Виктория Лошкарёва
— Ну что, — спросила я, скривившись от боли. — Убьешь меня? Вроде «не доставайся же ты никому»?
Влад сплюнул в мою сторону.
— В нашем случае, милая, правильнее сказать «пристрелить крысу».
— Как поэтично…
— Ага, — хмыкнул Влад. — И главное, прямо в точку.
В комнате раздалось несколько громких хлопков. Выстрелы, подумала я, вспомнив за минуту до того, как потерять сознание, знаменитое «стреляли» из «Белого солнца пустыни». Ага, стреляли. Стреляли в меня.
Почти сразу после этого всё стало сливаться и уплывать куда — то далеко, но я всё же успела различить ещё несколько отдельных фраз.
— Добить её Влад?
— Нет, пускай подыхает медленно. Дадим гниде помучиться.
— Как скажешь…
Я поняла, что меня оставят на этой тихой дачке, про которую страхующие ребята наверняка не знают. Влад не дурак, и если он оставил меня в живых, значит, не боится. А ещё это означает, что раны наверняка серьезные. И если в кратчайшие сроки я не попаду в больницу….
Несколько раз я теряла сознание, несколько раз приходила в себя, хотя сознанием это назвать было трудно. Честно говоря, я не очень запомнила всего происходящего. Только невероятно холодную осеннюю траву и желтые листья на ней. Я ползла по этой траве. Долго — долго ползла.
Пришла я в сознание только в больнице. Кирилл сидел возле моей кровати. Заметив, что я открыла глаза, от тут же взял меня за руку.
— Привет, — широко улыбнулся друг детства. Слишком широко, на мой взгляд.
— Не переигрывай, — нахмурилась я. Кирилл занервничал.
— Прости меня. Я виноват. Такого не должно было случиться.
— Проколы бывают везде.
— Я же втравил тебя в это дело.
— Прекрати, — поморщилась я. — Меня раскрыли потому что раскрыли. Возможно, была утечка информации.
И я присутствовала при ней, — подумала я, решив поначалу не раскрывать всей козырей.
— Не возможно, — нахмурился Кирилл. — Точно была.
— Вот видишь, — успокоила я друга. — Ты тут совершенно не причём. Скажи, а кто меня привез в больницу?
Кирилл вздохнул.
— Тебя нашли жители небольшой деревеньки. Ты ползла по траве со стороны лесных коттеджей. Они нашли тебя, когда ты была уже без сознания.
— То есть в больницу меня привезли как неустановленное лицо. Документов — то при мне не было.
— Если ты думаешь, что Влад не знает про твое спасение, то вынужден огорчить. Наверняка ему уже доложили…Насть тут такое дело. — Кирилл замялся. — Операция наша накрылась.
— То есть?
— То есть самое большое наше начальство, можно сказать самые верхи, приказало уничтожить все данные по делу Шимова и его компании.
Я остолбенела.
— То есть как? Этот человек преступник.
— Ага, преступник, бандит, главарь крупнейшей группировки в городе, которая контролирует город. И, видать, он здорово повязан с нашими генералами.
Я закашлялась.
— Хорошие новости, ничего не скажешь. То есть всё дело развалили.
— Да. Конечно, мы всё же можем попробовать его посадить. Он ведь тебя чуть не убил. Когда ты дашь показания против него…
— Нет.
— Что, прости? — не понял Кирилл. — Конечно, много ему не дадут. Но даже генералы не смогут отмазать его совсем. У меня есть выходы в генпрокуратуру, если что, попрошу вмешаться дядю.
— Нет, — снова сказала я. — Я не буду свидетельствовать против Влада.
— Что ты такое говоришь? — наконец — то услышал меня Кирилл. — Ты понимаешь, что ты говоришь??? Или он тебе мозги в этом лесном коттедже окончательно отбил?
— А у меня палата одноместная, — неожиданно заметила я.
Кирилл сразу же сник, потеряв боевой запал.
— Ты постарался?
Кирилл кивнул.
— Как только узнал. До этого ты в общей лежала.
— Ну, это понятно.
— А за дверью палаты дежурит милиционер. Но ты не ответила…
— А что я могу тебе ответить? Ты ведь знаешь, почему он в меня стрелял. И я… — тут я проглотила горький ком, стоящий в горле. — Я это заслужила. Я предала его ради своей работы, ради закона.
— Только не говори, что ты раскаиваешься.
— Не знаю. Я пока слишком слаба, чтобы что — то понимать.
— Ты же самая принципиальная была в академии, — сокрушаясь, покачал головой Кирилл. — Не надо было тебе с ним спать.
— Извини, что не оправдала твоих надежд. Но ты ведь не скажешь, что не догадывался об этом.
— Нет, конечно, — отвел глаза Кирилл. — Но я думал, что это несерьезно. Агенты часто спят с объектами разработки, в этом нет ничего нового.
— Ты что, подсылал меня с целью охмурить Шимова?
— Да нет конечно. Мне нужен был в группировке свой человек. Ты подходила идеально. Юрист, училась в московской академии И даже за рубежом. После академии пять лет прожила в Москве и вот, наконец, решила перебраться в родной город. Отличная анкета, отличный послужной список.
— И отличный липовый повод вернуться, — фыркнула я. Кирилл улыбнулся.
— Ну да, только про это знало очень мало людей. Ты была идеальным кандидатом для внедрения. Операцию готовили с особой тщательностью, поэтому нам было так важно выбрать правильную кандидатуру. Неважно, мужчину или женщину. Я, кстати, совершенно был уверен, что между вами отношения не сложатся.
— В смысле, что Влад не заценит меня как женщину, — уточнила я. Кирилл кивнул, неожиданно смутившись.
— Ты видела, сколько вокруг него краличек ходит.
— Вот спасибо, — рыкнула я, — ты поднял мою самооценку.
— Нет, ну правда, что — то он в тебе нашёл.
— Пять с половиной килограммов лишнего веса, — съязвила я. Кирилл, кажется, решил, что задел меня за живое.
— Насть…
— Проехали.
— Он преступник.
— И должен сидеть в тюрьме, как говорил Глеб Жеглов. И я собрала достаточно доказательств, чтобы он там и находился.
— Все бумаги, находившиеся в деле Шимова, исчезли из кабинета генерала.
— Генерал самолично рассматривал дело?
— Ага, ему было очень интересно. Так интересно, что он все бумажки зачитал до дыр. Так что если мы хотим его посадить, выход только один: ты должна дать показания.
Я отрицательно покачала головой.
— Я этого не сделаю.
— Ну почему? — распалялся Кирилл. — Преступника пожалела? А как же все твои убеждения?
— Они растаяли. Знаешь, как меня раскрыли? — горько усмехнулась я, не выдержав. — Мы с Владом обедали в его ресторане. Как назло к нам за компанию за столик подсел прокурор города, который и сообщил Владу с милой улыбкой кем на самом деле я являюсь.
Кирилл выглядел ошарашенным.
— И это ещё не всё. Именно прокурор посоветовал Шимову вывести меня подальше от города и по-тихому кончить. Так что, милый мой друг, правосудия у нас нет. Теперь я не тешусь иллюзиями на этот счёт. Когда из последних сил ползешь по траве, дурь как — то быстро выскакивает из головы.
— Я не знаю, что сказать.
— Что ты был так же неправ, как и я. Что мы с тобой два наивных дурака, которые надев очки из стёклышек, любовались изумрудным городом. Изумрудного города не существует, как и правосудия. Они там в верхах все повязаны. Мэр города, губернатор края, прокуроры, судьи, бандиты. Они строят себе виллы, особняки, покупают на старость тропические островки на юге и уютные шале на севере. И эти деньги нашим коллегам перепадают от Шимова.
— Так засади его!
— За что? — воскликнула я. — За моё предательство?
— О чем ты говоришь? Какое предательство? Это была твоя работа.
— Моя работа была собирать документы, изобличающие противозаконную деятельность Шимова. Я эти документы собрала.
— Но у нас сейчас нет этих документов.
— И ты знаешь почему, — хмыкнула я. — Что же касается моих ранений…Я предала его, и я заслужила эти пули. Каждую.
— Он тебя оставил подыхать, — продолжал уговаривать меня Кирилл.
— Достойная цена за предательство.
— Что ж, — мой друг развёл руками. — Как знаешь. Я не смогу тебя заставить. Но ты ведь понимаешь, что если не напишешь заявление, я не смогу оставить охрану.
— Разумеется, я понимаю, — кивнула я, закрывая глаза. — Прости, я очень устала.
После этого Кирилл ко мне больше не приходил. Охрану, как он и обещал, сняли практически тут же — о чем мне сообщила молоденькая веселая медсестра. А после потянулись долгие дни выздоровлений.
Ко мне никто не приходил, никто не навещал. Родители и семья брата жили за триста километров от родного города: сначала переехал брат, а потом перетащил вслед за собой родителей. И я не решилась их беспокоить. Обычно я почти каждые выходные моталась к ним. Выходило, конечно, накладно. Но я получала зарплату в Картрене и могла себе позволить поездку в другой город хоть на такси.
Картрен…. про это мне вспоминать не хотелось. Увы, мысли упорно возвращались к одному и тому же. Я стала жалеть, что поссорилась с Кириллом: мне не с кем было разговаривать.
А ещё мне до одури надоело всё казённое. Я слышала однажды, как охала нянечка, что девка попалась такая бедовая.
Ну да, конечно же: никто не навещает, никто не приносит апельсинов.
Я проснулась с таким ощущением, будто меня кто — то толкнул. Разлепив глаза, я обнаружила возле своей кровати Влада. В белом халате и с довольно хмурым лицом.
Я настороженно смотрела на визитёра.
— Добить пришёл? — спросила я пересохшими губами.
Влад скривился.
— Ты это заслужила.
Я кивнула.
— Ага.
Шимов удивленно посмотрел на меня.
— Ты считаешь, что я прав? Поэтому ты решила на меня не заявлять? — поинтересовался Шимов.
— Куда заявлять, тебя бы отмазали.
— Да прекрати, ты не из тех, кто сдается.
Я посмотрела на Влада.
— Пожалуй, что уже из тех.
Пять долгих лет я больше не видела и не слышала про Владислава Шимова, исключая тех случаев, когда его показывали по местным новостям (как местного предпринимателя и олигарха) и печатали про него статьи в прессе (о том же).
Я жила тихо и мирно, снимала однокомнатную квартиру, ездила на выходные к родителям, работала помощником судьи в суде.
Кирилл, поначалу зверевший от моего решения, потихоньку примерился с тем, что я закончила свою карьеру в правоохранительных органах.
Несколько раз из Москвы приезжали бывшие коллеги — в надежде уговорить меня вернуться — в Москву, на свою должность, но я каждый раз предпочитала отнекиваться, заявляя, что мне и тут вполне комфортно. И это было почти правдой.
Я возвращалась домой с работы, считая под ногами лужи, трещины и выбоины на грязном асфальте. В наушниках звучал Стинг, и, возможно, именно поэтому я пропустила тот момент, когда из припаркованной у тротуара машины выскочил мужчина.
— Насть, — раздался рядом со мной хорошо знакомый голос. Обернувшись, я увидела Димку Матвеева, умницу и моего вечного конкурента по академии. Выключив плеер, я с удивлением уставилась на однокашника.
— Матвеев, ты какими судьбами в наших пенатах?
— А ты, Настасья — краса, длинная коса? — хмыкнул Дима. — Ты как оказалась в этом городе?
— Я тут родилась и выросла…
— Ты же вроде в Москве по распределению попала в….
— Забыли, — поспешила я оборвать Матвеева.
— Нет, я всё — таки не понимаю. Ты здесь… Ты с Кириллом что — ли работаешь? — Кирилл, Димка и я все вместе учились в академии. — Это он предложил тебе вернуться, да?
Я знала, что Димка слишком хороший юрист, чтобы так просто отстать. Поэтому, неопределенно пожав плечами, я лишь заметила, что Кирилл действительно причастен к моему возвращению из Москвы.
— Он предложил мне поучаствовать в одном деле.
— Разоблачение века, как я полагаю? — съерничал Матвеев. Я кивнула.
— Ага, и так тоже можно сказать.
— И ты увязла по самые уши.
— Ну, конечно.
— Зря ты всё — таки не пошла на гражданское право, — покачал головой Димка.
— Ты же знаешь, я не смогла бы там работать.
— Ну конечно, ты ведь задрала себе планку выше некуда. Как и твой дружок. Откуда интересно у вас такие розовые очки на глазах?
— Они свалились, так что теперь с нами полный порядок. Кирилл купил хороший митсубиси.
— Взятки, значит, — покачал головой Матвеев. — А ты?
— А я помощница у судьи.
Димка вытаращил на меня глаза.
— Да ладно? Гордость наших профессоров — помощник в заштатном суде? Да тебе место в международном суде, защищать интересы государства.
— Ну конечно, — хохотнула я. — Дим, перестать. Нас с Кирюхой обвинял, а сам — то тоже большой мечтатель.
— Но как же ты живешь?
— Лучше всех, — хохотнула я.
— И что, руки не чешутся засадить за решётку всех злодеев?
Я покачала головой.
— Это дело мне не по зубам.
— Понятно. — Дима замолчал, как будто что — то переваривая. — Слушай, у меня тут одно дело. Я веду переговоры о покупке земли с местным бизнесменом. У его компании широкие международные связи, и сейчас им требуется толковый юрист международник. Хочешь тебя сосватаю?
— Спасибо, конечно, — покачала я головой, — но, пожалуй, что нет.
— Ты погоди отказываться. Компания и правда солидная, перспективы, гонорар… Они меня переманивают, но ты же знаешь, куда я из Москвы, а Ксюха мне туда — сюда кататься не даст. Если бы я тебя сосватал, и мне было бы хорошо, и тебе.
— Получишь своего человечка в штате?
— А что? — хохотнул Матвеев. — Слушай, давай завтра вечером встретимся, поговорим. Дашь номер своего мобильного?
Остановившись перед «Венецией» дядя Вася громогласно объявил, что приехали. Сосед ещё прошлой весной потерял работу — с предприятия под кризис уволили всех работников предпенсионного возраста. Теперь дядя Вася занимался частным извозом на своей ласточке — бордовой девятке.
Попрощавшись с соседом, я вылезла из машины. Глупо конечно, было одевать в такую погоду юбку, но уж очень не хотелось выглядеть бедной родственницей перед однокашником. И опять же, Венеция — ресторан с репутацией, это тебе не Макдональдс, куда даже в джинсах пойти нормально. С другой стороны, приходить на встречу двух старых друзей в красном шелковом платье (которое у меня, кстати, имелось) тоже довольно глупо, поэтому я, перебрав почти пол гардероба, остановила свой выбор на широкой замшевой юбке чуть ниже колена, приталенном светло — коричневом пиджачке, светлой тонкой водолазке и длинных на каблуках сапогах.
В общем, именно такая я и влетела в Венецию. Димка уже был тут. Сидел за столиком с каким-то типом. Красивое вьющееся дерево мешало мне увидеть лицо собеседника Матвеева. Матвеев же сидел ко мне спиной, поэтому и его лица я видеть не могла, зато его слова слышала очень хорошо уже с самого порога зала.
Димка готовил обо мне.
— …она очень принципиальный человек, всегда будет отстаивать букву закона. Её невозможно подкупить. Она всегда будет соблюдать закон, даже если от этого ей будет больно.
Я подошла ближе, решив прервать хвалебные оды Матвеева.
— Дим, прекрати, я думала, у нас будет тихий студенческий ужин… — и тут я наткнулась на светлые глаза Димкиного собеседника. Шимов сидел и с издевательской усмешкой смотрел прямо на меня.
Матвеев, поприветствовав меня, тут же решил представить нас с Владом друг другу.
— Это Владислав Михайлович Шимов, глава Картрена.
— Это Анастасия Петрова, юрист, про которого я вам рассказывал.
Шимов вежливо кивнул и, махнув рукой, даже предложил мне присесть за столик.
— Настя, вчера я предлагал Владиславу Михайловичу твою кандидатуру на должность юрисконсульта.
— И он не отказал? — удивилась я.
— Нет, он заинтересовался, — поглядев то на Шимова, то на меня, озадаченно произнёс Матвеев. Кажется, он уже начал понимать, что дело тут нечисто.
— Мне было любопытно, — хохотнул Шимов. Я повернулась к Владу.
— Интересно послушать про шваль?
— Про крысу, — спокойным тоном поправил Шимов. Пяти лет как будто и не было. — Ты ошиблась.