— Что ты хотела?
— Я…ты случайно…по какой — нибудь неизвестной мне причине не подсылал своих ребят ко мне домой?
Влад засмеялся.
— Что милая, проблемы? Снова куда — то вляпалась?
— Да или нет? — спросила я, не отвечая на вопросы Влада. Но Шимова так было не остановить.
— И конечно втравил тебя в это снова твой Курьянов.
— Кирилл меня никуда не втравливал, — моментально ощерилась я.
— Ну, конечно, — согласился Влад таким тоном, который абсолютно исключал его согласие. — Может, ты уже станешь большой девочкой и перестанешь слушать всяких уродов.
— Спасибо за совет.
— Не за что, дорогая. — Я слышала, как он усмехнулся в трубку. — Всегда буду рад поболтать с тобой перед сном.
И он отключился.
Я ещё некоторое время держала трубку возле лица, не в силах сделать хоть какое — то движение. А потом разревелась как последняя дура.
Отлично, полвторого ночи, в моей квартире побывали неизвестные, а я сижу на диване и реву только от того, что услышала голос Шимова.
Утром я поняла, что пора завязывать с вечерними переживаниями. Они ведут к бессоннице. Я снова еле проснулась, на сей раз уже с немного опухшими от слез глазами. Супер. И сейчас не лето, чтобы прятать глаза за солнечными очками. Придется повозиться с макияжем.
Обычно я не тратила много времени на это дело — от силы пудра и неяркий блеск, но сегодня пришлось вытащить из ящика расширенный набор косметики. В результате вышло совсем не плохо. Я выпила кофе, съела бутерброд с сыром. Отодвинула тумбочку к стенке. Подмигнула себе в зеркало и помчалась на работу.
Нина Ивановна сидела в кабинете и снова смотрела на часы.
— Без двух минут девять, — с улыбкой обратилась она ко мне. — Настя, кажется, ты исправляешься. Если так дело пойдёт, то наследующей неделе ты обязательно опоздаешь.
— Вы так хотите записать замечание мне в личное дело? — пошутила я. Михальникова замотала руками.
— Мне просто интересно, когда ты превратишься в обычного человека, — засмеялась судья.
Невозможно было не засмеяться вместе с ней.
— Нина Ивановна, а вы не хотите также покараулить Коломейцеву?
— Не хочу. Наталья ведёт себя правильно: опаздывает — получает нагоняй — трудится ещё сильнее. А с тебя какой нагоняй?
— Проблема, — согласно кивнула я.
Набравшись наглости, в обед я позвонили Курьянову. Мой друже сидел в кабинете и, кажется, пил чай. А может и кофе.
— Ну чего? — пробубнил Курьянов, — есть новости?
— Ну не то, чтобы…ты прожевал? — на всякий случай поинтересовалась я.
Через минуту Курьянов ответил.
— Давай, что там у тебя?
— У меня проблема: либо мою квартиру вчера обыскивали, либо у меня началась паранойя.
— И то и другое плохо, — согласился Кирилл. — Что собираешься делать?
— А ты как думаешь?
— Ну… хочешь, я ребят к тебе пришлю?
— Зачем?
— Пускай квартиру на пальчики отработают.
Я хлопнула себя по лбу.
— Дура!
— Кто? — не понял Курьянов.
— Да я сама, — я вздохнула и призналась Кирюхе. — Я уже генеральную уборку провела в квартире.
— Хм…
— Да знаю, — пискнула я, удивляясь своей глупости.
— Интересно, о чем ты думала, — вздохнул Кирилл. — Впрочем, кто сказал, что они должны оставить следы. Ведь не идиоты же обыскивали твою квартиру.
— Не идиоты. Кажется, профессионалы.
— Как же ты насекла, что тебя обыскивали?
Я рассмеялась.
— Они напутали тома редакций законов. Они у меня расставлены в строгом хронологическом порядке. И ещё с журналами они промахнулись.
— Потому что нормальные люди не могут быть такими педантами, как ты, — насмешливо фыркнул Кирилл. — И что собираешься делать?
— Ты меня уже спрашивал.
— Я помню. Сама — то, что планируешь?
— Зайти после работы в мебельный, заказать себе новую дверь.
— Зачем?
— Чтобы они зайти не могли.
— Они всё — равно зайдут.
— Успокоил. Я и так сегодня ночью еле заснула.
— И всё — таки новая дверь не лучшее решение. Они не должны догадаться, что ты знаешь про обыск.
— И что мне прикажешь, каждую ночь трястись от страха?
— Клади рядом с собой телефон и газовый баллончик.
— У меня его нет.
— Я подъеду вечером, — пообещал Кирилл.
И хотя бы на чуть — чуть, но мне стало легче.
Наскоро перекусив, я вернулась к рабочим обязанностям, которые, между прочим, были не такие уж маленькие.
Самым тяжелым для меня моментом всегда были судебные заседания. Не то, чтобы я какой — то особенно хороший юрист, но когда я замечала явные ошибки с той или иной стороны мне хотелось вмешаться, но, увы — я не имела на этого никакого права.
Кирилл как обычно поджидал меня у подъезда на своей новой крутой машине.
— Привет, — чмокнув меня в щёку, он прислушался к тому, что играет в моем плеере, который я не успела выключить.
— Ты и правда это слушаешь? — спросил он, отобрав у меня один наушник и пару секунд послушав мелодию.
Я кивнула.
— Никогда не понимал классику.
Я покачала головой.
— Что? — нахмурился Кирилл.
— Ничего.
— Скажи.
— Просто ты сам только что это произнес. Классику надо понимать, поскольку классические произведения сложны и многогранны. А попса вещь простая и незатейливая.
— Ты тоже слушаешь попсу, — припомнил мне Кирилл.
— А также рок, — кивнула я.
— Вот и не воображай.
— Да не за что, — подняла я руки вверх в качестве примирения.
Кирилл засмеялся.
— С тобой даже поссориться не удаётся.
— А мы разве сорились? — удивилась я.
— А то, — многозначительно кивнул Курьянов.
— Извини, я не поняла. В следующий раз сориться буду лучше.
Кирилл продолжал улыбаться, словно пришёл на праздник. А я, вспомнив про неизвестных, шаривших в моей квартире, тут же расхотела веселиться.
— Пошли, — схватила я товарища под локоть.
Дома я ещё раз показала Курьянову, что именно из вещей было сдвинуто или переложено.
Кирилл был потрясен.
— Слушай, — спросил он, и я заметила, как в его глазах заплясали весёлые огоньки, — а давай проведем эксперимент: сейчас вы выйдешь из комнаты, я переложу парочку предметов. А ты потом постараешься найти, что именно я переложил.
Я закатила глаза.
— Ты что, приключений Шурика насмотрелся?
— Это дельное предложение, — закатил глаза Кирилл.
— Прекрати надо мною смеяться, — сурово сказала я. Кирилл тут же кивнул.
— Тебе не повредит немного юмора. Ты себя в зеркало видела?
— Конечно. Несколько раз с утра — дома, и ещё пару раз на работе в дамской комнате.
Кирилл снова закатил глаза.
— С кем я имею дело. За это я пнула его в бок.
— И всё — таки, что мне делать с дверью?
— Оставляй всё как есть, — посоветовал Кирилл. — Я тебе кое — что принёс.
И он вытащил из портфеля небольшой свёрток. Он его ещё не развернул, но я уже знала, что там.
— Нет. — Я даже отошла подальше от Кирилла, чтобы у него не было возможности отдать мне это.
— Прекрати, Настя, — разозлился Кирилл.
— Я не возьму этого. — Замотала я головой. — Никогда.
— Тебе может угрожать опасность.
— Неважно. Я постараюсь защититься как — то иначе.
— Как? — заорал вдруг Кирилл. — Как ты защитишься от пули? Тебе что, одного раза маловато было?
— Я перееду из квартиры.
— И что тебе это даст? — усмехнулся Курьянов. — Ты не думала, что если тобой интересуются, то интересуются не просто так.
— А как, если не просто? — пожала я плечами, стараясь не выдать своего волнения. — Я не замешана ни в каких темных делах, у меня маленькая ничего не решающая должность. Я, конечно, могу потерять уголовное дело — но об этом меня никто не просит и никто мне не угрожал.
— А ты не думаешь, что всё дело в Игнатьченко. — В том, что его поймали на взятке?
— Нет, — покачал головой Кирилл. — В том, что кто — то сильный его свалил.
— Но я — то тут при чем?
— Может статься, что причём, — усмехнулся Кирилл.
— Прекрати, — поморщилась я. — Ну выдал он тогда меня Шимову. Да сколько было таких…
— Вопрос не в твоей связи с главным прокурором. Вопрос в твоей связи с Шимовым.
Я сглотнула.
— А это как сюда попало?
Кирилл пожал плечами.
— Игнатьченко был человек Шимова. Вряд ли можно было подставить Игнатьченко без ведома Шимова.
— Шимов мог потерять свои позиции.
— Ты сама — то в это веришь? — взглянул на меня Курьянов.
— Не знаю, — честно призналась я. — Я предпочитаю не слышать о Шимове.
— Тогда должен тебе сообщить: у Шимова всё полный порядок. И этот скандальчик с главным прокурором не мог появиться без его ведома.
— А вдруг всё — таки без ведома? — пожала я плечами. — Они как — никак большие друзья и коллеги.
— Не смеши меня. Они волки, которые готовы вцепиться друг другу в горло. Шимов — вожак, которого довольно тяжело достать. Он хитрый. И очень злой.
— Это ты намекаешь, что он решил мне отомстить?
Кирилл пожал плечами.
— Он тебя не добил тогда в больнице.
— Правильно, — кивнула я. — И ты сам утверждал, что Влад и не собирался этого делать. Даже врачей оплатил.
— Я думаю, у него уже тогда возник в голове этот план.
— Какой план? — нахмурилась я.
Кирилл передёрнул плечами.
— Я не знаю.
— Не надо ничего от меня скрывать, — попросила я.
Курьянов вздохнул.
— Возле тебя крутятся ребята Шума.
Ух ты, давно я не слышала, чтобы Шимова так называли.
— И когда ты это заметил? — спросила я чуть севшим голосом.
— Когда ты сказала, что виделась с ним в ресторане. С чего Шимову с тобой встречаться?
— Ради любопытства, интереса, веселья… — скороговоркой выпалила я возможные причины. И сама же усмехнулась.
— Ты думаешь, он проверял меня?
— Я не знаю. Но он имеет на тебя большой зуб. Тогда он едва избежал тюрьмы. Ему было не до того, чтобы ещё косячить с тобой. Интересоваться у врачей твоим самочувствием он мог для отвода глаз. Очень, знаешь ли, разумный поступок: кто — то стрелял в юриста его компании…
— Он знает. — Сообщила я Кириллу, прикрыв глаза, чтобы не видеть раздражения друга.
— Что Шимов знает? — рыкнул Кирилл.
Я жалко улыбнулась.
— Об осмотре моей квартиры. Я вчера вечером ему звонила.
— Идиотка, — зашипел Курьянов. — Ты понимаешь, что раскрыла перед ним все наши козыри.
— Я очень боялась.
— Ага, и от страха начала глупить, — фыркнул Кирилл. — И после этого ты считаешь, что тебе не нужно оружие?
— Я не говорю, что оно мне не нужно. Я говорю, что его не возьму.
— Это же бред…Настя!
Я помотала головой.
— Нет, Кирилл. Если это делает Шимов, я не буду сопротивляться.
— Почему? — скривился Кирилл. — Потому что и дальше будешь покрывать преступника?
— Я никого не покрываю.
— Ты становишься невменяемая, когда дело касается Шимова.
— Что ты от меня хочешь? — сорвалась я на крик. — Если бы тогда верхи не подчистили дело, я бы его посадила. Именно я. Потому что это я собирала бумаги, которые говорили о его причастности.
А потом бы таскала ему передачи в тюрьму, подумала я про себя.
Кирилл устало вздохнул.
— Может тебе уехать?
— Спасибо за предложение.
— Нет, правда. Лучше, если тебя не смогут зацепить.
Прищурившись, я посмотрела на друга.
— Кирь, только пойми меня правильно: я не считаю, что арест Игнатьченко, моя встреча в ресторане с Шимовым и обыск моей квартиры как — то связаны между собой. Я вообще уверена, что дело главного прокурора меня никак не касается.
— А если из тебя решат сделать козла отпущения?
— Тогда придётся поднять все бумаги, касающиеся этого дела. В том числе те бумаги, по которым Шимов надлежит быть уголовно наказуемым. А теперь скажи, веришь ли ты, что эти бумаги сохранились?
— Если Шимов не побоялся убрать Игнатьченко, — усмехнулся Кирилл, — в это как — то слабо верится. Скорее всего, бумаг уже не существует.
— Или они в личной коллекции Влада.
— То есть ты Шимова не подозреваешь, — уточнил на всякий случай Кирилл.
Я вздохнула.
— Игнатьченко убрали, то я тут ни при чём. Меня никак нельзя подставить. Ведь в таком случае подставленным окажется Шимов, ведь я работала под него. А ты утверждаешь, что Игнатьченко сняли с ведома Шимова.
— Н-да, — покачал головой Кирилл.
— А теперь скажи, что мучает тебя? Почему ты так стараешься связать продажного прокурора и меня?
— Потому что, моя милая, — вздохнул Кирилл. — Когда его взяли со взяткой, на его столе лежало несколько документов. В том числе подробное досье на тебя.
Я ойкнула и присела на диван. В комнате вдруг стало невообразимо тихо.
— Да ладно, — промычала, кажется, я в ответ сиплым, не моим голосом.
Кирилл усмехнулся и развел руками.
— Оперативная информация из первых рук.
Я поморщилась.
— Можно было об этом раньше сказать?
— Ты что, — закатил глаза Кирилл. — Это же секретные данные.
Я фыркнула.
— Ну конечно.
Курьянов покачал головой.
— И эта дамочка ещё работала в моём отделе.
Я сладко улыбнулась.
— Всегда приятно, когда начальство о тебе высокого мнения. Вам есть о чём пообщаться с Михайловниковой.
— Да? — улыбнулся Кирилл. — А что такое с нашей судьёй?
— Она мечтает, чтобы я научилась опаздывать, — пробормотала я.
Кирилл зашёлся громким хохотом.
— Ты всегда умела выводить из себя начальство.
Ну да, подумала я про себя, кое — кто не удержался и пальнул в меня несколько раз.
— Итак, — тем временем продолжил Кирилл, — что мы постановим?
— Я никуда не поеду.
— Это было бы лучшим выходом.
— После того, что ты мне рассказал? — хмыкнула я.
— Именно после этого.
— Ты меня удивляешь, разве я могу уехать после таких новостей.
— А если Шимов в этом замешал? — спросил-таки Кирилл. Я пожала плечами.
— Значит, будет именно так.
— Ты дура, да? — снова разозлился Курьянов. Он не понимал, не принимал ничего, что меня связывало с Владом. Я понимала, что за всё произошедшее со мной Кирилл винит себя. Но это не было его виной и не могло быть. Я была уже взрослой девочкой, когда соглашалась на эту работу.
Поняв, что я ничего ему не отвечу, Кирилл как — то сразу притух.
— Ладно, — вздохнул он. — Пойду я.
Я кивнула.
— Пистолет оставить?
— Нет.
— Дура.
Я кивнула.
— Вот и поговорили.
Он направился к входной двери, я следом за ним.
Уже на пороге Кирилл обернулся.
— Держи сотовый при себе, — попросил он. — Чтобы всегда была на связи. В туалете, в душе, в кровати — где угодно. Ты меня поняла?
Я кивнула.
— Давай. — Кирилл махнул рукой и направился к лестнице.
— Кирилл, — позвала я его, когда Курьянов уже был на лестнице. — Спасибо.
— Ага, — только и отозвался он. Я стояла у открытой двери и слушала его постепенно затихающие шаги.
Новость, что моё личное дело лежало в кабинете Игнатьченко, произвела на меня впечатление. Что это, простое совпадение? Может Кирилл зря волнуется? Главный прокурор несомненно знал, что агент, которого он предал, выжил и сейчас живёт себе поживает все в том же городе. И даже работает в суде.
Конечно, глупо думать о том, что главный прокурор мог меня бояться. Но вдруг?
Допустим даже, что он меня не боялся. Просто держал под присмотром. Вдруг я решу выступить против него? Ведь, как не крути, именно он сдал меня Шимову. И пускай не Игнатьченко держал пистолеты, он виноват никак не меньше, чем те, кто непосредственно производил выстрелы.
Но стал бы прокурор держать папку о человеке, который знает о его темных делишках, на своём рабочем столе, можно сказать — на виду?