Ведь не просто же так он собирал обо мне информацию. Любой, кого заинтересовала бы эта папка…Стоп, остановила я сама себя. Папка лежала на столе главного прокурора города. Но сколько реально человек имели к ней доступа. Главный прокурор города — фигура заметная. Через него ежедневно проходит множество самых разных бумаг, в том числе очень важных и секретных. Куда там до моего личного дела?
С другой стороны, оно ведь кем-то наполнялось. Кем — то из приближённых, которые знают — должны знать о двурушничестве Игнатьченко. И эти приближённые, естественно, должны знать о том, что приключилось со мной по вине их шефа. Никакой опасности для прокурора. Он вполне мог держать папку на работе. В сейфе, на столе.
И наличие этой папки в кабинете в момент задержания Игнатьченко за взятку — всего ли совпадение, за которым ничего не стоит.
Вот так. Какая я умница.
И тут я вспомнила о том, что мою квартиру осматривали неизвестные. Это как — то не вязалось с простым совпадением…
Я ломала голову над этим весь вечер, пока у меня не появилась гениальная мысль. Я решила позвонить Курьянову. Перед этим взглянула на часы: половина одиннадцатого. Детское время. Кирилл наверняка ещё не спит.
Однако приятель не спешил снять трубку. Я уже подумала, что, возможно, сейчас помешаю личной жизни Курьянова, и хотела было сбросить звонок, но тут в трубке послышался его голос. На заднем плане отчётливо слышались мужские голоса и стрельба.
— Ты где? — испугалась я за Кирилла. Друг что — то неразборчиво промычал.
— Ты опять ешь?
— Ем, — проворчал Курьянов. — У меня большой мужской организм, который надо кормить пять раз в день.
— Прожорливее хоббита, — засмеялась я, вспомнив персонажей Толкиена.
— Пообзывайся, — хмыкнул Кирилл, между прочим, заядлый любитель «Властелина Колец». Однажды он затащил меня на этот фильм в кинотеатр, и когда я, не совсем понимая сюжет и не спав перед этим полтора суток, прикорнула в мягком кресле, он со мной после около недели не разговаривал. Пришлось пообещать прочитать все книги.
— Я тут подумала, — начала я. Кирилл фыркнул.
— Хорошее занятие для одинокой девицы. На свидание, что ли, сходила бы.
— Ну ты же меня не приглашаешь, — тут же отшутилась я.
— Я что, похож на идиота, — обиделся Кирилл и тут же в трубке снова грянули выстрелы.
— Что у тебя там?
— Фильм. — Кирилл на минуту исчез. Наверное, искал пульт, чтобы убавить звук. — И что ты надумала?
— Представить на минуточку себе такой расклад: прокурору очень не нравилось, что агент, которого он сдал, живёхенькая и здоровая устроилась работать в суд. Он же тогда сказал Шимову про операцию и моё внедрение при мне же, понимаешь?
— Ну да, — согласился Кирилл. — Думаю, твоё спасение заставило прокурора понервничать.
— Да. Поэтому он собирал на меня досье. На всякий случай, так сказать, приглядывал.
— Как интересно. А дальше?
— А дальше вот что: сам он за мной приглядывал? Конечно, нет. Это делали его подчиненные. Те, которые были в курсе всего.
— Скорее всего.
— И скорее всего, после ареста Игнатьченко они решили докопаться до того, кто сдал их шефа.
— И поэтому они обыскали твою квартиру?
— Да! Они ищут виноватых, понимаешь.
— Ну, допустим. И что из этого?
— А ничего. Они обыскали мою квартиру и выяснили, что я к этому не причастна.
— Они выяснили — если ты права — только то, что твоя квартира чистая. А это ещё не говорит о твоей непричастности к аресту Игнатьченко.
Я закусила губу.
— Думаю, ты прав.
Кирилл усмехнулся.
— Конечно, я прав. Но мне понравилась твоя теория. Она вполне реальна. — Кирилл ненадолго замолчал, видимо, переваривая всё сказанное мной.
— И даже после таких блестящих выводов, я прошу тебя: держи телефон всегда при себе. Поняла.
Я улыбнулась в трубку.
— Есть, босс.
Кто — то меня сдал. Я не хотела думать о Михайловниковой, потому что она не могла. Не могла всерьез. А если где — то, в беседе меж собой, судьями, она про это обмолвилась просто так?
Хотя, вряд ли стоит гадать — вся информация есть в моем личном деле, а моё личное дело, как вчера выяснилось, читает кто — угодно, словно это газета «Московский Комсомолец».
А начинался день вполне мирно. Я сидела, заполняла бумаги в пустом кабинете — Нина Ивановна должна была прийти только после обеда. Так что я была совершенно одна на огромный кабинет. И вот дверь кабинета открылась — без стука, я обратила на это внимание. Обычно, когда в кабинет стучатся посетители, они стучат. Не стучат только свои.
— Петрова? — позвал меня по фамилии зычный, хорошо поставленный, женский голос. Я подняла голову от бумаг. Татьяна Викторовна, занимающая должность заведующей секретариатом районного суда нашего города с любопытством взирала на меня. — У главного судьи к тебе дело.
Я немного опешила. Разумеется, не каждый день главный судья имеет дело к рядовому помощнику судьи. И вроде Михайловникова не ведет ничего опасного — по крайней мере, на мой взгляд. А вдруг я ошибаюсь? А вдруг я не ошибаюсь, и главный судья вызывает меня по делу Игнатьченко. Бред, я никак не связана с прокурором. Мне нечего бояться. — Аутотренинг совершенно не работал.
— Ну ты идёшь? — не слишком хорошо скрывая своё нетерпение, окликнула меня Татьяна Викторовна.
Я кивнула и только потом спросила.
— А куда идти — то?
Татьяна Викторовна пожала плечами.
— У нас в суде чэпэ. Или что — то вроде того.
Икнув, я с удивлением посмотрела на заведующую канцелярией.
— Ну что… — пробормотала она. — Мы их не ждали.
— Кого?
— Да канадцев этих. Они вообще — то недолжны были к нам заезжать. В Москве сейчас проходит симпозиум работников судебной системы. Ну…у каждой делегации экскурсии там, различные мероприятия…Всё заранее запланировано. А эти канадцы почему — то примотали к нам. И что теперь делать прикажете? Хорошо, кто — то из наших вспомнил про тебя.
Я, кажется, снова икнула. Не прокурор. Всего лишь канадцы.
Дружелюбно улыбнувшись, я поинтересовалась у заведующей секретариатом.
— Чем я могу помочь?
— Будешь переводчиком, — кивнула Татьяна Викторовна. — Ты пойми, были бы американцы или, там, англичане, мы бы как нибудь справились — с грехом пополам, конечно, но английский у нас же всё знают. Объяснились бы. Так в этой делегации только два человека говорят по-английски. Остальные по-французски. Канадские франкофоны.
В её устах это прозвучало как сильное ругательство.
— Ну, ты как, — осведомилась Татьяна Викторовна. — Сможешь побыть переводчиком?
Я пожала плечами.
— Думаю, что да.
— Вот и отлично. Тогда помчали. Они уже в кабинете главного засели.
— А-а? — я кинула взгляд на дела, с которыми работала. Татьяна Викторовна посмотрела вслед за мной.
— Не переживай. Я попрошу кого — нибудь тебя подменить.
Выбора мне не оставалось. Быстро убрав дела в сейф и заперев кабинет, я пулей полетела по коридору вслед за статной Татьяной Викторовной. Она мчалась как метеор, так что я догнала её почти у самого кабинета главного судьи. Секретарь главного смотрела на нас безо всякого удивления.
— Ну как там? — шёпотом спросила Татьяна Викторовна. Ольга, секретарь главного, в ответ тоже прошептала.
— Я им десять минут назад чай отнесла.
— Молодец, — похвалила подчинённую Татьяна Викторовна. Повернувшись ко мне, она спросила.
— Отдышалась?
Я кивнула.
— Иди давай, — махнула она в сторону двери.
Ольга включила селекторную связь и мило пропела, что в приёмной ожидает Анастасия Петрова.
Густой бас главного велел мне войти.
И я, потянув на себя тяжёлую дверь кабинета, вошла внутрь.
Их было восемь человек. Семь мужчин и одна женщина. Они сидели, пили чай из расписного фарфора с шоколадными конфетами и с удивлением смотрели на меня.
Я поздоровалась со всеми по-французски и перевела взгляд на главного судью.
— Будешь моим переводчиком, — сказал он очень бескомпромиссным тоном. Так и кивать не пришлось: согласия моего никто не требовал.
Я снова обратилась к делегации и объявила, что на сегодняшний день я буду их переводчиком.
Через пару часов они уже многое знали о нашем суде, о делах, которые мы ведем, о неустанном совершенствовании судебной власти в России и о том, что я училась в Сорбонне.
Шеф оповестил присутствующих это как бы между делом, хотя явно добивался удивления канадцев. Оно не заставило себя долго ждать.
— А я всё ломаю голову, откуда у вас такой парижский акцент, — не по протокольному воскликнул Марио, шлёпнув себя ладонью по лбу. — Так вы учились в Сорбонне?
Я сдержанно кивнула, надеясь, что шеф не запомнил всей моей биографии. Ан нет.
— А что вы заканчивали? — поинтересовалась Карин Сурье, дама лет сорока.
— Магистратуру по специальности международного права.
— О! — это произвело впечатление на всех.
— Простите, — встрял пожилой Жак. — Но ваша должность…
Я пожала плечами.
— Она меня устраивает.
— Да, конечно…
Всё прошло не так уж и плохо, если не считать разъяренного взгляда Михайловниковой, которая ожидала меня в кабинете.
Я сразу же подняла руки вверх.
— Это был приказ главного судьи.
— Да знаю я, — отмахнулась Нина Ивановна. — Тут целый день все на цыпочках из — за этих канадцев бегали. Работать нормально не дают, а мы и так зашиваемся. А ещё Коломейцева отпросилась. Ты, наверное, устала?
— Не сильно, — отмахнулась я. — Давайте кофе попьем, и начнём сражаться с бумажками.
— Давай, — кивнула моя судья.
Налив в чайник воды, я вернулась в кабинет.
— Нина Ивановна? — спросила я — А можно мне это отсутствие записать в опоздание?
— Сдурела, — фыркнула Нина Ивановна. — Тебя почти весь рабочий день не было.
— Тогда прогул?
Судья покачала головой.
— Нет, — сурово сказала она. — Это не настоящий прогул, ты же была работе. Кстати, у тебя тут сотовый в кабинете разрывался. Кто — то названивал каждые десять минут.
— Ой, — брякнула я, только сейчас вспомнив про вчерашний разговор с Курьяновым. Я тут же, присев, набрала номер последнего звонившего.
— Объявилась, — тут же рявкнула трубка.
— Я забыла. Я виновата. Я прошу прощения.
— А я волосы седые на голове у себя рву, — разошёлся Кирилл. — Ты где шляешься?
— Проводила экскурсию для канадцев, — сообщила я.
— У вас там что, суд или музей? — рявкнул, раздраженно, Кирилл. Даже Нина Ивановна, и та услышала.
— Из-за чего ругается? — шёпотом спросила она. Я пожала плечами.
— Не нравятся, что я проводила экскурсию, а телефон оставила в кабинете.
— Он о тебе беспокоился.
— А орать — то зачем, — обиделась я.
— Ты вообще меня слушаешь? — тем временем воспрошал Кирилл.
— Слушаю, — огрызнулась я.
— Отлично, и что ты намерена делать?
— С чем?
Кирилл фыркнул.
— Слушала она.
— Сам виноват: не надо на меня кричать. Про телефон я забыла. — Я замолчала. — А что ты мне хочешь рассказать?
Кирилл усмехнулся.
— О, интересная новость. В Картрене официально вступил в должность новый главный юрист.
— А — а, — протянула я.
— Не акай.
— Почему?
— Потому что Матвееву он не понравился.
Я хмыкнула.
— Матвееву бы никто не понравился. Он хочет посадить на это место своего человека.
— Ну, что, старому товарищу и помечтать нельзя? — философски заметил Кирилл.
— Можно, только я не понимаю, при чём здесь я.
— Никто из нас этого не понимает. Хотя…Димка выдвинул недавно оригинальную версию.
— Ты что, виделся с Матвеевым?
На том конце трубки послышался глубокий вздох.
— Ну конечно виделся. Матвеев, кстати, не только твой университетский товарищ.
— Да разве я против? Встречайтесь, сколько хотите.
— Мы решили вечером встретиться. Троем.
— Где?
— У меня дома, — сообщил Кирилл. — Димка обещал за тобой заехать. Ты когда заканчиваешь?
— Через полчаса.
— Отлично. Тогда увидимся.
И не обращая внимания на мои вопросы, Курьянов отключил трубку. Ну и наглость.
Нина Ивановна с удивлением посмотрела на меня.
— Ты что такая взъерошенная?
— Боюсь сегодняшнего вечера.
— Что, первое свидание?
— Нет, — хмуро ответила я. — встреча с институтскими однокашниками.
Михальникова весело расхохоталась.
— Ну, ты даёшь…. Хочешь, иди домой пораньше. Сегодня ты и так ударно потрудилась.
Я мотнула головой.
— Лучше дела поделаю. Не хочется оставлять всё на завтра.
Впрочем, через сорок минут рабочий день всё равно закончился.
Натянув куртку, я быстро сменила туфли на сапоги.
— Ну вот, — подмигнула я своему отражению в зеркале. — Надо идти. Послушать, что же придумала эта парочка?
Димка поджидал меня в машине у входа в суд.
— Как всегда прекрасна, — улыбнулся Матвеев, оглядев меня. Я отмахнулась.
— Всё шутишь.
— Да какие уж шутки, — вздохнул Дима.
— Итак, — спросила я, усаживаясь в машину товарища. — Ты расскажешь мне о новом юристе Картрена.
Матвеев немного поиграл желваками.
— Ну? — требовательно повторила я свой вопрос.
— Вообще, мы хотели с тобой вдвоем поговорить…
— Дим, давай ты мне сначала сам всё выложишь.
— Не доверяешь Курьянову? — будничным тоном поинтересовался Матвеев. В точку. Но не признаваться же в подобном.
— Просто я хочу услышать информацию непосредственно от первоисточника. У Кирилла, знаешь ли, свои счёты с Картреном.
Дима кивнул.
— Тут ты права. Хотя, должен признаться, кое-что из сказанного Кирюхой очень правдоподобно.
— Ты про обыск моей квартиры? — в лоб спросила я.
Димка кивнул.
— Я тоже склонен согласиться, что без Шимова тут не обошлось.
— Какие вы молодцы. Ладно, у Курьянова на Влада зуб, а у тебя то что?
— Здоровая, полагаюсь на это, логика.
Я фыркнула. Димка продолжил, не обратив на это никакого внимания.
— Кроме того, мне не понравился новый главный юрисконсульт Картрена.
— А что с ним не так?
— Очень большой специалист. Только не юриспруденции. — Дима посмотрел на меня.
— А знаешь в чем?
Я пожала плечами.
— Понятия не имею.
— Он делает так, чтобы нужного человека посадили. Или не посадили. Когда что выгодно.
— Значит, всё — таки юрист, — заметила я. Димка закатил глаза.
— Ты поняла, что я имел в виду. Этот парень — типа аудитора с криминальным душком.
— Ну и что тебя волнует? Он не имеет права осуществлять юридическую деятельность?
— Да нет, — покачал головой Матвеев. — Конечно, имеет. Вопрос не в этом.
— Тогда я стесняюсь спросить, в чем этот самый вопрос.
Матвеев вздохнул.
— Ты работала в Картрене.
— И ты считаешь, что Шимов решил меня посадить с помощью этого парня?
— Что — то типа того.
— Бред. Если бы Влад хотел со мной расквитаться, одной тюрьмой дело бы не кончилось.
— Откуда ты знаешь? Посадить в тебя в тюрьму — более изощренная месть, надо заметить.
— Более изощренная, чем выстрелы? — Я повернула голову и посмотрела на Матвеева. — Не строй иллюзий.
— А что, если это действительно план Шимова…
— Ну да… — хохотнула я. — Шимов у нас просто доктор Зло какое — то.
Димка тяжело вздохнул. Догадываюсь, о чём он сейчас думал: «глупая влюблённая баба» или что — нибудь в этом роде… По крайней мере, не сказал вслух.
Я сконцентрировала внимание на дороге: смотрела прямо вперед, вспоминая дорогу к дому Кирилла. Пять лет — срок не маленький.
Нет, не то, чтобы мы не общались. Кирилл помнил про праздники, дарил букеты…и почти сразу уезжал по делам. Он делал вид, что очень занят, я делала вид, что в это верю. Я видела боль в его глазах, боль и разочарование. А что он видел в моих? Этого я не знала.