Он посмотрел на Этих, которые стойко выдержали последнее испытание. И, поразмышляв слегка, он сказал:
— По тем или иным причинам последнее время в мире творилось слишком много беспорядков и неприятностей. Но мне кажется, все будут намного счастливее, если о них удастся забыть. Не то чтобы совсем забыть, просто сохранившиеся воспоминания будут смутными. И тогда мы сможем спокойно разойтись по домам.
— Но ты не можешь оставить все как есть! — проталкиваясь вперед, воскликнула Анафема. — Подумай о том, на что ты способен! О добрых делах.
— Каких это, например? — подозрительно поинтересовался Адам.
— Ну… для начала ты мог бы восстановить численность китов.
Он склонил голову набок.
— А разве это остановит китобоев?
Она задумалась. Было бы так приятно дать утвердительный ответ.
— А если люди опять начнут убивать их, как ты попросишь меня поступить с ними? — сказал Адам. — Нет. Я считаю, что успел кое-чему научиться. Однажды я уже попытался вмешаться, но понял, что мое вмешательство ничего не изменит. Мне кажется, что люди сами должны понять, что если они убьют кита, то получат мертвого кита. Вот единственное разумное решение этой проблемы.
— Это очень ответственная позиция, — заметил Ньют.
Адам приподнял брови.
— Это просто разумно, — сказал он.
Азирафаэль похлопал Кроули по спине.
— Похоже, мы выжили, — сказал он. — Только представь, как ужасно было бы, окажись мы всезнающими.
— Гм, — с сомнением сказал Кроули.
— Твоя машина в исправном состоянии?
— По-моему, с ней придется изрядно поработать, — признался Кроули.
— Я подумал, что мы могли бы подбросить этих добрых людей до города, — сказал Азирафаэль. — К тому же я в долгу перед мадам Трейси, она меня потчевала чаем. И перед ее кавалером, конечно.
Шедвелл глянул на него через плечо и перевел взгляд на мадам Трейси.
— О чем это он толкует? — спросил он, глядя в ее торжествующее лицо.
Адам воссоединился с Этими.
— Я думаю, нам давно пора по домам, — сказал он.
— Но что тут произошло на самом деле? — спросила Пеппер. — Вся эта игра была такой…
— Это уже не имеет никакого значения, — сказал Адам.
— Но ты можешь принести так много пользы… — начала было Анафема, когда Эти направились к велосипедам. Ньют мягко удержал ее за руку.
— Вряд ли это хорошая мысль, — сказал он. — Завтра наступит первый день остатка нашей жизни.
— А ты знаешь, — сказала она, — что из всех банальностей эту я ненавижу больше всех?
— А по-моему, здорово сказано, — радостно возразил Ньют.
— Зачем на дверце твоей машины красуется надпись «Дик Турпин»?
— Просто так, ради шутки, — сказал Ньют.
— Ради шутки?
— Ну ведь Дик Турпин разбойничал на больших дорогах, и я тоже, куда бы ни поехал, везде обеспечивал либо пробки, либо аварии, — печально пробормотал он.
Кроули хмуро взглянул на систему управления джипа.
— Мне жаль твой «Бентли», — сказал Азирафаэль. — Я знаю, как ты любил его. Может, если ты постараешься сконцентрироваться…
— Он будет уже не тот, — сказал Кроули.
— Наверное, ты прав.
— Ты же помнишь, я купил его совсем новеньким. Он стал для меня не автомобилем, а скорее чем-то вроде очень удобной перчатки для тела.
Он принюхался.
— Что-то горит? — спросил он.
Порыв ветра на мгновение взметнул пыль. Воздух, ставший вдруг горячим и тягучим, как сироп, начал засасывать всех, точно мух.
Обернувшись, Кроули увидел окаменевшее от ужаса лицо Азирафаэля.
— Но ведь все закончилось, — сказал он. — Сейчас уже ничего не должно случиться! Наше… наше противостояние, подходящий момент или время… осталось в прошлом! Все закончено!
Земля содрогнулась. Казалось, где-то поблизости с грохотом проносится поезд метро, но только не тот, что проходит под землей. А тот, что выскакивает на поверхность.
Кроули в безумной спешке разбирался с системой включения джипа.
— Это уже не Вельзевул! — крикнул он, перекрывая свистящий шум ветра. — Это уже Сам.Его Отец! Но Армагеддона не будет, скорее у Него есть личные счеты. Да заводись же ты, чертова тачка!
Под ногами Анафемы и Ньюта задрожала земля, подбрасывая их на волнах вздыбившегося бетона. Из трещин вырывался желтоватый дым.
— Неужели проснулся подземный вулкан?! — воскликнул Ньют. — Ты чувствуешь, что происходит?
— Ясно одно, там кипят какие-то страсти, — сказала Анафема.
Сидя в джипе, Кроули извергал проклятья. Азирафаэль положил руку ему на плечо.
— Здесь есть еще люди, — напомнил он.
— Да, — сказал Кроули. — И я.
— Я хочу сказать, мы должны помочь им выбраться отсюда.
— Что ж… — начал Кроули и запнулся.
— Ведь если подумать, то мы успели доставить им достаточно неприятностей. И ты, и я. За все это время. Что с одной стороны, что с другой.
— Мы просто выполняли свою работу, — буркнул Кроули.
— Да. Ну и что хорошего? Много кто из людей просто выполнял свою работу, а посмотри, сколько бед они натворили.
— Не хочешь же ты сказать, что нам действительно следует попытаться остановить Его?
— А что мы, собственно говоря, теряем?
Кроули попытался возразить и понял, что ему нечего сказать. Он и правда уже потерял все, что можно; больше нечего. Он уже испытал все самое худшее, и хуже ему уже все равно не будет. Он испытал, наконец, ощущение свободы.
Он вновь пошуровал под сиденьем и обнаружил какой-то стальной ломик. Вряд ли он поможет, но все-таки хоть какое-то подобие оружия. В сущности, перед Сатаной опаснее предстать с настоящим оружием. А с таким инструментом еще остается какая-то надежда на благоприятный исход.
Азирафаэль подобрал меч, выпавший из рук Войны, и задумчиво прикинул его тяжесть.
— О Господи, как же давно я не держал его в руках, — пробормотал он.
— Около шести тысячелетий, — подсказал Кроули.
— Да, подумать только… — сказал ангел. — Какие времена были. Добрые и старые.
— Не преувеличивай, — сказал Кроули. Шум все нарастал.
— В те дни люди понимали разницу между добром и злом, — мечтательно произнес Азирафаэль.
— Ну, допустим. А если подумать…
— А. Да. Слишком много путаницы вокруг!
— Вот именно.
Азирафаэль поднял меч. Раздался тихий хлопок, и меч воспламенился, словно вспыхнувший магний.
— Однажды научился, никогда не разучишься, — сказал он и с улыбкой взглянул на Кроули. — И еще мне хотелось сказать тебе, — добавил Азирафаэль, — на случай, если мы не выберемся из этой передряги… я всегда буду знать, что в сокровенных недрах твоей души есть искра добра.
— Ой, спасибо, — с горечью ответил Кроули. — Ой, утешил.
Азирафаэль протянул руку.
— Я рад нашему знакомству, — сказал он.
Кроули пожал ее.
— Ну, до следующего раза, — сказал он. — И… знаешь еще что, Азирафаэль…
— Что?
— Просто запомни, что я всегда буду знать — в сокровенных недрах твоей души ты в достаточной степени сволочь, чтобы стать достойным любви.
Послышался звук шаркающих шагов, и между ними встряла маленькая, но энергичная фигура Шедвелла, который решительно взмахнул своим Пугачом.
— Я не доверил бы вам, парочке южных гомиков, убить даже хромую крысу в бочке, — сказал он. — С кем мы теперь сражаемся?
— С Дьяволом, — просто сказал Азирафаэль.
Шедвелл спокойно кивнул, словно ожидал такого ответа, бросил ружье и снял шляпу, обнажив крепкий лоб, который знали и боялись все драчуны на улицах.
— Так я и понял, — сказал он. — Что ж, придется тряхнуть стариной и заняться рукоприкладством.
Ньют и Анафема смотрели, как эта странная троица неуверенно удаляется от джипа. Шедвелл шел между демоном и ангелом, а все вместе они напоминали стилизованную букву «W».
— Что же такое они задумали? — сказал Ньют. — И что это происходит… погляди-ка, что же это с ними происходит?
Одежды Азирафаэля и Кроули разошлись по швам. Уж если решаться на такое дело, так нужно идти в истинном обличье. Расправленные крылья поднялись к небесам.
Вопреки распространенному мнению, крылья демонов такие же, как крылья ангелов, только более ухоженные.
— Шедвелл не должен идти с ними! — сказал Ньют, пошатываясь от сотрясений земли.
— Что это еще за Шедвелл?
— Он мой серж… да вон тот замечательный старикан, хоть ты и ни за что не поверишь… но мне придется помочь ему!
— Помочь ему? — воскликнула Анафема.
— Я дал клятву и все такое, — нерешительно добавил Ньют. — В общем, нечто вроде присяги. А он выдал мне авансом месячное довольствие!
— А кто же тогда двое других? Друзья твоего… — начала Анафема и умолкла. Азирафаэль сделал полуповорот и закончил свое превращение.
— Я знаю, где я видела его раньше! — воскликнула она, цепляясь за Ньюта, поскольку земля ходила ходуном. — Держись!
— Но, по-моему, сейчас произойдет нечто ужасное!
— Если он угробил мою Книгу, тогда ты чертовски прав!
Ньют ощупал свой лацкан и нашел ведьмоловскую булавку. Он понятия не имел, с чем им предстоит столкнуться на сей раз, но булавка была его единственным оружием.
Они побежали…
Адам оглянулся кругом. Посмотрел под ноги.
На его лице появилось точно рассчитанное выражение невинности.
Противостояние закончилось через мгновение. Ведь Адам был на своей собственной земле. Окончательно и бесповоротно на своей собственной земле.
Он взмахнул рукой и очертил ею расплывчатый полукруг.
…Азирафаэль и Кроули почувствовали, как мир меняется.
Грохот затих. Трещины на земле пропали, лишь в месте зарождения сатанинского вулкана еще вился исчезающий дымок. А потом в вечернем затишье послышался шум двигателя тормозившей машины.
Это был старенький, но хорошо сохранившийся автомобиль, хотя за ним ухаживали не по методу Кроули, у которого все недостатки устранялись сами собой. Эта же машина выглядела так потому, что — как вы могли интуитивно догадаться — ее владелец в течение двух десятков лет исправно и еженедельно, каждые выходные, выполнял все действия, предписанные инструкцией. Перед каждой поездкой он обходил вокруг машины, проверяя фары и пересчитывая колеса. Глубокомысленные усачи, покуривая трубки, писали глубокомысленные указания относительно того, что должно быть сделано, и поэтому он так и делал, ведь он и сам был глубокомысленным усачом с трубкой и не мог относиться к таким предписаниям легкомысленно, поскольку в ином случае неизвестно, куда можно докатиться… Он всегда указывал верную сумму в страховом полисе. Недобирал три мили до предельной разрешенной скорости, а точнее, всегда ездил медленнее сорока миль в час, какой бы ни была разрешенная скорость. И он всегда носил галстук, даже по субботам.
Еще Архимед говорил, что, будь у него достаточно мощный рычаг и надежная точка опоры, он смог бы перевернуть мир.
В качестве надежной точки опоры он мог бы выбрать мистера Янга.
Дверца отрылась, и мистер Янг вышел из машины.
— Что здесь происходит? — спросил он. — Адам? Адам!
Но Эти уже мчались к воротам.
Мистер Янг взглянул на потрясенную компанию. У Кроули и Азирафаэля, по крайней мере, осталось достаточно самообладания, чтобы закрыться своими крыльями.
— Что еще он здесь натворил? — выдавил он, не особенно рассчитывая получить ответ. — Куда этот мальчишка опять помчался? Адам! Вернись сейчас же!
Адам редко поступал так, как хотел его отец.
Сержант Томас А. Дизенбургер открыл глаза. Его удивило лишь то, что окружающая обстановка оказалась очень знакомой. На стене висела его школьная фотография, в его зубной кружке вместе с зубной щеткой стоял американский звездно-полосатый флажок, и даже его плюшевый медвежонок сидел в той же игрушечной одежде. Раннее послеполуденное солнце заливало окно его спальни.
Томас почуял аромат яблочного пирога. По домашнему пирогу он больше всего скучал, проводя длинные субботние вечера вдали от дома.
Он спустился по лестнице.
Его мама стояла у плиты и вынимала из духовки большой яблочный пирог, чтобы остудить его.
— Привет, Томми, — сказала она. — Я думала, ты в Англии.
— Верно, мам, вообще-то я в Англии, мам, защищаю демократию, мам, сэр, — путано произнес Томас А. Дизенбургер.
— Отлично, дружок, — сказала его мать. — Твой папа внизу, на Большом Поле, с Честером и Тедом. Они будут рады видеть тебя.
Сержант Томас А. Дизенбургер кивнул.
Он стянул с головы шлем военного образца, снял форменную куртку и закатал рукава форменной рубашки. Сейчас он выглядел более задумчивым, чем когда-либо в жизни. Его мысли отчасти занимал яблочный пирог.
— Мам, если у какого-то производства возникнет предпосылка войти в телефонный контакт с сержантом Томасом А. Дизенбургером, мам, сэр, то данный индивидуум будет…
— Прости, Томми, не поняла тебя?
Том Дизенбургер повесил свое оружие на стену, поверх старой, заслуженной отцовской винтовки.
— Я говорю, если кто позвонит, мам, я внизу, на Большом Поле, с папой, Честером и Тедом.
К воротам авиабазы медленно подкатил пикап. Он остановился. Охранник ночной смены выглянул в окошко, проверил документы водителя и махнул ему, чтобы проезжал.
Пикап запетлял по бетонке.
Он припарковался на предангарной забетонированной площадке в начале взлетно-посадочной полосы, поблизости от которой сидели два типа, распивая бутылку вина. Один из них был в черных очках. Как ни странно, никто из персонала базы не обращал на них ни малейшего внимания.
— Так ты говоришь, — сказал Кроули, — что Он именно так все и задумал? С самого начала?
Азирафаэль добросовестно протер горлышко бутылки и вернул ее собеседнику.
— Может быть, так и задумал, — сказал он. — Может быть. Ну, я полагаю, всегда можно Его спросить.
— Судя по моим воспоминаниям, — задумчиво произнес Кроули, — а мы с Ним никогда не были, как ты мог бы сказать, в приятельских отношениях… Он точно не склонен прямо отвечать на вопросы. По существу, по существу, Он и вовсе на них не отвечал. Он просто улыбался,как будто знал нечто, тебе неизвестное.
— Ну естественно, так оно и есть, — сказал ангел. — А иначе какой же смысл?
В наступившей тишине оба существа задумчиво и отстраненно смотрели вдаль, словно вспоминали события, о которых не думали уже очень давно.
Водитель вышел из пикапа, держа в руках картонную коробку и щипцы.
На площадке лежали весы и потускневшая металлическая корона. Мужчина поднял их щипцами и поместил в коробку.
Затем он подошел к парочке с бутылкой.
— Извините меня, господа, — сказал он, — но где-то здесь вроде бы положено быть еще и мечу, по крайней мере так написано в моей накладной, и мне хотелось бы знать…
Азирафаэль выглядел смущенным. Слегка озадаченный, он рассеянно оглядел землю вокруг себя, затем встал и обнаружил, что последние полчаса или около того он просидел на этом самом мече. Наклонившись, он поднял оружие.
— Простите, — извинился он и положил меч в коробку.
Водитель пикапа, носивший фуражку с эмблемой «Международной экспресс-почты», сказал «Ничего-ничего» и порадовался тому, что встретил здесь такую любезную парочку, — они были для него настоящей находкой, поскольку кто-то ведь должен поставить свою подпись, засвидетельствовав, что он, согласно инструкции, собрал то, за чем его посылали. Тот еще денек, не правда ли?
И Азирафаэль, и Кроули согласились с его мнением, и Азирафаэль расписался в блокноте, засвидетельствовав, что корона, весы и меч собраны должным образом и в исправном состоянии для доставки по неразборчиво написанному адресу, с оплатой по счету со смазанным номером.
Шофер направился обратно к грузовичку. На полдороге он остановился и обернулся.
— Если бы я рассказал жене, что случилось со мной сегодня, — с легкой грустью сказал он им, — она ни за что бы мне не поверила. И я не стал бы ее обвинять, поскольку я сам не могу в это поверить. — Он забрался в свой пикап и укатил.