- Что это с ней? Точно муха укусила.
С тайным удовлетворением Тала заметила, что Саадан не проронил ей вслед ни единого слова.
* * *
На следующий день Тала забыла и о том разговоре, и о непонятном своем раздражении, да и друзья не напоминали ей об этом. Встретившись снова в следующее воскресенье, они смеялись и подшучивали друг над другом, как всегда. Рука у девушки совсем зажила, и все было бы по-прежнему, если бы… если бы не тот странный взгляд, который временами замечала она, взгляд Саадана – не то испытующий, не то встревоженный. Сама себе не желая признаться, Тала почему-то думала об этом больше, чем надо было бы. А спохватившись, ругала себя дурой.
Впрочем, думать ей было особенно некогда. Гильдия Огненных магов гоняла своих учеников всерьез. Мать все чаще хмурилась и вздыхала, глядя, как Тала, возвращаясь домой затемно на почти негнущихся ногах, через силу глотает что-то и валится спать; как часами растягивает пальцы, добиваясь гибкости, как мало не до рассвета горбится над толстыми книгами на непонятном языке. Пятна сажи на щеках, руках, одежде стали, кажется, неистребимыми, в разговоре то и дело проскакивали обрывки древних, никому, кроме магов не ясных, слов. Впрочем, самой Тале все это нравилось. Несмотря на усталость, боль в натруженных мышцах и постоянную нехватку времени. Она и сама чувствовала, как сильно изменилась за это время – стала сильнее, серьезнее и, наверное, чуточку взрослее.
Но бывали моменты, когда вся наука Гильдии вылетала у нее из головы. Стоило появиться очередной записке или кому-то из друзей возникнуть на пороге… и почему-то часто хотелось, чтобы звал ее именно Саадан.
А с недавних пор другая беда… ой, беда ли, лукаво спрашивала мать. Конечно, заметила, и нельзя было не заметить восхищенных, восторженных, любящих взглядов Тирайна. Маленький, русоволосый крепыш превратился в широкоплечего, пусть и невысокого, но крепко сбитого юношу с шапкой русых волос, перевязанных простым кожаным шнурком, и темно-карими, всегда смеющимися глазами. И как он этими глазами смотрел на нее, подружку, прежде всего лишь товарища! О его влюбленности знали, кажется, все, включая дворовых кошек. Правда, смеяться над магом Гильдии мало находилось охотников… и как же шел ему этот светло-зеленый камзол с нашивками – пока еще ученика – на левом рукаве.
Тирайн проводил в доме профессора ин-Реаля, кажется, больше времени, чем в своей комнатушке, которую снимал неподалеку от Академии. Если бывал не занят в Гильдии и не в поездках, каждый вечер, ровно в семь – часы сверяй! – звякал колокольчик, и коренастая фигура, то засыпанная снегом, то мокрая от дождя (станет маг Земли тратить силы на такую мелочь, как защита от дождя), то раскрасневшаяся от холодного ветра, неизменно возникала на пороге. Старая нянька ворчала, но украдкой подсовывала «мальчику» ватрушки, за что Тирайн горячо благодарил ее. Отец посмеивался в густые усы, но подтрунивать над дочерью не собирался - он любил ее. Мать же в открытую восхищалась и внешностью молодого мага, и… и, кажется, его положением. У Тирайна хватило ума еще в детстве рассказать ей, кто он такой.
Впрочем, в отношениях с Талой никаких, ну ровным счетом никаких преимуществ ему это не давало, и он это знал, и мог об это знание разбиться на полном скаку – девушка по-прежнему видела в нем всего лишь товарища, друга. Не больше.
- Послушай, - спросила она как-то в один из вечеров, когда Тирайн, по обыкновению, засиделся у нее, – а почему ты не вернешься домой?
Тирайн беспечно махнул рукой.
- Кому я там нужен…
Тала с любопытством посмотрела на него.
- Ты же сын князя. Как это кому?
- Сын, ага. Младший. И что от меня толку?
- Право старшинства, да? – сочувственно проговорила она.
Тирайн так же беспечно улыбнулся.
- Оно самое. Пока жив старший брат, мне княжеской шапки не видать… да, если честно, и не надо. Не люблю я это дело, насмотрелся. Здесь я сам себе хозяин, а там…
Больше они про это не говорили.
Впрочем, помощь из дому княжеский сын получал регулярно, и не сказать, чтоб малую. Гильдии платили, конечно, своим ученикам, но немного – на хлеб и комнату хватало, а вот дальше приходилось самим выпутываться. Это золото приходилось им как нельзя кстати. Потом, правда, когда молодым магам стали подбрасывать какую-никакую, но все же работу, стало полегче, но поясной кошель молодого мага Земли все так же бывал открыт для друзей. Только единожды Тирайн, в мрачном подпитии, обронил горько в адрес отца: «Откупается…», но, слава Стихии, слышали его в тот момент лишь Кервин и Саадан.
Теперь все его деньги уходили на цветы, флакончики мазей от ожогов (это вместо духов, которые Тала, к слову, терпеть не могла), книги, в поисках которых Тирайн мог порой по неделе обшаривать книжные лавки, и шпильки в волосы (их Тала постоянно теряла). Шпильки, кстати, - отдельная история. Несмотря на все просьбы, смех, ругательства, проклятия, Тирайн упрямо дарил девушке не обычные, простые, которые держат волосы и не норовят выскользнуть от любого стремительного движения, а каждый раз какие-нибудь этакие. То с головками в виде ящериц – ящерки могли неподвижно лежать, поблескивая глазками-бусинками, а потом упрямо дергали хвостом. То с прозрачными шариками, переливающимися, как морская вода, - под цвет глаз Талы. То с жемчугом, то позолоченные, то с огромными рубинами, сверкающими в рыжих волосах, как огоньки. У Талы накопилось их едва ли не под сотню, они лежали горками по всем шкатулкам, подоконникам и полкам, но каждый раз девушка не могла удержаться от восхищенного вздоха, рассматривая подарок, и Тирайн упорно продолжал дарить ей именно шпильки. Такие шпильки были ее слабостью. Да, непрактично, но красиво же! Ну, и кроме того, они шли ей необычайно.
А еще – гребни, пояса, вышитые кошельки, а еще – флейта работы старинных мастеров (Тала так и не смогла научиться на ней играть). И цветы, цветы, цветы, и сладости… Тала посмеивалась, но принимала. Ей льстил восхищенный взгляд и эти знаки внимания. Только, иногда вздыхала мать, толку-то. Молчит сердце. Не до него пока.
С того вечера, где Тала, кажется, впервые в жизни рассердилась на друзей, прошла пара месяцев, наверное. Тала не замечала ничего, пока мать однажды вечером не обронила мимоходом:
- Что-то Тир давно не появлялся. Не заболел ли?
Тала – редкая свободная суббота! – уткнувшаяся в книжку, подобрав ноги в большом кресле, недоуменно подняла голову. И, подумав, кивнула: правда. Не заболел ли? Узнать, что ли, сходить?
Еще на лестнице она услышала неразборчивые голоса за дверью. Комната Тирайна находилась ближе всех по коридору, была недорогой, хоть и маленькой, но светлой. Впрочем, маленькая-то маленькая, но вместить могла и пять человек, и пятнадцать. Ну, пятнадцати там нет, подумала Тала, прислушиваясь, но кто-то точно есть.
Старухи хозяйки, видимо, не было дома, и на звонок колокольчика никто не откликался довольно долго. Тала позвонила еще раз, а потом толкнула дверь – и та послушно отворилась. Обеспокоенная, девушка бесшумно и быстро миновала коридор и, несколько раз коротко вдохнув и выдохнув, осторожно приоткрыла дверь. И облегченно вздохнула. Ну, конечно… два обормота, выругалась про себя.
Два обормота склонились над широким столом, сплошь заваленным книгами (как всегда), россыпью камней (тоже знакомо – с первых же недель в Гильдии) и рассыпанными хрустальными призмами непонятного назначения (а вот это что-то новенькое). Форменные камзолы валялись на стуле у двери. На диване, тоже заваленном бумагами, вальяжно возлежал большой хозяйский кот. Маги вырывали друг у друга огромный пергамент, исчерченный непонятыми знаками, и появления Талы даже не заметили.
- Ау, господа маги, - громко позвала девушка, выходя на середину комнаты. – Я сюда попала или как?
Тирайн и Саадан одновременно раздраженно отмахнулись – не мешай, мол. Тала поборола в себе искушение запустить каждому пониже спины по хорошей такой искорке, но тут оба – тоже одновременно – оглянулись. И, путаясь в извинениях, кинулись к ней.
Спустя несколько минут часть бумаг и кот были потревожены, сдвинуты в сторону, на освободившемся пятачке возвышались чайник и коробка с пирожными, которые принесла Тала, расточавшими удивительный запах.
- Вы что, товарищи, совсем зазнались? – грозно спросила Тала, когда ей была торжественно вручена большая фарфоровая чашка с чаем. – Охамели, да? А чтоот зазнайства помогает, знаете?
- Тала, солнышко, прости, - Тирайн покаянно склонил растрепанную голову. – Негодяи мы, право слово. Но не корысти ради, а науки для… сама же знаешь, как оно бывает.
- Науки, - проворчала Тала, сменив гнев на милость – пирожные оказались превосходными. – Две недели уже носа не кажете. Матушка моя, - она бросила насмешливый взгляд на Тирайна, - все глаза проглядела, тебя дожидаючись. Где мой любимый Тир, приносящий цветы, не заболел ли… выгнала меня – проведать. Так что я, считай, с визитом к больному.
- Увлеклись мы, - посмеиваясь, вступил в разговор Саадан, почесывая кота за ухом. – Уж больно интересно получается.
- Рассказали бы, - поддела Тала. – А кстати, где Кер?
- Услали опять, - махнул рукой Тирайн. – Третьего дня уехал, а вернется только завтра.
Тала отставила чашку, легко поднялась, подошла к столу. Карта недр Инатты. Карта водная. Карта воздушная. Гм… все три Стихии, стало быть, налицо.
- А сборник огненных рун где? – спросила она.
У Тирайна вырвалось недоуменное восклицание.
- А ты откуда знаешь?
Тала обернулась и внимательно посмотрела на друзей.
- Как это… о чем – знаю?
Саадан кинул косой взгляд на Тирайна и тоже подошел к ней.
- Ты прости, мы тебе раньше времени говорить не хотели. Думали, сюрпризом. Но мы бы тебя все равно посвятили, Тала, честно.
- Хватит темнить, - резко сказала она. – Выкладывайте.
… Они проговорили дотемна. Карты Северных княжеств, Юга и Островов оказались исчерченными вдоль и поперек. Карта морских путей осталась на милость Кервина. Тир горячился, то и дело вскакивая, размашисто шагал по комнате и, в конце концов, зацепил стоящий в углу шкаф, с которого с грохотом посыпались свитки и – хрустальный глобус… «Вот было бы дело, - мрачно проговорил он, когда шар поймали и убедились, что цел. - В Гильдии за него мне бы голову сняли и обратно не отдали». Саадан, сидя в углу, насмешливо-увлеченно поблескивал глазами и вставлял реплики, не вставая с места – двоим тут было не развернуться. Кот все так же вальяжно валялся у него на коленях, и длинные, тонкие пальцы юноши тонули в густой шерсти. Зверь довольно урчал.
- С ума сошли, - сказала Тала. – Еще бы вы мага Ветров сюда пригласили.
- Зачем? – пожал плечами Тирайн. – Зря, что ли, у нас есть маг Воздуха?
- Ветер, вообще-то, давно хотят отдельным звеном выделить, - задумчиво проговорил Саадан. – Но ты права, Тала, это недочет.
- И огонь… - продолжала девушка, тоже увлекшись. – Как ты, интересно, силу отдачи собираешься рассчитывать, если вот этот кусок у тебя неверен?
- Почему это неверен? – удивился Тирайн.
- Посмотри… - но говорила девушка, в основном, для Саадана, - вот тут не Q, а q, и вот здесь константа должна стоять. Иначе Огонь твой знаешь чего натворит? Никакой тебе джинн не поможет… - она хмыкнула, вспомнив, наконец, недавний разговор.
Саадан бережно отложил кота, выбрался, наконец, из угла и тоже наклонился над бумагой.
- Черт, точно… - пробормотал он. – Это мы недодумали.
- Недодумали, - с вновь прорвавшейся обидой проговорила девушка. – А меня спросить? Я, по-вашему, кто? Так, погулять вышла?
Саадан осторожно тронул ее за руку.
- Не сердись… Видишь же – сутками сидим… не подумали.
Только тут Тала заметила, какие осунувшиеся лица у обоих, какие темные круги под глазами. Видно, и правда – сутками, а еще – учеба, а еще поездки, и спать надо хоть иногда. Тирайн, похоже, пару дней из дома не выходил – на щеках щетина, у него у первого из юношей стала пробиваться борода. Оба бледные, но глаза блестят… возбужденным, лихорадочным блеском, нехорошим.
- Так, значит, и не оставили вы ту идею, - полуутвердительно проговорила девушка. Вздохнула. – Ладно, господа маги. Вы уже большие все трое и знаете, что делаете. Только не нравится мне это все.
Юноши переглянулись.
- Ну, а четвертого вы где брать собрались? – поинтересовалась Тала. – Я так понимаю, три стихии у вас есть, а как вы Огонь приручать будете? Ох, не любит он чужому магу подчиняться… может ведь и по голове настучать.
- Как это? – удивились оба. – А ты?
Тала посмотрела на обоих. Свои. Родные. Как прежде. И рассмеялась, и накрыла своей рукой подставленные их раскрытые ладони.
* * *
Она забыла бы об этой их идее, если бы не Тир, восторженно, взахлеб рассказывающий, как продвигается работа. Саадан был более сдержан и спокоен, и отделывался невозмутимым «еще много что сделать нужно». Они появлялись теперь чаще вдвоем или втроем, чем поодиночке, и, сказать честно, Тала была этому рада. Очень рада. Отчего-то не хотелось ей встречаться с Тирайном наедине.
А потом работа увлекла и ее тоже, и, возвращаясь из Гильдии поздними вечерами, часть ночи она прихватывала, просиживая над старыми картами. Брать их пришлось, разумеется, официально, но вот зачем ей, ученице, это понадобилось, Тала предпочла не говорить. Она чувствовала себя не вправе раскрывать чужую тайну. А тайна была именно чужой, это девушка понимала. Несмотря на то, что работала над ней так же, как и друзья.
В сущности, это была совершенно невыполнимая на первый взгляд идея, о чем Тала сразу же и сообщила. Не то чтобы этим никто никогда не занимался – занимались, желающих подчинить себе Стихии во все времена находилось хоть отбавляй. Другое дело, что Стихии на эти попытки, если можно так выразиться, плевали – пеплом пожарищ, вихрями и ураганами или наводнениями. Ну, не желала подчиняться человеку Природа, и это было в Ее праве. Седовласые, умудренные опытом мужи, маги с не одним десятком лет работы за плечами признавали, что соединить даже две Стихии из четырех – дело, возможное теоретически, но почти нереальное практически. А тут – четыре обормота, ученики магов… ну, пусть даже очень талантливые… а не слишком ли много вы берете на себя, ребята?
А они словно и не замечали груза и тяжести эпох, стоящих за плечами и тихо дышащих в затылок. Чья это была затея, потом спрашивала себя Тала. Такое впечатление, словно они отбросили все, что знали, всю мудрость, накопленную магами за сотни лет, отложили в сторону, отшвырнули, как мусор, как шелуху, все законы и правила. И сочиняют теперь что-то свое – как музыку, не выучив нотной грамоты, как картину, не зная, с какой стороны держать кисть.
Впрочем, с какой стороны «держать кисть», все четверо, конечно, знали. Грудам книг, приносимых из библиотеки Университета, из архивов Гильдий, скоро перестало хватать места в маленькой комнатушке Тирайна. Старуха хозяйка, наверное, давно бы погнала таких неспокойных постояльцев – свечи жгут ночами, болтают, то уронят чего, то костер, что ли, разводят на полу – сожгут же дом. Только рекомендация Гильдии Земли успокаивала – у магов все не как у людей, пусть уж, этот хоть компании большие к себе не водит, вон только два дружка да девчонка, такая же, поди, как и эти, бестия рыжая…
Пока что они пытались осуществить только первую часть задуманного. Не представляя себе, где и как можно найти нужный им «горшок» для всех Стихий вместе, юные маги искали «горшки» для каждой Стихии отдельно. «А дальше видно будет», - очень, на взгляд Талы, легкомысленно заявил Кервин.
Они рылись в справочниках по минералогии и астрологических таблицах и спорили до хрипоты, пытаясь соотнести строгие требования науки с земными возможностями совсем небогатых студентов. Их стали узнавать в ювелирных лавках столицы, и однажды Кервину пришлось удирать от хозяина одной из них, заподозрившего в нем вора – хорошо еще, форменный мундир молодой маг предусмотрительно оставил дома, а то бы и вовсе стыд. Поездка Тирайна на Кайрские рудники затормозила работу, зато он привез оттуда великолепный агат – большой, еще не обработанный, и друзу горного хрусталя.