– Иными словами, ваш так называемый отряд очистки, по сути, исполнял работу разведотряда, так как не было известно о наличии вражеских сил в населённом пункте. – Юрист говорил чётко и громко каждое слово. – А если б вражеские единицы всё же присутствовали на этой территории, отряд, в котором вы пришли, исполнял бы обязанности штурмового.
– Получается, да.
– Протестую, ваша смелость! – внезапно подал голос Гарпет. – Это уже апелляция к министру обороны со стороны мистера Бэнта и обсуждение приказа со стороны сержанта Форгена, что в свою очередь, – он глянул на солдата, – может являться отягчающим обстоятельством.
– Отнюдь. Во-первых, если бы мне не нравилась работа нашего минобороны, я бы убил его, однако я не знаю, как управлять министерством, ведь я не смыслю в политике и, как вы правильно заметили, в военном деле. Во-вторых, мы обсуждаем моего клиента, а, следовательно, и действия, связанные с его делом, включая и приказ, который он выполнял.
– Протест отклонён. Мистер Гарпет, можете сесть.
– Спасибо, ваша смелость. С вашего позволения я продолжу. Дабы не обсуждать приказ спрошу: сколько было всего человек в отряде?
– Пятнадцать. Двенадцать рядовых и три сержанта, включая меня.
– Сколько гражданских целей вы уничтожили?
– По моим подсчётам, сто двадцать две.
– И почти половину замочили вы? – спросил адвокат с наигранным удивлением. – Я попрошу отметить это в протоколе.
Стенографистка посмотрела на судью. Тот неуверенно кивнул.
– Спасибо. Итак, как вы вошли в дом?
– Вначале я, затем трое рядовых и Карос. Простите, сержант Карос.
– Не слишком ли много сержантов на троих рядовых?
– Ну, – глаза Форгена забегали, – это не совсем простые рядовые…
– А какие, золотые? – улыбнулся Бэнт.
– Новички, – уклончиво ответил сержант.
– Откуда? – не унимался юрист.
– Из тюрьмы…
– Как интересно. Стало быть, вам известно, по каким статьям они сидели?
– Трусость, – вздохнул солдат.
– Все трое?
– Нет, двое. Ещё один был обвинён в пацифизме с облегчающими.
– Интересно. И им предложили служить вместо пожизненного?
– Да, чтоб они типа исправлялись.
– И как, они исправлялись?
– Протестую, ваша смелость! Это не имеет отношения к делу!
– Я снимаю этот вопрос.
Судья зевнул.
– Вы зашли в дом и сразу обнаружили цели? – продолжил адвокат.
– Да. Они находились на кухне.
– На чердаке вы проверяли?
– Да, там никого не было.
– Где же был мальчик?
– Я не знаю. Я же уже предположил, что он прятался.
– Он был вооружён?
– Нет. Когда Карос устранил его, я пришёл на звук и увидел мальчика посреди кухни. Скорей всего, он вышел, когда я уже уходил.
– Да, мы уже слышали Кароса. А как вы думаете, – Бэнт присел на свой стол, – он мог иметь при себе оружие? Скрытое. Или взрывное устройство?
– Насчёт взрывного не скажу. Я в этом не разбираюсь. А оружие… Гипотетически мог.
– Замечательно. То есть к вам мог сзади подойти пятилетний мальчик и зарезать. Или застрелить. Ваша смелость, разрешите задать вопрос капралу Дассениту?
Судья задумчиво посмотрел на обвиняемого, потом перевёл взгляд на офицера.
– Разрешаю.
– Ваша смелость! – воскликнул Гарпет.
– Я разрешил! – повысил голос судья.
– Спасибо, ваша смелость. Капрал Дассенит, кроме отряда очистки, – он указал рукой на Форгена, – под вашим командованием есть ещё сапёрный и минёрный отряды. Это так?
– Так и есть.
– Значит, вы разбираетесь во взрывных устройствах?
– Да.
– Скажите, мог ли – гипотетически! – мальчик иметь на себе взрывное устройство?
Капрал почесал шею.
– В принципе, мог.
– Спасибо. То есть, кроме единичного убийства у мальчика была возможность уничтожить треть отряда. Ваша смелость, вы не считаете слишком рисковой данную работу для отряда очистки?
Судья неопределённо кивнул головой и уклончиво ответил:
– Риск есть всегда. Это ведь… война.
– Ну да… – грустно усмехнулся адвокат и вышел в центр зала. Несколько секунд он смотрел в пол, потом поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза судье.
– Ваша смелость, я говорю это вам, чтобы моего клиента не обвинили в обсуждении приказа. Ваша смелость! Господа присяжные! – он повернулся на пару секунд к присяжным. – Я хотел бы заострить ваше внимание на некорректности приказа об очистке на территории, ещё не захваченной нашими войсками. Отряд моего клиента был послан в район с неизвестным уровнем опасности, в район предполагаемого расположения сил противника, в десять раз преобладающих по количеству. Мой клиент при этом выполнял не свою работу и подвергался неоправданному риску. Спасибо.
– У вас всё? – поинтересовался судья.
– Последний вопрос.
– Я вас слушаю.
– К, – Бэнт кашлянул, – подсудимому.
– Он тоже вас слушает.
– Сержант, вы знаете язык противника?
– Ну… я учил, как и все.
– Сержант Форген! Мистер Гарпет не любит невнятных и расплывчатых ответов! Говорите по существу.
– Мне он плохо даётся. Да и не люблю я это. Не знаю, в общем, я языка. Капрал может это подтвердить.
– У меня всё.
– Я даю сторонам паузу в полчаса для подготовки к выступлению в прениях, – и стукнул молотком. – Антракт, господа!
***
– Кто начнёт? – пообедав, судья стал ещё улыбчивее.
– Я пропущу вперёд сторону обвиняемого, – ухмыльнулся Гарпет.
– Мистер Бэнт, к барьеру!
– Ваша смелость. Господа присяжные. Я постараюсь вам описать события, произошедшие четыре дня назад. Наша армия, если вы следите за новостями, немного ретировалась в это время. Деревня, в которую послали отряд моего клиента, ни разу за все время конфликта не была захвачена нами полностью. Так называемый отряд очистки являлся первой нашей силой в этой локации. По сути, ими воспользовались, как пушечным мясом, как приманкой, как индикатором. Это как кинуть пятнадцать дезинсекторов в клетку динозавров и сказать: «Убейте всех тараканов!». Тараканов они убили, но им повезло, что в этот момент в клетке не было динозавров. Я ни в коем случае не хочу указать на эти ошибки высшим военным чинам. Однако хочу заострить внимание на прилежности сержанта Форгена и качестве выполнения им поставленной задачи. Теперь конкретно по дому номер тринадцать. Он сравнительно небольшой, одноэтажный, с чердаком. Обыскать его не так уж и сложно. По словам свидетеля, сержанта Кароса, они обыскали весь дом. И чердак, и подвал. Следовательно, если мальчик прятался так, что его не нашли военные, – он прятался целенаправленно. А если бы это прятался не пятилетний ребёнок? А высокоспециализированный боец? Далее интересная картина: полуглухой Карос без шлема услыхал, как мальчик что-то произнёс, но не смог нам сказать, ведь не расслышал его; а Форген, экипированный в шлем, улучшающий слух втрое, почему-то вообще не слышал мальчика. Это при том, что, как говорилось ранее, Форген не знает языка нашего противника. Исходя из всего этого, подводя итог, хочу заявить суду, что мой клиент виновен в понижении внимания к гражданским лицам противника во время запланированной очистки местности с вытекающим из этого подверганием риску (хотя там риска не было) одного или нескольких членов команды. Пацифизмом тут и не пахнет, соответственно, в пацифизме мой клиент не виновен. Спасибо за внимание, у меня всё.
– Хм… Есть вопросы у стороны обвинителя?
Гарпет, хитро улыбаясь, почесал подбородок.
– Сыграем в покер на выходных?
– Почему бы и нет?
– Ребят, может, вы в другое время об этом поговорите?
– Больше вопросов нет.
– Тогда ваше слово.
– Ваша смелость. Я извиняюсь заранее. Я не буду переходить на личности, лишь укажу некоторые недостатки в речи моего оппонента. Во–первых, он упомянул про абстрактные новости, согласно которым мы куда–то отступаем. Хочу заметить, он сказал слово «конфликт», видимо, подразумевая войну. Наш президент и лично я не видим в том, что происходит, войны. Это боевые действия, не более того. Это боевые действия с подвластными нашей державе. Следовательно, вся территория боевых действий принадлежит нам, что ставит утверждение о принадлежности деревни под сомнение. Деревня наша, а гражданские – не наши, они против, следовательно, их нужно устранить. А то, что некоторые могут быть с оружием – абсолютно логично. Тем более, по словам нашего бравого сержанта, он убивает гражданского с одного выстрела. Чем же человек с оружием отличается от человека без оружия? Или от вида вооружённой цели у Форгена начинают от страха трястись руки и улетать в пятки душа? А от этого мысли о мире во всём мире? Также смею заострить внимание, что мой оппонент признал своё плохое знание военного дела, но при этом активно вставляет в свою речь научные слова типа «локация», «ретироваться». Их он хоть употребил правильно. А вот слово «высокоспециализированный» я бы ему посоветовал посмотреть в словаре. По-моему, он его даже неправильно произнёс. В конце концов, мистер Бэнт привёл цитату из свода военно-полевых правил, видимо, пропустив моё замечание насчёт кодекса. Я не хочу оскорбить своего оппонента или обвинить его в невнимательности, но я упомянул в разговоре с ним во время перерыва, что на выходных меня не будет в стране, и что я – один из тех, кто подписался за закон, запрещающий азартные игры. Спасибо за внимание, у меня всё.
– Я вопросов не имею. Сторона обвиняемого, у вас есть вопросы?
– Вы… так и не сказали, почему считаете его виновным, – пробормотал Бэнт.
– Он оставил врага и свидетеля в живых, по моим данным, глядя прямо на него. Если бы не Карос, мальчик мог бы выжить.
– У вас ошибочные данные.
– Это не вопрос.
– Тогда всё.
Адвокаты уселись за свои столы.
– Суд присяжных готов вынести вердикт?
– У нас шесть на шесть, – нерешительно проговорил молодой человек в первом ряду.
– Значит, всё зависит от меня… – десять секунд он задумчиво смотрел в потолок, после чего вынес приговор и ударил молотком.
Олег Нагорнов
ИЛЛЮЗИИ КРАСНОЙ ШАПОЧКИ
– Мама, я никуда не пойду!
Маленькая полная блондинка, чью красоту не унесли с собой прожитые годы, обернулась к дочери и растерянно заморгала огромными синими глазами.
– Ну, почему? Почему визиты к бабушке всегда превращаются у нас в трагедию? – тихо спросила она. – Почему ты не можешь просто взять корзинку с пирожком и отнести ее бедной одинокой старушке?
– Я говорила тебе об этом тысячу раз! – резко ответила дочь. – Если бы ты меня слушала, то никогда бы не посылала в этот страшный лес!
– Страшный лес?! – мать устало опустилась на стул, поставив рядом приготовленную корзинку. – Красная Шапочка, вся деревня ходит туда за грибами и ягодами, там не боятся играть даже маленькие дети!
Девушка подошла к женщине, села рядом. Красной Шапочке недавно исполнилось восемнадцать. Она была красива, но совсем не похожа на мать: жгучая брюнетка с карими глазами и резкими чертами лица.
– Мама, мы и об этом говорили. Для меня это действительно Страшный лес!
– Дочь, я вчера сама ходила туда за дровами. И ничего плохого не случилось!
– Это потому что ты второстепенный персонаж!
– Не говори так с матерью!
– Но это правда! Почему ты мне не веришь?
– Нет, это какой-то кошмар, – женщина встала и зашагала по чистенькой белой комнате. – Во что я должна верить?! В то, что тебя и бабушку съел волк? А потом добрые дровосеки вспороли ему живот и выпустили вас?! Я должна поверить вот в это?! Ну, а остальные твои истории вообще в голове не укладываются. Ладно, бабушка – старый человек, но откуда у тебя такие фантазии?!
– Но это правда, – кротко отозвалась девушка, – и, к сожалению, далеко не самая страшная.
– Дочь, прости, но ты никогда не видела волков. Что совсем неудивительно, их вообще никто не встречал в наших краях уже добрую сотню лет. Волк – это всего лишь большая собака. Если бы он вас съел, даже тщательно прожевав, его бы разорвало.
– Дело не в размере, – вздохнула Красная Шапочка. – Он и сам не ожидал, что сможет нас проглотить.
– Я не понимаю. Я знаю, ты любишь бабушку! Вы всегда хорошо ладили. Что случилось? Почему ты стала придумывать эти дикие, ужасные истории? Да я бы сама сходила, но плохо себя чувствую! Тебе меня не жалко?
– Мама, тебе не кажутся странными эти совпадения? Как только надо идти к бабушке, ты заболеваешь, или подворачиваешь ногу, или к нам неожиданно приезжают гости…
– Дочь, я не вела статистику. Но ты сама ответила на свой вопрос. Это – совпадения!
Красная Шапочка подошла к открытому настежь резному окошку. Летний ветерок играл с белоснежной занавеской, шептался с листьями старого леса и тихо звал ее за собой…
– Мама, давай попробуем еще раз. Начнем сначала.
– Хорошо, – женщина покорно присела за низенький столик, – давай попробуем.
– Давай представим, – осторожно начала девушка, изучая книжную полку, – что наш мир кто-то придумал. Создал.
– Это как раз нетрудно, – устало ответила мать. – Я даже знаю, что он сделал это всего за три дня.
– Оставим религию в покое. Поговорим о чем-то более реальном.
Красная Шапочка положила на стол стопку взятых с полки книг.
– Давай на минутку представим, что ты, я, этот лес, бабушка, волк, деревня, вообще все вокруг – всего лишь плод чьей-то фантазии. Допустим, что нас придумали. Написали про нас сказку. Подожди, не перебивай! И вот в этой сказке я иду к бабушке и в лесу встречаю волка.
– Умоляю, дальше не надо! Я же сказала, что плохо себя чувствую!
– Хорошо, не буду. Это была, так сказать, оригинальная версия. Казалось бы, все хорошо, история закончилась, и все мы можем жить дальше своей жизнью. Но, к сожалению, сказка стала очень популярной.
– Воды! – чуть слышно попросила женщина.
Когда розовый оттенок вернулся на круглые щеки матери, девушка, спросив разрешения, продолжила:
– Так вот. И почему то многие другие… авторы, стали писать свою версию нашей жизни, особенно тщательно обыгрывая момент моей встречи с волком. И вот теперь каждый раз, когда я иду в лес, со мной случаются порой удивительные, а порой просто страшные вещи! Конечно, это всего лишь моя гипотеза. Но, мама, с меня хватит! Я так больше не могу!
– С меня тоже – хватит! – прошептала женщина.
– Да ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти?! – взорвалась дочь. – Я не знаю, что это за мания, но мне кажется, что любой, хоть раз державший в руке перо, обязательно писал свою версию моих приключений! А это, знаешь ли, были разные люди! Далеко не всегда талантливые, далеко не всегда умные, и далеко не всегда джентльмены! Ты знаешь, что мне пришлось вынести, когда за сказку взялся вот этот вот… создатель?!
Красная Шапочка сунула под нос матери «Черный обелиск».
– А еще вот этот, и этот, и этот!!! Так, это у нас что? «Война и мир»? В топку! «Декамерон»? Боже, я была так невинна! Пелевин! Ненавижу! А еще были сотни, тысячи любителей, возомнивших себя творцами!
Девушка заплакала, по-детски уткнувшись лицом в раскрытые ладони.
– Ты меня понимаешь, мама? – спросила она свозь слезы. – Теперь ты меня понимаешь?
– Я понимаю, – спокойно ответила женщина, – теперь понимаю.
Она встала, взяла тряпку, и принялась вытирать с мебели несуществующую пыль.
– Я понимаю, что моя дочь неисправимая фантазерка. И что она просто не хочет идти к бедной старушке.
Это был удар ниже пояса. Хлопнула дверь. Мать обернулась и увидела, что Красная Шапочка исчезла, прихватив корзинку с пирожком, накидку и свою любимую красную шапочку.
– Ну, что мне с ней делать? – вздохнула женщина. – Она так и замуж никогда не выйдет!
Тропинка убегала в лес, петляла между деревьями, манила за собой. Девушка шла быстро, не оглядываясь.
– Не верит! – шептала она. – Никто мне не верит! И пусть! Я сама положу этому конец.
Серый Волк дремал, развалившись на зеленой травке. Увидев Красную Шапочку, он вскочил на ноги. Шерсть его вздыбилась, глаза злобно заблестели.
– Ты? – зарычал он. – Ты зачем пришла?! Мы же договаривались!
– Отвали, – бросила ему девушка, ошпарив взглядом, – я иду к бабушке!
Волк сразу потух и затрусил следом.
– Но как же так? Мы же договорились, что ты больше не придешь, а?
– Мать выставила меня из дома! Что я могла сделать?
– Слушай, – хищник завилял хвостом, обогнал девушку и, пятясь задом, позорно поскакал впереди, – а пойдем тогда вместе?
– Нет! – отрезала Красная Шапочка. – Лучше держись от меня подальше!
– Это бесполезно, – вздохнул волк. – Все равно сюжетные линии уже пересеклись. Пойдем вместе! Вдвоем не так страшно.
– Ладно, идем. Только не доставай меня, понял? Я не в настроении.
Но Серого Волка ненадолго хватило.
– Шапочка, – начал он примерно шагов через сто, – ты ведь не сердишься на меня? Ну, за прошлую историю?
– Волк! – девушка остановилась, повернулась к мохнатому спутнику и отчеканила: – Все, что тогда произошло, случилось помимо нашей воли. Мы договорились никогда не вспоминать об этом. И если ты еще раз упомянешь об этом неприятном эпизоде, твоя шкура будет висеть на двери моего домика, а черепом будут играть соседские детишки. Понятно?
– Абсолютно! – убежденно прорычал тот.