- Нет мне прощения…
- Есть, - вдруг сказала Тала. – То есть будет тебе прощение, если…
- Если – что?
- Пригласи меня, пожалуйста, еще раз, - попросила она, улыбаясь.
И сердце неожиданно томительно сжалось.
Саадан пристально посмотрел на нее.
- На «Лилию»? Хорошо, договорились. Между прочим, ты великолепно танцуешь.
Тала заулыбалась:
- Благодарю, сударь, - и добавила неожиданно серьезно: - Ты, между прочим, тоже…
Музыка поет - так пронзительно и нежно, что ком встает в горле. Отчего так хорошо? И твердые руки держат ее так уверенно и бережно… почему она раньше не замечала, не видела этого?
- Тала… - негромкий голос спокоен, как всегда, но в глазах – странный, незнакомый, почти сумасшедший блеск. – Я давно хотел тебе сказать…
Но последние такты мелодии медленно повисли в воздухе – и Тала хотела спросить, но не смогла. Танец кончился, пары рассыпались. Саадан поклонился ей, улыбнулся, подал руку, вывел из круга – все, как всегда. И, уже усаживаясь на стул у стены, Тала подняла голову и проводила его взглядом.
К ней подбежали девушки, смеясь, о чем-то спросили – Тала не слышала. Она смотрела на идущего к выходу юношу и молчала. А Саадан, дойдя до двери, обернулся. И посмотрел на нее – прямо, строго.
И этот взгляд почему-то преследовал ее весь вечер.
Всю ночь они бродили по улицам, смеялись и пели, а потом бродили вдоль берега реки. Когда, вернувшись домой на рассвете, Тала рухнула спать, ей снова приснился этот танец – но уже в степи, в выжженной солнцем степи, где было небо - до края горизонта - и пронзительные крики птиц. И Саадан смотрел на нее так же внимательно и ласково, а она не решалась поднять на него глаза – странное чувство вины сковало ее, словно цепями. И она не могла произнести ни слова…
Проснувшись в полдень, Тала выкинула этот сон из головы. Ее ждали в Гильдии магов Огня. Слишком важное дело предстояло сегодня – собеседование.
* * *
Занятия молодых магов проходили, в основном, в Гильдиях, изредка прихватывая здания Университета. Вообще у Университета отношения с волшебниками уже много лет держались самые лучшие. Часть преподавателей-магов, отчитав лекции студиозусам, неслись на всех парусах в разные концы столицы, каждый в свою епархию. Юные волшебники каждый год приходили в Университет на практику; это, конечно, головная боль для ректора, зато польза от помощи их наставников была куда больше, чем все расколотое, залитое, разрушенное и засыпанное магами-недоучками.
Четыре строгих, скромных здания в разных концах города, четыре Храма Силы, четыре тайны… Туда и попасть-то было не так просто – выпускники Академии из кожи вон лезли, чтобы прослыть лучшими из лучших и получить право входа в заветные высокие двери. В столице ходили слухи, что маги-ученики приносили страшную клятву, едва ли не кровью: о том, чему вас тут учат - никому… Родные счастливчиков, получивших рекомендацию для поступления, даже не пытались расспрашивать; сами же маги лишь многозначительно улыбались.
Талу отец никогда не расспрашивал. И жену урезонивал, когда она, особенно на первых порах, подходила к дочери с расспросами. Тала благодарно поглядывала на отца; настойчивое любопытство матери сильно донимало ее.
Два года обучения в Гильдиях пролетели почти незаметно; строгая тишина университетских аудиторий и библиотек, шумные, полные споров и хохота, ночные сборища, дрожь в коленках перед очередным экзаменом, волнение и радость от понимания – могу! Вихрь веселой, шумной жизни кружил их в своем водовороте, листопадом роняя странички календаря, весенним ветром в лицо обещая жизнь – яркую, радостную. Правда, очень неожиданным стало одиночество, когда впервые за много лет Тала вошла в высокие, тяжелые дубовые двери Гильдии – одна. А те, без кого так долго не мыслила она своей жизни, вошли в такие же двери, но – другие. Гильдии магов разбирали будущих коллег.
Нет, они встречались по-прежнему, конечно. Но все меньше времени оставалось на эти встречи, все больше затягивала новая жизнь, такая сложная после беспечности Академии. Боевые и целительские заклятия, изучение карт земных и небесных, строгие, подчас жесткие тренировки порой не давали вздохнуть; в последний год недостижимой мечтой Талы стало просто выспаться. Пальцы ее были постоянно обожжены, на платьях то и дело приходилось зашивать дыры от случайных искр; впрочем, и платья носить приходилось все реже, потому что карабкаться по винтовой лестнице в Башню или ловить нужный для заклинаний ветер ночью в мужской одежде было все-таки удобнее.
Саадану и Кервину, к тому же, все чаще приходилось уезжать – то на побережье, то в горы, то еще куда-то, о чем они предпочитали помалкивать. Тала не сердилась за их молчание – ей тоже часто приходилось держать язык за зубами; секреты Гильдии – они все-таки секреты Гильдии. Но когда все четверо собирались вместе, все чаще стала замечать она, что трое юношей говорят о чем-то, понятном лишь им, а при ее появлении – случайно или намеренно – замолкают.
Однажды они условились встретиться, как обычно, воскресным вечером. Тихо гуляла по столице неторопливая осень, вторая осень после выпуска из Академии. Тала опоздала – накануне она поздно вернулась с занятий, к тому же сильно обожгла руку и почти до утра не могла уснуть. Боль приглушила плотная повязка с мазью, которую выдали в Гильдии, но до конца прогнать не смогла, и Тала, уже под вечер подходя к обрыву, на котором собирались они обычно в погожие дни, издалека услышала смех и не смогла сдержать раздражения. Конечно, им весело без нее.
Юноши, смеясь, сидели на залитом солнцем обрыве над рекой. Это было их любимое место; час пешей прогулки – и уже не слышно шума большого города, узкая тропинка, петляя по лесу, поднимается все выше и круче, и мало желающих карабкаться иногда почти отвесно ради крохотной, незаметной со стороны полянки, скрытой переплетением сосен. С трех сторон поляну обступали деревья, с четвертой она обрывалась почти отвесно – внизу величаво несла свои воды река, сияли солнечные блики на воде. Леден, столица, любимый и лучший на свете город, лежал у реки, мирно и добродушно поблескивая башнями Храмов Силы, крышами домов, куполом королевского дворца. Два больших плоских камня на середине поляны, возле которых друзья устроили костровище, образовывали что-то вроде стола; стульями служил изогнутый ствол упавшего дерева.
На расстеленном плаще валялось несколько яблок, бутерброды, возвышалась плетеная бутыль с вином. Наполовину пустые бокалы стояли в стороне. Тирайн, едва удерживаясь на ногах от хохота, балансировал на краю обрыва, дирижируя отломанной веткой, и что-то вдохновенно рассказывал. Остальные то и дело взрывались смехом.
- Ну, конечно, - проворчала Тала, подходя вплотную. – Меня подождать совести не хватило.
Она опустилась на бревно, не забыв подвернуть платье, чтобы не измять. Потянулась к бутылке, едва взглянув на опасно стоящего на кончиках пальцев, на одном чувстве равновесия Тирайна. Еще год назад ахнула бы, наверное, кинулась бы спасать непутевого… то, что непутевый чувствовал землю под ногами так же, как собственное гибкое, молодое тело, Тала поняла уже потом. Им всем порой свойственно было такое вот азартное то ли самолюбование, то ли риск на грани – жизнь кипела в крови, счастливое озорство – я могу! – требовало выхода.
- Упадешь если – домой не приходи, - только и проронила девушка.
- Огненный маг не в духе, - захохотал Саадан. – Тир, пригнись – сожжет!
Тала в непонятном порыве раздражения резко и коротко вздохнула, как учили на занятиях, взмахнула здоровой левой рукой. Маленький огненный шар вспыхнул в воздухе, метнулся к сидящему на камне Саадану, ослепляя, чтобы сбить с ног. Это была уже не игра, и Кервин коротко ахнул, срываясь вперед. Но Саадан – то ли инстинктивно, то ли от удивления – взметнул в воздух сжатые ладони; сиренево-серый щит взлетел меж них на мгновение, и рдеющий искрами шар ударился о почти невидимую преграду и отлетел назад. И прянул в лицо девушке, еле успевшей отклониться. Резко откинувшись назад, Тала потеряла равновесие и кувыркнулась на песок.
- Тала! – побледневший Саадан мгновенно уронил руки, щит исчез. Он кинулся к девушке, ошеломленно поднявшей голову, резким рывком поставил ее на ноги. Тала охнула от ужалившей обожженное запястье боли и вырвала руку.
- Тала, прости! Я не хотел, прости меня! - он испугался так, что даже серые глаза его выцвели. – Не ушиблась?
Несколько секунд девушка смотрела на него. Потом устало и тускло сказала:
- Я виновата. Извини. Не рассчитала. – И добавила, глядя в его лицо: - Проехали.
Спустя несколько секунд все было уже по-прежнему, и они хохотали над внезапным своим испугом. Кервин деловито разматывал на руке девушки повязку – посмотреть, он, кроме всего, учился и целительству и проявил в том немалый успех. Саадан шутил, но губы его все еще вздрагивали, и Тала знала – он испугался не за себя, и не ее, а за нее. И от этого почему-то гулко и тревожно билось сердце…
В тот вечер они засиделись на обрыве далеко за полночь. Закат выдался ясным и погожим, и даже порывы ветра не вздрагивать заставляли, а лишь горячили кровь. Осень, но не холодно, и еще далеко до зимы, еще царит в воздухе непрочное, почти летнее тепло. Уже пора было расходиться – утром всех ждали занятия, но расставаться не хотелось. Наскоро набрав хвороста, запалили костер; молчали, сидя рядом на поваленном ветром дереве. Тала баюкала руку и смотрела в огонь. В костре плясали маленькие юркие ящерицы.
- И все-таки, Саа, - вдруг нарушил молчание Тирайн, - ты, мне кажется, не совсем понял. Если точкой основания взять возврат Силы, то…
- Да понял я, - перебил Саадан. – Просто думаю, как бы это сделать, чтобы без больших затрат.
- Вы о чем это? – удивленно подняла голову Тала. Ничто в прежних их разговорах не подразумевало это.
Повисла пауза. Юноши переглянулись.
- Да… пустяки, - с легкой неохотой отозвался Тирайн. – Задумали тут одну штуку… может, и не выйдет еще ничего.
- Мировое могущество? – пошутила Тала. Только что они говорили о королях и тиранах, о том, как и чем держится власть, и она все еще мысленно была там – на пыльных страницах фолиантов, казалось, политых кровью... Гильдии давали своим подопечным книги, для простых людей – даже ученых - запретные. Будущие маги с юности должны знать, чем и как оплачено их могущество.
- Ну, примерно, - отозвался Тирайн без улыбки. – Только… это не совсем то, о чем ты думаешь.
- Как же я могу думать, если я еще не знаю ничего, - отозвалась Тала отчужденно.
Обида снова уколола ее сердце. Опять они замышляют что-то без нее. А ведь друзья…
- Нет, просто… понимаешь, - Саадан посмотрел на нее, – мы же ведь сами еще ничего не знаем. Как слепые котята, тычемся. А штука может выйти и вправду забавная.
- Да что за штука-то? – Тала уже начала терять терпение.
- Ну… смотри, - Тирайн подобрал на земле прутик, начертил на темном песке круг. – Смотри, вот это – мир, - он обвел рукой вокруг. – Помнишь, нас учили, как он создан: «вначале были Силы, и из их союза создан мир»…
- Да, - перебила Тала, - только ты пропустил - «и была война, и каждая из Сил стремилась одолеть другую и править….»
- Погоди, про войну я помню, - Тирайн хитро улыбнулся. - А вот если «из их союза был создан мир», то кто сказал, что мир не может стать создан еще раз?
- Че-го? – не поняла Тала.
- Понимаешь, мы подумали… если Силу каждой из Стихий объединить с другими, заключив в… ну, неважно что… но в общем, если соединить все четыре Силы, то получится нечто принципиально иное. Позволяющее выйти на новый уровень, понимаешь? Что-то, что позволит создать… ну, новый мир. Новый. Живой, понимаешь?
- Рехнулись мальчики, - протянула Тала.
- Не-а, ни капельки. Ты посмотри, как мы завязаны, как ограничены возможностями применения только одной из Стихий, пусть каждый своей, но – одной. Как часто могут маги двух Стихий соединять усилия? Кому это удается? Величайшим из великих, опытнейшим из опытных. А все четыре несоединимы никогда. А как часто нам необходимо это соединение?
- А еще, - вступил в разговор Кервин, - сколько нового о природе мира можно узнать, если иметь под руками его модель…
- Моде-е-ель? – изумленно присвистнул Тирайн. – Ну, ты скажешь!
- Ну, насчет модели ты замахнулся… - без особой уверенности заявил Саадан, - но все-таки…
- Ребята, - поинтересовалась Тала, - а вам не кажется, что у вас мания величия? В Создатели захотели?
Юноши переглянулись – и фыркнули.
- Не без того. Но ты подумай, как интересно может получиться!
- Чушь может получиться, - сказала Тала без улыбки, но не сердито. – Вы замахнулись на то, что под силу лишь Стихиям. Что, надо напомнить, чем все это заканчивалось прежде?
- Кто-то должен стать первым, - пожал плечами Тирайн.
- Угу. Вы станете первыми, кого разнесет в клочья. И потом… ладно, пусть, но как вы себе это представляете? Первый закон Аэрна, надеюсь, не забыли? Про горшок с глиняными стенками сказку знаете? Силы ни в коем случае не должны соприкасаться, потому что их проявления уничтожат друг друга. Вода заливает Огонь и…
- Да, но ты посмотри – горшок-то все-таки был, - подскочил Тирайн. – Там, у старика-с-горшком…
- Да это же легенда, Тир! Детская сказочка. Где ты такой горшок возьмешь, и…
- Погоди, Тала, - перебил ее Кервин. – В том-то и смысл, чтобы достать горшок. Никакие даже абсолютно прочные вещества здесь не годятся, ибо ничто не устоит перед силой Стихий. Но если сделать сплав…
Девушка слушала очень внимательно, покачивая головой, взгляд ее затуманился – внутренним зрением она следовала за мыслью. Но потом нахмурилась и подняла руку.
– Стоп. Допустим…я поняла, хорошо. Допустим, вы найдете такой… гм, горшок. Дальше что?
- Как что? Соединение Сил позволит…
- Да это понятно, я не о том. Дальше – что?
- То есть?
- Ну… зачем вам такаяСила? Всякое действие должно иметь вектор направленности, то есть начало и окончание. Даже если у вас получится… в чем я сильно сомневаюсь… но даже если так, к удавы хотите эту соединенную Силу направить?
- О-о-о! – протянули с восторгом юноши. – Было бы что направлять, а применение найдется.
- Дурни, это же будет джинн в бутылке, - фыркнула Тала. – И что вы с ним хотите делать, господа маги? Вместо котенка использовать? Это же не просто Сила... это «что-то» вообще не будет иметь противодействия. И случись что – остановить ЭТО будет просто нечем. И некому. И даже если вы… я сказала «если»… даже если вы сможете это сделать, то зачем вам это? Дворцы возводить?
- Погоди, Тала, - Тирайн улыбнулся, подался к ней. – Это же будет совершенно новое…
- Это будут совершенно старые войны, - медленно и зло проговорила девушка. Резкая, как порыв ветра, злость обожгла, сжала душу. Не понимают. Как маленькие – не понимают! – Историю не читали, господа маги, нет? А нам вот как раз сейчас объясняют… принцип ответа за действие. Сделал – подумай о последствиях. Прежде, чем придумать – подумай, куда будешь направлять, это основа всех открытий. А вы, по-моему, это упустили. Скольким властителям вроде короля Дитриха Второго придет в голову выпустить вашего джинна из бутылки?
- Тала… дураков, конечно, найдется много. Но подумай, как много пользы может принести такой… гм, джинн.
- А сколько вреда? – тихо спросила Тала.
- Ну, Тала, - поморщился Кервин, - если так рассуждать, то наука существует лишь для того, чтобы…
- … чтобы приносить людям пользу, - перебила его девушка. – Грубо и приземленно, но точно. Вам закон Невмешательства напомнить? И вы не хуже меня знаете, почему и когда он был принят. Если бы не… мы бы разнесли по кусочкам планету, потому что Силы – это Силы, ясно?
- Тала, солнышко… - Тир, словно случайно, ласково коснулся пальцами ее руки. – Ты рассуждаешь совершенно по-женски…
- А я вообще-то женщина, если ты не заметил, - так же зло ответила девушка. – Не понял, что это значит? Или объяснить?
Таким же резким движением она встала и, отряхнув платье, быстрыми шагами пошла прочь, в темноту, мимо ошарашенных друзей, которые даже не сделали попытки задержать ее – так стремителен был и ее уход, и эта обида. Только Кервин пробормотал с удивлением: