Некоторое время вожди молча смотрели друг на друга.
- Вообще-то это называется шантаж, - наконец высказался Арн. - Не ты ли говорил, что мы должны быть вместе, что бы мы не решили?
- Говорил. И если вы убедите меня, что вы правы, я выйду завтра на бой рядом с вами. Но пока я по-прежнему думаю, что лучше будет уйти.
Спор еще продолжался, но Гирхарт чувствовал, что победил. В конце концов Таскир с недовольной гримасой согласился не дробить силы, и по лагерю был объявлен приказ ночью выступать.
Войско встретило приказ недовольным ворчанием. Таскир не ошибся в оценке настроений бойцов, но всё же они подчинились. Армия повстанцев постепенно начинала привыкать к мысли, что приказы не обсуждаются.
Погоня продолжалась. Коэнцы не отставали, и Гирхарт даже стал проникаться известным уважением к генералу Ярнеру. Любой другой на его месте давно опустил бы руки, особенно учитывая, что его войско уже сократилось с девяти тысяч до шести и продолжало неуклонно сокращаться, чему способствовали и завязывающиеся время от времени стычки. Теперь Гирхарт и Таскир не отказывали себе в удовольствии слегка потрепать врага, перехватывая разъезды, устраивая засады и внезапные налёты. Коэнцы пытались платить им той же монетой, но получалось у них плохо. Однако генерал упорно шёл следом за бунтовщиками, невзирая на все неприятности и неудачи, да и дезертирство в рядах его армии заметно снизилось -- видимо, самые трусливые успели уйти.
Время шло. Два войска, шедшие проселочными дорогами, а то и просто полями, двигались куда медленнее, чем если бы шли по мощёному тракту, и к тому же сделали изрядный крюк, почти дойдя до берега Наминского залива, глубоко врезавшегося в тело Рамаллы с северо-востока. Но никакой путь не может длиться вечно. Свернув на юго-восток, они оказались в паре переходов от стоявшего на южном берегу залива города Арсета.
Тянуть дальше не имело смысла. Настало время решительного боя с Ярнером, пока он не успел соединиться с высланными ему в помощь резервами. Предложенный Гирхартом план на этот раз был принят без возражений, и два войска опять стали лагерем ввиду друг друга, на противоположных концах большого поля.
ГЛАВА 10
Утро выдалось ветреным и прохладным. По небу бежали облака, то закрывая солнце, то вновь выпуская его на свободу, и солнечный свет полосами скользил по земле. Откинув полог палатки, Гирхарт несколько мгновений постоял, глядя в небо. Ещё могло развиднеться, но такие облака чаще обещают дождь, чем вёдро. Впрочем, для войны дождь не помеха. Гирхарт тряхнул головой и вышел на центральную площадь лагеря, где уже собирались все командиры его войска.
Таскир с Арном и Эвером, полковники, капитаны... Все серьёзны и сосредоточены. Ну, ещё бы. Бой, долгожданный, решающий. Не совсем, конечно, но на этом этапе войны - безусловно. Вряд ли тут найдется человек, сомневающийся в победе, но все проникнуты осознанием важности момента. Гирхарт усмехнулся про себя, но лёгкое волнение уже охватило и его самого.
- Доброе утро, господа, - поздоровался он, - Сегодня не самый удачный день для лучников - ветер резковат.
- Ничего, - отозвался Таскир, оглядывая гудящий лагерь, - сегодня исход дела решат не луки.
Гирхарт кивнул, глядя, как солдаты выходят из своих палаток на лагерную площадь и строятся довольно ровным четырехугольником. Предстояла церемония вопрошания богов. Фрина, строгая и сосредоточенная, прошла к сложенному из камней алтарю, возлила вино и масло и замерла, вглядываясь в небо. Гирхарту это казалось откровенной глупостью - Фрина сама признавалась, что не может прорицать по заказу, а полагаться на случай... Хорошо, если ласточка пролетит, а ну как ворон, предвестник всяческих несчастий? Боевой дух армии окажется подорван, только и всего. И даже обмануть никого не удастся, глаза всего войска сейчас напряжённо шарят по небосводу.
Сам Гирхарт попросил помощи у своих Богов вчера вечером, но именно помощи, а не предсказания. И не стал бы просить, даже если бы верил, что получит ответ. Что будет, то будет, зачем заранее знать то, что нельзя предотвратить?
- Сокол! - внезапно выкрикнула Фрина, выбросив вверх правую руку. - Сокол справа - знак победы! Боги с нами!
Войско взревело, потрясая оружием. Гирхарт прищурился, пытаясь проследить, куда указывала Фрина. И впрямь сокол. Острый глаз у его подруги, сам бы он мог и не заметить. Ну, значит, с предсказаниями всё благополучно.
Командиры тоже облегчённо зашевелились, переговариваясь, и, отсалютовав вождям, направились на свои места. Четырехугольник распался, перестраиваясь в колонны, которые поочередно выходили в лагерные ворота и вновь выстраивались в боевой порядок. Понаблюдав за их движением, Гирхарт подозвал своего начальника штаба полковника Диара.
- Докладывайте.
Диар служил не первый год и не стал уточнять, что именно ему надлежит докладывать.
- В вашем распоряжении, мой генерал, три полных полка пехоты и один полный полк лучников. Кроме того, имеется ещё полтора знамени лучников и один полный полк кавалерии, итого - двенадцать тысяч девятьсот пятьдесят три человека. Кроме того, у генерала Таскира один полный полк и одна кондотта пехоты и три кондотты плюс два знамени лучников. В общей сложности у вас и у него - около девятнадцати тысяч.
Гирхарт кивнул. Всё это он знал и так, но услышать лишний раз никогда не мешает.
- А у наших противников?
- Согласно последним докладам разведчиков - примерно шесть тысяч человек. Два неполных полка пехоты и всего около пятисот лучников.
- Храбрый человек генерал Ярнер, - заметил Гирхарт. - Интересно, он на самом деле надеется победить или просто до конца выполняет свой долг?
- Не могу знать, мой генерал.
- Вы-то конечно не можете... Ладно, спасибо, вы свободны. Встретимся на поле.
Гирхарту подвели коня, и он легко вскочил в седло. Конь затанцевал, но Гирхарт привычно осадил его и направил к уже построившемуся конному полку. Этот полк, собранный и обученный вопреки всем трудностям, был особой гордостью Гирхарта, и в сегодняшнем сражении ему предстояло сыграть важную роль. Генерал махнул рукой и всадники, держа строй, двинулись за ним.
Они ехали мимо шагающих солдат, возбуждённо и весело переговаривающихся между собой. Кто-то заорал песню, тут же подхваченную доброй сотней лужёных глоток. Они радуются своему первому большому бою, а ведь кто-то из них погибнет, отстраненно подумал Гирхарт, и тут же выкинул эти мысли из головы - перед сражением не стоит думать о будущем. Не думал он и возможности собственной смерти, хотя план предполагал его личное участие в битве. Гирхарт знал, что победит, его наполняла спокойная уверенность, еще не успевшая смениться боевым азартом.
Поле, на котором предстояло сражаться, было большим и довольно ровным. Коэнский лагерь стоял на единственной возвышенности, а сами коэнцы сейчас строились у ее подножия. Слышно было, что они кричат, но что именно, разобрать было трудно - ветер относил крики в сторону. Тем не менее повстанцы не захотели оставаться в долгу и громогласно сообщили, кем, по их мнению, являются противники, и каково их происхождение. Традиция, существующая столько же, сколько род людской. Гирхарт шагом поехал вдоль строя. Армия повстанцев выстроилась по всем правилам: ровные четырехугольники кондотт, лучники - впереди, разве что конница заняла место посредине строя, а не на фланге, как ей положено по уставу. Гирхарт улыбнулся про себя. Да пошёл он к демонам, этот устав, он будет воевать так, как это удобнее ему.
Построение закончилось. Таскиру достался правый фланг, полковнику Эрмису - левый, Гирхарту, соответственно - центр. А также право, как главнокомандующему, обратиться к войску перед битвой. Остановившись перед строем, Гирхарт привстал на стременах и вскинул руку в воинском салюте. Войско взревело, и вновь прорвавшееся сквозь облака солнце блеснуло на лезвиях воздетых мечей и наконечниках копий.
- Друзья! - закричал Гирхарт, едва отзвучало исполненное неподдельного восторга приветствие. - Настал наш час! Перед нами наш враг, но он слаб и бессилен! Мы сломаем ему хребет, а придет срок - сломаем хребет и проклятой Коэне! Каждому из нас есть что ей напомнить, и мы вернём ей все долги! А сейчас - в бой! Мы победим, мы обречены на победу! Я верю, что буду гордиться всеми вами! Среди нас нет трусов и предателей! Вперёд, покажем этим шавкам, на что мы способны!
Ещё одна волна восторженного рёва была ему ответом. Гирхарт вскинул меч, снова салютуя своим солдатам, и, лёгким галопом обогнув передовую линию, занял место во главе конного полка, укрытого во второй. Ни к чему коэнцам раньше времени его видеть. Пропела труба, и войско двинулось вперёд, постепенно ускоряя шаг. С другого конца поля донесся ответный звук трубы, и коэнцы тоже пошли навстречу.
Всё-таки Ярнер, хоть и храбрый человек, но дурак, подумал Гирхарт, трогая шенкелями конские бока. Ему бы выстроить своих людей клином, или уж встать на одном месте, да ещё и валами и завалами отгородиться для верности - и пусть бы мы их штурмовали. Так нет, собрался воевать по всем правилам. Вот уж для кого устав играет роль ещё одного бога. Оно и к лучшему, догадайся он укрепиться, и весь план Гирхарта полетел бы к демонам в преисподнюю.
Обе армии уже перешли на бег, но строй держали по-прежнему. Гирхарт огляделся по сторонам. Молодцы, ничего не скажешь, не зря он с ними столько мучился. Оружия все ещё хватало далеко не всем, и во второй линии бойцы вооружены в основном обожженными кольями и дубинками. Но первая линия встретит врага честной сталью!
Лучники уже начали обстрел, хотя резкий порывистый ветер, дувший во фланг, мешал и той, и другой стороне. Уже можно было разглядеть приближающиеся коэнские знамена, когда трубач повстанцев проиграл ещё одну команду, и передовой полк расступился, перестраиваясь прямо на ходу. Гирхарт бросил коня в галоп, его движение повторили ещё шесть сотен всадников. Конница повстанцев прошла меж рядов пехоты и вырвалась в поле, целя в центр коэнской линии, туда, где под голубым знаменем ехал полководец.
Расстояния, оставшегося между двумя армиями, как раз хватило, чтобы разогнаться. Коэнские лучники успели дать ещё один залп, всадник, мчавшийся рядом с Гирхартом, свалился с седла прямо под копыта, а в следующий миг полк пронёсся сквозь ряды лучников, сметя их жиденький заслон, и врубился в боевой строй пехоты. Удар был стремительным и страшным. Растерявшиеся солдаты почти не оказывали сопротивления, казалось, конный отряд так и пройдёт сквозь весь строй, как раскалённый нож через масло. Гирхарт знал, что долго это не продлится, сопротивление начнёт возрастать, и потому старался прорваться как можно дальше, ловя миг чужой растерянности и страха. Их всего шестьсот, сейчас их зажмут с обеих сторон, а значит, нужно успеть!
- Пёс! - заорал кто-то из коэнцев. Изогнувшись, Гирхарт рубанул солдата мечом и, подняв коня на дыбы, заставил его обрушить копыта на грудь еще одного врага. Со всех сторон неслись крики, конское ржание, лязг и грохот. Гирхарт не смотрел по сторонам, сосредоточившись на одном - прорваться к знамени. Еще один удар снёс голову подвернувшемуся солдату, кровь брызнула фонтаном, окатив конский бок и его колено. Остальные невольно подались назад, Гирхарт видел перекошенные лица, разинутые рты, глаза, полные ярости и страха - но страха в них было всё-таки больше. Оказавшиеся прямо перед ним уже были готовы бежать, но сзади их подпирали свои. Кое-кто пытался достать всадника мечом или копьём - и расставался с жизнью. Разумеется, нападающие тоже несли потери, Гирхарт мельком увидел коня с пустым седлом в пятнах крови, но сам он пока не получил ни царапины.
Сзади раздался громовой рёв и грохот. Войско повстанцев наконец сошлось с коэнцами, ударив строй на строй. Теперь коэнцам будет не до того, чтобы пытаться окружить и раздавить дерзких всадников. Он все просчитал верно, а значит - вперёд! Победа близка, осталось лишь протянуть руку. Гирхарт снова пришпорил коня, тот прыгнул, сбив кого-то грудью. Сбоку блеснул металл, Гирхарт взмахнул мечом - и рука, державшая оружие, упала на землю. Конь под ним споткнулся, но выровнялся и продолжил бег. Вперёд!
Впереди мелькнуло что-то голубое. Знамя! Наконец-то! А прямо впереди, почти под самым знаменем, верхом на вороном коне - человек в шлеме с голубым плюмажем, с дубовой ветвью, вычеканенной на нагруднике. Генерал Ярнер!
Гирхарт рванулся вперёд с такой яростью, словно в него вселился демон. Генерала окружал отряд личных телохранителей, частью верхом, частью пеших. Эти были потвёрже, чем солдаты, но их храбрость не могла им помочь. Конь Гирхарта снова вскинулся на дыбы, ударом копыта опрокидывая рослого гвардейца, всадник послал его в образовавшуюся брешь, рубя тех, кто кинулся навстречу. Что ж, они умрут со славой. Знамя было совсем близко, но тут вперед вырвался кто-то из своих и рубанул по древку. Голубое полотнище качнулось и упало на землю, по нему немедленно прошлись конские копыта, а мгновением позже знаменосец припал к гриве своего коня, то ли убитый, то ли серьёзно раненный. Дальше Гирхарт не смотрел, сосредоточившись на Ярнере.
Атака разметала пеших телохранителей, остались только конные, но они явно вознамерились умереть, защищая своего командира. Гирхарт ткнул мечом в морду одного из коней, тот шарахнулся, налетая на других лошадей. Воспользовавшись замешательством, Гирхарт достал еще одного гвардейца, отбив его удар, и саданул другого по шлему. Между ним и генералом оставалось четверо... трое... один... ни одного! Вот он, Ярнер!
Совсем близко Гирхарт увидел расширившиеся глаза в прорези забрала, меч в руке Ярнера поднялся для отражения атаки, но как-то неуверенно. Некогда генерал был хорошим бойцом, но в последние несколько лет тренировками явно пренебрегал. Гирхарт оскалился в жестокой усмешке и обрушил на коэнца град ударов. Рядом были свои, сражавшиеся с генеральской гвардией, но в поединок предводителей никто не вмешивался. С силой отбив меч генерала, Гирхарт послал свой клинок вперёд, метя в сочленение доспехов на правом плече. Острие вошло в щель и глубоко вонзилось в плоть, заставив Ярнера выронить оружие. Следующий удар пришёлся по забралу, и оглушённый коэнец соскользнул с седла на руки подоспевших телохранителей. Гирхарт заставил коня шагнуть к ним, ещё не решив, хочет ли он добить генерала, или же захватить его в плен, но тут один из гвардейцев, метнувшись вперёд, подсёк его жеребцу ноги.
Конь со ржанием, больше похожим на крик, повалился на землю, и Гирхарт едва успел высвободить ноги из стремян. Занёсший было меч гвардеец упал с дротиком в горле, но этой минутной заминки хватило, чтобы Ярнера оттащили назад и между ним и Гирхартом вновь вырос ощетинившийся сталью строй. Поднявшись на ноги, Гирхарт схватил повод генеральского вороного и легко вскочил в опустевшее седло. Конь затанцевал, прядая ушами, но покорился. Гирхарт глянул в сторону отступавших в боевом порядке телохранителей. Собственно, теперь не так и важно, что станется с генералом. Битва, считай, уже выиграна.
- Ярнер убит! - закричал Гирхарт во всю мощь своих лёгких, и его крик тут же подхватили со всех сторон: - Я-ярне-ер! Убили генерала! Уби-или-и!
Это стало последней каплей. Ещё кое-как державшиеся коэнцы дрогнули, подались назад, строй сломался и битва превратилась в избиение бегущих. Основная часть бросилась к лагерю, словно надеясь отсидеться в нём, но повстанцы на плечах беглецов ворвались следом и устроили настоящую резню. Не прошло и часа, как всё было кончено.
Гирхарт остановил вороного на центральной площади коэнского лагеря. В это время в небе сверкнуло, громыхнул гром. А он и не заметил в горячке боя, как всё небо покрылось тучами. Ещё одна молния, снова гром, громче и ближе, словно небо приветствовало победителей. Налетел ветер, закрутив маленькие смерчи из пыли, сора, обрывков плащей и знамён, и хлынул дождь, смывая с доспехов Гирхарта чужую кровь.
Четыре дня спустя высланные вперёд разведчики донесли, что видели идущее по дороге войско - посланные Ярнеру подкрепления в количестве двух с половиной полков. Коэнцы спешили, но были спокойны - судя по всему, известие о разгроме Ярнера до них дойти не успело. На этот раз повстанцы не стали предлагать им такую роскошь, как правильный бой. Скрытно подойдя ночью к коэнскому лагерю, они без шума сняли часовых и взяли его одним лихим налётом, атаковав разом с четырёх сторон. Ошарашенные полусонные солдаты не сумели организовать мало-мальски достойного отпора. Около тысячи человек были взяты в плен, остальных опьяневшие от боя и лёгкой победы бывшие рабы просто вырезали. В число пленных попали почти все офицеры, которых предводители приказали брать живыми для последующих допросов. Таскир, видимо, опасаясь Гирхартова нрава, ещё перед боем оговорил, что все, взятые его людьми, останутся у него. Гирхарт и впрямь не собирался церемониться с пленниками, но на просьбу Таскира только пожал плечами. Пусть делает с этими арнарийцами что хочет.