— Удачи! А если тебе еще когда-нибудь понадобится двадцать долларов, то ты знаешь, где меня найти.
— Ты уверена, что никто не звонил? , я спрашиваю Лил в двадцатый раз.
— Я здесь с двух часов. Телефон ни разу не звонил.
— Он мог позвонить в то время, когда ты навещала мамину подругу в больнице.
— В то время дома была Пегги, — ответила Лил.
— Возможно, он и звонил, но Пегги нарочно не сказала мне.
Лил причесывает свои волосы. — Но зачем Пегги это нужно?
— Может быть потому что она ненавидит меня? — спрашиваю я , накрашивая блеском свои губы.
— Ты виделась с ним этой ночью, Говорит Лил. — Парни никогда не звонят на следующий день. Им нравится держать нас в неведении.
— Мне не нравится это чувство. К тому же, он сказал, что позвонит. Вдруг звонит телефон и я срываюсь. — Это он! — кричу я. — Можешь взять трубку?
— Почему? — ворчит Лил.
— Потому что я не хочу казаться слишком нетерпеливой. Я не хочу, чтобы он подумал, что я сижу у телефона весь день.
— Даже если это так и есть? — Но, тем не менее она снимает трубку. Я жду с предвкушением, затем Лил кивает и протягивает трубку. — Это твой отец.
Конечно. Он всегда не вовремя. Я позвонила ему вчера и оставила сообщение с Мисси, но он не перезвонил. Что, если Бернард пытается позвонить, пока я разговариваю с моим отцом, а телефон занят?
— Привет, Папа, — я вздохнула.
— Привет, пап? Это так ты приветствуешь своего отца, Которому ты звонила раз с тех пор, как поехала в Нью-Йорк?
— Я звонила тебе, Папа. — Мой отец, хочу отметить, звучит немного странно. Он не только не в плохом настроении, он, кажется, не помнит, что я пыталась до него дозвониться. Это меня устраивает.
Так много всего случилось, с тех пор как я приехала в Нью-Йорк — не все из этого одобрит мой отец, я каждый раз откладывал этот разговор. Слишком долго, кажется.
— Я была очень занята, — я говорю.
— Я уверен, что это так.
— Но все в порядке.
— Приятно это слышать, — говорит он. — Теперь, когда я знаю, что ты еще жива, я могу расслабиться, — после быстрого пока он вешает трубку.
Это действительно странно. Мой отец всегда был растерянным, но он никогда не был таким восторженным и удаленным. Я говорю себе, что это только потому, что мой отец, как и большинство мужчин, ненавидит говорить по телефону.
— Ты готова? — спрашивает Лил. — Ты ведь хотела пойти на эту вечеринку. И мы не должны вернуться домой поздно. Я не хочу, чтобы в это раз Пегги заперла нас обеих.
— Я готова, — вздохнула я. Я беру свою Кэрри сумку, и кидаю последний тоскливый взгляд на телефон, пропуская, Лил вперёд.
A несколько минут спустя, мы прогуливаемся вниз по Второй Авеню в волнении смеясь, от того что мы исполняем наши лучшие пародии на Пегги.
— Я так рада, что ты моя соседка по комнате, — Лил говорит и берет меня за руку.
Перед входом в Здание Шайбы очередь, но сейчас мы уже поняли, что в Нью-Йорке, есть очередь для всего. Мы уже преодолели три очереди Второй авеню: две перед кинотеатрами, и одну около магазина сыра. Ни Лиз, ни я не могли понять, почему столько людей чувствовало, что они нуждались в сыре в девять вечера, но примечали всё, до еще одной захватывающей тайны о Манхэттене.
Мы проходим через очередь, довольно быструю, тем не менее, и попадаем в огромную комнату, наполненную разносортными молодыми людьми.
Есть рокеры всех типов кожи и панки с пирсингом и с сумасшедшим цвета волос. Костюмы и тяжелые золотые цепи, и блестящие золотые часы.
Сверкающий диско — шар вращается около потолка, но музыка — это нечто такое, чего я никогда не слышала, нестройная, преследующая и настойчивая, такая музыка, которая требует, что бы ты танцевала.
— Давай возьмем выпить, — я кричу Лил.
Мы пробираемся в сторону, где я заметила импровизированный бар на длинном фанерном столе.
— Эй! — голос восклицает. Это голос высокомерного белокурого парня из нашего класса. Капоте Дункана. Он обнял высокую, болезненно худощавую девицу с выступающими скулами, так словно они айсберги. Она должно быть модель, думаю я, в досаде понимая, что, может быть, Лил была права насчет возможностей Капоте заполучить девочек.
— Я просто рассказывал Сэнди? — говорит он, с небольшим южным акцентом, указывая на удивлённую девочку рядом с ним, — эта вечеринка походит на что — то из Пути Суонна.
— Вообще — то, я думала о Генри Джеймсе, — Лил выкрикивает в ответ.
— Кто Генри Джеймс? — спрашивает девушка по имени Сенди. — Он здесь?
Капоте улыбается, как если бы девушка сказала что — то очаровательное и обнимает её.
— Нет, но он мог быть, если ты хочешь.
Теперь я знаю, что я была права. Капоте мудак. И так как никто не обращает внимания на меня во всяком случае, я планирую взять напиток сама и догнать Лил позже.
Я поворачиваюсь, и вот когда я замечаю её. Рыжеволосую девушку из Сакс. Девушку, которая нашла мою Кэрри сумочку.
— Привет! — я говорю, отчаянно размахивая руками, как будто я встретила старого друга.
— Привет что? — она спрашивает, делая глоток пива.
— Это я, помнишь? Кэрри Брэдшоу. Ты нашла мою сумку, — я держала сумку у её лица, чтобы напомнить ей.
— Да, точно, — говорит она, без особого восторга.
Она, кажется, не склонна продолжать разговор, но по какой — то причине, я делаю. У меня вдруг есть желание успокоить ее. Понравится ей.
— Почему ты этим занимаешься, в любом случае? — я спрашиваю. — Протесты?
Она смотрит на меня высокомерно, как будто она с трудом может удосужиться ответить на этот вопрос.
— Потому, что это важно?
— Ох.
— И ещё я работаю в реабилитационном центре для женщин. Ты должна когда-нибудь придти туда добровольцем. Это вытрясет вас из вашего безопасного мирка, — говорит она, перекрикивая музыку.
— Но...ты ведь не думаешь, что все мужчины подонки?
— Нет. Потому что, я знаю все мужчины подонки.
Я не имею понятия, почему говорю об этом. Но я не могу позволить ей уйти.
— А что на счет любви? Я имею в виду, как у тебя может быть парень или муж, если мы знаешь эту фигню?
— Хороший вопрос. — Она делает еще один глоток пива и пристально оглядывает комнату.
— Я имела в виду то, что я сказала, — я кричала, пытаясь привлечь ее внимание. — О благодарности. Могу ли я купить тебе чашку кофе или что-то еще? Я хочу узнать больше. . . о том, чем ты занимаешь.
— В самом деле? — спрашивает она, с сомнением.
Я киваю с энтузиазмом.
— Хорошо, — говорит она. — Я думаю, ты можешь мне позвонить.
— Как тебя зовут?
Она медлит.
— Миранда Хоббс. Х — О — Б — Б — С. Ты можешь достать мой номер из справочника.
И как только она уходит, я киваю, делая набор движений пальцем.
Глава 7
Это китайский шелк 1930 года.
Я прикасаюсь к синему материалу с любовью и переворачиваю его. На спине вышит золотой дракон. Платье, возможно, стоит больше, чем я могу себе позвонить, но я все, же примеряю его. Рукава свисают по сторонам, как сложенные крылья. Я могла бы в этом действительно летать.
— Хорошо выглядит, — добавляет продавец. Хотя "продавец" это наверное, не совсем подходящее слово для парня в шляпе в форме свиного пирога, в клетчатых штанах и в черной футболке Рамонс. Быть может "Поставщик" более уместное здесь слово. Или "дилер".
В магазине винтажной одежде мне позвонила Моя Старая Леди. Имя, которой оказалось удивительно уместным.
— Где вы нашли эту вещь? — спрашиваю я, готовая убрать одежду, но слишком напуганная, чтобы спросить цену.
Хозяин пожимает плечами, — Люди приносят вещи. По большой части это вещи их старых родственников, которые умерли. Для одних людей это мусор, для других сокровище.
— Или одна женщина, — поправляю я его. Я собрала все свое мужество. — Как бы там не было, сколько стоит это?
— Для тебя? Пять долларов.
— Оуу, — я вытягиваю руки из рукавов.
Он крутил головой взад — вперед, рассматривая. — Сколько вы можете заплатить?
— Три доллара?
— Три пятьдесят, — говорит он. — Эта вещица лежала здесь месяцами. Мне нужно избавиться от нее.
— Договорились, — говорю я.
Я вышла из магазина все еще одетая в халат, и пошла обратно к Пэгги.
Сегодня утром, когда я попыталась встретиться лицом к лицу с машинкой, я в очередной раз потерпела неудачу. Семья.
Я думала, я могу написать о своей семье, но неожиданно они стали для меня так же чужды, как и французы. Французы наталкивают меня на мысль о "La Grenouille", а это в свою очередь напоминает мне Бернарде. И о том, что он еще не позвонил мне. Я думала о том, чтобы позвонить ему, но сказала себе не быть слабохарактерной.
Спустя ещё час, за время которого я подстригла ногти на ногах, успела расчесать и снова запутать волосы и обследовать лицо на предмет угрей.
— Что ты делаешь? — потребовала Лил.
— Я получила колонку писателя.
Но не существует такого понятия как "колонка писателя" — возразила она. Если ты не можешь писать, это значит, что тебе нечего сказать. Или ты избегаешь чего — то..
— Хммм, — сказала я, может быть я и не писатель совсем...
— Не делай этого, — ответила Лил. — Ты сделаешь только хуже. Почему бы тебе не сходить развеяться, погулять?
Так я и поступила. И я точно знала, куда пойти.
Вниз к району Саманты, где я разыскала винтажный магазин на Седьмой авеню.
Я ловлю свое отражение в стеклянной витрине магазине и останавливаюсь, восхищенно смотря на платье. Я надеюсь, оно принесет мне удачу, и я смогу писать. Я начинала нервничать. Я не хочу закончить как 99.9 процента провалившихся студентов Виктора.
— Мой Бог! — Лил восклицает. — Ты похожа на что — то, что притянула кошка.
— Я чувствую себя подобной чему — то, что кошка притянула. Но смотри, что я купила. — Я оборачиваюсь, чтобы похвастаться моей новой покупкой.
Лил кажется подозрительной, и я понимаю, как чудно я должно быть выгляжу, ходя по магазинам вместо того, чтобы писать. Почему я уклоняюсь от работы? Потому что я боюсь столкнуться с недостатком своих способностей?
Я рухнула на свое любимое место и осторожно сняла сандали.
— Это было в 50 кварталах отсюда, и мои ноги убивают меня. Но оно того стоило,— добавила я, пытаясь себя успокоить.
— Я закончила свой стих, — говорит Лил ненароком.
Я улыбаюсь, воздерживаясь от зависти. Я единственная, кто должна бороться? Не похоже, что Лил сильно утруждалась. Но это, возможно, потому что она талантливее.
— И у меня есть немного китайской еды, — говорит она. — Свинина МуШу. Там еще много осталось, если ты хочешь.
— Ох, Лил. Я не хочу есть твою еду.
— Не надо устраивать сцен . — Она пожимает плечами. — К тому же тебе нужно поесть. Как можно работать на голодный желудок?
Она права. И это даст мне еще пару минут отсрочки от работы.
Лил сидит на моей кровати, пока я пытаюсь покончить со свининой МуШу прямо из пакета.
— Ты никогда не боишься? — я спрашиваю.
— Чего? — она говорит.
— Быть недостаточно хорошей.
— Ты имеешь в виду писательство? — спрашивает Лил. Я киваю.
— Что если я единственная кто думает, что никто не может это сделать кроме меня? Что если я обманываю себя...
— Ох, Кэрри, — она улыбается.
— Ты разве не знаешь, что каждый писатель так себя чувствует? Страх — это часть работы.
Она взяла полотенце и решила принять долгую ванну, и пока она в ванной, мне удалось заполнить первую страницу, затем вторую. Я пишу в заголовке: "Мой дом". Зачеркиваю и снова пишу "Мой новый дом". Каким — то образом это напоминает мне о Саманте Джонс. Я представляю ее на кровати с четырьмя балдахинами, одетую в шикарное нижнее белье и поедающую шоколад, что, по-моему, по какой-то странной причине, является представлением о том, как она проводит выходные.
Я выкидываю эти мысли из головы и пытаюсь сосредоточиться, но пульсация в ногах пересиливает, и у меня не получается сконцентрироваться из- за боли.
— Лил? — я постучала в дверь ванной. — У тебя есть аспирин?
— Я так не думаю, — отозвалась она.
— Черт. — У Пегги должен где — то быть аспирин. Можно войти? — спросила я. Лил лежит в маленькой ванной под тонким слоем мыльных пузырьков. Я проверила ящик с лекарствами. Пусто. Я оглядываюсь, и мой взор останавливается на закрытой двери в спальню Пегги.
Не делай этого, подумала я, вспоминая последнее правило Пегги. Нам не разрешено заходить в ее комнату. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Вход в ее спальню строго воспрещен.
Я осторожно открываю дверь.
— Что ты делаешь? — завопила Лил, выпрыгивая из ванны и хватая полотенце. Остатки пузырей прилипли к ее плечам.
Я приложила палец к губам и зашипела на нее.
— Я всего лишь ищу аспирин. Пегги настолько подлая, что возможно прячет аспирин у себя в спальне
— Что если она поймет, что пропало немного ее аспирина?
— Даже Пегги не может быть настолько сумасшедшей. — Я открываю дверь шире. — Нужно быть очень чокнутым чтобы считать аспирин. К тому же, — шиплю я, — Разве ты не сгораешь от любопытства узнать как выглядит ее комната?
Жалюзи подняты, и мне потребовалось пару секунд, чтобы глаза привыкли к свету. И когда это произошло, я завизжала от ужаса.
Кровать Пегги была вся покрыта мишками. Не настоящими конечно, но казалось, присутствовали все вариации плюшевых животных. Там были большие и маленькие мишки, мишки с теннисными ракетками и мишки в фартуках. Розовые мишки и мишки в наушниках.
Там были даже мишки, целиком сделанные из булавок.
— Это ее большой секрет? — спрашивает Лил. — Плюшевые медведи?
— Она женщина средних лет. Какая же женщина этого возраста будет заполнять всю комнату животных?
— Возможно, она коллекционирует их, — отвечает Лил. — Ну, ты знаешь, люди так делают.
— Нормальные люди — нет. — Я взяла розового медведя и повернула его к лицу Лил. — Привет, — произнесла я смешным голосом. — Меня зовут Пегги и мне хотелось бы объяснить вам несколько правил. Но сначала мне нужно одеть свой резиновый костюм...
Кэрри, прекрати, — умоляет Лил, но слишком поздно. Мы уже тут.
— Аспирин, — я напоминаю ей.
— Если бы ты была Пегги, где бы ты его хранила? — Мой взгляд падает на верхний ящик ее тумбочки. Как все остальное в ее квартире, он был дешевым, и как только я потянула за ручку, ящик открылся, и содержимое рассыпалось по полу.
— Теперь она точно нас убьет, — стонет Лил.
— Мы ей не скажем, — отвечаю я, ползая по полу и собирая вещи. — К тому же, это всего лишь несколько фотографий. — Я начала собирать снимки когда меня поразило то, что на снимке была обнаженная грудь.
Я присматриваюсь.
Потом я кричу и роняю картинку, будто она горит.
— Что это? — кричит Лил
Я сажусь на пол и трясу головой от недоумения. Поднимаю снимок, и смотрю на него более внимательно, до сих пор не в силах убедиться. Но это было определенно то, о чем я подумала.
Я пересмотрела другие фотографии, пытаясь подавить смех. На всех них была Пегги, и на каждой их них она была голой.
И не просто обнаженная. Она ведет себя как модель порно — журнала. К сожалению, она не была на нее похожа.
— Лил? — спросила я, желая покопаться в загадке насчет того, почему Пегги позировала для таких фотографий и кому они могли понадобиться, но Лил не было рядом. Я услышала слабый стук закрывающейся двери в ее комнату, сопровождавшийся громким звонком в парадную дверь. И прежде чем у меня появился шанс сдвинуться, Пегги стояла надо мной.