- Минуточку... А кто им будет платить?
- Ты.
- Минуточку... А где я деньги во... Понял, командор!
- Ты умница, дядя Сэм! Дурак бы не понял. Но вот что мне совсем не нравится - эта мягкая мебель.
- А что? Мебель как мебель. Как но мне, то ничего, в розовый цветочек. Или сменить обивку?
- Нет, дядя Сэм, обивка мягкая, цветочки красивые. Но клопы, Рафа, клопы! Клопы любят мягкую мебель в розовый цветочек. Сделаем так. Первое: пусть Гуго Амбал и Хуго Верстак после обеда...- кстати, где они?., я их еще не видел...
- Пошли мячи заготавливать.
- Ледниковые?
- Да. До вечера.
- Тогда завтра с утра пусть вынесут диваны, ковры и кресла на маракканнский мороз, и когда все клопы перемерзнут...
- Ничего не выйдет, командор. Они эти диваны сразу занесут обратно.
- Не понял.
- Клопы эти диваны занесут обратно. Их много.
- Смешно, дядя Сэм, смешно. Я смеюсь. Но это очень старый анекдот. Диваны обратно заносить не надо, потому что, второе: ты эти диваны, ковры и кресла продай налево, Рафа. Ну, ты меня понял, да?
- Нет, командор, не понял.
- Продай. Загони. Налево. За наличные. Можно за полцены. А деньги положи...
- Минуточку... Что вы такое говорите, командор?!! Это же должностное пре.
- Не пре. А деньги положи в сейф и все четыре года плати полные ставки бабе Вале и тете Кате.
- Ага, понял. Это благородное должностное пре. Я - за. Но спать на чем? А сидеть на чем?
- Мягкая мебель нам не нужна, дядя Сэм. Лежать и сидеть полезно на твердом. Табуретки и нары. Нары и табуретки. Пусть Гуго и Хуго сколотят табуретки и нары. В здоровом теле - что, дядя Сэм?..
- Вот за что я вас уважаю, командор! Вот так и Лобан всегда говорил: "В здоровом деле - не больше двух"! - вскричал дядя Сэм.- Вы настоящий Главный тренер! Вы не просто даете задание, но объясняете, как его выполнить. Но, командор, просто так за наличман продать нельзя. Нужна фирма, командор.
- Это еще зачем?
- Для налоговой полиции. Чтобы все было чин-чинарем.
- Хорошо. Сделай фирму, дядя Сэм.
- Хорошо, я сделаю фирму. Но как ее назвать?
- Назови как-нибудь. Фирма "Маракканна", например.
- "Маракканна-2-бис".
- Пусть так.
- Хорошо, я подумаю.
- Но хорошо подумай.
- Я хорошо подумаю. Но вы круто начинаете, командор.
Вот так и Лобан всегда говорил: "Думай, Рафа, хорошенько думай!" Почему ты о Лобане в прошедшем времени? Лобан и сейчас говорит и не всегда бывает неправ. Хочешь работать с Лобаном?
- Бoж-же упаси! Лобан жадный.
- Лобан не жадный.
- А зачем он в Приобском Хантстве сразу три стойла взял?
- Поработать хочет.
- Какое "поработать"! Деньги!
- Нет. Он там селекционирует.
- Что? Что он там селекционирует?
- Игроков.
- Врет! Он деньги селекционирует.
Вот и опять Лобану косточки перемыли...
- Рафа, это не твое дело. Твое дело - двери, клопы и диваны.
- И деньги тоже!
Последнее слово всегда остается за дядей Сэмом.
О'к.
ПОДОЗРЕВАТЬ ВСЕХ.
ДЯДЯ СЭМ.
Я смотрел ему вслед и думал: "Хитер, дядя Сэм, но на роль Постороннего Наблюдателя не годится. Не забыть сказать, чтобы вместе с мебелью продал все персональные компьютеры".
ВЫПИТЬ ВОДКИ ДЛЯ ОБВОДКИ.
ТРОЙКА РЫСАКОВ.
Потом я долго бродил над Олимпийской равниной, дошел до внешнего эксцентриситета, потом добрался даже до крайней юго-западной точки либрации (L-прим), там хорошо и удобно думается. Завис и лежал, как в гамаке; меня покачивало мягкой приливной волной, чуть не уснул. Стал размышлять о кандидатах в основной состав, даже набросал список в блокноте. Треть надо сократить, выгнать к чертовой матери. Выбор кандидатур на отправление к этой самой матери большой, значит, обид на меня будет еще больше.
О'к.
Чего уж тут о'к.
Вернулся и - тут же, на месте преступления - застукал Брагу (Брагина), Хуана (Эстремадуру) и Касана (Касанидиса) - пили! - вернее, собирались безобразно распить в подворотне у библиотеки бутылку водки на троих. Ну и нюх у меня,- из подворотни мне послышался запах нефти (если, конечно, запах может послышаться), я заглянул: они уже распечатали бутылку водяры с бутылкой пива и уже сделали по глотку. Уж кто-кто, а эти точно не посторонние наблюдатели! Среди пьяниц девяносто процентов - хорошие люди. Это больше, чем в других категориях человеческих слабоволии; но в футболе пьяница, к сожалению, быстро устает и сходит с дистанции. Я был в ужаcе:
- Форварды! Варвары! Водку! Днем!
- Выпить водки для обводки,- ответил на это Брага присказкой из футбольного фольклора.
- А пива для отрыва,- подхватил Хуан.
- А ерша - для куража,- напомнил Касан.
Я не остался в долгу:
- А вина - для Лобана?! Днем! Из горла! Без стакана!
- Для аппетита, перед обедом,- оправдывались они. - А что, командор, разве перед обедом нельзя?
Я ответил известной поговоркой:
- Нельзя, но если очень хочется, то можно. Все можно, только осторожно. Но почему вы прячетесь? От кого? Почему не накрыли ящик "Спортивным курьером" и не пригласили в подворотню главного тренера? Неуважай-Корыто?
Я отобрал у Касанидиса (наш главный запольный форвард с амплуа "сгоняй-принеси") початую бутылку, посмотрел на этикетку с надписью "Карданвал", сделал большой глоток, скорчил скверно-противную рожу и разбил бутылку о фальшивую булыжную мостовую (керамика под булыжник). Этот "Карданвал" первой полуперегонки был в самом деле отвратителен и отдавал нефтью. Я продолжал разбор полетов:
- Ребята, вам надо овладевать новой техникой, а вы пьете этакую дрянь! Коньяк надо пить, коньяк "Соломон" тридцатилетней выдержки! Опьянение должно быть качественным, должно придавать новые силы, поднимать настроение и навевать умные мысли, а этот "Карданвал" не дает дотянуть до аэродрома, даже до вечера,- днем он сбивает с ног, аутром бьет по голове! А человек с бодуна за пультом футбольного панциря - самоубийца, труп. Вы это сами знаете. На фиг мне это нужно - за вас отвечать? Мне вас не жалко, жалко у пчелки, мне себя жалко. Ребята, я интеллигентный человек, и потому позволю себе один раз осквернить рот: еще раз учую запах "Карданвала" - выгоню на "слово нрзб." из сборной!
"Ну, вы меня поняли, да?" - А не "Карданвал" можно? - спросил Касан.
- Я сказал: нельзя, но если очень хочется, то можно.
Касан, кажется, не поверил. Он из тех молодых форвардов, о которых опытные защитники говорят: "Забить-то он, конечно, забьет. Да кто ж ему даст забить?" Что ж. О'к.
Я ему рога обломаю.
"НА ПОЛЯХ
ПРИМЕЧАНИЕ БЕЛ АМОРА:
"Привет тому деятелю из ФУФЛА, который сейчас читает этот отчет!"
ТУТ ЖЕ ПРИМЕЧАНИЕ КАКОГО-ТО ДЕЯТЕЛЯ ИЗ ФУФЛА:
"Привет в ответ! А без мата в отчете никак нельзя? Главный тренер думает, что его отчеты никто не будет читать, и позволяет себе непарламентские выражения даже в официальном документе. А я все читаю! У меня должность такая - "Чтец", за это мне платят жалованье: читаю все входящие и исходящие документы"." "К этой же странице отчета в Белой тетради подклеено следующее
ПРИЛОЖЕНИЕМ ИЗ ФУТБОЛЬНОГО НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА.
Нужно ли это поэтическое приложение в отчете для ФУФЛА? Думаю, да. Я чувствую свою ответственность перед отечественным языкознанием с тех пор, как целое лето охранял студентов-филологов на Соловьиных Островах. Мой долг закрепить это устное народное футбольное творчество на бумаге. Почему это мой долг?
Потому что фужеры "футбольные журналисты" этим фольклором почти не интересуются. А жаль, пропадет.
Конечно, это не высокая поэзия, даже не стихи, а чтото вроде рифмованных приговоров-заклинаний. Эти рифмы создавались многими поколениями футболистов, и я не уверен, что располагаю полным списком.
Буду благодарен за свежую информацию в этой области тиффозного языкознания. Итак: "Выпить пива - для отрыва, / Самогона - для обгона (вариант: для разгона), / Водки - для обводки, / Коньяка - для рывка, / Сивухи (или бормотухи) - для прухи, / Солнцедара - для удара, / Кока-колу для приколу, / Кофе - для Иоффе (знаменитый тренерядерщик, ныне покойный), / Кваса - для запаса, / Кефира - для блезира, / Ерша - для куража, / Ликера до упора, / Воды - до (нецензурно), / Шнапса - для коллапса, / Мадеры - без меры, / Кровавой Мэри - ни 230 231 в коей мере, / Рому - для подъему, / Хереса - для стресса, / Грогу - па дорогу, / Браги - для отваги, / Вишневки (буряковки) - для сноровки (для тренировки), / Кальвадоса - для видоса, / Саке - чтоб войти в пике, / Виски - для очистки, / Полета - для сухого листа (вариант: для игры с листа), / Четвертинку - на разминку, / Пол-литра - для арбитра, / Чачи - для удачи, / Ну, и вина - для Лобана".
СУП-ГЛАЗЕНАП И ОТБИВНАЯ ДРЕССУРА.
ШЕФ-КОК БОРЩ.
Обедали с Войновичем за тем же столиком. Когда я съел свой обед - все было вкусно, но я так и не понял, что именно я съел (со дна глубокой тарелки с супом на меня что-то внимательно смотрело), Войнович по-дружески придвинул мне половину своего обеда:
- На, жри, я не хочу.
Я съел и половину обеда Войновича. Недурственно. Это я неплохо устроился.
После обеда ко мне из кухни подкатился повар - типичный колобок с большим черпаком в волосатой руке, в белом колпаке и во врачебном халате. Он чуть не плакал.
- Шеф-кок Свекольник,- представился он.
- То есть, Борщ,- сказал я.- Что случилось, кок?
- Шеф-кок,- поправил Свекольник.
- Так точно, шеф.
- Командор, позавчера утром я слышал из камбуза, как вы сказали Войновичу, что я плохой кок,- со слезами на глазах сказал Свекольник.
- Во флоте служили?
- Откуда вы знаете?
- Камбуз, кок, макароны по-флотски. Но вы не умеете подслушивать, шеф-борщ. Я не говорил, что вы плохо готовите. Я не так сказал. Вы очень хорошо готовите. Я сказал: "Плохо, что у нас хороший повар".
- Я вас не понимаю, командор... Плохой кок - разве это хорошо? Я что, должен готовить плохо?
- Ни в коем случае. У вас талант, вы не сумеете готовить плохо. Продолжайте готовить хорошо. Но без моего ведома никому из спортсменов добавки не давать! Ну, вы меня поняли, да?
- Вас понято! - обрадовался шеф-кок.
Доброе слово и кошке приятно. Людей надо чаще хвалить, они это любят. А Лобан, кстати, этого не понимает. Лобана я вспомнил некстати, потому что шеф-кок тут же перевел разговор на Лобана:
- А то я боялся, что вы вегетарианец или, не дай Бoг, сыроед. Я с ног сбился, не знал, чем Лобана кормить. Сыроед - это О! Это главный враг любого кока - он же не ест ничего вареного! Сырая печенка, мясо в крови - бр-р! Ну, еще морковку ему почистишь, грушки-яблочки...
- Скажите, а что у нас было на обед? - спросил я, чтобы увести разговор от Лобана.- Вкусно, но не понятно что. Из супницьыш меня кто-то смотрел.
- Естес-ственно! - воскликнул шеф-кок.- Это был раковый суп-глазенап!
- Вот оно что!
- Да! Из живого ледовито-океанского рака-глазенапа вынимают глаза - не волнуйтесь, ему не больно - и варят слепого рака в очень соленой воде до легкого покраснения. Белое мясо из шеек и лапок идет на крокеты с соусом бешамель, из мяса клешней готовится крепкий бульон...
- А что было на второе? Похоже на антрекот с лапшой...
Он мне что-то сказал, но я не понял.
- Дрессура, естественно! На то он и антрекот из отбивной дрессуры. Дрессура пожелала вам приятного аппетита.
- Я забыл сказать ей "спасибо"...
- Ничего. Она не обиделась. Кстати, дрессура была не с лапшой, а с маринованными пиявками.
Я вдруг почувствовал неодолимую тягу выбежать на крыльцо и вывернуть перед Бoгом душу. Я так и сделал: извинился, быстро вышел на крыльцо "Маракканны", ускорился, забежал за угол, засунул два пальца в рот и совершил в густую траву этот известный обряд жертвоприношения. (Пока я рыгал, мне из травы кто-то подмигивал и хихикал. К дрессуре и глазенапу я вскоре привык, но так и не смог смириться с маринованными пиявками.)
ПЕРВАЯ ТРЕНИРОВКА.
Потом я вернулся на крыльцо, засунул в рот четыре пальца и оглушительно свистнул с обеих рук. Все жеребцы, потягиваясь и позевывая после полуденного сна, начали выбираться из зимних квартир. Мы провели легкую разминку па четвертой, детской Полянке: приседания с пудовым валуном - кто сколько сможет до первого пота.
Потом азартно гоняли три на три в пляж-болл на вылет. Без вратарей и "три корнера - пеналь". Я тоже размялся, побегал, проверил порох в пороховницах (порох отсырел, но из игры не выпадал). Мячик нашли полегче гладкий ледниковый валун пуда в два весом; разнесли его вдребезги; притащили другой, потяжелее, потом третий... И так до самого ужина, пока не стемнело. Всех похвалил: молодцы.
...А УЖИН ОТДАЙ ВРАГУ.
ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА.
Войнович уже сидел за столом, но к ужину не прикасался, а ждал моего появления. Он многозначительно посмотрел мне в глаза, встал, отодвинув животом стол, отнес свою тарелку (кровяной ростбиф с гречневой кашей) Касанидису и громко сказал: - Ешь, Касан, тебе надо хорошо питаться.
Смысл этого театральной сценки одного актера я понял так, что Войнович молча, но демонстративно, показал мне своего врага. Странно. Какая черная кошка пробежала между ветераном Войновичем и сопляком Касанидисом? Впрочем, в сборной, как и в любом коллективе, происходят разные подводные пертурбации и турбовалентные завихрения. Это нормально, но руку надо все время держать на пульсе. Я командую целым взводом,- да еще каким! - конюшней, контингентом, конгломератом, конкистадорами, командой осоБoго назначения. В этот сборный КОН отобраны сразу три команды, тридцать три лучших игрока,одиннадцать из которых я должен "отсеять" в самое ближайшее время (у ФУФЛА не хватает средств на содержание конюшни, с жеребцами эти дипломаты не хотят портить отношений, вот и нашли тренера-сеятеля - интересно знать, как производится этот отсев?), а двадцать два будут заявлены на чемпионат мира одиннадцать связок ведущих-ведомых. Конкуренция в конюшне очень жестокая отсюда и подводные завихрения: подозрительность, вражда, группировки, выяснения на уровне "а ты кто такой?". Всякие там ученые-методисты-психологи от ФУФЛА считают, что "весь этот нездоровый климат отразится на Игре и что дело Тренера создать коллектив единомышленников", что я должен "сплотить" футболистов.
Я так не считаю. Это какое-то поверхностное нсихоложество: извините-подвиньтесь, спасибо-пожалуйста, ребята, давайте жить дружно. При мне в конюшне не будет соплей и плаканья в жилетку.
Кстати, я недооценил Войновича. На следующий день он отдал свой шницель футболисту С. (не буду называть фамилий неудачников), на третий день его ужин с аппетитом съел Д. и т. д.- в течение десяти дней Войнович отдавал свой ужин разным жеребцам, и я, наконец, догадался, что Тиберий кормит ужином не своих врагов (какие враги, кто ж ему враг, кто станет ему поперек дороги?), а попросту показывает мне десять футболистов, которых я должен отчислить из команды.
"Интересно, кто будет одиннадцатым?" - гадал я. И не смог угадать. Одиннадцатый ужин Войнович придвинул к себе и, глядя мне в глаза, демонстративно съел его.
- Я все понял, Тиберий,- сказал я.- Хорошо. Я отчислю всех, кому ты отдавал свой ужин. И тебя тоже.
- Ты все правильно понял,- ответил он и встал из-за стола.- Да, мне пора в декрет, пойду собирать манатки. Вешаю бутсы на гвоздь, фуфайку передаю ведомому.
- Не торопись,- сказал я.- Я держу для тебя свободную вакансию. Хочешь быть вторым тренером конюшни?
Войнович не ожидал такого предложения. Он подумал и равнодушно сказал:
- Я подумаю.
- Подумай,- так же равнодушно ответил я.
- Я посоветуюсь с доктором Вольфом.
- Посоветуйся.
ПОДОЗРЕВАТЬ ВСЕХ.
ВОЙНОВИЧ.
Мы с Войновичем играли за СОС, а потом вместе закончили ВТЫК "Высшие тренерские курсы". Он прилежно учился, а я сачковал. Теперь меня назначили Главным тренером. Войнович в шоке. Когда Тиберий в плохом настроении, он лежит на кровати, смотрит в потолок и думает.
- Мяч - живое существо,- говорит он.- Мяч имеет душу - это понятно. Мяч имеет глаза. Мяч имеет свой язык - язык паса. Этот язык он хорошо понимает. Мяч чувствует, мяч строптив или послушен, мяч имеет свои мнения и желания; захочет - и пойдет не на юг, а на север.
Или стоит у окна, посторонне наблюдает, потом кричит какому-нибудь молодому футболисту:
- Эй, ты, конгломерат! Иди сюда!
- Почему это я - "конгломерат"? - обижается тот, но подходит.
- А ты чего обижаешься? Ты хоть знаешь, что такое "конгломерат"? Это смесь всяких разнородных веществ. Все мы конгломераты. Такой у нас контингент. Я тоже конгломерат. Лови деньги, сбегай за бутылкой.