– Нет, что вы, мне очень интересно! – искренне заверила его я. – Едва встретив Джейн, я сразу задалась вопросом, откуда взялся такой талант.
В коридоре зазвучали легкие торопливые шаги, и «талант» влетел в комнату – умытый, причесанный, сияющий, в свежем светлом платьице, достойном дебютантки, а не гения-изобретателя. Бедный, бедный лорд Томас…
– Надеюсь, пока меня не было, вы нашли тему для беседы, – заметила она, усаживаясь на диван.
– О да, профессор любезно поведал мне, откуда берутся девочки-изобретательницы.
Джейн смущенно потупилась, но тут же вскинула голову.
– А хотите я покажу вам мастерскую?
– Джейн!
– Папа!
– Хочу, – вмешалась я, оборвав на корню зарождающийся спор. – Профессор, позвольте, мне правда любопытно.
Мужчина только махнул рукой, пробормотав себе под нос: «В мое время юные леди друг другу альбомы со стихами показывали… где-то я не доглядел, не доглядел…»
Под мастерскую семейство Свифт обустроило часть подвала, прямо напротив кухни и я искренне надеялась, что на вкусе пищи в этом доме такое соседство не сказывалось. Все же юной изобретательнице сильно повезло с таким понимающим родителем. Вздумай я устроить в подвале лабораторию, не то что маменька, меня бы отец первым из дома выставил!
Там оказалось неожиданно просторно. Несколько высоких шкафов, большой стол посередине, на котором громоздилось нечто явно в работе, пара чуть поменьше вдоль стены – один с бумагами, другой с установленной лупой и большой яркой лампой. Но передвигаться между всем этим можно было свободно, не рискуя что-либо уронить.
Я приблизилась к большому столу, с интересом разглядывая каркас чего-то неизвестного, и отметила про себя, что магией в мастерской не пахло совершенно. Ни фиалковой, ни какой-либо другой. Любопытно.
– Джейн, могу я задать вам вопрос? – поинтересовалась я, задумчиво обведя пальцем разложенные на тряпочке гайки и шестеренки.
– Да, конечно, леди Эрилин.
– Те изобретения, что нашли свое пристанище в герцогском особняке… откуда в них магия?
Девушка недоуменно сморгнула, изумленно раскрыла рот.
– Откуда… вы тоже маг? Запечатанный?
Я кивнула, глаза у изобретательницы загорелись нездоровым исследовательским блеском.
– И как сильно она ощущается? По шкале от 1 до 10? Вы сразу это заметили или нет? И…
– Я первая спросила, – хмыкнула я, прислонившись к заваленному бумагами столу.
– Простите, – Джейн заметно смутилась. – Я случайно. Просто… мы с отцом уже несколько лет работаем над одним проектом, и до сих пор у меня не было возможности изучить…
Она снова осеклась, и, поколебавшись мгновение, заговорила жарко и увлеченно:
– Когда меня запечатали, я очень долго не могла смириться с тем, что мне не суждено создавать артефакты, как отцу. То есть, я конечно, прекрасно знала, что женщинам запрещено заниматься магией, но одно дело знать это, не имея такой возможности в принципе, а другое – когда эту возможность у тебя отбирают. Вы понимаете?
Я кивнула, хотя лично меня потеря магического дара никогда особенно не терзала. Конечно, иногда я думала о том, что было бы неплохо, умей я заткнуть некоторых особо говорливых представителей сильного пола заклинанием помощнее, но и только. Запечатывание «окна» отнюдь не стало для меня трагедией.
– А потом, я поняла, что я же уже их создаю, – продолжила Джейн. – Пусть силой их наполняет мой отец, но ведь создаю-то их я. Я нашла в этом утешение на некоторое время, пока этого не стало недостаточно. С артефактами без собственный силы я была лишена размаха, ограничена жесткими рамками, поскольку в большинстве случаев их создание все же требует непосредственного применения магии в процессе. И тогда… тогда я закопалась в книги по механике, в инженерные учебники, которых у отца было в достатке. Отец помогал мне, терпеливо объяснял и незаметно материалы для создания артефактов были вытеснены из мастерской железом. Я почувствовала себя окрыленной, я могла теперь творить без ограничений, без оглядки на чужую силу. И тогда… тогда отец сообщил, что хочет запечататься.
Джейн помолчала, окинула рассеянным взглядом мастерскую.
– Вы знаете, у меня это вызвало бурный протест. Как так? Для меня печать стала чуть ли не концом жизни, а он хочет просто выбросить доставшийся ему дар? Я тогда не могла допустить и мысли, что это не мое дело. Отец столько раз завершал мои – мои! – заготовки, что его дар я считала уже чуть ли не своей собственностью. И я понимала – понимала про утомительность сброса излишков особенно теперь, когда я почти не занималась созданием артефактов, а самому ему это было уже совершенно неинтересно. Он получил степень, стал преподавать в университете, и магия только отбирала драгоценное время. Я все это понимала, но… я просто глупо и эгоистично не могла этого позволить. И тогда мне в голову пришла мысль, что будет, если влить отцовскую силу не в артефакт, а в механизм? В чем разница? Магия – суть сила. Энергия. Почему нет?
Я смотрела на изобретательницу с недоверием – почему нет? Серьезно? Потому что магия – это магия, а механизмы – это механизмы! Почему нет! Две совершенно разные и никак не связанные между собой области знаний! А она – почему нет?
Джейн перемен в моей мимике не заметила. Она не выдержала стоять, прошлась по проходу между столами туда и обратно, заламывая пальцы.
– Конечно же, в первый раз ничего не вышло, и только благодаря тому, что я покрыла поверхность защитными рунами, сила впиталась в них, а не устроила нам маленький взрыв. Зато у нас теперь есть неразбиваемые часы! – изобретательница махнула рукой в угол, откуда раздавалось мерное тиканье. – И второй, и третий, и четвертый… отец предлагал бросить затею, но меня настолько увлекла эта мысль, что я не могла больше думать ни о чем другом. И, вы знаете, – она обратила на меня сияющие глаза, – у меня получилось! Поэтому в моих изобретениях есть магия, леди Эрилин – они на ней работают! Пока что, правда, отцу не так-то просто заряжать их, там требуется особая, довольно сложная техника стравливания энергии, но я работаю над упрощением…
Я перевела взгляд с Джейн на конструкцию в центре стола. Обратно. В голове начало складываться смутное ощущение чего-то просто гигантского. Чего-то невообразимого. Способного – ни больше, ни меньше – изменить ход истории. Если, конечно, я все правильно поняла.
– Джейн, – медленно произнесла я, и девушка уставилась на меня с готовностью ответить на любые вопросы. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы только что сказали мне, что нашли способ использовать магическую энергию как… как… – я щелкнула пальцами, подбирая слова, – как паровой двигатель, например? Как завод?
– Ну да, – изобретательница широко улыбнулась, немного снисходительно, но не обидно. – Магия оказалась в этом плане очень благодатными источником. Ее надолго хватает, она не требует никаких дополнительных материалов, а отрабатывая свое, она просто рассеивается без следа в магическом фоне. Вот, смотрите.
Она схватила со стола одну из папок, увесистую, полную разномастных листов.
– Вот смотрите. В один механизм можно влить лишь ограниченное количество магической энергии… мы пока не придумали, как именно ее измерять, все же речь идет о совершенно новой величине, но по нашим расчетам маги в любом случае выходит эргономичнее того же парового двигателя в несколько раз. И потом, магический заряд всегда можно пополнять. Вы спрашивали меня про те механизмы, что стоят у герцога, мы ждем, пока они отработают свой заряд, чтобы их можно было разобрать и заново использовать детали…
Я листала папку, пробегая глазами по столбикам расчетов, выводам, незнакомым, жутким на вид формулам и, несмотря на то, что не понимала там практически ни слова, осознавала, что держу в руках настоящее сокровище.
– Вы говорите, что пока что для заряда механизма магией требуется какая-то особая техника стравливания энергии… что это значит?
– Это значит, что наполнять резерв магического двигателя может только опытный маг, – пояснила Джейн с сожалением и внутренним неудовлетворением в голосе. – Но у меня есть несколько теорий, как исправить этот недочет и упростить систему наполнения. Я думаю, что одна из них обязательно должна будет себя оправдать.
– Значит – теоретически – любой маг может стать источником двигательной энергии, превосходящей паровые двигатели?
– Ну да, теоретически, – кивнула изобретательница, кажется, совершенно не понимая, почему мой голос звучит так напряженно. – Мы хотели запатентовать это открытие, но не вышло.
– Почему? – Я с благоговением провела ладонью по папке, недоумевая, неужели она действительно не понимает, какое сокровище там, внутри?
Джейн улыбнулась, пряча разочарование и почти детскую обиду за иронией:
– Потому что там было мое имя. Ученые мужи и королевские чиновники увидели, что запатентовать открытие хочет женщина, вернее, как они мне заявили, девочка, и даже не стали выяснять, о чем там идет речь. Отмахнулись. А папе сказали, чтобы он занялся моим воспитанием, пока еще не слишком поздно, и не дал растратить жизнь на «бессмысленное и недостойное девицы занятие».
Она снова горько и иронично улыбнулась. Эта улыбка не шла свежему юному личику и голубым глазам. В этот момент Джейн показалась мне внезапно старше своих восемнадцати лет. Исчезла свойственная ей восторженность и жизнерадостный оптимизм, проступила горечь и обида.
– Когда мы уходили, секретарь посоветовал просто поставить на бумаги другое имя. Папино…
– Я бы согласилась, – не удержалась я. Страна, конечно, должна знать свои героев, но она и узнала бы в любом случае, не стал бы профессор присваивать все разработки дочери. Стоило бы запатентовать это открытие и все равно весь мир узнал бы, кто именно его совершил. Главное – патент! – В конце концов, это же твой отец. И это в любом случае, больше, чем ничего!
– Я бы тоже, – застенчиво призналась Джейн, и снова стало очевидно, что ей восемнадцать, и ни мгновеньем больше. – Папа отказался. Он сказал, что ни при каких условиях не будет обкрадывать собственную дочь, и что раз уж я это сделала, то мое имя и должно стоять в патенте, а раз корона не нуждается в нашем открытии – то мы не смеем навязываться, – закончила она.
Я сдержала глухой стон. Ууууу… ученые!
– После этого я и присоединилась к пулисткам, – закончила Джейн. – Чтобы добиться права голоса. Чтобы меня не завернули с порога только потому, что я женщина.
Все ясно.
Я снова перевела глаза на папку у себя в руках. Я знала наверняка, что должно быть сделано, но пока что еще стоял вопрос – как. Все это слишком важно, чтобы подойти к вопросу несерьезно.
– Томас знает? – Изобретательница недоуменно моргнула. – Он знает, над чем именно вы работаете?
– Да, конечно. И он полностью поддерживает отца в том, что мое имя не должно скрываться. Только про пулисток ему не говорите… – добавила девушка и порозовела.
Ой, дура-ак. Знает, и вместо того, чтобы идти с этим к брату, молчит и невольно подстрекает даму к общественным беспорядкам!
Ладно, с юным лордом Томасом у нас потом будет разговор, а пока у меня имелась ещё парочка вопросов к этому беззаботному гению.
– А эти механизмы, которые работают на магии, они превращаются в артефакты?
– Нет, – Джейн помотала головой. Магия в них только топливо, заряд, чистая сила. Конечно, резервуар, в который ее заливают, сам по себе в некотором роде артефакт, который, собственно превращает магическую энергию в физическое воздействие, но и только. Артефактами я не занимаюсь уже давно. Последний я сделала пару лет назад, он просто нужен был мне для работы. Видите ли, я хоть и запечатанный маг, но плохо чувствую магию, а для работы с ней это все-таки важно… вот мы с отцом и создали усилитель. Кстати, на основе амулетов, которыми пользуются криминалисты.
– Да? Неужели? – заинтересовалась я. – И где он? И как он работает?
– А вот, – Джейн простодушно махнула рукой в дальний угол, где между шкафами высилась огромная толстенная свая, которую я изначально приняла за одну из подвальных подпорок.
При ближайшем же рассмотрении свая оказалась вся испещрена руническими символами с вкраплениями мелких драгоценных камней. М-да, если кто-то и опирался на криминалистические амулеты, то явно не брал в расчет их размеры…
На ощупь свая была удивительно теплая, но никакой магии, исходящей от нее я сейчас не ощущала.
– Он не активирован, – пояснила Джейн. – Мы включаем его только для работы, потому что иначе мне тяжеловато переносить отцовскую магию. У нее не самый приятный вкус… – И она добавила шепотом: – Терпеть не могу шпинат.
Я усмехнулась и снова коснулась заинтересовавшей меня «сваи».
– Вы говорите, он усиливает восприимчивость к магии у запечатанных? Интересная вещь… а поменьше его сделать никак нельзя?
Джейн развела руками.
– Если бы было можно, разве мы бы стали тут вкапывать бревно? (1e780)
Логично.
– Но, если нужно, я могу подумать! – воодушевленно продолжила она. Кажется, изобретательнице очень льстило мое внимание, и она изо всех сил хотела оказаться в чем-то полезной.
– Нет, не стоит, – я мазнула пальцами по причудливой резьбе и отвернулась. – Я интересовалась только из тех соображений, что многие криминалисты – запечатанные маги, и, кто знает, подобный артефакт мог стать неплохим дополнением в нашей работе. Профессиональный интерес, если изволите. Но у вас, Джейн, сейчас есть дело поважнее. Если вы придумаете способ, при котором любой маг, даже необученный, сможет заряжать своей силой механизмы, то я вам гарантирую – патент вы получите. И имя на нем будет стоять ваше.
Глава 13
Роль: шпионка
Я убила на походы по артефакторам три дня. Три дня с утра до ночи по Карванону, три дня одни и те же вопросы и списки запечатанных перед глазами. Еще день ушел на то, чтобы нанести визиты бывшим целителям, имена которых в этих списках значились, а время запечатывания попадало в нужные временные рамки.
И ничего. Трое запечатанных оказались сосем детьми, один – глубоким стариком с дрожащими руками, а у двое других смогли предоставить на моменты убийств неопровержимое алиби.
Ответа из университетов пока не было, а посетить все артефакторские мастерские по всей стране я не могла – все же гарантий, что наш маньяк был запечатан именно в Карваноне нет…
Однако оставался еще один непроверенный и, главное, весьма доступный вариант, который нужно было обязательно проверить. Вариант этот проверять мне самой не особенно хотелось, но я и осматривая трупы особого удовольствия не испытываю, так что…
Я как раз размышляла об этом, собираясь домой, когда в секретариат впорхнула полупрозрачная магическая птичка и уронила мне в руки сложенную вчетверо записку.
«Когда ты приедешь?»
На сердце потеплело и в груди разлилось сладкое томление.
Со всей этой работой я так забегалась, что мыслей ни на что другое просто не осталось, и каждым поздним вечером я возвращалась прямиком домой, чтобы упасть и не вставать, так что на вторую мою «работу» просто не оставалось сил. Да и Кьер, судя по всему, был очень занят, он почти не появлялся в департаменте, а когда появлялся, к его кабинету очередь выстраивалась, и я здраво рассудила, что его светлости в любом случае не до меня. А эта записка сейчас звучала все равно что «я соскучился».
Я взяла карандаш, торопливо нацарапала: «Сегодня». И вручила посланцу. Птичка пискнула и растаяла в воздухе.
Из дома я вырвалась под донельзя благовидным предлогом – ужином у профессора Свифта и его дочери. Даже папа поверил, когда я в красках рассказала, что Джейн изобретательница, умолчав о том, что ещё и пулетка, и что она работает над чем-то гениальным, но пока не могу сказать, чем. А мама, вздохнув, признала, что профессор и его дочь это уже куда лучше, чем дежурство и трупы, и выразила надежду, что я встаю на путь исправления.
Кьеру я решила об изобретениях Джейн Свифт пока не говорить. Это не тот случай, где герцогскую помощь надо выпрашивать флиртом и поцелуями, как раз наоборот – я была уверена, что Кьер сам уцепится за это открытие, когда оно будет доведено до ума. А пока этого не произошло, пусть он лучше не знает. В конце концов никто не может сказать, когда Джейн добьется результата – через неделю или через десяток лет? Стэнли вон два года на доработку печати потребовалось…