Они в полном молчании вышли на морской берег. Здесь Ладон отпустил его на землю и все так же, не сказав ни слова, ушел в море. Вернулся на удивление быстро, всего через сорок минут. Словно боялся надолго оставлять его без присмотра. Сухой. Но все с тем же непроницаемым выражением на лице и неопределенным взглядом золотых глаз. Келей молча наблюдал за его приближением. Только сейчас он заметил, как изможденно выглядит Ладон. Под глазами залегли едва заметные тени. Он казался таким усталым… и даже вроде похудел. Всего-то за неделю?
Дракон подошел и сел рядом на песок, не говоря ни слова.
Юноша протянул руку и осторожно тронул белые пряди. Он перебирал его волосы, и дракон не сопротивлялся, молча сидя рядом. Он не был напряжен. Он был каким-то странным…
Келей почему-то вспомнил слова Мирры: «Если дракон добровольно отказывается от своего сокровища, это тоже может погубить его… ». И тут его вдруг осенило. Неужели Ладон затеял все это из-за него? Щадя его чувства? Он пытался таким образом показать, что Келей здесь не раб, не шлюха, а… гость и волен делать что хочет? И поэтому он не подходил к нему, не заговаривал с ним… Зевс… какой же он глупец, что не понял этого сразу! Ладон всего лишь пытался позаботиться о его… чести и гордости. Келей нахмурился. Идиотизм. Неуместный жест благородности… И к тому же! Мирра сказала, что дракон и его сокровище связаны. Если дракон добровольно отказывается от своего сокровища по каким-то одному ему известным причинам, то он зачахнет. Неужели это правда? Иначе как еще можно объяснить такой ужасный внешний вид Ладона? Зевс, ну что за глупый дракон ему достался… Проявлять благородство тогда, когда оно совершенно неуместно. Да он, не задумываясь, наступит на горло своей гордости, забудет о чести, если Ладон проявит упорство хоть немного! Неужели это не понятно?!
Ладон неожиданно встал, и устало потянулся.
- Пойдем обратно, - произнес он едва слышно. – Я хочу спать.
Келей молча кивнул и пошел за ним. Дракон шел впереди своей привычной бесшумной походкой, но что-то теперь в ней неуловимо изменилось. И Келей не мог понять, что именно. Ладон был каким-то апатичным…
Так трудно поверить в то, что сказала ему Мирра о драконах. Неужели он теперь и правда его сокровище?
Словно в подтверждение юноша вдруг ощутил резкую обжигающую вспышку в правом ухе. Сережка будто нагрелась пламенем.
Он поморщился от легкой боли, торопливо следуя за драконом. Что же, теперь так будет всегда? Ну нет… Келей вовсе не хотел, чтобы Ладон выглядел так, словно вот-вот свалится с ног. Ему было бы комфортнее, если бы дракон снова начал насмешничать над ним и делать всякие явные откровенные намеки. Это было, по крайней мере, куда привычнее такого вот равнодушного Ладона. И к тому же, похоже, его идиотское решение «оставить его в покое» отражалось на его здоровье. Неужели правда умрет, если, например, Келей уплывет с острова? Или исчезнет? Или его похитят? А сейчас? Дракон словно затухает, хотя Келей находится рядом с ним. Выходит, Ладону нужен не только физический контакт теперь, после того, как он нацепил на него свою сережку? Что обычно делают сокровища? Валяются в пещере своего грозного хозяина, согреваемые его могучим телом и даже пикнуть не смеют. Но это про груды золота. А он человек. И что ему делать прикажете?
Если он что-то не предпримет немедленно, то, если следовать теории Мирры, Ладон вообще сляжет. Тупость какая, неужели все эти суеверия – правда? Что, что надо Ладону?
Келей отчаянно закусил губы, лихорадочно ища верное решение. Ладон по-прежнему шел впереди, не обращая ни на что внимания. У него глаза вообще открыты? Ну живая сомнамбула, ей богу!
А если… если он попробует… Попробует сам сделать первый шаг? Ну… Показать свое… свое участие? Что?
Да что угодно! Только бы Ладон не выглядел таким усталым! Да он же бледнее чем обычно, хотя, кажется, это невозможно!
Решившись, Келей ускорил шаг и положил руку ему на плечо, вздрогнув от собственной смелости. Воспоминания о том, как отреагировал Ладон на его прикосновение в предыдущий раз, были еще свежи в его памяти.
Но в этот раз, дракон лишь обернулся и равнодушно посмотрел на него. Хотя… не совсем равнодушно. В глубине золотистых глаз плясал какой-то мрачный тоскливый жадный огонек. Не тот, что означал жаркое пламя страсти и вожделения. Просто создавалось такое ощущение, что Ладон видит что-то, что отчаянно хочет иметь, но не может взять. И дело не в том, что кто-то ему мешает… А в том, что он сам от этого отказался, и хотя отчаянно жалеет, взять не может по каким-то причинам.
А в остальном, казалось, он спал на ходу. Ни единой эмоции! Причем он не намеренно прятал их. Их действительно не было!
- Ты долго еще будешь делать вид, что тебе все равно? – прорычал Келей почти раздраженно.
- О чем ты? – вяло отозвался дракон.
- О том, что ты словно ходячий мертвец! Знаешь, Мирра рассказала мне… про связь. Ну… между драконом и его сокровищем.
Ладон продолжал смотреть на него все так же апатично, никак не реагируя на это заявление. Даже бровь свою треклятую не вскинул в очередной издевательской насмешке.
- Это правда? – нерешительно спросил юноша, заглядывая в золотые глаза. Странно, но сейчас его колени уже не подгибались под волей дракона. Это как-то зависело от этой сережки? Он мог безбоязненно смотреть в его глаза.
- Правда. – И даже плечами не пожал. Простое подтверждение факта! Черт бы его побрал, как до него достучаться?!
Келей гневно стиснул зубы, стараясь не показать, как его пугает такая перемена в Ладоне. Опустив глаза, краснея, он медленно произнес:
- Поцелуй меня.
Золотистые глаза расширились на мгновение.
- Что? – переспросил Ладон.
- Я сказал… Не заставляй меня повторять, проклятье! Я… - с досадой посмотрев на дракона, юноша резко шагнул вперед и, обвив руками его шею, приподнявшись на носочки, быстро прильнул к его губам, словно боялся передумать.
Первое мгновение Ладон никак не реагировал на его поцелуй, так что Келею даже стало страшно. Вдруг, его сейчас попросту отвергнут? И что тогда? Он с отчаянием прижался к нему сильнее, забыв про свое смущение и стыд, и скользнул языком по сжатым губам Ладона, умоляя их раскрыться и ответить.
Ему было страшно до дрожи в коленях. Вот сейчас Ладон просто оттолкнет его и…
Но как дракон мог оттолкнуть свое сокровище, которое добровольно шло ему в руки? Уж скорее бы он сунул голову в петлю…
В следующую секунду сильные руки прижали его к горячему телу, твердые властные губы накрыли его собственные, мгновенно перехватывая инициативу, и влажный жаркий язык ворвался в его рот. У Келея вмиг подкосились ноги, и если бы дракон не держал его, то он бы точно упал. Как же было приятно и сладко снова ощущать его властный поцелуй, если бы кто знал! Юноша сам не осознавал до этого момента, как соскучился по сильным объятиям, жарким поцелуям и обжигающим прикосновениям. Он прильнул к нему, жадно обнимая за шею, покорно раскрывая губы и отдаваясь в его власть.
Приподняв пушистые ресницы, он увидел откровенно алчущие золотые глаза, горящие жадным неугасимым пламенем. В нем было все – страсть, вожделение, нежность, желание, власть и сила. И что-то еще… Что-то неодолимо прекрасное, волнующее, притягивающее, мягкое и проникновенное. Келей мог бы посчитать это за любовь, но эта была не любовь. Это было что-то совсем другое… Гораздо сильнее, крепче. Даже не чувство собственничества. Глядя в эти глаза, юноша вдруг ощутил, как сильно жжет его черная аметистовая сережка, буквально обжигая ухо так, что оно налилось пламенем и онемело от боли.
Одно-единственное слово прозвучало в затуманенном сознании:
«Мое».
И почему-то у Келея не было никакого желания сопротивляться этому заявлению. Даже не заявлению. Простой констатации очевидного всем и каждому факта. На него поставили несмываемое вечное клеймо обладания. В это мгновение он со всей болезненной сладкой остротой ощутил эту самую могущественную связь между драконом и его сокровищем. Связь, которая была сильнее, чем любое чувство – мести ли, вожделения, страсти, ненависти и даже любви.
Какая связь могла быть настолько могущественной, что превосходила даже любовь?
Келей не мог представить себе всей той силы, которая стала обладать им. Которую символизировала теперь черная аметистовая серьга. Это сладкое чувство отдачи, покорности, принадлежания Ладону, и главное, желание быть его собственностью. Оно не причиняло никакого унижения, горечи или отвращения. Оно воспринималось им, как само собой разумеющееся. Оно никаким образом не затрагивало его гордости. Оно обволакивало и грело. Он принадлежал, и не кому-то, а своему дракону. Что может быть прекраснее этого?
Если так себя чувствует груда бездушных сокровищ, веками лежащая под телом дракона, ревностно охраняемая им, оберегаемая, холимая и лелеемая, то он был готов подвергнуться той же сладкой участи. Стать предметом вечного вожделения, восхищения, неодолимой страсти, и даже… любви? Любят ли драконы свои сокровища? И если да, то как? Как какую-то драгоценную вещь, или как… Как что-то родное, что нужно оберегать от любых посягательств, от посторонних глаз?
«Они спят на этих грудах сокровищ, отлучаясь только чтобы поесть. И если из этой груды пропадет хоть монетка, хоть бусинка, они узнают и придут в такую неистовую ярость, что похитителю мало не покажется!»
Если дракон может узнать, что из этой огромной несметной горы сокровищ пропала всего лишь маленькая монетка, то даже представить страшно, как сильно они любят свое богатство, и как могущественна эта связь!
Неужели… Неужели Ладон испытывает к нему то же самое? Мирра была… права?
Взаимное обладание друг другом. Власть. Дракон не может без своего сокровища. Сокровище не может без своего дракона.
Вот что эта была за связь. Вечная. Бессмертная. Неподвластная никаким предрассудкам, силам и поступкам.
Единственное чувство, владеющее драконом, у которого есть свое бесценное сокровище – ревность. Извечная ревность ко всему, что так или иначе влияет на его сокровище. Земля, на которой оно лежит, пещера, в которой оно находится, и даже он сам! Слепая ненависть ко всему, что смеет посягнуть на него.
Связь. Она наводила ужас и восхищение одновременно.
Но он не был бездушной грудой драгоценных безделушек. А Ладон не был огненным драконом.
Какова будет их связь?
========== Глава 31 ==========
- Не оставляй меня, - пробормотал Келей, задыхаясь, когда дракон, наконец, позволил ему дышать снова. – Не замыкайся снова, ладно?
Он продолжал крепко стискивать его шею, не желая выпускать, и прятал лицо на его груди. Руки Ладона лежали на его талии, прижимая к себе. Он ничего не отвечал, и Келей не знал, о чем он думает. Потерев мочку уха, которое онемело, он поднял голову и робко заглянул в золотистые глаза.
- Если эта связь… настолько сильна… Почему ты отказался?
Ладон пожал плечами, словно не хотел отвечать.
- Уже не имеет значения, - наконец произнес он нехотя.
Взял за руку и настойчиво потянул по тропинке. Келей покорно последовал за ним, позволяя крепко стискивать свою ладонь, так что она почти занемела. Он шел рядом, молча наслаждаясь тем, что может вот так идти с Ладоном. Между ними установилась впервые за долгое время ровная спокойная идиллия. Это не могло не радовать юношу. Он был почти счастлив.
- Ладон… А ты правда попросил Посейдона больше не вредить людям? – нерешительно спросил он, проклиная себя за этот вопрос, но не имея сил не задать его.
Дракон резко остановился. Обернулся.
- Ты мне не веришь? – спросил он спокойно.
- Верю, - прошептал Келей. – Я просто хотел убедиться.
Ладон пожал плечами.
- Ты можешь сам посмотреть. Через… Источник Тайных Желаний. – Тень усмешки скользнула по его губам.
Келей поежился. Ладон был все еще каким-то не таким. Странным. Немного отчужденным.
- Нет. Я тебе верю, - пробормотал он, пряча взгляд.
Ладон кивнул и повернулся, продолжая путь. Ближе к полудню они уже вернулись в долину. Там было оживленно. Нимфы вернулись к своим обязанностям, стол снова пестрел разнообразием пищи. При появлении хозяина все замолкли. Мирра уже рассказала о произошедшем остальным. Келей неловко поежился под взглядами девушек, стараясь спрятаться за спину Ладона. Он знал, что сейчас дракон уйдет спать, а он останется тут один и… И подвергнется вопросам. Обычно, когда Ладон уходил в свою пещеру после возвращения из моря, нимфы окружали его, прося сыграть на арфе, просто поиграть с ними или рассказать какую-нибудь интересную историю. Но сейчас все они молчали, не смеясь и не веселясь. Просто смотрели. Келей ждал, что вот-вот Ладон оставит его все так же молча… Но вместо этого, дракон стиснул его руку и повел к своей пещере. Чтобы забраться на нее по камням у Келея уходило почти полчаса, если не больше. Ладон же преодолел этот подъем всего за каких-то пять минут, прыгая с камня на камень так легко и безбоязненно, словно был какой-то горной антилопой. И ни на секунду не утратил равновесия. Келей зажмурился. Все же он боялся свалиться вниз. Четыре метра высоты это вам не шутки. В пещере дракон принял свой истинный облик, и сразу же заполнил собой все пространство. Все так же молча, не говоря ни слова, он осторожно сграбастал Келея в охапку, уже привычно спрятав меж своих передних лап и накрыв огромной головой, и закрыл глаза. Выглядел он все еще устало, но уже значительно лучше. Юноша послушно лег, приняв удобную позу. Кажется, Ладона нисколько не заботило, хочет ли он спать или нет. Он просто без разговоров спрятал его от всего мира под собой и уснул спокойным сном.
Келей тихонько вздохнул, лежа в темноте и прислушиваясь к равномерному могучему дыханию дракона. Он задумчиво улыбнулся, легонько проведя рукой по чешуйчатой прохладной лапе. Ладон спрятал его, словно свое сокровище, от всего мира. Не оставил как обычно одного в долине, забрал с собой. И пусть тут не очень удобно, и мелкие камешки врезаются в спину, но зато как уютно, хорошо и спокойно… Келей прижался к огромной когтистой лапе, рассеянно поглаживая чешуйчатую кожу. Надо будет перетащить сюда что-нибудь мягкое. Интересно, а может ли Ладон все время находится в человеческом обличии? Он ведь путешествовал по земле очень долгое время… Ему ведь без надобности снова становиться драконом. Зачем он это делает? Надо будет спросить у Мирры…
Вскоре его мысли стали расплываться, и он не заметил, как сам уснул. Проснулся только к вечеру, от того, что ему было жарко. И от того, что его пристально, долго и внимательно рассматривали. Он приподнял ресницы. Ладон снова сидел в облике человека, глядя на него своим смущающим немигающим взглядом. Келей тут же почувствовал, что кровь приливает к его щекам.
- Что? – пробормотал он. – Почему ты так на меня смотришь?
Дракон притянул его к себе, как-то криво усмехнувшись.
- Не могу оторваться.
Юноша прижался к его горячей груди, чтобы скрыть смущение и волнение. Дело было в том, что Ладон сказал это так естественно и так спокойно, что не поверить ему было крайне сложно. Как там сказала Мирра?
«У каждого дракона есть свое сокровище, которое он ревностно стережет и днем и ночью. Он любуется на него целыми днями, не смыкая глаз, алчет его, жаждет и никогда не выпускает из рук».
Алчет его… Жаждет его… Любуется на него целыми днями, не смыкая глаз?
Зевс всемогущий, ну неужели ему нужно воспринимать все слова Мирры буквально? Что, теперь так всегда будет?
Келей попытался отстраниться, чтобы подняться на ноги. Все тело затекло от долгого лежания на твердой поверхности. Хотелось размять мышцы, повести плечами, потянуться… Только…
- Ай! - его рывком усадили обратно на колени. Он даже поморщился от боли и удивленно посмотрел на Ладона. – Что?
- Куда ты собрался? – поинтересовался дракон вкрадчиво.
- Хотел просто потянуться… - пробормотал юноша, отворачиваясь.
Такие перемены его все еще смущали. Поведение Ладона изменилось в корне. И раз и навсегда. Ему вдруг припомнились слова Мирры: