— Ну, рассказывай, что произошло в Париже такого, что ты даже после трехчасового перелета казался испуганным?
— Том едва меня не поймал, – ответил Билл, садясь на кровать по-турецки.
Рассказ не занял много времени, но оказался очень впечатляющим. Густав сидел, открыв рот, он и не думал, что Билл способен на такие вот финты.
— Ну ты просто агент 007, – восхитился Шеффер. – Ладно, твой муженек пусть провалится к дьяволу, у тебя начинается совсем другая жизнь. Мне сегодня звонил Джонатан, твои документы готовы. Он еще сказал, что пришлет информацию о Томе. О чем это он?
— Я хотел узнать, почему ему закрыли въезд в Штаты, – пожал плечами Билл. Говорить о Томе не хотелось, потому что внутри все разрывалось от противоречий. Умом юноша ненавидел своего супруга, понимая, что тот настоящее чудовище, а вот сердцем… Впрочем, своему сердцу Билл больше не доверял.
Томас ждал звонка от одного очень влиятельного человека, которому когда-то оказал услугу, а теперь тот намеревался отплатить помощью в быстром получении визы в Марокко. Каулитц за последние сутки не спал ни минуты, пытаясь не терять времени и как можно скорее последовать за Биллом в Марокко. Информация о том, куда мог деться его супруг, стоила Тому почти пяти тысяч евро – именно столько он заплатил одному человеку, который смог оперативно добыть данные из личного дела Густава Шеффера. Теперь Том знал, что Билл отправился в Фес, и собирался последовать за ним.
Те короткие мгновения, что он видел Билла, что-то перевернули в его душе. Том, хоть и издалека, но снова смотрел в ореховые глаза своего мальчика, снова видел его розовые нежные губы. Тома поразила прическа Билла, он до последнего искал в толпе аэропорта блондинов. Но когда увидел стильную стрижку, придававшую юному лицу Билла несколько жесткое и мужественное выражение, молодому парню стало как-то неприятно. Билл уже не казался ему тем самым ласковым котенком, который буквально ел из его рук. Перед Томом оказался очень уверенный в себе и в своих решениях молодой мужчина. И одним из этих решений было то, что Билл больше не хотел быть с ним.
Всего месяц прошел с тех пор, как Билл сбежал, но в тот момент Тому показалось, что прошло несколько лет. Сердце, которое напоминало о своем существовании только равномерным стуком, дрогнуло от внезапно пронзившей боли, слишком отчетливым вдруг стало чувство потери.
Том искренне не мог ответить на вопрос, что сделал бы, если бы все-таки поймал беглого супруга. Там, в парижском аэропорту, он снова испытал ярость, но повод для этого чувства был уже иной. В прошлый раз, когда он гнался за поездом, Том был в ярости, что Билл рушит его карьеру своим побегом. Теперь же мужчина сходил с ума от осознания того, что этот хрупкий красивый юноша ему уже больше не принадлежит, это Том ясно видел в распахнутых глазах своего юного супруга.
Но Том не собирался сдаваться, вернуть Билла для него стало необходимостью. И не только потому, что это может спасти его карьеру от позорного краха, но и потому, что в глубине души Тома была уверенность – если сейчас он упустит Билла, все его налаженная жизнь просто рухнет. Без Билла уже не будет ничего.
Частный самолет приземлился на небольшом аэродроме прямо посреди пустыни, где их уже ожидал огромный серый джип.
— Твой друг очень щедр, раз разрешил воспользоваться самолетом, – заметил Билл, пытаясь спрятаться от сухого пустынного ветра.
— Да, он вообще довольно интересный человек. Ладно, поехали, до Феса еще час на машине добираться, – Густав направился к ожидавшему их автомобилю.
Билл обожал Фес. Его отец всегда говорил про этот город, как про рай на земле, и Билл был с ним согласен. Город, основанный в 9-м веке великим марокканским святым Мулай-Идрисом I, считался одним из самых святейших мест в исламском мире, после Мекки и Медины. С древних времён этот город являлся центром философии, медицины и религии. Чудесным названием этот город обязан обыкновенному инструменту — мотыге. По легенде святому Мулай-Идрису подарили мотыгу из золота и серебра. Ею он и очертил границы крепости, которой суждено было стать столицей династии Идрисидов — первой арабской династии Марокко. Вряд ли Мулай-Идрис предполагал тогда, что Фес станет столицей империи, простиравшейся от Испании до Сенегала.
Как наилучший пример старинного арабского поселения, Фес состоял из Фес аль-Джадид (Новый Фес), основанного в 12-м столетии, и 2000-летней Фес аль-Бали (Старый Фес), медины, мало изменившейся с древних времён. Фесская медина целиком получила статус Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Водитель высадил их у ворот Баб-Буджлуд, и Густав сказал, что теперь придется идти пешком, если, конечно, Билл не предпочтет местный транспорт, на что юноша только рассмеялся. Первым, что увидел юноша, стало гигантское медресе Бу-Инания из кедровой древесины, украшенное гипсовой лепниной, мрамором и ониксом.
Как и несколько веков назад, единственным транспортом в медине являлись ослы и мулы. В лабиринте узких улочек можно заблудиться. И чего только нет на прилавках: улитки в корзинах, бараньи мозги, свежая рыба, всевозможные овощи и фрукты, в гончарном ряду — расписные блюда и китайский фарфор, всевозможные чашки, чаны, кружки, горшки, в ряду жестянщиков вам могут сделать чайник прямо при вас... Вообще вся медина разбита на сектора в соответствии со специализацией продавцов: мясной, овощной, золотой, башмачный, текстильный, столярный, хозяйственный и т.д. Поражает разнообразие и обилие товара. Кроме того, на территории медины находится древний университет, первый в мире.
Билл понял, что его детские воспоминания о чудо — городе не отражают и сотую долю его настоящей красоты. Юноша рассматривал все вокруг, не переставая восхищаться, чем веселил друга. Биллу вспомнились слова отца на одной из лекций в университете: «Очень интересно украшали марокканцы внутреннюю часть зданий: низ выложен узорной плиткой, выше идет орнамент из гипса, еще выше резьба по дереву. Так как Коран запрещает изображение животных и человека, то марокканские узоры строятся на причудливом орнаменте с использованием букв арабского алфавита. Узоры настолько тонки, что можно рассматривать часами эту искусную вязь».
Дом Густава оказался просторной виллой в типично марокканском стиле – много света, текстиля и различных безделиц, расставленных на низких столиках из темного дерева.
— Да, родной, я тебе действительно ужасно завидую, – сказал Билл, оглядывая потрясающей красоты комнаты.
— Не расслабляйся, – ответил Густав. – Быстро приводим себя в порядок и едем к Амире.
— Ладно – ладно, Ромео, – рассмеялся Билл, уворачиваясь от брошенной сильной рукой узорчатой подушки.
— Хассан, позвольте представить вам моего лучшего друга Вильгельма Каттермана, – сказал Густав по-арабски пожилому мужчине с потрясающе роскошной бородой.
— Очень приятно, – ответил тот очень вежливо, пожимая узкую ладонь Билла.
— Мне тоже, – на чистом арабском ответил юноша, заставив хозяина дома удивленно вскинуть брови.
— Я забыл вам сказать, что Билл знает язык, – Густав хлопнул себя по лбу. – Из головы вылетело.
— А можно поинтересоваться, откуда вы так хорошо знаете наш язык? – Хассан с интересом разглядывал юношу, он чувствовал, что этот тонкокостный мальчик таит в себе загадки.
— Мой отец был профессором истории, специализировался на Северной Африке, так что это не первый мой визит в Марокко, – улыбнулся Билл. – Я в детстве провел в поездках достаточно времени, чтобы выучить язык, а грамматику уже доучил в университете.
— Похвально, – степенно кивнул Хасан. – Честно говоря, я поражен, насколько нынче образованная молодежь пошла в Европе. Вот и моя Амира жаждет учиться, и разве я могу отказать своей маленькой принцессе, – по глазам было видно, что араб очень любит свою дочку.
— Густав, – он обратился к Шефферу, – вы, вероятно, хотите познакомить вашего друга с невестой? Амира во внутреннем дворике, можете к ней пройти.
— Спасибо, – улыбнулся Густав.
— Ох, что же я буду делать без моей хабиби, – покачал головой старый араб, удаляясь прочь.
Густав уверенно вел Билла по коридорам — было видно, что ему не терпится увидеть свою любимую. Они миновали довольно большое помещение, окна которого выходили на улицы старого города и оказались в просторном саду, окруженном высокими стенами. У небольшого фонтанчика, повернувшись спиной к выходу, стояла невысокая тоненькая девушка, закутанная в светло сиреневые и белые ткани. Изящную талию обхватывал широкий темно-фиолетовый пояс, расшитый бисером, а на тонких запястьях Билл заметил золотые браслеты и кольца. Волосы — по рассказам Густава его избранница обладала роскошной золотисто-каштановой гривой — покрывал белый, слегка прозрачный платок.
— Амира, – позвал Густав, ступая на залитую солнцем площадку.
Девушка стремительно повернулась — видимо, неожиданный оклик ее напугал — но потом полные губы раскрылись, а щеки залил нежно-розовый румянец.
— Густав, – она засияла улыбкой и бросилась навстречу жениху. Тот поймал ее руки и по очереди нежно прикоснулся к запястьям, заставив девушку еще больше залиться краской.
— Амира, я хочу познакомить тебя со своим другом, – он чуть отодвинулся, позволяя Биллу выступить вперед. – Знакомься, это Билл Каттерман, мой друг детства, почти брат. Билл, это моя Амира.
— Очень рад познакомиться, – Билл улыбнулся девушке, которая несколько стеснительно на него смотрела.
— Амира, не робей, Билли ручной, не кусается, – усмехнулся Густав, за что тут же получил по шее изящной украшенной золотом ручкой. Билл засмеялся.
— Амира, теперь я за друга спокоен, есть кому его воспитывать.
— Я постараюсь, – угрожающе пообещала красавица, но на дне ее больших глаз светились искорки смеха. – Кстати, мама приглашает вас к столу, по случаю приезда гостя мы приготовили настоящий пир.
Билл наслаждался атмосферой дома невесты друга, тут все было пропитано семейным счастьем. Многочисленные родственники сидели за одним столом, что для арабской семьи было довольно нетипично. Но Густав пояснил, что Хассан делает это, чтобы угодить Мелиссе, которая приходит в ярость от некоторых обычаев, которые, по ее мнению, ущемляют права женщин.
— Мелисса даже платок носит только в Марокко. Как только они отправляются в Европу, она тут же пользуется моментом и одевает модные вещи, – тихо сказал Густав.
— Ну что, может, приступим к обряду? – спросил Хассан, сыто поглаживая живот, чем вызвал умиленную улыбку жены.
— Хорошо, – кивнул Густав, улыбнувшись сидевшей напротив него Амире.
Обряд определения калыма и махр был довольно прост. Женщины вышли из комнаты, как только подали чай и сладости. Как радушный хозяин, Хассан предложил Биллу спиртное, хотя сам, будучи правоверным мусульманином, его не употреблял, но юноша отказался.
Густав и Хассан сели друг напротив друга и принялись громко спорить по-арабски. Билл, конечно, понимал их слова, но не понимал, почему они спорят, раз все уже давно решено. Но, взглянув на едва сдерживающего улыбку Шеффера, успокоился – видимо, тот базар, что устроили мужчины, тоже был данью традициям.
— Ладно, я согласен на калым, тобою предложенный. А что ты дашь моей дочери? – притворно-строго спросил Хассан.
— Вот, – Густав достал заранее приготовленную шкатулку и открыл резную крышку. Гости ахнули – обычно невесте махр выплачивали в виде украшений, но Шеффер, как истинный немец, был практичен: в шкатулке ровными рядами лежали слитки золота с четким клеймом банка и пачка сертификатов.
— Да… — протянул Хассан, несколько опешив. – Надеюсь, договор об аренде банковской ячейки ты ей тоже подаришь.
Густав слегка покраснел, но Хассан только улыбнулся.
— Договорились, я отдам дочь тебе в жены. Береги ее, – тихо сказал старый араб.
Билл вместе с другом сидел на первом этаже дома Шеффера, расслабленно развалившись в кресле. По гостиной бродило еще несколько друзей Густа из числа коллег из банка – молодой парень решил устроить себе что-то вроде мальчишника, только без обязательных атрибутов вроде стриптиза и выпивки.
— Сейчас еще подъедет один гость, – сказал Густав, отпивая крепкий кофе из маленькой фарфоровой чашечки с зелено-золотистым рисунком.
— Кто? – лениво поинтересовался Билл. Он ужасно устал за этот день. После обеда в обществе семьи ал-Хатиб, юноша отправился на базар в обществе четырех женщин, две из которых годились ему в бабушки. Они охали, что он слишком худой и постоянно пичкали его сладостями.
Каттерману было легко с ними, особенно учитывая знание языка; он купил каждой по красивому шелковому платку, за что тут же был назван красивым мальчиком и одарен пожеланием найти себе невесту. Потом дамы потащили его по рядам с косметикой, где почти насильно заставили купить какие-то снадобья для волос и кожи, сказав, что это сделано по старинным рецептам султанского гарема. Билл не стал сопротивляться даже когда ему стали разрисовывать руки хной, оставляя замысловатые узоры на нежной коже.
— Это тот самый бизнесмен из Лос-Анджелеса, который хочет тебя на работу пригласить, – раздался перезвон колокольчиков. – А вот и он! – Густав поднялся и вышел в холл, но уже буквально через три минуты вернулся в компании симпатичного мужчины, лет тридцати с небольшим на вид, с зелеными глазами и короткими волосами странного каштанового оттенка.
Гость лучезарно и как-то по-мальчишески искренне улыбнулся присутствующим, откидывая на спинку кресла кожаную куртку.