Кто же умер в апреле?
- Как, на кладбище? – Лексус замер с так и не донесенной до рта вилкой с наколотым на нее бледным пельменем.
- Ну, вот как бы так, - Тарас повернул к нему мерцающий экран компа, позволяя увидеть найденные документы. - Я сделал запрос по Синицыну в наших базах данных и смотри, что нашел. Получается, что его грохнули четыре месяца назад. Но нашему-то трупу еще и недели нет. Так кого тогда пристрелили в апреле? – он почесал затылок и неуверенно заключил. - Может, я ошибся и Йорик все же не Синицын?
- А скажи-ка мне, капитан, - криминалист снова вернулся к разложенным перед ним на столе бумагам. - А на основании чего ты вообще решил, что это, - ткнул он вилкой в историю болезни, - наш Йорик?
- Не знаю, - Тарас снова взъерошил волосы на затылке и развел руками. - Интуиция. Раньше она меня еще не подводила…
- Знаешь, дорогой, - Лексус поднял глаза и внимательно вгляделся в следователя, словно выискивая что-то в его лице. - Я не верю в интуицию. Я - человек практичный. Если это не лежит у меня на столе, не налито в пробирку или не засунуто под микроскоп, это не существует. Но! Всё, что я вижу вот здесь, - он вновь ткнул вилкой в несчастные документы, - заставляет меня пересмотреть свое отношение к сему псевдонаучному подходу.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что мой аналитический мозг согласен с твоей суперчувствительной задницей. Или где там живет твоя интуиция? Это практически наверняка Йорик.
- Тогда это, - Тарас махнул рукой в сторону компа, - всё же Гладковский? Вот послушай, - он вновь повернул экран к себе. - Мужчина, белый... Рост, вес, возраст совпадают… Пулевое ранение... Кстати, тот же калибр. Надо бы баллистиков напрячь, но чую я, это то же самое оружие. Застарелый перелом. Место, возраст совпадают. А, вот – лицо обезображено до неузнаваемости, опознали по документам, найденным на трупе. Да таких совпадений просто не бывает!
- Как быстро ты сможешь организовать разрешение на эксгумацию? – загорелись глаза блондина.
- Не выйдет, – следователь разочарованно указал на одну из строчек.
- Кремировали? – Лексус от неожиданности даже выронил вилку, которую уже минут пять использовал не по прямому назначению, а в качестве указки. - Кремировали?! Вы тут охренели все, драгоценный мой?! С каких пор кремируют трупы в нераскрытых преступлениях? Кто этот придурок следователь? – он прокрутил страницу наверх и застыл. - Тарас. Ты. И-ди-от!
- Я в курсе, - буркнул тот.
- Как такое вообще могло прийти тебе в голову? Или в задницу, а? Ты, часом, не ею тогда думал? Интуиция, Тарасик?
- Нечего там было расследовать! – вскипел следователь. - Кто даст мне заниматься никому не интересным бомжом, когда у нас политиков грохают? Я вообще только сейчас это дело вспомнил! И о том, что его кремировали, в первый раз слышу! Это ты под папочкиным крылышком творишь, что хочешь. А я человек подневольный. Мне сказали закрыть дело - я закрыл!
- Прекрати истерику! - попытался урезонить его москвич.
- Не говори мне, что делать!
- А надо было головой думать, а не задницей!
- Да что ты прицепился к моей заднице?!
- Примериваюсь! - хитро усмехнулся Лексус.
- Чего? – вмиг утихомирился разбушевавшийся Ефимов. – В каком смысле, примериваешься?
- Ремнём бы пройтись, чтоб впредь неповадно было, - спокойно объяснил тот, отправляя в рот очередную пельмешку. - А ты что подумал?
- Я…
- Да ладно тебе, - неожиданно пошел на попятную москвич. - Всё я понимаю. И к слову, для общего образования, мне в этом плане ещё хуже, чем тебе приходится. Именно из-за того, что он мой отец.
- Я…
- Ты лучше вот о чём подумай, - снова не дал он Тарасу вставить и слова. - В отличие от капиталистической заграницы, в наших пенатах за счет государства именно хоронят. Соображаешь, к чему я клоню?
- Кто-то оплатил именно кремацию… - кивнул, соглашаясь, следователь. - Значит, кому-то это было выгодно. Я, собственно, именно из-за этого и утвердился в мысли, что это и есть Гладковский.
- А! - захохотал блондин, щелкнув в его сторону пальцами. - Значит, все же не задницей думаешь, а головой!
- Далась тебе моя задница! - скрипнул зубами все еще злой Тарас и дернул вверх крышку на бутылке Туборга, о которой как-то и забыл раньше.
Видимо, дернул он слишком резко, потому что умудрился при этом взболтнуть бутылку и та немедленно отомстила. Белая шапка пены заинтересованно выглянула из тонкого горлышка и, помедлив секунду, ринулась вниз по зеленому запотевшему стеклу.
- Ах ты ж... - прошептал Тарас и, ни секунды не раздумывая, приподнялся над столом и, склонившись к бутылке, с шумом втянул в себя шипящую беглянку.
И в тот же самый момент ехидный хохот Лексуса сменился надсадным кашлем. Облизав губы, Ефимов повернулся к москвичу и наткнулся на ошарашенные помутневшие глаза.
- Ты подавился, что ли? – протянул он руку, чтобы похлопать того по спине, но Демьянов резко отшатнулся и выставил вперед правую ладонь, словно защищаясь.
- Всё в порядке. Я в порядке, – пробормотал он, не сводя глаз с Тараса. – Я просто вспомнил… Мне тут это… Идти мне надо, да… - он вскочил из-за стола и чуть ли не бегом направился в прихожую, продолжая бормотать уже оттуда. - Я поехал.
- Да подожди ты! – вышел вслед за ним удивленный таким спешным побегом следователь. - Я отвезу.
- Не надо! Я… У меня… Меня там друг заждался! – выдал, наконец, что-то связное Лексус. Он выглядел таким растерянным, таким непохожим на обычного себя – ехидного и нахального, что Тарас, в который раз не сдержавшись, все же уточнил:
- Парень?
- А?
- Я говорю, тебя ждет твой парень?
- А, нет… Нет. Мы просто учились вместе. Спасибо за ужин, – добавил он в уже закрывающуюся дверь.
Тарас ошарашено прислонился к двери с другой стороны и сполз на пол. Это что сейчас было? Задавая свой, без сомнения провокационный вопрос, он был готов к любому развитию событий. Лексус мог признать, тем или иным способом, его правоту – может, просто сказав "да", может, густо покраснев, может, смутившись и начав путано отбрехиваться. А мог и с размаху дать в морду. Тарас заранее сгруппировался, интуитивно ожидая именно такого варианта. Но никак не был готов к такому спокойному, пусть и немного растерянному, ни признанию, ни отрицанию, вообще непонятно чему. Это неожиданно взбесило.
Сидя на пороге собственной квартиры в полумраке прихожей, Ефимов вдруг осознал одну простую вещь – ему не просто любопытно. Этот невозможный, нахальный, ехидный, самоуверенный парень ему нравится. В самом деле, нравится!
- Ну, я как всегда в своем репертуаре! – стукнул он кулаком по стене. - Ничего ближе, чем Москва, найти, конечно же, не мог! Господи, он хотя бы гей, вообще?
Если бы всю эту картину наблюдала Настя, его подруга детства и по совместительству сотрудница, она бы сказала, что Тарас замечательный следователь. Умный, дотошный, въедливый, с поразительно развитой интуицией и умением подмечать малейшие детали. Но, когда дело касалось его лично, умудрялся не видеть элементарных вещей.
Блондинка-неформалка
Все еще продолжая сидеть на полу, Тарас выудил из кармана мобильный и по памяти набрал давно заученный назубок номер. Откинув голову назад и прикрыв глаза, он вслушивался в резкие и противные гудки. Ту… Ту… Ту… Их прозвучало ровно десять, на один меньше, чем нужно, чтобы перейти на автоответчик, когда в трубке раздался злой и сонный голос:
- Ты сдох?
- Нет, - улыбнулся парень. Он уже давно привык к такой манере разговора.
- Твоя квартира сгорела?
- Нет.
- Ты собираешься сдохнуть?
- Не дождешься!
- То есть, ты звонишь мне в одиннадцатом часу ночи просто поболтать?
- Нет.
- Нет?
- Нет. Я звоню по работе. Помнишь дело Гладковского?
- ТВОЮ МАТЬ! Тарас! Заведи себе уже личную жизнь и оставь меня в покое!
- Настенька, моя личная жизнь только что сделала мне ручкой и свалила, врубив первую космическую, предварительно сожрав полпачки пельменей и выпив мое пиво! Так что, родная, я сейчас, как установка ПВО.
- Это как? – осторожно уточнила подруга.
- Если я не летаю, никто не летает!
- Думается, тебе бы не полетать надо, а… Стоп! – ее сонливость, как рукой сняло. - Ёфик, у тебя завелась девушка? Подробности в студию!
- Да какой завелась? – поморщился Тарас. - Я же говорю, сбежала! И я не про это хочу поговорить…
- А я про это! – отрезала Настя. - Колись, давай! Блондинка? Брюнетка? Рыжая?
- Блондинка. Настюх, помнишь законопроект о налогах, который Гладковский перед смертью пропихнул?
- Помню. А где Вы познакомились?
- В морге. А скажи…
- Да не с Гладковским! С блондой ты где познакомился?
- Я же говорю, в морге! Так скажи…
- В морге?! Да ты романтик! А что она там делала?
- Крестиком вышивала! Настя, что люди делают в морге?
- Лежат?
- Да работает она там! Ты мне вот что…
- А кем работает?
- Сказала, что балериной! Блин, Настя! Я насчет дела!
- А она натуральная блондинка?
- Знаешь, родная, я как-то не успел проверить в то время, как она сбегала из моего дома!
- Еще бы ей не сбежать…
- В смысле?
- Ох… Вот скажи мне, это было ваше первое свидание?
- Ну… В неформальной обстановке - да.
- Ёфик, так, для протокола, - менторским тоном затянула Настя свою любимую лекцию на тему "Ты, Ёфик, дурак и в женщинах нифига не разбираешься". Эх, знала бы она НАСКОЛЬКО друг детства в них не разбирается...- Свиданий в формальной обстановке не бывает. Это называется смотрины или идиот-ухажер. По обстоятельствам.
- Душа моя,- попытался остановить ее Ефимов. - Это все жутко познавательно, но меня интересует...
- А меня интересует, - девушка с грацией БТР вернулась на прежний маршрут. - Какой идиот надоумил тебя накормить ее пельменями?
- А чем мне было его... тьфу ты... ее кормить?
- Но пельменями?!
- А что не так?
- Пельменями??? На первом свидании???
- Да она вроде не жаловалась...
- Тарас, посмотри вокруг. Что ты видишь?
- А? Что?
- Опиши мне, что ты видишь?
- Ну... Прихожая моя... Пол, потолок, перчатки боксерские на стене... Ну, ты сама в курсе.
- Ага! Значит, никаких шелковых простыней и бьющейся в оргазме блондинки?
- Да, твою ж мать...- прошипел Тарас, представив картинку. - Это ты сейчас к чему?
- К тому, что нехрен было ее пельменями кормить! Сиди теперь, соси лапу!
- А...
- И не жалуйся мне!
- Да я...
- Я тебе помогать не буду! Женская солидарность, парниша!
- Но я...
- Хотя, фиг. Буду. Спать то по ночам хочется... А то взял моду, чуть с девушкой поссорился, сразу Настеньке звонить - спаси да помоги...
- Да я не поэтому звоню!!! Я по работе!!! У меня вопрос по Гладковскому! Помнишь, я тебе говорил, что его вдова...
- Цветы ей надо подарить!
- Вдове? - у Тараса задергался правый глаз.
- А она еще и вдова? Вдова в морге... Хм, интересно... Что это тебя, Ёфик, на остренькое потянуло?
- Да не она вдова! То есть, она не вдова! То есть... А-а-а! - вынос мозга состоялся. - Так - блонда не вдова! Цветы дарить не буду!
- Почему? Нам это нравится, мы сразу таем и прощаем все ваши идиотские выходки типа пельменей под пиво на первом свидании...
- Она не оценит жест, - Ефимов представил себе выражение лица москвича, получающего огромный букет розовых лилий с бантиками, блесточками и ленточками, и воздушным шариком-сердечком "Love You", и с трудом подавил желание заржать. - У нее, знаешь ли, довольно странное чувство юмора.
- Тогда, шоколад. Или бутылку хорошего вина - с намеком так, на продолжение...
- Лучше набор скальпелей, - буркнул он себе под нос. - Настюх, с этой не прокатит. Она, зараза, знаешь какая умная? Все эти штучки наперед видит... Шоколад сожрет, вино выпьет, заполирует сверху остатками пельменей и снова свалит.