Пес войны - Архангельская Мария Владимировна 12 стр.


Победу праздновали шумно и весело, гуляла вся армия. Вожди не возражали: первый этап войны окончен, осень близится к концу, и не станут коэнцы затевать новую кампанию на зиму глядя. Победы повстанцев проделали изрядную брешь в имперских вооруженных силах; чтобы ее залатать, потребуется время. К тому же, памятуя о преподанном уроке, император вряд ли снова захочет бросать в бой необученных новобранцев. На подготовку и обучение солдат уйдёт вся зима, так что по всему выходило, что повстанцы получили передышку до весны.

Теперь следовало решить, что делать дальше. Вернее, у Гирхарта всё было решено давным-давно, но следовало всё же приличия ради поставить в известность подчинённых и спросить мнения соратников. Поэтому Гирхарт на правах главнокомандующего собрал в своем шатре всех офицеров повстанческой армии, начиная с капитанов, - ещё до долгожданного дележа добычи, пока никто не успел напиться.

Палатка Гирхарта с трудом вместила всех, - собралось больше полусотни человек, включая интендантов, начальников разведки обеих армий и главного казначея - все того же Ромни, честного, аккуратного и безотказного. Порой Гирхарту казалось, что казначей живет в каком-то своем собственном мире цифр и расчетов, и что бы ни произошло, для него это только повод для очередного подсчёта прибылей и убытков. И почему Тиокред прислал именно его? Сам Гирхарт ни за что бы не выпустил из рук такого исполнителя.

Генерал оглядел собравшихся. В трофейных доспехах, вооружённые и подтянутые, они уже не выглядели разношёрстным сбродом и были вполне уместны в просторном шатре полководца, перед заваленным картами столом. Гирхарт нашёл взглядом Дарнилла, успевшего повыситься в чине до капитана. Если так пойдёт и далее, у этого предприимчивого раба есть все шансы дойти до самых высоких постов. Поглаживая пальцами рукоять меча, он обозревал палатку и всех присутствующих в ней с таким видом, словно ему ежедневно приходилось присутствовать на военных советах в качестве полноправного члена. Усмехнувшись про себя, Гирхарт отогнал лишние мысли и шагнул к столу.

- Господа, прошу внимания.

Негромкий говор в палатке стих. Многие смотрели на своего командира с удивлением: такое обращение им было внове, и им ещё предстояло привыкнуть к нему. Гирхарт выдержал небольшую паузу.

- Господа, - повторил он, чуть заметно выделив это слово,- я собрал вас, чтобы подвести итоги закончившейся кампании и обсудить наши дальнейшие планы. Думаю, всем очевидно, что до следующей весны Коэна по своей воле военных действий не начнет, а потому мы получили время, и надо воспользоваться им с толком. Но сначала я хотел бы выслушать ваши доклады. Господин главный казначей, прошу вас...

Ромни вышел вперёд и достал из-за пояса стопку табличек для письма, скрепленных в виде книжечки. Количество взятой добычи, её денежная стоимость, сумма наличных денег в войсковой казне, вес и стоимость золотых и серебряных вещей, количество оружия, поголовье лошадей, съестные припасы, одежда... Доля, полагающаяся рядовым, десятникам, офицерам, доля на нужды армии, предстоящие расходы... Кое-кто из слушателей откровенно скучал, но большинство слушали внимательно, и глаза у них горели, как у волков при виде овечьего стада. Ну ещё бы, ведь речь шла об их добыче!

Таскир не слушал монотонный голос казначея, и не потому, что его не интересовал доклад. Большую часть сказанного он знал и так, поскольку все добытые трофеи разбирались и учитывались если не при его непосредственном участии, то с его ведома. Таскир смотрел на тех, кто собрался здесь, на командиров двух армий, почти никто из которых ещё год назад не держал в руках оружия. Сидений не хватало, да и места в палатке было мало, поэтому все, включая предводителей, стояли. Гирхарт, чуть склонив голову к плечу и касаясь кончиками пальцев столешницы, внимательно слушал казначея. Взгляд его светлых глаз был острым и непроницаемым одновременно, и Таскир удивлялся, как Ромни ухитряется не ёжиться под этим взглядом, как на холодном ветру.

Казначея сменил интендант, потом говорили командиры. Взгляд Гирхарта не менялся, он на каждого смотрел так же пристально и требовательно, словно слышал не только слова, но и то, что стояло за ними. Таскир заставил себя прислушаться к докладам, описывающим состояние и перспективы их общей армии. Пока еще общей, но рамалец уже твёрдо знал, что вместе они не останутся.

Да, Гирхарт умён, талантлив, смел, он прекрасный организатор, сумевший в невероятно короткий срок собрать и обучить многочисленную и сильную армию из людей, изначально для этого не подходивших. Только послушать, как все эти вчерашние рабы и батраки, пастухи и разбойники делают свои доклады! Можно быть уверенным, что те, кто останется с Гирхартом, сумеют добиться великолепных результатов. Кроме того, его соратник обладает мрачноватым обаянием, привлекающим к нему сердца и его солдат, и товарищей-предводителей, и даже кравтийских офицеров. Что там говорить, когда и сам Таскир чувствует, что не в силах винить Гирхарта ни за творимые с его ведома и согласия зверства, ни за человеческие жертвы, о которых он давно знал, хотя и не подавал виду. Ему будет трудно расстаться с ним, но...

Но решение уже принято, и решение окончательное. Дело даже не в жестокости Гирхарта и не в разности их устремлений. Просто Таскир уже успел убедиться в том, что его бывшему товарищу по побегу нет дела ни до чего, кроме его цели, и ради её достижения он перешагнёт через что угодно и через кого угодно, перешагнёт - и пойдёт дальше, не оглядываясь. И если Таскир не хочет, чтобы он и его люди стали камнями, которыми вымостят дорогу к осуществлению чужих замыслов - он должен уйти. Уйти сам и увести тех, кто думает так же, как он, кому дорога свобода родной земли. А если ещё вспомнить о богах...

Таскир так и не успел в свое время принять посвящение и стать полноправным жрецом, но он готовился к жреческой стезе, и ему было известно многое, скрытое от простых смертных. Эти человеческие жертвы... Их приносили самым разным богам, но всегда - лишь в самых крайних случаях, когда решался вопрос жизни и смерти всего народа, или, в данном случае - войска. Гирхарт же приносил их регулярно, и это несмотря на то, что их дела и так шли блестяще. И торжественные похороны пленницы-самоубийцы тоже наводили на невесёлые размышления. Слов нет, умилостивить гневную душу было необходимо, но только вот жрец, неведомо где найденный генералом и его жрицей, проводил все погребальные обряды, скрыв лицо под черным покрывалом. Сам он объяснил это тем, что его лицо обезображено, но Таскир знал, служителям каких богов запрещено показываться солнцу и людям. И если его догадки справедливы, если Гирхарт пошел на службу к этим силам, то с ним надо порвать. И провести очистительные обряды, пока есть надежда, что печать зла ещё не успела лечь на его союзников, пока ещё есть шанс вернуть расположение родных Богов, Богов Рамаллы.

- Итак, на всём юге Рамаллы, от Кимны до Арсета, коэнских войск больше нет, - ворвался в его размышления голос Гирхарта. -- То, что осталось от их армии, сейчас, скорее всего, в Кимне, прикрывает дороги на столицу. Там они и останутся по меньшей мере до весны. Словом, итоги нашей первой кампании более чем удовлетворительны. Теперь переходим ко второй части нашего совещания: выработке планов на эту зиму, - Гирхарт повернулся к группе капитанов: - Прошу высказать ваше мнение, господа.

Капитаны высказались. Как и следовало ожидать, их мнение однозначно сводилось к тому, что надо прямо вот сейчас, а точнее, как только отпразднуем победу, сниматься с места и идти на Коэну. Войска у коэнцев сейчас нет, а значит, самое время добить ослабевшего врага прямо в его логове. От столь самоуверенных высказываний воздержались только двое, а против выступил один лишь Дарнилл. Таскир внимательно, словно впервые, посмотрел на этого худого жилистого человека с заметной проседью в тёмной шевелюре. Пожалуй, Гирхарт не ошибся, назначив его сразу на командную должность, из этого парня выйдет толк.

Потом говорили полковники. Эти мыслили более трезво, тем более что большинство из них составляли кадровые офицеры, прошедшие не одну войну. Таскир, когда дошла очередь до него, с чистой совестью поддержал их, сказав, что, по его мнению, следует стать лагерем на всю зиму, наладить контакты с местным населением, создать плацдарм для дальнейшей борьбы и, разумеется, продолжать набор и обучение войска.

Выслушав его, Гирхарт кивнул. Таскир уже знал, что кивок в его исполнении отнюдь не означает согласия, он лишь говорит о том, что Гирхарт принял сказанное к сведению, однако на этот раз можно было не сомневаться, что и он думает так же. Гирхарт слишком умён и опытен, чтобы не понимать - их армия ещё не готова к большим боям, что тут же подтвердилось его словами:

- Что ж, я разделяю ваше мнение. На мой взгляд, самым подходящим местом для нашего зимнего лагеря станут окрестности Арсета. Эти земли верны империи лишь номинально, и местное население нас поддержит. Разумеется, если мы будем держать себя в руках и прекратим грабежи.

"Если ты будешь держать себя в руках" - чуть было не сказал Таскир, но сдержался. Не время и не место затевать очередную свару. Остальные переглядывались, кто с одобрением, кто с сомнением.

- А чего ждать-то? - вылез один из капитанов. - Пока коэнцы новую армию наберут? Вы же сами сказали, генерал, что войск у Коэны больше нет!

- На юге - нет, - уточнил Гирхарт. - А на западе и севере - найдутся. Столицу они будут защищать до последней капли крови. Я уж не говорю, что у неё крепкие стены и сильный гарнизон. А нам нужно не лечь костьми под этими стенами, а победить.

- Коэнцы не остановятся перед тем, чтобы отозвать с внешнего фронта одну из армий, а то и обе, если сочтут угрозу достаточно серьёзной, - вставил Таскир.

- Именно, - кивнул Гирхарт. - И потому, господа, хоть мне и самому хочется повернуть на Коэну, мы пойдём к Арсету.

Часть 2

ГЛАВА 1

Голубое весеннее небо было очень ярким и казалось совсем близким - можно дотронуться, только протяни руку. Уже который день стояла прекрасная погода, в вышине не было ни облачка, словно Хозяйка облачных стад накрепко заперла двери своего загона, позволяя брату своему Солнцу, разъезжающему по небу на золотой колеснице, без помех обогреть и высушить уставшую от зимних дождей землю. Залитые солнечным светом дворцы и храмы казались празднично яркими и нарядными, Коэна купалась в солнечном сиянии, как красавица в бассейне с ароматной водой. Лёгкий ветерок шевелил ветки зацветающих садов, играл знаменем, поднятым на шпиле императорского дворца, давая разглядеть на голубом, сливающемся с небесной твердью полотнище вышитую золотом дубовую ветвь. Дуб на лазури. Слава и справедливость...

Каниэл Лавар отвернулся от окна и окинул взглядом просторную и светлую трапезную с мозаичным полом. За столом их было четверо, все - люди ещё довольно молодые, родовитые и влиятельные, достигшие высоких постов, но сохранившие юношескую дружбу. Жаль, что теперь они видятся реже, чем хотелось бы, но за всё приходится платить, и хорошо, если только свободным временем.

Обед уже закончился, слуги вынесли всё, кроме вина и фруктов. В разговоре, до того оживлённом, возникла пауза, каждый думал о своём.

- Когда вы выезжаете, Каниэл? - прервал молчание Верн Налани, хозяин дома.

- Послезавтра. Как раз к концу месяца буду в Кадане.

- А я - через два дня после вас.

- Вам повезло, господа, - сказал третий из присутствующих, бывший старше других, Асмар Лерти. - В вашем возрасте немногие поднялись так высоко. Вы, Верн - заместитель командующего новой армией...

- Если бы не печальные обстоятельства, побудившие нас её набрать, я бы радовался больше.

- ...А вы, Каниэл - наместник...

- Западной Рамаллы всего лишь, - пожал плечами Лавар.

- Для человека, ни дня не служившего в армии, это блестящий результат. К тому же вы молоды, у вас всё впереди.

- Да, с сожалением вынужден признать, что наша страна больше нуждается в военных, чем в юристах. Не в обиду вам, Верн, будь сказано.

- Да какие обиды... Гражданская война и впрямь дело невесёлое.

- Это не гражданская война, - уточнил Асмар. - Это рабская война.

- Одно другого стоит.

- Это верно, - вздохнул Каниэл. - Ещё неизвестно, что считать большим бедствием. Если участники гражданской войны иногда могут удержаться от грабежей и убийств - всё-таки это их собственная страна, - то рабам неведомы ни жалость, ни здравомыслие.

- А чего ещё от них ждать, - фыркнул Асмар. - Они и людьми-то могут считаться лишь с большой натяжкой. Их нужно давить без всякой жалости.

- Раздавим, - махнул рукой Верн. - Мы не повторим ошибок прошлогодней кампании. Будь у Ярнера побольше войск, всё бы закончилось ещё прошлой осенью.

- Вы так думаете?

- Уверен. Как бы то ни было, но дальше Кимны он их не пустил.

- Да они вроде и сами-то не очень стремились, - заметил Каниэл.

- Это заслуга Ярнера. Рабский сброд способен только грабить да давить числом. Они пятились, пока не собрали достаточную орду, но и разбив Ярнера, дальше не пошли. А ведь у него были одни новобранцы!

- Говорят, теперь их стало ещё больше.

- Всё равно, против регулярной армии... Один раз им могло повезти, но богиня Удача капризна, как все женщины.

- Поговаривают, что эта война - кара богов, гневающихся на нас за греховную гордыню, - сказал Каниэл. - Якобы там у них имеется некая пророчица, что обещает им победу и покровительство богов.

- Чушь! - отрезал четвертый из присутствующих, жрец Отца богов Эример. - Шарлатаны нередко пользуются людским суеверием, но от этого не перестают быть шарлатанами. Странно, что вы, патриций, повторяете эти рабские сказки.

Каниэл не ответил. В разговоре вновь возникла пауза.

- Говорят, что в Эмайе мы уже близки к победе? - нарушил молчание Верн.

- Да, царь Ваан попал в окружение, - кивнул Асмар. - Скоро маршал Серлей его добьёт.

- Интересно, кто будет наместником Эмайи? Сам Серлей?

- Это было бы логично. Но мне кажется, что он скорее вернется ко двору. Император любит свою сестру и не хочет с ней расставаться, а госпожа Лугара скучает по мужу.

- Нечастый случай, - заметил Каниэл. - Брак по расчету обернулся браком по любви. Им можно позавидовать.

- Сами-то не надумали опять жениться? - обернулся к нему Эример.

- Нет пока, - сказал Каниэл. Его женили, когда он был совсем юным, по выбору родителей, и с женой он не слишком ладил. Два года назад супруга умерла родами, и младенец вскоре последовал за матерью. С тех пор думать о новом браке Каниэлу не хотелось. Хотя и следовало бы, конечно, надо же продолжить один из древнейших родов Коэны.

Кажется, Эример хотел сказать что-то ещё, но его опередил Верн.

- Теперь пиратам придется туго. Их союзник больше не сможет им помочь.

- С пиратами тоже вскоре будет покончено, - объявил Асмар. - Эскадра уже вышла в море, а Искар - умелый и опытный адмирал. Скоро на море будет спокойно.

- Давно пора, - проворчал Эример.

- Господа, вам не кажется, что вы излишне оптимистичны? - спросил Каниэл. - Я бы не стал праздновать победу заранее. Те же пираты - хорошие мореходы и в бою отнюдь не новички.

- Но правильных морских сражений они никогда не вели, - возразил Верн.

- Верн, я, конечно, не слишком разбираюсь в военно-морских делах, но историю всё-таки изучал. Порой побеждает именно тот, кто нарушает правила.

- Лишь до определённого предела. Тем же рабам никогда нас не победить. У них нет ни толкового командования, ни дисциплины. Их первые успехи были результатом численного перевеса, но сейчас, когда мы собрали армию почти в сорок тысяч... Они обречены, поверьте мне.

- Да услышат вас Боги, но насчет дисциплины я не согласен. Говорят, и это вполне достоверно, что их предводитель запретил им иметь золото и серебро. Они ограбили, считай, весь юго-восток Рамаллы, но добычу послушно отдают ему. А грабят почти исключительно коэнских поселенцев.

Назад Дальше