- Замолчи!.. - говорила Надежда Юрьевна. Какое-то равновесие в ее организме наступило: худеть она перестала. По-прежнему ела шпинат и свеклу недостаток железа в организме ощущался. Но теперь по советам близких Надежда Юрьевна больше ела мяса, яиц, и все надеялись, что дело идет к перелому, Надя наконец начнет поправляться.
Так думал и Иван Федорович. Приналег на работу, по неделе не появлялся дома.
В такое вот время, ощущая нужду в деньгах. Надежда Юрьевна зашла к мужу в лабораторию.
- Ты, Надя! - отвлекся он от приборов. - Садись. Я сейчас.
Надежда Юрьевна села на стул. Муж возился с аппаратурой.
- Что такое? - ворчал он. - Откуда поле? Не было ничего - и вдруг...
Надежда Юрьевна сидела на стуле, ждала, когда Иван Федорович оторвется от приборов.
- Не пойму... - бормотал тот. - Откуда фон? Несомненно, наведенный. Не было же минуту назад!
Надежде Юрьевне надоело сидеть. Встала со стула, подошла к шкафам поглядеть на приборы.
- А... - удовлетворенно сказал Иван Федорович. - Чисто, никаких помех. Надя! - позвал жену.
Надежда Юрьевна подошла.
- Я совсем забыл, - признался Иван Федорович. Зарплату получил. Вот деньги.
При этом он случайно взглянул на приборы и выругался:
- Что за черт! Извини... - обернулся к жене. - Не ладится тут, в аппаратуре.
Опять стал копаться в приборах. Надежда Юрьевна заскучала, отошла к окну. За окнами лаборатории был маленький сквер, из детского сада вывели малышей на прогулку.
- Надя! - позвал Иван Федорович.
Надежда Юрьевна подошла.
- Вот деньги, - вынул он наконец из кармана. Передавая жене конверт, он искоса поглядывал на стрелки, на счетчики. Что-то опять там не ладилось.
- Фокусы! Прямо фокусы! - недовольно восклицал Иван Федорович.
Надежда Юрьевна взяла деньги, пошла прочь. Дошла уже до двери, когда Иван Федорович окликнул ее:
- Надя!
Надежда Юрьевна обернулась. Муж стоял, наклонясь над столом, позвал ее:
- Вернись, пожалуйста.
Надежда Юрьевна вернулась.
- А-а-а... - протянул Иван Федорович, не отрываясь от приборов.
- Чего тебе? - спросила Надежда Юрьевна.
- Отойди... - Иван Федорович стоял к ней спиной, впившись глазами в аппаратуру,
Надежда Юрьевна отошла.
- Подойди!
Надежда Юрьевна неуверенно подошла.
- Вот как! - сказал Иван Федорович. - Отойди!
- Ты что, Ваня, считаешь меня маятником? - спросила Надежда Юрьевна. Туда-сюда...
- Отойди! - Иван Федорович по-прежнему стоял к ней спиной, глядел на приборы.
Надежда Юрьевна пожала плечами, пошла к двери.
- Надя!..
Это был крик. Так кричал Архимед "Эврика!".
Надежда Юрьевна испуганно обернулась.
Муж глядел на нее расширенными глазами и уже не кричал - шептал:
- Подойди еще раз...
Надежда Юрьевна испугалась, медленно пошла к нему. Он оглянулся на приборы, потом на нее и внезапно опустился на стул, на котором только что сидела Надежда Юрьевна. Лицо его было бледно.
- Тебе плохо? - наклонилась к нему Надежда Юрьевна.
- Нет, нет, Надя... - сказал он скороговоркой. Дай подумать. Дай мне подумать.
Опять взглянул на приборы.
- В чем дело? - спросила Надежда Юрьевна.
- В чем дело? - переспросил он. - В том-то и дело, в чем дело...
- Иван Федорович! - Надежда Юрьевна готова была рассердиться.
- В том и дело... - машинально повторял Иван Федорович. Поглядел на жену и сказал: - Ты излучаешь!
- Что излучаю? - испуганно спросила Надежда Юрьевна.
- Излучаешь и все!.. - Иван Федорович был растерян.
- Поясни, Ваня, - ласково попросила Надежда Юрьевна.
- Как будто в тебе работают, знаешь... сто радиостанций сразу, - пояснил Иван Федорович.
Надежда Юрьевна не нашлась, что сказать мужу.
- Феномен какой-то... - смотрел на жену Иван Федорович.
- Глупости, - наконец произнесла Надежда Юрьевна.
- Тебя надо исследовать, - сказал муж. И прибавил: - Невероятно!
Надежда Юрьевна повернулась и молча вышла из лаборатории.
В этот день Иван Федорович приехал домой рано.
Тотчас приступил к жене с расспросами: как самочувствие, есть ли улучшение, как она питается, чем, как с пуговицей. Надежда Юрьевна отвечала на вопросы мужа, показала пуговицу - тоненькую пластинку: иссосала почти всю.
- Да... - кивал при этом головой Иван Федорович. - Да...
Он столько раз повторял это "да...", что Надежда Юрьевна пришла в раздражение и спросила, к чему ведет этот допрос.
- Видишь ли... - Иван Федорович не находил нужных слов.
- Ничего не вижу! - сказала жена. - Потемки!
- Правильно, - согласился Иван Федорович. Потемки.
- Что же все это значит?
- Ты вся излучение, - сказал наконец Иван Федорович. - Приборы словно сошли с ума. Токи мозга пе сравнению с твоим излучением - невнятный шепот.
Надежда Юрьевна слушала.
- Вот я и думаю: в чем дело? - продолжал Иван Федорович. - Может быть, ты железом перенасытилась? Железо, оно знаешь, имеет магнитные свойства... Ты не беспокойся, пожалуйста! - заверил он, видя, как смотрит на него Надежда Юрьевна. - Ничего опасного нет, если ты и намагнитилась.
- Хватит! - оборвала разговор Надежда Юрьевна. - Скоро ты скажешь, что твоя жена - слесарная мастерская. Так?
Иван Федорович так не думал. Но и что думать, не знал.
Решили, что надо идти опять к врачам исследоваться.
В поликлинике Надежде Юрьевне предложили пройти анализы.
- Вот талончик на кровь. Это можно сегодня. Спуститесь вниз, в кабинет одиннадцатый.
Надежда Юрьевна сдала на анализ кровь.
- Придете завтра, - сказали ей, - в девять часов.
Но удивительные события развернулись раньше этого срока.
Лаборант Вятлов закончил анализ крови Надежды Юрьевны в час дня. В четверть-второго он вошел к главному врачу Сергею Наумовичу.
- Удивительно, - сказал он с порога. - Знаете, что я обнаружил в крови Фастовой?
Сергей Наумович поднял голову от бумаг.
- Не поверите! - сказал Вятлов.
Сергей Наумович молча ждал..
- Спуститесь, взгляните сами!
То ли недоумение в глазах Вятлова, то ли дерзость, так подумал Сергей Наумович, с какой Вятлов вошел к главному врачу: не каждый и не по всякому поводу решится беспокоить Сергея Наумовича да еще приглашать его к микроскопу, - подсказали главному врачу, что у лаборанта есть к этому основания. Сергей Наумович поднялся и пошел вслед за Вятловым.
Так они и шли - лаборант впереди, главврач за ним, какая-то невидимая нить связывала обоих. Лаборант шел, озабоченно, это можно было заметить по его напряженно выпрямленной спине; главный врач шагал трудно, в походке чувствовались его шестьдесят восемь лет, и еще чувствовалась озабоченность, которая передалась Сергею Наумовичу от лаборанта. Надо было бы всему миру поглядеть, как они шли - лаборант и Сергей Наумович. Но мир пока ничего не знал, хотя стрелки часов уже отсчитывали секунды эпохального времени.
В маленькой тесной лаборатории никого не было. Микроскоп стоял у окна, в зажимах стекло с небольшим ржавым пятнышком. Сергей Наумович подошел к микроскопу, тронул винт, приподнял тубус, применяя к своему зрению.
То, что он увидел, было невероятным. Сергей Наумович оторвался от микроскопа, протер глаза. Опять наклонился, чуть-чуть пошевелил винт. На ржавом коричневом фоне растекшейся крови в двухсоткратном увеличении линз Сергей Наумович увидел блестящие металлом обломки машин: шестерни, колеса, гнутые скобы
и рычаги.
- Что это? - спросил Сергей Наумович.
- Третья проба, - ответил Вятлов.
Вынул из-под микроскопа стекло с ржавым пятнышком. Взял из коробки другое, чистое. Выдавил из мензурки на него каплю крови, вновь поставил под тубус.
Сергей Наумович приник к окуляру. Увидел он то же самое: шестерни, металлические детали. И еще он увидел - нет, не привидение, не фантом миниатюрную микроскопическую подводную лодку...
Действительно, это было невероятно. За долгую практику Сергей Наумович ничего подобного не наблюдал.
- Чья кровь? - спросил он, не отрываясь от окуляра.
- Фастовой... Надежды Юрьевны, - лаборант взглянул на листок.
- Супруги Ивана Федоровича Фастова?
Лаборант Ивана Федоровича не знал.
Сергей Наумович знал. Отсюда же, из лаборатории, позвонил Ивану Федоровичу.
Через полчаса Иван Федорович приехал.
- Взгляните, -сказал ему главный врач.
Их отыскали через неделю с помощью микроскопа, дававшего увеличение в шестьсот раз. Похожими на людей они не были: голова, туловище с двумя рядами щупалец - один ряд вверх, другой вниз. Увидели их города,заводы.
Надежде Юрьевне пришлось претерпеть массу исследований. Для нее одной отвели целый этаж загородной больницы. Палаты превратили в лаборатории, нижний этаж - в жилье для научных сотрудников. Надежду Юрьевну осматривали, выстукивали, просвечивали, опрашивали, обследовали, переобследовали, доследовали... Ею восхищались, восторгались, ужасались. Все это она сносила терпеливо и молча - послушный кролик науки.
Выводы были ошеломляющими: в теле Надежды Юрьевны обосновалась внеземная цивилизация.
- Как?.. - был всеобщий вопрос и другие вопросы: - Откуда? С каких пор? Почему?
Все это выяснялось и в конце концов выяснится. Но как войти в контакт с пришельцами? Кто они?
- Радио! - предложил Иван Федорович.
Действительно, Надежда Юрьевна излучала поток радиоволн. Цивилизация в ее теле обосновалась со всеми удобствами, вплоть до телевидения.
Была определена частота радиоволн, диапазоны. Передачи велись на микроволнах. Аппаратуры работать с такими волнами не было. Техники тут же создали аппаратуру - приемники, телевизоры. Услышали голос гомункулов пришельцев назвали гомункулами, увидели их самих.
Больше всего поразило землян, что они великолепно устроились в человеческом теле. Лимфа крови была для них питательным веществом. Кислород для технических нужд они добывали из красных телец, не уничтожая, однако, их, а высасывая атомы кислорода то из одного, то из другого эритроцита. Из лимфы они получали кислоты, металлы, в том числе и железо для машин, цивилизация у них оказалась технической.
На экранах телевизора можно было видеть их информационные передачи, искусство. Гомункулы оказались существами деятельными и жизнерадостными. Жизненное пространство они осваивали энергично, не встречая сопротивления. Антитела оказались нейтральными к ним, фагоциты их не трогали, микробы ке поражали. Почему? Было миллион почему.
Города-колонии они основали в легких Надежды Юрьевны, под левой лопаткой, там, где остался шрамик после ранения дробинкой. Города просвечивались рентгеном в виде округлых пятнышек с поперечными и продольными полосами: это оказались улицы и проспекты. Средством передвижения служили закрытые лодки, похожие на наши подводные, и открытые лодки-гондолы. Передвигались при помощи тока крови, предпочитая артериальную кровь, но могли передвигаться и против тока крови: лодки у них были моторными.
Телепередачи у них, особенно развлекательные, очень забавные: во-первых, шли круглые сутки (гомункулы не знали сна), во-вторых, предпочтение отдавалось пляскам-хороводам, индивидуальным пляскам с затейливыми движениями рук и ног. Разыгрывались сцены с декорациями, наверное, детективные, потому что одни гомункулы гонялись за другими, а те улепетывали и прятались. Все это сопровождалось своеобразной музыкой - электронной. Музыкальных инструментов, кажется, у гомункулов не было: звучали электрические и магнитные поля. Металлургия у них атомная: строили машины и механизмы из атомов железа и других металлов, извлекая их из тела Надежды Юрьевны.
При этом никаких отходов термической обработки не замечалось: атомы складывались по программе, и получалась деталь или машина, по мнению землян, удивительно и завидно быстро.
Время у гомункулов было не наше - другое. По наблюдениям, каждая особь жила семь-восемь дней. Каждый наш час равнялся для них примерно году.
Откуда гомункулы появились, так и не выяснено. Но очевидно, планета их покрыта океаном, растворившим все вещества. В человеческой крови они оказались как бы в родной стихии. Да ведь и кровь по составу сродни океанской воде. Что касается размера их планеты большая она или маленькая - судить тоже нельзя.
Наша Земля большая, а микроорганизмы живут на ней вместе с людьми. Возможно, цивилизация гомункулов появилась и развилась в среде микроорганизмов.
Вопрос о том, как войти с гомункулами в контакт, возник в тот момент, когда они были обнаружены. Но был и другой вопрос - боже, сколько этих вопросов! как сохранить здоровье Надежды Юрьевны? Гомункулы могли расселиться - и расселялись - по всему телу. Могли высосать из Надежды Юрьевны все соки. Женщине назначили усиленное питание. В общем, Надежда Юрьевна была здорова, не считая некоторой апатии и усилившегося аппетита. Но ей надоели исследования, надоела больница. Когда же ей сообщили, что микробы, да еще разумные, расселились в ее мышцах и печени, она ответила: