(С лестницы снова донесся грохот, потом крик. Наверное, старушка с нижнего этажа.)
Он не мог допустить ни малейшей ошибки…
Зажав термос щипцами и постаравшись не пролить ни единой капли, он вылил содержимое в пластмассовое ведро. Одно неверное движение…
Готово.
После этого Кроули, приоткрыв дверь кабинета дюймов на шесть, поставил ведро на нее.
Снова вооружившись щипцами, он завинтил крышку термоса — грохот в прихожей, — снял перчатки, взял в руки пульверизатор и устроился за своим столом.
— Кроули-и-и?.. — гортанный голос. Хастур.
— Он здесь, — змеиный шип. Лигур. — Чую скользкого гаденыша.
Хастур и Лигур.
Во-первых, сразу же мог бы возразить Кроули, большинство демонов вовсе не были чертовски грешными. Демоны знали, что выполняют в великой космической игре обязанности налоговых инспекторов, — и хотя их работа не пользуется популярностью, она жизненно необходима, чтобы вертелись все шестеренки. Если уж на то пошло, то и не все ангелы были образцами добродетелей; Кроули знавал одного или двух таких типов, которые, насылая кары на грешников, карали бедолаг сверх всякой необходимости. В общем, каждый выполнял свою работу по мере сил и возможностей.
Но с другой стороны, есть типы, подобные Лигуру и Хастуру, которые испытывают такой мрачный восторг, выполняя приказы начальства, что их можно даже по ошибке принять за людей.
Кроули откинулся на спинку роскошного кресла. Он попытался успокоиться и потерпел ужасающую неудачу.
— Я здесь, парни, — крикнул он.
— Нам бы словом с тобой перемолвиться, — прошипел Лигур (его тон подчеркивал, что в данном случае «слово» означает «ужасающие вечные муки»). Приземистый демон распахнул дверь.
Ведро качнулось и рухнуло прямо на голову Лигура.
Бросьте натрий в воду. Он займется, вспыхнет и начнет метаться, плюясь искрами. Сейчас произошло то же самое, только куда хуже.
С демона слезла шкура, он вспыхнул и заискрил. От него повалил маслянистый коричневый дым, а сам он кричал, и кричал, и кричал. Наконец он съежился, провалился внутрь себя самого, а то, что осталось от Лигура, поблескивало на почерневшем круглом ковре, словно пригоршня раздавленных слизняков.
— Привет, — сказал Кроули шедшему вслед за Лигуром Хастуру, до которого, к сожалению, долетело лишь несколько брызг.
Некоторые поступки совершенно немыслимы: есть такие глубины, в которые демоны не смеют опускаться и даже предположить не могут, что кто-то из них способен на такое.
— …Святая вода. Ах ты ублюдок, — выдавил Хастур. — Вот ведь ублюдок. Он же ничего тебе не сделал.
— Не успел, — поправил его Кроули. Теперь, когда силы стали примерно равными, он почувствовал себя немного спокойнее. Но все-таки силы не равны, далеко не равны. Хастур был герцогом преисподней. А Кроули — даже не местным советником.
— Историю твоей гибели матери будут шепотом рассказывать в темных уголках, пугая детей, — сказал Хастур и тут же понял, что адские формулировки в данной ситуации не подходят. — Парень, тебя отправят к чертовым чистильщикам, — добавил он.
Кроули поднял зеленый пластмассовый пульверизатор и угрожающе потряс им.
— Уходи, — сказал он.
Внизу затрезвонил телефон. После четырех звонков подключился автоответчик. Кроули рассеянно подумал, кто бы это мог быть.
— Меня не запугаешь, — сказал Хастур. Он наблюдал, как капля воды стекает из наконечника и скользит вниз по боку пластикового контейнера, к руке Кроули.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил Кроули. — Распылитель «Сейнсбери», самый дешевый и эффективный увлажнитель растений в мире. Он распыляет мелкие брызги в воздухе. Надо ли напоминать тебе о его содержимом? Оно способно превратить тебя в это… — Он указал на блестящее пятно. — Убирайся.
Капля, сбегавшая по боку растительного увлажнителя, достигла согнутых пальцев Кроули и остановилась.
— Ты блефуешь, — сказал Хастур.
— Может быть, да, — сказал Кроули таким тоном, который должен был со всей очевидностью показать, что он даже и не думает о блефе. — А может, и нет. И кому из нас повезет?
Хастур взмахнул рукой, и пластиковый сосуд растворился, как рисовая бумага, залив водой весь стол и костюм Кроули.
— Мне, — сказал Хастур. И расплылся в улыбке. За его чересчур острыми зубами промелькнул язык. — И что же дальше?
Кроули промолчал. План А сработал. План В провалился. Вся надежда оставалась на план С, у которого был лишь один недостаток: вообще-то Кроули успел спланировать только два варианта.
— Что ж, Кроули, — прошипел Хастур, — пора в путь.
— А мне кажется, что тебе пора кое-что узнать, — сказал Кроули, стараясь протянуть время.
— И что же? — усмехнулся Хастур.
На столе Кроули опять зазвонил телефон.
Он взял трубку и предупредил Хастура:
— Не двигайся. Тебе следует узнать нечто крайне важное, я говорю серьезно. Н-ны. Эм-н, — промямлил Кроули. И добавил: — Да так, зашел один старый знакомый.
Азирафаэль повесил трубку. Кроули на мгновение задумался — что могло понадобиться ангелу?
И неожиданно план С возник в его голове. Он не стал вешать трубку. Держа ее в руках, он сказал:
— Отлично, Хастур. Ты прошел испытание. Ты готов к играм высшей лиги.
— Ты что, рехнулся?
— Нисколько. Неужели ты еще не понял? Это было испытание. Владыки Преисподней хотели узнать, заслуживаешь ли ты доверия, прежде чем поручить тебе командование Легионами проклятых в грядущей Битве.
— Кроули, ты либо врешь, либо лишился рассудка, либо и то и другое сразу, — сказал Хастур, но его уверенность поколебалась.
Только на миг он допустил такую возможность; тут-то Кроули и подловил его. Ведь Ад вполне мог устроить ему испытание. И Кроули могла быть отведена более важная роль, чем принято считать. Хастур был параноиком — вполне разумная и практичная реакция на жизнь в Преисподней, где все только и делают, что стараются подсидеть друг друга.
Кроули начал набирать номер.
— Все в порядке, герцог Хастур. Я и не ожидал, что ты поверишь мне, — признал он. — Но почему бы нам не поговорить с Темным Советом? Я уверен, что они смогут убедить тебя.
В трубке раздались длинные гудки.
— Пока, сосунок, — усмехнулся Кроули.
И исчез.
Почти в ту же секунду исчез и Хастур.
Из года в год множество теологических человекочасов тратилось на обсуждение знаменитого вопроса:
«Сколько ангелов могут станцевать на кончике иглы?»
Для нахождения ответа нужно принять во внимание следующие факты.
Во-первых, ангелы попросту не танцуют. Таково их отличительное свойство. Их тонкий слух способен воспринимать Музыку Сфер, но они не испытывают потребности сплясать под нее буги-вуги. Следовательно, ответ — «ноль».
Или около ноля. В конце 1880-х годов Азирафаэль научился танцевать гавот в одном полуподпольном клубе на лондонской улице Портленд-плейс, и хотя поначалу он плясал, как слон в посудной лавке, но постепенно навострился и стал вполне приличным танцором, а спустя лет двадцать, когда гавот окончательно вышел из моды, уже отплясывал его просто мастерски.
Таким образом, если в условии задачи подразумевается гавот и если мы найдем подходящего партнера (способного, примем для простоты, танцевать гавот даже на кончике иглы), ответ станет очевидным — «один ангел».
Опять-таки, можно еще задаться вопросом, сколько демонов может станцевать на кончике иглы. В конце концов, они тоже ангельского рода. И уж демоны-то точно умеют танцевать.
Таким образом, можно заключить, что демонов там может собраться целая толпа — если, конечно, они покинут свои физические тела, что для падших ангелов легче легкого. Демоны не связаны физическими ограничениями. Если смотреть издалека, Вселенная покажется маленькой и круглой, вроде стеклянного шарика, в котором падает снег. Но если поглядеть на нее в упор, то при танцах на кончике иглы возникает только одна проблема: слишком велики зазоры между электронами.
Ибо для всех существ ангельского рода и демонической породы размер, объем и состав физического тела — исключительно дело выбора.
В настоящее время Кроули с невероятной быстротой мчался по телефонному кабелю.
ДЗИ-И-И-ИНЬ.
Кроули пролетел через два телефонных разветвления на скорости, составляющей изрядную долю скорости света. Хастур слегка отставал — на четыре или пять дюймов, но, учитывая их новые размеры, это давало Кроули вполне ощутимую фору. Которую он, конечно, мог потерять, выскочив на другом конце провода.
Сейчас эти две демонические частицы были слишком малы, чтобы издавать звуки, но демонам не обязательно озвучивать свое общение. Кроули слышал, как Хастур орет сзади:
— Ты, ублюдок! Я тебя достану! Никуда не денешься!
ДЗИ-И-И-ИНЬ.
— Куда бы ты ни сунулся, я последую за тобой! Тебе не удрать!
Меньше чем за секунду Кроули пролетел по кабелю более двадцати миль.
Хастур не отставал. Кроули нужно было очень тщательно рассчитать время.
ДЗИ-И-И-ИНЬ.
Третий звонок. Так, подумал Кроули, пока еще рано.
Он внезапно остановился, и Хастур просвистел мимо него. Хастур повернул и…
ДЗИ-И-ИНЬ.
Кроули взлетел по телефонному шнуру, просочился через пластмассовую обшивку и, задыхаясь, материализовался в полный рост в своей гостиной.
Щелк.
Включился магнитофон, и на автоответчике завертелась лента. Как обычно, после гудка она должна была принять входящее сообщение, и вот после сигнала раздался угрожающий вопль:
— Попался! Что такое?.. Ах ты, проклятый змей!
Красная лампочка автоответчика начала подмигивать: вспыхнет, погаснет, вспыхнет, погаснет, словно разъяренный красный глазок.
Кроули очень хотелось бы, чтобы у него оставалось еще немного времени и святой воды, в которой можно было бы растворить эту кассету. Но хранить термос, который обеспечил Лигуру последнее купание, было довольно опасно. Он долгие годы стоял в сейфе просто на всякий случай, и все-таки присутствие святой воды в комнате заставляло Кроули нервничать. Или… или, может быть… Может, взять эту кассету в машину? Он будет проигрывать Хастура снова и снова, пока тот не превратится во Фредди Меркьюри. Нет. Хастур, конечно, подлец, но всему же есть пределы.
Послышался приглушенный раскат грома.
Нельзя тратить время.
Хастур никуда не денется.
Кроули выскочил на улицу. Устроившись за рулем «Бентли», он помчался в сторону Вест-Энда с такой скоростью, словно за ним гнались все демоны ада. Что, впрочем, было не так уж далеко от истины.
* * *
Мадам Трейси услышала, как мистер Шедвелл медленно поднимается по лестнице. Он переставлял ноги медленнее и тише обычного. Как правило, он так грохотал по ступенькам, словно ненавидел каждую из них.
Она открыла дверь. Он стоял на лестничной клетке, прислонившись к стене.
— Ох, мистер Шедвелл, — воскликнула она, — что же это вы сделали со своей рукой?
— Отвали от меня, жэ-энщина, — простонал Шедвелл. — Я сам не знаю, на что способен!
— А почему вы ее так странно держите?
Шедвелл попытался слиться со стеной.
— Отступись, говорю тебе! Я за себя не в ответственности!
— Да что же такое с вами случилось, мистер Шедвелл? — спросила мадам Трейси, пытаясь дотянуться до его руки.
— Да ничего же такого! Ничего же!
Ей удалось схватить его за руку. И сержант Шедвелл, бич демонов, оказался не в силах сопротивляться и позволил втащить себя в ее квартиру.
Он никогда не заходил сюда раньше. Его воображение уснащало соседскую обитель шелками, роскошными драпировками и тем, что он мысленно называл благовонными мазями. Признаться, на двери в кухоньку здесь действительно висела бисерная занавеска; имелась также довольно примитивная лампа, сделанная из бутылки кьянти, поскольку представления мадам Трейси об изысканном стиле оставались неизменными, как и у Азирафаэля, примерно с 1953 года. Посреди комнаты стоял стол, покрытый бархатной скатертью, а на скатерти лежал тот самый хрустальный шар, который все более успешно помогал мадам Трейси зарабатывать на жизнь.
— Я думаю, вам нужно хорошенько отдохнуть, мистер Шедвелл, — заявила она не терпящим возражений тоном и повела его в спальню. Он был слишком смущен, чтобы протестовать.
— Но молодой Ньют сейчас страдает, — пробормотал Шедвелл, — в плену варварских страстей и оккультных козней.
— Ну нет, я уверена, он знает, как совладать с ними, — с живостью возразила мадам Трейси, чье представление о Ньютовых испытаниях было, вероятно, гораздо ближе к реальности, чем у Шедвелла. — И я уверена, ему не понравилось бы, как вы заморили себя работой. А теперь ложитесь и отдыхайте, а я приготовлю нам по чашечке чая.
Она исчезла, звякнув бисерными занавесками.
Шедвелл смог осознать лишь то, что его внезапно оставили одного на ложе греха, и никак не мог решить, лучше или хуже ему было бы, окажись он на ложе греха не один. Повернув голову, он пригляделся к обстановке.
Понятия мадам Трейси об эротике сложились в те дни, когда мальчики росли с уверенностью в том, что на груди женщины крепко-накрепко закреплены надувные мячи; когда никто не прыскал от смеха, если Брижит Бардо называли секс-кошечкой, и даже выпускались журналы с названиями типа «Хохотушки в подвязках». Тогда-то, в бурлящем котле вседозволенности, мадам Трейси и почерпнула идею, что мягкие игрушки создают в будуаре интимную и игривую атмосферу.
Какое-то время Шедвелл таращился на большого потрепанного плюшевого мишку, у которого выпал один глаз, но полуоторванное ухо еще держалось. Вероятно, его звали «мистер Баггинс».
Шедвелл повернул голову в другую сторону. Его взгляду явилась сумка для пижам в форме собаки или, вполне возможно, скунса. На мордочке сияла невинная улыбка.
Шедвелл издал нечленораздельный хрип.
Однако мысленно он все еще бурно переживал недавние события. Неужели ему действительно удалось провернуть это дельце? Насколько он знал, в армии никому еще не приходилось изгонять бесов. Ни Хопкинсу, ни Сифтингсу, ни Дайсману. Вероятно, такой удачи не выпадало даже ротному старшине ведьмоловов Наркеру, который побил все рекорды по числу обнаруженных ведьм и колдунов. «Рано или поздно любая армия вдруг находит свое главное оружие, и теперь оно обнаружилось и у нас», — размышлял Шедвелл. Несокрушимая сила таилась, оказывается, в его руке, а точнее — в его указательном пальце…
Значит, к чертям старый принцип «Первым не стрелять». Ну, раз уж он оказался здесь, надо немного отдохнуть, а потом Силы Тьмы наконец встретят достойного противника…
Когда мадам Трейси принесла чай, Шедвелл уже мирно похрапывал. Она тактично прикрыла дверь, вполне довольная таким оборотом дела, поскольку через двадцать минут у нее должен был начаться сеанс, а отказываться от денег в наши дни просто неприлично.
Мадам Трейси во многом отличалась изрядной глупостью, но в некоторых вопросах обладала хорошей интуицией, а уж если речь шла о потустороннем общении, тут ее толкования становились просто безупречными. Ее клиентам, как она поняла, требовалась именно некая бессвязная болтовня. Они не хотели с головой окунаться в магию потустороннего мира. У них не было желания приобщиться к таинствам Измерений Времени и Пространства — они хотели просто убедиться, что покойной матушке и после смерти живется хорошо. Хотели приперчить сверхъестественным свою пресную жизнь и блюдо это предпочитали вкушать порционно — не более сорока пяти минут, под конец чай с печеньем.
Им явно не нужны были бесконечные ряды свечей, благовония, монотонные заклинания или таинственные руны. Мадам Трейси даже изъяла из колоды Таро большинство Старших Арканов, поскольку людей они огорчали.
И она убедилась, что непосредственно перед сеансом нужно поставить вариться брюссельскую капусту. Нет ничего более успокаивающего, ничего более верного уютному духу английского оккультизма, чем аромат брюссельской капусты, доносящийся из соседней комнаты.