А может, дело было в покровительстве Богов? Не зря же Гирхарт взывал к Ним перед каждым сражением, не зря принес Им в жертву вороного коня, лучшего на конюшне одной из разорённых усадеб, и даже отправил на алтарь нескольких пленников? Последнее он сделал втайне почти от всех: не стоит пугать войска, показывая, какие именно боги им покровительствуют. Да и отношения с товарищами по уже давнему побегу были далеки от идиллии, особенно после того, как Таскир увидел трофейное коэнское знамя, развевающееся у палатки Гирхарта.
К этому времени у восставших уже были свои знамена. Таскир и его люди подняли знамя свободной Рамаллы - золотой конь, разорвавший аркан, на зеленом поле. Гирхарт, поразмыслив, взял знаменем своей армии серебряный обнаженный меч остриём вверх на темно-синем, почти чёрном поле, что на языке коэнской геральдики означало намерение сражаться до конца. Кроме того, они, по примеру коэнских войск, дали свой значок каждому отряду, начиная с сотни. И вот теперь рядом с тёмно-синим плескался голубой флаг с изображенной на нем золотой дубовой ветвью.
Гирхарт долго колебался, прежде чем решился поднять это знамя. Но у Тиокреда не могло не быть своих прознатчиков в его войске, а сторонники опального императора, каковым считался и Гирхарт, должны были усиленно подчёркивать, что герб Коэны по праву принадлежит Кравту и, напротив, узурпаторы Арнари на него права не имеют. Знамя давало возможность лишний раз продемонстрировать свою лояльность императору в изгнании, и не было ничего страшного, если о нём узнают в Коэне и сделают соответствующие выводы. Но Гирхарт опасался, что из-за этого испортятся отношения с товарищами, и оказался прав. Таскир и впрямь не обрадовался, увидел в лагере символ Великой Коэны.
- Эт-то что такое? - спросил он со смешанным выражением недоверия и гнева.
Внутри у Гирхарта всё напряглось, но он невозмутимо ответил:
- Знамя.
- Я вижу, что знамя! И вижу, что коэнское, можешь мне этого не говорить. Но скажи на милость, зачем ты его вывесил? Ты ведь, кажется, собирался воевать против империи, или я чего-то не понял?
- Ты всё понял правильно, Таскир. Но это знамя - часть моей сделки с Тиокредом.
- Значит, ты всё же решил помочь ему вернуть трон?
- Так считается, - уклончиво ответил Гирхарт. - Но знаешь, Таскир, даже если и так, для тебя и для Рамаллы всё не так уж плохо. Сейчас вы тоже ему помогаете, а значит, по возвращении ему придётся с вами считаться. Один раз Кравты уже даровали вам гражданские права, и самое малое, что Тиокред должен будет сделать - это подтвердить прежний указ. Да и в любом случае, лучше Кравты, чем Арнари.
- Кому, может и лучше...- проворчал предводитель армии Рамаллы.
Гирхарт совсем было собрался напомнить, что патриотические убеждения отнюдь не мешали Таскиру принимать от Кравта деньги и оружие, но Таскир ничего не добавил, и больше они к этой теме не возвращались.
Коэнцы появились ещё через пару дней. Был конец лета, тёплый и солнечный, но именно в тот день, когда на дороге показались первые коэнские разъезды, похолодало и пошёл дождь. Стоя на валу своего лагеря, Гирхарт различил сквозь пелену дождя фигурки лошадей и сутулящихся на них всадников в низко надвинутых капюшонах. Стоявшие возле него воины встретили появление врагов издевательскими криками и улюлюканьем, но Гирхарт сомневался, что коэнцы что-либо услышали - дождь глушил все звуки. Тем не менее бывшие рабы старались вовсю, навстречу всадникам даже полетело несколько камней. Те, впрочем, не стали подъезжать близко. Убедившись, что враг стоит на месте, разведчики повернули прочь, доложить своим. Коэнские военные уставы не советовали строить свой лагерь слишком близко к вражескому, и Синарт Ярнер расположился на холме, примерно в полумиле от повстанцев. Понаблюдав с усмешкой за строительством лагерных укреплений, - Ярнер сооружал лагерь по всем правилам, вплоть до башен по углам, словно находился во вражеской стране, - Гирхарт отправился в свою палатку. Нужно было поспать хотя бы несколько часов.
ГЛАВА 9
Гирхарт не собирался давать бой здесь, и Таскир, хоть и с неохотой, принял его план. План же был прост: ночью тайком уйти с дороги на север. Там тоже хватало селений, полей и пастбищ, а провиант уже истощался, и его следовало пополнить. Армия всё росла, и в неё вливались уже не просто многочисленные одиночки, а целые группы. Ещё в прошлом году предводители, вняв совету Гирхарта, разослали по Рамалле людей с тем, чтобы они собирали и готовили отряды добровольцев, и теперь эти отряды примыкали к основному войску. Так что Дарнилл был отнюдь не первым, хотя, в отличие от остальных, собрал людей по собственному почину. Что, безусловно, говорило в его пользу.
С наступлением темноты повстанцы развели многочисленные костры, а сами вышли из лагеря, оставив лишь несколько человек, чтобы поддерживать огонь, да трубача, создававшего видимость обычного течения жизни. Правда, возник вопрос, что делать с часовыми, которые должны стоять у ворот и по периметру частокола. Не увидев их, коэнцы быстро сообразят, что их провели, а Гирхарту хотелось оттянуть этот миг как можно дальше. Сначала думали соорудить чучела, но потом решили пустить в ход трупы пленных, нарядив их в доспехи и привязав к вбитым в землю кольям, чтобы стояли прямо. Арн попытался было возразить, что, мол, это слишком похоже на глумление над мёртвыми, но его успокоили, что это не хуже, чем бросать их без погребения, или, скажем, насаживать на колья отрубленные головы. Когда коэнцы обнаружат обман, они эти трупы безусловно похоронят, так что души этих мертвецов ещё можно считать счастливыми. С телом погибшего после купания Ярнерова заместителя, к примеру, обошлись куда хуже.
План удался, в лагере коэнцев так, похоже, ничего и не заметили. Командиры заранее объяснили всем солдатам их задачу, и те, захваченные мыслью о том, как ловко они обведут врагов вокруг пальца, старались двигаться как можно тише, переговаривались шёпотом, а если и посмеивались, то потихоньку. Общее настроение было возбуждённо-радостным, и если люди о чём-то и жалели, то только о том, что не увидят коэнских физиономий, когда те поймут, как их надули.
Гирхарт и сам жалел об этом. Сегодняшняя выходка была продиктована не только хитростью и желанием досадить врагам, но и необходимостью сбить спесь с генерала Ярнера. Его стремление навязать повстанцам бой было не таким уж и глупым. Хоть его войско и уступало в численности отрядам восставших, но, стоя на месте, войну не выиграешь. Правда, он, судя по всему, послал за подкреплениями, - разведчики видели, как по дороге ускакали гонцы, - и, возможно, собирался сначала дождаться свежих частей, а лишь потом атаковать, но те же разведчики докладывали, что из коэнской армии течёт не то чтобы сильный, но постоянный поток дезертиров. Видимо, на новобранцев произвели сильное впечатление два поражения подряд, и ещё большее - захват повстанцами лагеря, что всегда воспринималось коэнцами как свидетельство полного разгрома. Ярнер не мог не понимать, что время работает против него, и что ещё немного - и он рискует остаться ждать подкреплений в полном одиночестве. Потому-то он и торопил своих солдат, желая догнать противника как можно скорее, пока ситуация ещё не стала катастрофической. Догнал, замахнулся - а бить-то и некого!
Конечно, первой реакцией будет ярость и желание примерно проучить этих то ли наглецов, то ли трусов, но коэнцы быстро выдохнутся. А если удастся проделать нечто подобное ещё раз, то все коэнцы с доблестным генералом во главе и вовсе придут в уныние. Как прикажете воевать, если вражеская армия раз за разом отступает, не принимая боя, да ещё и разоряет окрестности так, что после неё найти что-нибудь съедобное можно только случайно? Пожалуй, ещё месяц такой погони, и с Ярнером можно будет вообще не драться, даже с учетом ожидаемых им подкреплений.
А лето тем временем шло к концу. Завершалась пора жатвы, но собирать урожай по большей части было некому: окрестное население бежало при одном известии о приближении войска повстанцев, а те, кто имел неосторожность задержаться, будь то коэнские поселенцы или местная знать, расплачивались за свою самонадеянность головами. Не помогали ни слабые попытки сопротивления, на что отваживались порой гарнизоны маленьких местных городков, которых повстанцы сметали, почти не замечая, ни демонстративные изъявления покорности. Случалось, что самые видные люди округи валились в ноги Гирхарту и Таскиру с униженными мольбами о пощаде, но результат всегда был прямо противоположным ожидаемому: неодобрительно относясь к погромам и грабежам и пытаясь по мере сил им препятствовать, в таких случаях Гирхарт не вмешивался, позволяя своим людям творить с молельщиками все, что им заблагорассудится. Если уж тебе суждено умереть, имей по крайней мере мужество принять смерть с достоинством! Ползающие на брюхе нобили и патриции не вызывали в нём ни жалости, ни сочувствия - только брезгливость.
Иным, впрочем, относительно везло. Армия Гирхарта насчитывала уже четыре почти полных полка (плюс полтора полка Таскира), кравтийских офицеров не хватало, и командирами становились бывшие рабы и разбойники, которым доставляло огромное удовольствие власть над вчерашними хозяевами. Кое-кого из них не убивали, а обращали в рабов, с гоготом надевая ошейники и назначая на самые тяжёлые и грязные работы, или заставляя прислуживать победителям, а иные брали в наложницы бывших хозяек и их дочек.
Правда, после одного случая подобные забавы пришлось прекратить. Проходя утром по лагерю в день назначенного выступления, Гирхарт услышал у одной из палаток необычный шум. Группа солдат и офицеров, вместо того, чтобы готовиться к походу, столпилась у входа, возбуждённо и испуганно переговариваясь.
- Женщина с собой покончила, - сообщили Гирхарту после того, как он громко потребовал объяснений. - Где-то добыла нож и закололась.
Так. Гирхарт прикусил губу. Сам он не слишком верил в то, что душа самоубийцы становится беспощадным мстителем, неустанно преследующим тех, кто виновен в его гибели. Те же Арнари безусловно виновны в самоубийстве Вестана Кравта, но что-то он не слышал, чтобы призраки мешали их крепкому ночному сну. Хотя, конечно, он не стоял в карауле у дверей их спальни... Но так или иначе, подавляющее большинство его солдат в загробных мстителей верит. Вон как поглядывают на хозяина шатра, явно прикидывая, не навлёк ли он проклятие и на всех остальных...
- Покойницу мы похороним, - объявил Гирхарт. - Со всеми почестями и жертвоприношениями. Если нам удастся умилостивить её душу, она не станет нам мстить. Фрина совершит обряды, но на это уйдёт целый день, а может и больше. Коэнцы нас наверняка догонят, но тут уж вы сами виноваты. А остальных пленниц сегодня же отпустить. Капитан Харвел, отправьте их под охраной в ближайшую усадьбу, а там пусть идут на все четыре стороны.
Никто не спорил. Похоже, происшедшее и впрямь серьёзно напугало войско. Бывшие невольники, не боявшиеся опасности и крови, становились до ужаса суеверны, когда речь заходила о материях мистических. И хотя вся эта история восставших не украшала, объективно она принесла пользу, так как способствовала укреплению дисциплины.
Задержка, однако, и впрямь чуть было не стала роковой. Ярнеру таки удалось догнать повстанцев и снова встать лагерем напротив. Спешно собранный совет, призванный решить, принимать ли наутро бой, или снова уйти под покровом ночи, перерос в грандиозную свару. Вот теперь Таскир с приближёнными припомнили Гирхарту и его людям всё - и грабежи с насилиями, и отсутствие каких-либо попыток наладить связи со здешним населением, и то, что, уходя, армия восставших оставляет эти земли на милость Коэны, которая наверняка не замедлит поинтересоваться: а не было ли у мятежников сторонников среди местных жителей?
- Если твоей целью был грабёж, то для этого не нужно было прибиваться к нам! - глаза Таскира горели злым огнём. - Против кого ты сражаешься? Против Коэны? Если подсчитать, сколько на одного убитого твоими людьми коэнца приходится рамальцев, то такое утверждение становится просто смешным! По-моему, ты больше похож на безумца, желающего истребить как можно больше людей без разбора!
- По-твоему, я действительно похож на безумца? - Гирхарт скрестил руки на груди, изо всех сил стараясь говорить спокойно. - Я тебе уже говорил, Таскир, и скажу ещё раз: я делаю всё, что могу, но чтобы научить их повиноваться, мне нужно время. Я и так стараюсь вести войско как можно быстрее, чтобы у них не оставалось времени на грабежи. Дай срок...
- У нас нет времени дожидаться твоего срока! - вмешался Эвер. Остальные командиры Таскировых отрядов поддержали его согласными возгласами. - Враг стоит перед нами сейчас. А мы тут думаем, не уйти ли нам! Мы очень странно сражаемся с Коэной: бежим от её войск, как зайцы! И всё по твоему совету, хотя ты и считаешься нашим союзником!
- Ну вот мы наконец и вернулись к главному, - усмехнулся Гирхарт. - К тому, что нам делать с войском Ярнера.
- Что делать?! Атаковать! Нас в два, а то и в три раза больше. Более чем достаточно, чтобы стереть их в порошок!
- Я в этом не уверен, уважаемый Таскир, - сказал один из кравтийских офицеров, полковник Марх. - Этих мы, может быть, и сотрём, но и наши потери будут очень велики. Всё-таки у нас слишком много новобранцев. А к Ярнеру уже идёт подкрепление, и мы не знаем точно, в каком числе. При следующем столкновении уже мы рискуем быть стёртыми в порошок.
Остальные промолчали, но Гирхарт ощутил их молчаливую поддержку. Каковы бы ни были их чувства по поводу происходящего, они были с ним, и Гирхарт чуть ли не впервые понял - присланные офицеры соглашаются с его планами не потому, что выполняют приказ Тиокреда, а потому, что и впрямь признали за ним право командовать.
- А если мы сейчас отступим - мы оставим Рамаллу во власти Коэны!
- Пока - да, - согласился Гирхарт. - Но если мы сейчас позволим себя перебить, Рамалла останется во власти Коэны навечно. Наша основная цель - Коэна, а после того, как она падёт, ради всех богов, провозглашайте хоть свободную Рамаллу, хоть свободный Ханох!
- Что ж, для нас не секрет, что до Рамаллы тебе нет дела, - тяжело уронил Таскир. - Для тебя главное - твоя ненависть к Коэне. Не стану тратить время на уговоры, можешь отступить, если хочешь. Мы дадим бой без тебя.
- Таскир, не глупи! Поодиночке нас разобьют в два счета.
- Генерал прав, - сказал полковник Диар. - Нам нужно держаться вместе, обучить и закалить армию, и уже тогда вступать в бой. Как бы то ни было, коэнцев в этих краях уже нет, кроме тех, что идут за нами по пятам. И мы с ними справимся, если не будем торопиться.
- Вам легко говорить! - запальчиво выкрикнул Арн. - Ваших родных не потащат на казнь, как только вы отойдёте подальше!
Лицо Диара дрогнуло, и он быстро отвернулся. Похоже, подумал Гирхарт, и его семья не избежала арнарийских чисток. Кажется, Таскир тоже это понял.
- Остынь, Арн, - резко приказал он, и добавил уже значительно мягче: - Простите его, полковник, он не хотел причинить вам боль.
- Извините меня, полковник, - эхом откликнулся Арн.
Диар молча наклонил голову, показывая, что принимает извинения.
- Мы все тут наговорили много жёстких слов, - быстро сказал Гирхарт, с облегчением убеждаясь, что приступ гнева прошёл, и Таскир снова способен слушать и воспринимать разумные доводы. - Давайте не будем давать воли взаимным обидам. Что бы мы сегодня не решили, мы должны быть вместе, чтобы выжить и победить.
Таскир кивнул.
- Но всё же мы уже достаточно отступали, Гирхарт. Нас много, и наши силы всё прибывают, а наши солдаты хотят боя и победы. Ты же слышал, что они кричат?
- Слышал. Мы можем дать им победу, и даже не одну, но в мелких стычках. Больше не будем отрываться от них намного. Закалим солдат, как предлагает полковник Диар. К тому же к нам смогут подойти те, кого мы в прошлом году послали в эти места подбирать людей.
- У нас таких уже хватает.
- Но кое-кто просто не успел подойти... или ждёт, пока мы сами к ним подойдём. Тогда мы пополнимся не разрозненной толпой, а готовыми отрядами, и можно будет давать решающий бой.
- А по-моему, нас и так больше чем достаточно.
- Но мы не знаем точно, ждут ли они подкреплений, и в каком числе, - снова напомнил Гирхарт. - Отложив сражение, мы сможем это выяснить и тогда уже решить, как действовать.
- Мы это узнаем в любом случае - после боя.
- Так-то оно так, но если окажется, что их слишком много, нам снова придется отступать. Так какая разница - сейчас или потом?
- А такая разница, что наши солдаты будут воодушевлены победой!
- И в воодушевлении потребуют сразу вести их на нового врага, не считаясь с его числом?
- Ты говоришь так, словно точно знаешь, сколько подкреплений пришлёт Коэна, - заметил Эвер.
- Точно - не точно, но присылать меньше двух полков не имеет смысла. И в любом случае... Вы уж извините, но победить без меня вам будет совсем не просто, что бы вы там не говорили в запале. Твоих людей, Таскир, ненамного, но меньше, чем коэнцев. А я драться с ними сейчас не буду.