— Почему ты спрашиваешь?
Карин дёрнул плечом. Посмотрел на меня исподлобья, быстро отвёл взгляд. Я подождала, но он молчал. Тогда чуть виновато улыбнулась, прости, мол, спешу, захлопнула дверь и пошла прочь.
— Ты вроде говорила, у вас договор? — вопрос настиг меня на полпути к площадке.
Я обернулась. Карин, нахохлившись, сунув руки в карманы, опирался о стену. Я никак не могла понять, чего он от меня хочет и откуда такой внезапный интерес к Хену. И взгляд Карина, какой-то пристальный и напряжённый, тоже сбивал с толку.
— Ну да, а что?
— Так, ничего, — он пожал плечами и нахохлился ещё сильнее. Зыркнул куда-то в сторону. — Со стороны кажется, у вас прямо совет да любовь, — я не успела отреагировать, как он задал следующий вопрос: — Вы куда-то собрались?
— Ты слышал наш разговор?
— Немного услышал.
Я помедлила, потом пожала плечами.
— Я и сама не знаю, Хен не говорит.
Карин кивнул. Потом нехотя сказал, как будто сомневался, стоит ли:
— Я тебя на Любование позвать хотел.
О… Я замешкалась, не зная, что ответить. Развела руками. Если бы не Хен, конечно, я бы не отказалась, пошли бы все втроём, я, Лидайя и Карин. Но увы.
Тогда Карин быстро сказал:
— Ладно, я пошёл.
— Давай. — растерянно отозвалась я.
— Кто это? — раздался над ухом любопытный голос. Хен встал рядом, опёрся руками о верхушку граблей, поверх умостил подбородок и смотрел Карину вслед.
— Так, однокурсник.
— Чего хотел?
— На Любование звал…
— Хм-м, вот как? — Хен бросил на меня загадочный взгляд. — И что, ты пойдёшь?
Я посмотрела на него, как на болвана. Напомнила:
— А как же вылазка?
— Вылазка непременно состоится, — Хен заулыбался, поняв однозначно. Обвил рукой плечи и мягко подтолкнул к усыпанной листьями площадке. — Давай за дело, я хочу выйти сегодня пораньше.
Глава 19
Мы успели даже поужинать перед тем. как собраться. Хен поднялся ко мне в комнату и самолично проследил за сборами. Его удалось выставить из комнаты только тогда, когда я начала упаковывать бельё. Куда мы отправляемся, Хен так и не говорил, но одежду велел взять на три дня и две ночи. Получился довольно внушительный баул. Его Хен сразу отобрал у меня, хотя я настаивала, что не ромашка и понесу свои вещи сама. К слову, его-то собственный узелок был сравнительно мал — или так просто казалось по сравнению с моим.
У ворот академии, когда великаны-охранители повернули к нам огромные каменные головы, Хен показал разрешение на выход. Оказывается, он уже успел взять в деканате и на моё имя.
— Так был уверен, что я пойду? — поддела я его.
Хен только улыбнулся:
— Не пошла бы, выбросил, вот и все дела.
Логично. Я ничего не ответила. Мы пошли вниз по склону, и я с любопытством вертела головой, рассматривая окрестности. Хоть прошёл почти месяц, как я приехала в академию, в город выбралась впервые. Правда, пока что ничего особенного, кроме высоченной каменной стены по правую руку, ограждающей академию, видно не было: с другой стороны тянулись многочисленные приземистые домишки — уступами, волнами вниз с горы.
А вот ограда академии была примечательной. Говорили, что камни, из которых она сложена, при необходимости обращались охранителями, такими же, как каменные великаны на воротах. И хватали нарушителей, сдавливали в смертоносных объятиях или просто держали до прихода стражи. Но слухи о смелых воришках, которые преодолевали стену и ловушки, чтобы проникнуть в святая святых и вынести какие-то невероятно ценные магические секреты, ходили.
Выбравшись на оживлённые улицы, мы сели на извозчика и доехали аж до самых городских ворот. Вот тут я и изумилась, и забеспокоилась. Ладно выйти на прогулку в город, но за его пределы? А как же твари?
— Хен, — я с тревогой схватила его за руку.
А он прыснул, глядя на моё лицо:
— Спокойно, всё будет хорошо. Я с тобой.
Я посмотрела на него с сомнением, и Хен тут же исправился:
— Точнее, ты со мной. Самая сильная, смелая, прекрасная воительница Академии Трёх Сил! Теперь мне ничего не страшно. Какое счастье, что ты согласилась пойти!
Пришлось ткнуть его в бок кулаком, чтобы унялся. Помогло, но ограниченно: он всё равно кидал на меня преувеличенно восторженные взгляды.
Стражники на воротах явно удивились, когда поняли, что мы только вдвоём. Но Хен быстро сообщил, что мы недалеко, в Тиссон, и стражники, посоветовав нам быть поосторожнее, выпустили нас через калитку для гонцов.
Мы оказались на диких землях.
Мне сразу стало не по себе. Пришлось сказать, что рядом с городом всё равно никакая тварь не поселится, а потом напомнить, что я учусь сражаться против них, и наступит время, когда мне придётся встать во главе истребляющей тварей группы. Не к лицу будущему лидеру дрожать, как заячий хвост.
Эта мысль вернула мне уверенность. А ещё осознание того, что Сорванец при мне. Теперь я понимала, почему Хен настаивал, чтобы я взяла оружие. Но интересно, зачем там в Тиссон? Я помнила, что это, кажется, мелкое поселение рядом с Отраем — но это было всё, что я о нём слышала.
Когда стены Отрая остались на горизонте, Хен свернул на луг и поманил меня за собой. Странный путь в Тиссон. Я думала, мы будем идти по дороге, как белые люди. Но, может, так короче?
Почему-то то и дело одолевало неуютное ощущение: как будто кто-то смотрит мне в спину. Но сколько бы я не оглядывалась, никого не видела. Наконец не выдержала, окликнула идущего впереди Хена:
— А почему мы пешком идём, да по буеракам? И зачем нам Тиссон?
— Мы вовсе не в Тиссон, — Хен с улыбкой обернулся. — Я только страже так сказал, чтобы не задавали вопросов.
Я чуть не остановилась от изумления.
— А куда?!
Хен проигнорировал вопрос, как будто его и не было.
Мы шли до самой ночи, пока не стало слишком темно, не разглядеть дорогу. Тогда Хен достал заряжённый магией огня факел и сказал, что пора устраиваться на ночёвку. Мы выбрали сухое местечко на лугу, рядом с небольшой речушкой, развели костёр, набрали воду в магические фляги. Хен хорошо подготовился: палатка, защитный контур, те же самые фляги, очищающие воду и уменьшающие вес и объём настолько, что в одну флягу вмещалось целое ведро. Я ахала от восхищения, разбирая это богатство.
Поужинали мы захваченными из столовой пирожками, ветчиной и помидорами. Это, правда, был уже второй ужин за сегодня, но он пришёлся весьма кстати, за пару часов ходьбы я изрядно проголодалась.
Когда пришла пора ложиться, Хен предложил:
— Ты спи, я покараулю. Контур контуром, но мало ли чего.
— Я тоже буду караулить, — сказала я, безудержно зевая.
Он посмотрел на меня, как будто оценивал моё упрямство. Потом кивнул:
— Хорошо, я тебя разбужу.
Не разбудит ведь, паршивец! Я видела это по его хитрой роже.
— Я передумала! — заявила сразу. — Буду караулить первой.
Хен заюлил:
— Сатьян, да ничего не случится, давай ложись. Ну что ты как маленькая.
Не слушая его возражений, я загнала его в палатку. Сама присела у тлевшего еле- еле костра. Взглянула на небо.
Накануне Любования луна была удивительная. Уже почти идеально круглая — она висела над лесом, едва касаясь его боком: огромная, жёлто-бежевая, как леденцы, которые делала бабушка из сахара и лимонной цедры.
Вспомнив о бабушке, я слегка загрустила. Захотелось услышать её голос, уткнуться в живот, обнять, как в детстве.
Интересно, братья уже сообщили домой? Я опасалась реакции родителей, а о том, что подумают бабушка с дедом, до сих пор не думала. А ведь я теперь, может, и не вернусь в Отрейль. Больше никогда не ступлю на порог нашего дома, не поклонюсь хранителю.
При этой мысли в груди заныло. До смерти захотелось вздохнуть уютный запах дома, послушать, как скрипят балки, как шуршит жучок в старых брёвнах. Снова попрыгать с мечом на заднем дворе, измываясь над соломенным тюком, выполнявшим роль противника, когда никого из братьев не было под рукой.
Потом мысль как-то естественно прыгнула на Хена. Родителей у него нет, но родственников вроде как хватает. Интересно, они примут меня?
Подумала и испугалась, снова тоненько заныло где-то внутри. Я ведь и не часть рода Хена по-настоящему. Я вообще сейчас ничья, не принадлежу ни к какому роду, перекати-поле, босяк без опоры и защиты. Уже не ар-теранна из приличной семьи.
Ничего… закончу академию, разведусь, тогда можно будет и вернуться. Я почему- то была уверена, что мать с отцом всё равно меня примут. Они на самом деле хотели как лучше, просто плохо знали родную дочь. Пройдёт время… а может, они и Хена примут?
Ну… когда-нибудь.
Хагос бы взял этого Хена.
Я подошла к палатке, присела, прислушалась. Оттуда доносилось тихое мерное дыхание. Невольно я расплылась в улыбке: спит как сурок. Отодвинув полог, заглянула внутрь. Луна очень услужливо осветила белую копну волос, сомкнутые ресницы, расслабленное выражение лица. На сердце потеплело: Хен выглядел таким милым.
Я осторожно забралась в палатку и легла с ним рядом. На бок, подпирая рукой голову. Подумаешь, всё равно же не сплю, караулю. Можно немного и на Хена попялиться.
Не знаю, почему, он, в принципе, не красавчик с картинки, худой, нос длинный, подбородок широкий, с первого взгляда показался мне симпатичным. Взгляд? Синие яркие глаза — да. Но вот и сейчас, когда он лежал и спал, всё равно сердце замирало. Я чувствовала пронзительную нежность, притяжение, что-то непонятное, рвущее душу в клочья.
А ведь он мне нравится… нравится мягкий изгиб губ, нравится едва заметная ямочка на подбородке, нравятся густые, может быть даже чуть слишком густые брови, небольшая горбинка на переносице. Нравится, как чёлка падает на лоб.
Я привстала на локте и потянулась к нему. Сама не знала, что собираюсь делать. Хотелось прикоснуться, то ли убрать волосы со лба, то ли провести пальцем по носу… по губам. Протянула руку — и тут Хен открыл глаза.
Я замерла. Сердце заколотилось, как у воришки, пойманного с поличным. Хен, не удивляясь, окинул меня сонным взглядом. Я хотела было отодвинуться, шепнуть, чтобы спал, ещё моя очередь караулить, но Хен вдруг, не меняя выражения лица, высвободил руку из хватки одеяла. Горячая шершавая ладонь коснулась моего затылка, хлынула волна мурашек.
— Наянэ… — пробормотал Хен.
Наянэ? Это ещё кто…
Спросить я не успела, да и не факт, что он бы ответил. В следующий миг Хен притянул меня к себе. Затуманенные синие глаза блеснули в лунном свете, губы Хена вдруг оказались совсем рядом, в голове у меня воцарился полный кавардак, и от страха и неясного волнения я крепко зажмурилась.
Глава 20
Не знаю, на что я надеялась, но Хен всего лишь прижал мою голову к груди и, шумно вздохнув, упёрся твёрдым подбородком в макушку.
Я замерла, уткнувшись носом в его грудь. Сердце стучало где-то в ушах, запах Хена, травянисто-горький, приятный, смущал и будоражил. Щекой я ощущала биение его сердца, размеренное и спокойное.
Хен больше ничего не говорил, похоже, снова заснул. Я осторожно выпуталась из его длинных расслабленных рук. Подождала, прислушиваясь к ровному дыханию, но он не проснулся. Тогда я выползла из палатки.
Снаружи было свежо и тихо, только чуть слышно потрескивали угли в костре. Я присела рядом и поворошила их, пуская искры.
Как он сказал? Наянэ… Почему-то засаднило на душе. Похоже на женское имя. У него кто-то есть? Там, в Вендае?..
Я представила себе высокую стройную, беловолосую, как все вендайцы, девушку. Уж она, небось, не рвалась вопреки желанию родителей на факультет боевиков. Нет, она, как нормальная девушка, поступила на магию стихий… или нет, она не поехала в академию, она осталась в Вендае. Может, у неё дар не очень большой, а то и вовсе нету. Хен не похож на человека, который станет придавать значение наличию дара или его размеру. Бедная… она его, наверное, ждёт, а он уехал, да так надолго.
Хотя нет. Я вспомнила, как Хен говорил, когда предложил мне формальный брак, что он никому не давал обещания. Значит, просто одностороннее чувство с его стороны? Настолько сильное, что она ему снится.
Я бы ещё долго с упоением терзалась бы, если бы вдруг не послышался шорох травы. Я напряглась, завертела головой по сторонам. Ничего не увидела. Обошла вокруг палатки, на границе защитного контура, положив руку на рукоять меча. Нет, ничего… Ничего, кроме странного ощущения чужого взгляда, как несколько часов назад. Сводит лопатки, аж до зуда. Но как бы я ни вглядывалась и ни прислушивалась, ничего не обнаружила. Только поросший луг вокруг, насколько хватает глаз, и тихо журчащая речушка, в которой изредка плещут рыбы.
Наверное, показалось. Или какой-нибудь мелкий зверёк приходил на водопой и, услышав меня, удрал со всех ног.
Я вернулась к костру и неожиданно для себя широко и сладко зевнула. Вдруг навалилась усталость, потянуло в сон. Неудивительно: после целого дня физических нагрузок, трёхчасового похода по буеракам, двойного ужина… хорошо ещё, что до сих пор не заснула.
И тут, словно отвечая на мои невысказанные надежды, в палатке зашевелились. Вылез сонный Хен, пригладил ладонью волосы, мучительно зевнул. Я невольно засмеялась, хотя недавнее огорчение тяжёлым илом осело в душе.
— Всё в порядке? — спросил Хен.
— В порядке, — я уже хотела было залезть в тёплое нутро палатки, как что-то словно клюнуло меня изнутри.
Я обернулась — Хен стоял рядом и, задрав голову, смотрел на луну. Вопрос сам сорвался с губ:
— Хен, а кто такая Наянэ?
— Наянэ?.. — даже несмотря на темноту было заметно, что он смутился. — Я что, разговаривал во сне?
Я кивнула. Смотри-ка, сразу понял, где я это услышала.
— Так, не обращай внимания, — он на миг отвёл глаза. Смущённо заулыбался. Я первый раз видела, как Хен смущается, и это было до крайности мило. Но неутолённое любопытство и какой-то подспудный неясный страх не давали мне покоя.
— Это имя?
Не отвечая, Хен потрепал меня по голове и улыбнулся:
— Иди спать.
Я ещё некоторое время буравила его взглядом, но по ставшему безмятежным лицу было ясно: не скажет. Я бы спросила прямо, не девушка ли она ему, но не хотелось выдавать свой интерес. Ещё решит, что влюбилась и пытаюсь заявить на него свои права. И не говоря больше ни слова, я нырнула в палатку. Укутываясь в ещё хранящее запах Хена одеяло, вздохнула.
Уж себе-то не ври, Сатьяна. И правда ведь влюбилась. Может, ещё не сильно… но уже настолько, что крутит и выворачивает душу при мысли, что у него может быть другая.
Утром мы тронулись в путь, едва рассвело. Луг покрылся выпавшей росой, я почти сразу промочила ноги. Сапожки, мягкие и удобные, были слишком старыми, я заносила их до дыр. Мама уже давно купила мне новые, но, не слушая моих просьб, выбрала девчачьи, на каблуке — сражаться в них было невозможно, так что я даже не привезла их с собой в академию.
Через пару часов роса испарилась под взошедшим солнцем, а почва превратилась в другую: твёрдую, каменистую, поросшую сухой жёлтой травой. Идти стало куда удобнее, только приходилось смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться о камни.
Я старалась не вздыхать вслух, смотрела на горы, тянущиеся по левую руку, терпеливо шла вслед за Хеном и молча терзалась желанием встать как вкопанная и заявить, что больше никуда не пойду. Что Хен немедленно должен сказать мне, куда мы направляемся и сколько ещё до этого места, и кто такая эта хагосова Наянэ.
И Хен вдруг остановился и посмотрел в мою сторону. Я тоже встала, невольно подтянувшись. А Хен показал в сторону, в заросли сухих рыжих кустов:
— Кажется, нам сюда.
Кажется? Я хлопала глазами, чувствуя себя дурочкой, а Хен, не дожидаясь реакции, пошёл к кустам… и стал стремительно уменьшаться!
Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что не происходит ничего сверхъестественного, а просто в земле расщелина, ведущая вниз, и Хен потихоньку по ней спускается. Я поправила сумку и нерешительно пошла за ним следом.