Потом вспомнила, как растерянно извинялась женщина в административном блоке, что в академии не предусмотрено совместное жильё для семейных пар. У нас брак был фиктивный, так что я даже обрадовалась. А вот о том, что Хен, как мой супруг, всё равно будет вправе зайти ко мне в любое время дня, не подумала.
— Я смотрю, ты вовсю обустраиваешься, — раздался голос с нотками явной насмешки, и я отмерла.
Кинула взгляд на комнату и увидела её так, как увидел бы вошедший впервые: узенькую клетушку, куда едва вмещались кровать, шкаф, письменный стол и стул, причём последние двое были полностью завалены вещами. Я как раз пыталась навести порядок, выпотрошила из сундука и баулов всё, чтобы понять, что куда и каким образом запихивать, и теперь это всё громоздилось огромными неряшливыми кучами. Хену даже некуда было сесть.
— Ох, сейчас!
Я кинулась освобождать стол, поставила мешавшую корзинку на кровать, хотела было сгрести в охапку тряпье и хотя бы просто запихнуть в шкаф, но Хен меня остановил.
— Не суетись, посижу на полу, — и, едва успев договорить, сел, ухитрившись уместить свои длинные ноги в узком проёме между кроватью и шкафом. Потянулся к корзинке, открыл крышку и достал оттуда пузатую бутыль, а потом завёрнутые в бумагу… бутерброды? Которые источали умопомрачительный запах свежей выпечки, маринованных огурчиков, помидоров и засунутых между двух половин булочек котлет.
Позабыв о том, что только что ужинала, я протянула руки навстречу бумажному кульку:
— Где ты это достал?!
В столовой такое точно не подавали.
Хен только ухмыльнулся — уже с набитым ртом. Он ел быстро, откусывая огромные куски, но при этом очень аккуратно, подбирая губами вытекающий мясной сок. А я вот сразу заляпалась помидором, зашипела, негодуя на собственную неуклюжесть, а потом плюнула на всё: отстираю! — и дальше ела спокойно.
Вкусно было так, что я чуть не проглотила язык. И явно приготовлено только что. Может, Хен ограбил преподавательскую столовую? При взгляде на его хитрую физиономию в это легко было поверить, но мне почему-то казалось, если я спрошу, он будет отпираться до последнего.
В бутыли оказался виноградный сок. Правда, тут возникла небольшая накладка: у меня была только одна кружка.
— Можно налить в тарелку, — растерянно предложила я.
— И хлебать по-собачьи, — подхватил Хен. — Отличный вариант, мне нравится. Давай сюда, раз я всё равно на полу. Можем сделать вид, что я твой цепной пёс, — он улыбнулся, а у меня вдруг захватило дух от его синих глазищ под белой чёлкой, от этого взгляда снизу вверх, от брошенного невзначай: «я твой цепной пёс».
Может, только поэтому я брякнула ни с того, ни с сего:
— Я о тебе ничего не знаю.
Хен и бровью не повёл. Только улыбнулся снова:
— Узнай.
Опять от какого-то странного смущения перехватило дыхание, бросило в жар. Голова шла кругом. То ли от того, что мы с Хеном совсем наедине, так близко, вокруг тишина, только за окном чуть слышно стрекочут какие-то насекомые да тёплый ветер шевелит занавески. То ли просто от осознания, что на полу в моей маленькой комнатушке сидит высокий симпатичный парень, опирается о кровать одной рукой, смотрит чуть насмешливо снизу вверх. А в ухе поблёскивает серёжка. И не просто серёжка, а парная с моей, то есть это не просто парень, а вообще-то мой муж. И как бы имеет право тут находиться.
Тут мысль прыгнула на то, что подумал, наверное, хранитель общежития, когда пропускал Хена наверх. Чем же мы можем, по его мнению, тут заниматься.
Смущение стало совсем непереносимым, у меня запылали, наверное, даже уши. Я встала и отошла к окну, притворяясь, что хочу закрыть. Ветер немного охладил разгорячённое лицо.
Слава Нигосу, Хен, кажется, ничего не заметил, потому что не отпустил никакой сомнительной шуточки. А я, полюбовавшись ночным пейзажем, наконец успокоилась и вернулась на кровать. Забралась с ногами — мама ругала меня, объясняла, что воспитанные ар-теранны никогда так не делают, но теперь, благодарение небесам, мама далеко.
Хен в это время задумчиво попивал сок из тарелки. Держал он её элегантно и как- то не по-нашему, не так, как обычно держат тарелки — поставил на три пальца и подносил к губам. Я даже зависла на какое-то время, наблюдая за ним. Потом вспомнила и вернулась к допросу:
— А сколько тебе лет?
— Двадцать, — ответил Хен невозмутимо, словно в разговоре и не было никакой паузы.
— Ты правда из Вендая?
— Почему такой вопрос? — по его лицу прошла тень. Как будто ему стало неприятно.
— Просто спросила, — я пожала плечами. — Никогда не была там. Говорят, все вендайцы держатся наособе, у них свои обычаи.
— Преувеличивают. Вендайцев полно во всех землях Морвенны. Уверен, у ваших, у боевиков, тоже человек пять-шесть найдётся.
Я кивнула. Было сложно сосредоточиться, взгляд плавал, цеплялся за всякие мелочи. За широкое запястье с низками оберегов, расслабленно лежащее на покрывале, совсем рядом. За согнутую в локте другую руку, упирающуюся в колено. Скользил по крепкой шее в приоткрытом вороте, испуганно касался линии ключиц и снова улетал. Зачем всё же Хен предложил мне эту свадьбу? Что за цель он преследует?
— Ты и правда глава рода?
Вопрос вырвался сам собой. И стоило ему прозвучать, как я напряглась, как будто боялась услышать в ответ ложь. Запуталась в своих ощущениях. Мне хотелось ему верить.
— Да. Формально, — Хен тихо усмехнулся. — На самом деле всем заправляет бабушка.
Формально глава. Формально, как наш брак. Кажется, Хену не в новинку такие вещи.
— А как же другие родственники? Или у тебя никого нет?
Я сама не знала, почему расспрашиваю. Как будто экзаменую его. Какая мне разница? Но почему-то вопросы сами прыгали на язык.
А Хен отвечал, будто так и надо. Смотрел на меня загадочным синим взглядом, доброжелательно и спокойно, и рассказывал:
— Родственников полно. Но мой отец был старшим сыном бабушки, поэтому я и стал главой официально. На самом деле у меня есть и двое дядек, и тётя. И это только кровники, не считая жён и мужей. Ну и мелкоты полно, конечно. Но если бы я всё это стал рассказывать ректору, последовали бы новые вопросы, он стал бы сомневаться, как ты. А так он пошлёт официальный запрос в Вендай, выяснит, что я сказал правду, и успокоится.
— Я не сомневаюсь, — пробурчала я, хотя что было толку отрицать, раз уж Хен всё равно заметил.
— Как первый день на любимом факультете? — вдруг спросил он, словно устал говорить о себе. — Было что-нибудь интересное?
— Да нет… — я невольно отвела глаза, потому что его взгляд стал вдруг очень пристальным и острым. — Ничего такого.
Глава 10
— Ясно, — Хен улыбнулся — вроде бы как всегда, но мне стало неудобно и неловко, что приходится ему врать. — Кстати, не хочешь выбраться в город в день солнца? Посмотреть, погулять.
Ох! В какой-то долгий миг я пыталась совместить в сознании свидание с Ферном и вылазку с Хеном — и всё в один день. Зачем я вообще согласилась на это дурацкое свидание? Только от неожиданности. Но теперь из-за этого придётся отказать Хену, да ещё и не называя причину. Не то чтобы я боялась, что он будет против, просто вообще не хотелось, чтобы он знал. Само свидание с Ферном не вызывало у меня никакого волнения или радостного предвкушения.
— Я не могу, — смотреть в глаза и лгать я не осмелилась, отвернулась и забормотала, желая провалиться сквозь землю. — Тренировки… надо войти в форму… хочу ещё над учебниками посидеть. И денег нет на развлечения…
Я кожей чувствовала взгляд Хена, но он не стал меня упрашивать. Зато и о другом не заговорил. Лёгкость куда-то ушла, мне сделалось не по себе, молчание угнетало.
Хен, похоже, тоже это почувствовал.
— Ладно, я пойду, наверно, — он поднялся. Не дожидаясь ответа, направился к двери.
— Ой, постой! — я вспомнила уже тогда, когда он положил ладонь на дверную ручку.
— Я хотела попросить…
Хен обернулся. Я выпалила, пока смелость меня не покинула:
— Сними, пожалуйста, серёжку. Ну… я бы не хотела, чтобы все знали.
Моя логика была очень простой. Хена непременно увидят в моей компании. Будет выглядеть очень странно, если я стану постоянно общаться с женатым парнем. А серьга всё-таки привлекает внимание. Очень быстро разнесутся слухи. Я не чувствовала в себе достаточно моральных сил, чтобы оказаться мишенью пересудов всей академии.
Воспользоваться фиктивным замужеством, чтобы попасть на факультет меча — на это смелости у меня хватило. А постоянно играть роль замужней — об этом я не думала и оказалась не готова. Хотелось чего-то вроде отсрочки. Да и для Хена так безопаснее, будет меньше ненужных вопросов.
Хен остался невозмутимым, как всегда. Потянулся к уху, кивнул:
— Да, конечно.
Сразу снял серьгу и небрежно сунул в карман. Так, словно это ничего для него не значило. Я упрекнула себя: сама же попросила, так чего расстраиваться?
Из чувства смутной вины я вышла из комнаты вслед за ним. Думала проводить до лестницы или даже до выхода из общежития. Но Хен вдруг обернулся, хитро блеснул глазами и привлёк меня к себе. Лицо его оказалось совсем рядом, так, что я полной грудью вдохнула его запах, а щеки коснулось пахнущее сладковатым виноградным соком дыхание. Я застыла, сердце подпрыгнуло к горлу, стало нечем дышать. Мысли испуганно заметались в голове: что он делает? Зачем это? Я что-то не так поняла?
В следующий миг Хен поцеловал меня — в щёку, но прижав меня к себе так тесно, что со стороны наверняка казалось, будто это страстный поцелуй. Прикосновение мягких губ обожгло, как клеймо, незаметная на взгляд щетина царапнула кожу. Хен почти сразу отпустил меня, но я, ничего не соображая, так и застыла на месте, уставившись на него широко раскрытыми глазами.
— Увидимся, — он улыбнулся и сбежал по лестнице вниз.
Я осталась одна в коридоре, на глазах десятков свидетелей. Вернее, свидетельниц.
Близился час сна, и народу в коридоре было полно. Девчонки сновали туда-сюда по коридору с тазами, полными умывальных принадлежностей, с полотенцами на головах, кто-то громогласно жаловался, что ничего не знает, не умеет и вообще хочет домой. И всё это теперь замерло и застыло.
Мало того, что на этаже откуда ни возьмись на этаже оказался парень, так ещё и устроил представление — с поцелуями у всех на глазах.
Я очутилась под перекрестьем девичьих взглядов. Кто-то присвистнул, кто-то испустил продолжительное: «О-о-о», кто-то пренебрежительно фыркнул. Одна из девчонок, самая смелая, тут же атаковала меня расспросами:
— Ого! Кто это? Твой парень? Заходил в гости?
— Что-то вроде, — процедила я сквозь зубы, чувствуя, как смущение сменяется чем- то похожим на злость. По большей части на Хена — он ведь специально это сделал! Но в какой-то мере и на себя саму: обалдела, как деревенская простушка, впервые попавшая на ярмарку. Чуть рот не раскрыла от удивления. Вот он ржёт, наверное, вспоминая моё лицо!
Зачем он вообще это сделал? Тем более после того, как я попросила его снять серёжку. Как будто решил по-другому показать, что мы вместе. Но мы же не вместе!
— Обалдеть, дурищ развелось, едва из люльки выползли, сразу в койку прыгают. Ещё и здесь, в общежитии. Постыдилась бы!
Резкий злой голос ещё раньше, чем полные яда слова, заставил меня вскинуть голову. Взгляд сразу нашёл говорящую: маленькая длинноволосая блондинка с медальоном целителей на груди. Она смотрела на меня с презрением, губы кривились.
Я ничего не ответила, хотя внутри полыхнул гнев. Не пришло в голову, как можно осадить. Парня я бы вызвала на дуэль или просто ударила бы. А с девчонками… я вообще не привыкла иметь дело с девчонками — не бить же её?
Целительница язвительно улыбнулась, видя, что я молчу. Развернулась, взмахнув тяжёлой густой косой. Я не выдержала, ринулась вперёд, перехватила её за эту тугую косу, сильно дёрнула. Вокруг заохали.
— Что ты делаешь?! — завизжала девчонка.
— Ещё раз вякнешь что-нибудь про меня в таком духе — пеняй на себя, — прошипела я в искажённое страхом и злостью личико. Оттолкнула от себя, подождала немного, но девчонка не проявила желания напасть. Наоборот, съёжилась, только глаза блестели ненавистью. Зато язычок она прикусила.
Так ничего и не дождавшись, я пожала плечами и пошла прочь. Не к себе, а в умывальные: хотелось ополоснуть лицо холодной водой. Внутри всё ещё кипело. Сейчас бы меч — и попрыгать вокруг пугала, как дома.
— Бешеная! — дождавшись, когда я окажусь в другом конце коридора, целительница крикнула мне вслед. — Я на тебя хранителю пожалуюсь, вылетишь отсюда в два счёта!
— Держи карман шире, — проворчала я себе под нос.
Зря я так, конечно. Надо было поступить, как мама — облить презрением, вскинуть нос, хорошо поставленным голосом сказать завуалированную гадость. Но я выросла с братьями и сначала привыкла действовать кулаками, а потом уже соображать, как это выглядит со стороны.
Ладно, пусть её. Может, я и обзавелась врагиней, но с такой, как она, я бы и так никогда не смогла бы подружиться.
В умывальне слышался шум воды: кто-то принимал душ. Зеркала чуть запотели, я провела рукавом, стирая конденсат. Открылось моё лицо — отстранённое и спокойное, хотя на душе было далеко от покоя. Только виновата в этом была не глупая целительница, а Хен.
Когда он потянулся ко мне. у меня аж кровь в жилах застыла. Не от ужаса, а от волнения. Я действительно подумала, что сейчас он меня поцелует. А он… он только издевался.
Входная дверь неожиданно открылась, и я напряглась: сейчас как ворвётся целительница и как вцепится мне в волосы. Но зашла высокая незнакомая девица с короткой стрижкой. Шевелюра у неё была белая, как снег, и у меня ёкнуло сердце: показалось, что вернулся Хен. Девушка пристроилась рядом со мной, открыла кран и начала мыть руки. Я отвернулась, и тут она сказала:
— А ты молодец. Не ожидала, что ты её так осадишь. Ты с какого факультета? «Рыбачка»?
— Меч, — коротко ответила я.
Странно. Сама я не чувствовала ни гордости, ни удовольствия, но сейчас, когда незнакомка одобрила мои действия, на душе всё равно стало легче.
— Да ну? Серьёзно? — девушка выпрямилась, смерила меня удивлённым взглядом.
— Тогда приятно познакомиться. Лидайя Венелан, — протянула руку. — С этого года первокурсница магии меча.
— Да ну, — настал мой черёд удивляться. Она выглядела как минимум третьекурсница. А она, оказывается, моя одногруппница.
Мы сразу разговорились. Выяснилось, что она уже три дня как приехала и успела тоже сцепиться с задевшей меня целительницей.
— Характер дрянь, — коротко охарактеризовала её девушка. — Она, кажется, клановая, привыкла, что вокруг неё все ходят на цыпочках. Уже нашла себе пару подпевал здесь.
Вот оно что. Я кивнула, но долго задумываться о целительнице не стала. Вместо этого поинтересовалась:
— А ты не из Вендая?
— Да, — ответила она обрадованно. — Как ты угадала? А хотя… — она взлохматила волосы со смехом. — А твой? Не оттуда?
Я кивнула, и она весело сообщила:
— Я так и подумала! Земляка везде узнаешь. А ты быстрая! Только приехала, а уже парнем обзавелась?
Я помотала головой:
— Мы раньше познакомились, до академии.
— А-а, — понимающе кивнула она. — Тогда другое дело.
Слово за слово, и мы разболтались, я рассказала ей всё, что смогла, не вдаваясь в подробности. И что сама я из Отрейля, и что познакомились мы в нашем городе, и что Хен учится на целителя, на третьем курсе. В ответ узнала, что Лидайя старшая в семье, что у неё есть младший брат, который тоже спит и видит, чтобы стать боевиком, что боевиком был и их отец, но погиб на службе, когда Лидайя с братом были совсем маленькими. Что парня у неё нет, но она очень надеется встретить кого-нибудь в академии. А потом, если повезёт, ездить с ним одной группой, уничтожая тварей.
Ложилась спать я довольная: обзавелась не только врагом, но и подругой. Кажется, жизнь в академии обещает быть насыщенной. И только две мысли омрачали радость: что я слишком завралась и что Хен мог на что-то обидеться.