Но чувство облегчения тотчас исчезло, когда она села в постели, еще полусонная, стараясь натянуть повыше покрывало, чтобы не дать Солу увидеть низкий вырез ее ночной рубашки, едва прикрывавшей грудь.
— Как прошла встреча? — с напускной веселостью спросила она.
— Прекрасно!
Сол выглядел подтянутым и отдохнувшим, лицо гладко выбрито, темные волосы еще влажные после душа, от него приятно пахло дорогим одеколоном.
— Конечно, мне нужно будет детально изучить эти разработки, но основная черновая работа уже проделана очень тщательно. Даже вчера вечером я видел, что можно усовершенствовать.
Чувствуя скрытое волнение за этими спокойными рассуждениями, Пенни радовалась за него. Лучше делить с мужчиной силу своего разума, чем мускульную силу! Ирония судьбы в том, что она пошла на попятную, что человек, за которого она вышла замуж, имеет более чем достаточно и той и другой силы.
Сол обогнул кровать и подошел к окну. Пенни следила за его движениями. Она не ожидала, что он извинится за вчерашнее поведение, и потому не была разочарована, когда он действительно этого не сделал. Она настроилась считать, что его порыв был вызван рядом обстоятельств и в некоторых из этих обстоятельств повинна она сама. Ей следовало учесть, что мужчина, подобный Солу, легко возбуждается в присутствии женщины, она должна была соответственно себя вести. Больше она не повторит подобной ошибки. К счастью, завтра вечером они возвращаются в Англию, так что ей предстоит провести еще только одну ночь в этой двусмысленной ситуации, говорила она себе, получая удовлетворение от этих трезвых умозаключений, наблюдая, как Сол расшторивает окна, открывая лучам осеннего солнца доступ в комнату.
— Ты крепко спала, когда я вернулся, — сказал он, поворачиваясь к Пенни; в уголках его губ пряталась улыбка. — Я боялся разбудить тебя, ты была так далеко в своих снах.
Она не обращала внимания на то, что улыбка, теперь уже сиявшая на его лице, была явно вызвана забавным видом ее закутанного в покрывало тела. Больше она не даст ему повода для неверного понимания ее действий. Она и в самом деле не слышала, когда он вернулся. Пенни страшилась самой мысли, что она делила с ним постель, но, если бы не смятая подушка и не его аккуратно сложенная на ней пижама, она даже не узнала бы, было ли это на самом деле.
Неожиданно теплая волна благодарности поднялась в ней — она была признательна Солу за ту роль в ее жизни, которую он согласился играть. Она растроганно посмотрела на него и встретила уже знакомую насмешливую улыбку.
— Я... я хочу поблагодарить вас... тебя за то, что ты делаешь для Люси... для меня, — проговорила она искренне. — Пойми, мне важно, чтобы ты знал, это не эгоизм с моей стороны. Я действительно уверена, что это именно то, чего Таппи и Майкл хотели бы для Люси, и...
— Продолжай. — Стоя против света, Сол слушал ее сбивчивые слова. — И что, Пенни?
— Это не потому, что ты был единственным человеком, к которому я могла обратиться, и не потому, что ты крестный отец Люси... хотя и это важно... — Осмелится ли она сказать ему, что знает о его любви к Таппи? Нет, лучше не надо, какое-то чувство останавливало ее.
— Ну же? — мягко подталкивал он ее. — Какая еще была причина?
— Помнишь, когда в церкви мне стало нехорошо и ты взял Люси из моих рук, — заговорила Пенни, и то, что она говорила, было правдой. — Ты держал ее с такой нежностью. В минуты отчаяния я помнила это. — Она смущенно опустила глаза. — Я была уверена, что ты согласишься дать нам временный кров, и что мы можем доверять тебе.
— Ясно, — произнес Сол таким бесцветным голосом, будто ему было неприятно, что она чувствовала мягкость за его внешней грубостью. — Очень радостно узнать, что ты мне доверяешь, в особенности, когда наш уговор перестал быть временным.
— Надеюсь, ты тоже мне доверяешь, Сол?
Если они согласились жить вместе, их отношения должны основываться на взаимном доверии, потому что без интимных отношений только доверие может связывать их.
Сол согласился жениться на ней, в сущности, зная о ней очень немного, и большая часть того, что он знал, основывалась на ложных впечатлениях. Очень важно, как он ответит ей сейчас.
Широко раскрыв глаза, она искала в его лице ответ, которого ждала, не подозревая, как желанно было для него ее лицо, ее волосы, спускающиеся на голубые глаза, мягкий, красиво очерченный рот без губной помады.
— Я, в самом деле, постараюсь наладить твою жизнь дома, твой быт. Тебе нужно будет только давать мне указания, и я буду их обязательно выполнять.
— Ну, что ж, звучит обнадеживающе, — наконец проговорил Сол, и из его короткого ответа было не ясно, как он принял ее щедрые обещания, тем более, что он тут же добавил: — Как насчет того, чтобы через минуту выйти? Сегодня нам предстоит показать себя любящей парой, погруженной в обозрение красот Парижа, в романтические прогулки по городу, так что чем скорее ты встанешь с постели и оденешься, тем скорее мы сможем начать... и тем скорее ты меня порадуешь!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Пенни не нужно было уговаривать дважды. Выскочив из своего теплого убежища, она устремилась в ванную с такой скоростью, что тенью промелькнула мимо Сола.
Ее тело трепетало от радостного волнения, когда она стояла под теплым душем. Казалось, что происшедшее накануне вечером не оставило неприятного следа и Сол действительно старается установить между ними дружеские отношения; это она поняла еще в тот вечер, когда он проводил ее домой.
Скрывшись за дверью шкафа, которую Пенни использовала как ширму на случай, если Сол оторвется от газет, которые он просматривал, она быстро оделась, выбрав на этот раз зеленую юбку и блузку. Потом, когда они отправятся осматривать город, она наденет жакет. Мысленно поблагодарив Лиз за гардероб, который был теперь в ее распоряжении, Пенни закрыла дверь шкафа и вышла к центру комнаты.
— Очень мило! — Относилось ли это замечание к ней или к ее туалету или к тому и другому — не имело значения. Пенни приняла комплимент с легким поклоном своей причесанной головки.
Спустя несколько минут у дверей ресторана Сол остановился и, отведя ее немного в сторону, посмотрел на нее с непроницаемым выражением на лице.
— Здесь, моя прелесть, ты должна помнить о той роли, которую обязана играть. Ты провела долгую-долгую ночь любви... ты чувствуешь себя немного утомленной, и, хотя пытаешься выглядеть ухоженной и оживленной, тело твое хранит память об удовольствиях этой ночи. Это должно быть видно по твоей походке, как ты смотришь вокруг себя... в том, как ты смотришь на меня. — Он говорил шепотом, наклонив к ней голову, и она чувствовала на своей щеке его теплое дыхание. — В особенности в том, как ты смотришь на меня, понимаешь?
Волна необъяснимых ощущений пробежала по ее телу, тому самому телу, о котором он говорил, его тихий глубокий голос невольно разбудил в ней те же ощущения, которые она испытала несколькими часами раньше от его прикосновений.
Пенни охватила дрожь, которую она не могла скрыть под его пристальным взглядом. Этот взгляд еще более усиливал ее чувство неловкости.
— Я хочу, чтобы в этом ресторане все, кто нами интересуется, видели по твоей походке, что ты новобрачная, что ты провела ночь любви с твоим обожаемым мужем... все понятно?
— Постараюсь... — Пенни проглотила слюну, в горле у нее пересохло.
— Насколько я могу судить, этого будет достаточно.
— О! — Прежде чем она успела возразить, что он ничего не знает о ее эротических талантах, Сол взял ее под руку и повел в зал, откуда неслись восхитительные запахи свежесваренного кофе и горячих, только что, испеченных круассанов.
Он наклонил голову и прошептал ей на ухо:
— Дорогая, какая прелестная ночная рубашка была на тебе этой ночью. — Его жаркий шепот явно провоцировал ее.
— Ее выбрала Лиз.
— Хм... — он мечтательно вздохнул. — Эта рубашка была бы идеальна в ночь любви. — Дойдя до их столика, он отодвинул для нее стул и чмокнул в щеку, когда она садилась. Затем прижался носом к ее уху и снова зашептал: — Но то, что эта рубашка прикрывала твое красивое, такое женственное тело, — это ужасно... просто ужасно.
На этот раз он достиг желаемого эффекта. Теплая волна прокатилась по всему телу Пенни, от ног до корней волос, едва она представила себе, как он наблюдал за ее сном.
Из-под опущенных ресниц она смотрела на его невозмутимое лицо, когда он делал заказ официанту на превосходном французском языке. Искренен он был или же это была игра, но ей показалось, что он получает дьявольское удовольствие, вгоняя ее в краску. Предложив жениться на ней, она вырвала из его рук инициативу. То, что он радикально изменил это предложение и сделал его таким, какое устраивало его, ничего не меняло в том бесстыдном поступке, который она совершила. С упавшим сердцем она стала подозревать, что он собирается мстить ей за этот поступок еще очень долгое время.
И как раз когда Пенни дала волю своим сомнениям и горестным предвидениям печального будущего, Сол выбил у нее почву из-под ног, подарив один из самых радостных и веселых дней в ее жизни.
Все в этот день делалось, чтобы доставить ей удовольствие. Даже если бы Сол был по уши влюблен в нее, он не мог бы более внимательно выполнять все ее желания, и даже если его утомили ее чрезмерные восторги по поводу всего, что она видела, он не показывал этого.
Они взяли такси и совершили большое путешествие по городу. Сол и Пенни сидели на заднем сиденье, и руки Сола ласково обнимали ее плечи. Время от времени машина останавливалась и ехала туда, куда ей хотелось. Они оглядывали витрины магазинов, смешивались с оживленной толпой на Больших бульварах и в водовороте улочек с их мясными лавками и кондитерскими на каждом углу.
Восторженно глядя на шикарные витрины известнейших во всем мире кутюрье на улице Фобур, она, смеясь, отказалась от предложения Сола добавить что-нибудь к ее гардеробу.
— Боже мой, Сол, у меня теперь больше одежды, чем было за всю мою жизнь! И, кроме того, — она шаловливо улыбнулась, — Лондон считается мировой столицей моды!
На нее произвели впечатление не только изысканная одежда и изящная бижутерия в витринах магазинов на площади Вандом, но и весь город, его улицы и широкие площади, величественные соборы и прекрасные здания с ярусами балконов, отделанных кованым железом и устремленных к небу; сотни деревьев, все еще красивых, несмотря на голые ветви.
После полудня Сол повел ее по выложенным булыжником набережным Сены, перед тем, как зайти в маленькое бистро в Латинском квартале, где они перекусили сандвичами из чудесного французского хлеба с сыром, запивая их красным вином. Все сомнения Пенни окончательно улетучились к тому времени, когда, проплыв по реке на одном из знаменитых bateaux-mouches , они вновь оказались на набережной. В течение часа путешествия по Сене Пенни любовалась красивыми местами, зданиями на берегах. День получился просто волшебный, и разве имеет значение, что такое внимание к ней Сола является частью разработанного ими плана?
По желанию Пенни они оставили машину на площади Клиши и поднялись на крутой холм к церкви Сакре-Кёр. Затаив дыхание, стояли они наверху на белых ступенях и смотрели на Париж, простиравшийся перед ними, с устремленным в небо четким силуэтом Эйфелевой башни. В радостном волнении, растроганная, Пенни порывисто повернулась к Солу и взяла его за руку.
— Для человека более чем на десять лет старше меня вы в очень хорошей форме, мистер ван Димен! — пошутила она. — После такого трудного подъема по всем этим ступенькам вы даже не запыхались!
— О! Пусть вас не волнует этот десяток лет, миссис ван Димен... — Он подвинулся и мягким движением прижал ее к своему сильному телу, словно хотел подтвердить этим свое замечание о возрасте. — Уверяю вас, нет никаких оснований сомневаться в моем здоровье.
Какой-то момент его заблестевшие глаза смотрели на нее, затем, раньше, чем она поняла, что он хочет сделать, Сол наклонился и поцеловал ее в губы. В мягкой ласке этого поцелуя она почувствовала уже знакомую ей страсть.
— Сол! — немного неискренне запротестовала Пенни, скорее удивленная, чем шокированная. Она не ожидала, что он так открыто, будет доказывать законность их отношений тем, кто, возможно, за ними следит. Ей показалось, что вокруг вообще никому нет до них дела, все заняты собой, куда-то спешат, о чем-то разговаривают друг с другом...
Он лукаво приподнял одну бровь и улыбнулся, показывая ряд ровных зубов, казавшихся особенно белыми на загорелом лице.
— Ты удивлена? Разве ты забыла — у нас с тобой медовый месяц?!
— Припоминаю! — Пенни опустила ресницы, чтобы скрыть смущение. Сол взял ее руку в свою. Ей казалось, что он слегка посмеивается над ней и что ее отказ от физической близости одновременно и забавляет, и раздражает его. Дрожь пробежала по ее спине, когда Пенни, наконец, оторвала от него взгляд. В серых глазах она читала вызов, и снова в ее сердце начала закрадываться тревога.
Пытаясь подавить тревогу и не дать усилиться чувству обиды, она поспешила изменить тему и спросила, есть ли у него дальнейшие планы на остаток этого стремительно пролетевшего дня.
— Конечно, если твои силы еще не исчерпаны и могут соперничать с моими! — Он усмехнулся. — Я подумал, не вернуться ли нам в отель; там мы немного отдохнем и отправимся в один маленький ресторанчик, где, как мне известно, можно неплохо поужинать и потанцевать. Он открыт всю ночь.
— Чудесно! — радостно согласилась Пенни. Чем дольше они будут находиться вдали от этой роскошной спальни с ее назойливым интимом, тем лучше. Если понадобится, она готова танцевать, хоть до утра, решила Пенни. Какой-то внутренний голос предупреждал, что если уж ей суждено быть в объятиях этого мужчины, то пусть это будет на людях, а не один на один в их номере.
В зале ресторана царил полумрак, еда была превосходная.
— Хочешь потанцевать?
Они поужинали. На столике оставались только чашечки с кофе и бокалы с бренди.
— Да! — ответила Пенни, улыбаясь, когда он с торжественным видом протянул ей свою руку. Ей снова было легко и свободно. Ужин показался ей особенно вкусным после этого дня развлечений и легкого обеда на ходу. За время болезни она сильно похудела и теперь не боялась набрать лишнюю пару фунтов. Фактически, подумала она, подавляя в себе желание засмеяться, она чувствует себя раскованной и элегантной в этом платье «крестной матери», сыгравшем когда-то с ней злую шутку.
Они танцевали под тихую музыку в исполнении оркестра из пяти музыкантов, Сол бережно прижимал ее к себе. И Пенни казалось, что они сливаются в единое целое, настолько легко ей было с ним танцевать, настолько понимали они движения друг друга.
Руки Сола обнимали ее плечи, она подняла свои и обвила ими его шею; Пенни вся отдалась трепещущей от сдерживаемой страсти музыке, и платье, покрой которого ей раньше казался несколько смелым, теперь нисколько не смущало.
Пенни погружалась в какой-то странный полусон, полностью подчиняясь музыке и Солу, чувствуя его прижатые к ней бедра и подчиняясь его движениям. Ее пальцы осторожно поглаживали его шею сзади, касаясь темных волос.
Сол молчал, опустив голову, прижавшись своей горячей щекой к ее щеке. Это прикосновение было ей приятно, ей нравился запах, исходивший от него, — смесь дорогого одеколона, бренди и еще чего-то, что она не могла определить, но что возбуждало в ней желание, как и сладостные звуки кларнета, пронзающие сигаретный дым ресторанного зала и трогающие душу, зовущие за собой и напоминающие о чем-то давнем.
Она не знала, как долго они так танцевали, прижавшись друг к другу. Оркестр кончал одну мелодию и тут же начинал другую. Пенни знала только, что здесь, в этом зале, им очень хорошо вместе, и пока это неожиданное волшебство продолжалось, оно действовало как целительный бальзам на еще не зажившую рану ее утраты, на воспоминание об ужасной смерти Таппи. Конечно, она понимала, что это только мимолетное удовольствие, но она полностью отдавалась ему с безрассудным восторгом.
Когда музыканты ушли на перерыв, она с огорчением позволила отвести себя к их столику. Она шла, немного пошатываясь, хотя и опиралась на руку Сола. Все в ней сопротивлялось их разъединению, было жаль, что их казавшийся нескончаемым танец кончился. Господи! Да, что это с ней? Пила она совсем немного. И разве танцы не должны ослабить даже малое влияние алкоголя? Нельзя сказать, чтобы она уж очень устала... но, странно, она чувствовала какое-то напряжение и в то же время была оживленной, все ее существо словно ждало чего-то... Внезапно Пенни почувствовала, что дрожит, и руки ее покрываются гусиной кожей.