Если Ромул держал её рядом, то она была в комнате ближе к палатам Ромула, или даже в его палатах. Мысль скрутила его живот, но он должен был продолжать идти.
Коридор за коридором, комнаты за комнатой. Наконец, он увидел дверь, на который был символ республики. Комната Ромула. Она должна была быть там.
– Тала, где ты?
Спальня была большего размера и более тщательно продуманной, чем какая-либо, которую он увидел. Кровать была огромна, матрац выше над землёй, чем любые другие. Лоусон сел и глубоко упал в перину. Очевидно, устойчивые матрацы были из будущего, подумал он. Он попытался представить Талу здесь, почуять её запах. Ничего.
Он поднялся с высокой кровати и исследовал остальную часть комнаты. На деревянных полках висели тоги, запасная броня, кожаные сандалии. Тоги были легче и мягче, чем та, которую он носил, некоторые сделанные из хлопка, другие из шелка. Слишком плохо, что здесь не было никакого оружия. Никакого признака, что женщина была здесь; ни одна из туник не была похожа на платья, как те, что на Блисс и Ахрамин.
Кроме …
Он повернул свою голову, посмотрев в угол спальни. Там была груда того, что, казалось, было для стирки. Забавно, как некоторые вещи не меняются, независимо от того в каком столетии вы были, подумал он; люди все ещё оставляли свою одежду на полу. Но затем он поглядел поближе. Одежда, казалось, была из шелка; они заблестели, когда он двинулся к ним. Он поднял ткань и увидел, что это была женская туника, мягкая на ощупь, и красивая.
И покрытая пятнами крови.
У Лоусона перехватило дыхание.
– Тала… где ты? Что произошло здесь?
Это не её, да? Но ведь должно быть. У Ромула не было подруг, и он показал себя так, что все знали – он сделает всё, чтобы уничтожить Лоусона, чтобы разрушить любую власть, которой, как он думал, обладал Лоусон. Он не хотел думать о том, что Ромул сделал с ней, только чтобы он больше не увидел её. Это не правда.
– Она не здесь, мой мальчик.
Лоусон обернулся, увидев, что Ромул стоит в дверном проёме.
Глава тридцать четвёртая
Блисс вслепую проталкивалась сквозь толпу, вытирая слёзы, не заботясь, куда она шла, не зная, что делать, или что думать. Она открылась ему, и он отверг её. Перед глазами девушки все ещё стоял тот момент: глаза Лоусона, в которых сверкала открытая ненависть – но чего она, собственно говоря, ожидала? Конечно, он бы так отреагировал – её отец проклял его людей, превратил их в зверей, сделал их рабами. Как он мог не обратить на это внимание? Она неслась через толпу, ничего не видя, пока случайно она не врезалась в Рейфа.
– Блисс! – закричал он.
– Что случилось? Что произошло? – спросила она. – Почему ты не рядом с Окулюсом?
– Ахрамин послала меня найти вас. Окулюс не отвечает. Мы не можем изменить приказ. Она думает, что Повелитель заблокировал его каким-то образом, чтобы никто не мог вмешаться. Где Лоусон?
Блисс покачала головой:
– Прямо сейчас мы не нужны Лоусону.
Лоусон, возможно, прогнал её, но Блисс знала, что она должна была сделать. Лоусон послал не того человека в Окулюс. Она имела ту же самую кровь, что и Повелитель, и из-за того, что она была дочерью Люцифера, псы исполнят любой её приказ. Только она могла остановить резню.
– Отведи меня к Окулюсу, быстро!
Окулюс находился в большом храме Марса, и когда Блисс прибыла, Ахрамин и мальчикам удалось расчистить область; адские псы-охранники были мертвы или побиты, связаны серебряной цепью. Не было времени объяснять, и Блисс ступила прямо в свет Окулюса в центре комнаты.
Это походило на проходы; все было связано: Окулюс, тёмные пути – все это одна большая часть большой сети пространства и времени. Блисс ступила в пропасть и отослала сообщение, видя каждого пса на свете, их души сверкали как тёмные звезды в небесном своде.
«Вы не должны вредить сабинским женщинам, но обязаны взять их в качестве жён. Сам Тёмный Принц желает этого».
Один за другим свет каждого пса откликнулся. Сообщение дошло, и передавалось как в улье.
Блисс колебалась – она поняла, что око могло помочь ей и в другом.
«Покажите мне Хранителя», – приказала она.
Изображения затрещали и полетели, и наконец, она увидела свою тётю. Джейн Мюррей была в плаще и шла по серому, туманному городу. Она была жива и цела. Блисс позвала её через вихрь пространства и времени.
Когда Блисс выступила из ока, Ахрамин ждала:
– Мы видели вспышку света, это означает, что сообщение дошло. Ты – одна из них, – сказала тёмная девушка. – Семья Люцифера.
Блисс не спорила. Она посмотрела на мальчиков, волнующаяся по поводу их реакции.
– Я сожалею, что не сказала вам раньше. Я – дочь своего отца, но, в то же время, я абсолютно отдельная личность. Он – столько же мой враг, сколько и ваш.
– Ты не должна объяснять, – сказал Малкольм и обнял её. – Ты спасла поток времени.
– Где Лоусон? Он знает о тебе? – спросила Ахрамин.
Она кивнула.
– Да, – сказала она, не желая больше делиться информацией. Пока.
Они услышали шаги из входа в храм. Ахрамин повернулась к мальчикам.
– Охраняйте это место. Удостоверьтесь, что никто больше не использует око. Блисс и я пойдём к Лоусону. Ну же, – сказала она Блисс, отталкивая её от братьев.
– Слушай, Лоусон не хочет меня видеть, я останусь здесь, – сказала Блисс.
Ахрамин покачала головой:
– Нет времени на робость. Слушай, Лоусон думает, что может убить Ромула мечом архангела.
Блисс кивнула.
– Он не может.
– Почему нет?
– Ведь я украла его, – сказала Ахрамин, дрожа. – Когда я пожала его руку, когда он освободил меня. – Она показала Блисс бархатный мешочек, в котором был меч Михаила. – Он у меня с тех пор.
Блисс уставилась на неё:
– Ты послала его на верную гибель! Ромул уничтожит его! О чём ты думала?! – Затем она поняла. – Ты лгала нам. Ты все ещё адский пёс.
Тело Ахрамин задрожало в судорогах.
– Я пыталась бороться с этим! Ромул оставил меня в доме как приманку, – он надеялся, что так или иначе, Лоусон узнает и вернётся за мной. Я, как предполагалось, подставлю их всех. Но я боролась с этим, пока могла.
Блисс уставилась на дрожащую девушку, снова видя больную пациентку из больницы.
– Твой кашель. Твоё тело боролось с твоими желаниями.
– Да.
– Но святое место – как ты попала туда? Я думала, что псам не позволено быть в таких местах.
– Св. Бернадетта не была святой. Раньше, может быть, но теперь это – государственная больница. Я удостоверилась в этом прежде, чем они меня туда забрали.
– Почему ты говоришь мне это теперь?
– Я боролась с ошейником, как могла, но он убивает меня. С каждым шагом, когда я помогаю волкам, он забирает часть моей души. Я скоро умру, – сказала Ахрамин. – Но я не хочу… я не хочу, чтобы погибли они.
Девушка указала на храм, где мальчики боролись с псами. – Эдон не знает. Я не хочу, чтобы он знал, что я фальшива. Пожалуйста, позволь ему любить меня, даже, когда я уйду.
– Почему я должна верить тому, что ты говоришь?
– Потому что ты любишь Лоусона, и ты хочешь помочь ему. Я тоже люблю его. Ты поможешь мне?
Глава тридцать пятая
В человеческой форме Ромул был огромен, выше двух метров ростом.
Его тень накрыла Лоусона, его ослепляющая красная одежда развивалась переливающимся ореолом вокруг него. Для него не существовало простых тог: шёлк и не иначе. Сейчас он был одет в золотую броню, подчёркивающую его огромные плечи. В одной руке у него был золотой жезл, который Лоусон видел из окна. Оружие, столь же сильное как пара римских солдат. Красный огонь ревел в его черных глазах, когда он улыбнулся Лоусону, странной, жуткой улыбкой.
– Где она? – спросил Лоусон. – Где Тала?
Ромул рассмеялся:
– А ты как думаешь? Она мертва, конечно же.
– Ты лжёшь.
Лоусон начал рыться в своём кармане, ища меч, который он украл из Преисподней, меч ангелов, но его нигде не было.
Ромул улыбнулся, когда ударил Лоусона своим золотым жезлом, сбивая парня с ног так легко, будто он был ребёнком или мелким животным. Надоедой, ничем больше. Лоусон упал на твёрдый камень. Он услышал жуткий треск в голове, кровь потекла из раны.
Что произошло?
Где меч?
Блисс?
Она…?
Тяжёлый жезл бил снова и снова, на мгновение Лоусон потерял сознание из-за силы большего количества ударов, нанесённых Ромулом. Он поднял руки, чтобы защитить лицо, но серебряный коготь, украшающий верхушку золотого жезла, вошёл глубоко в его грудь.
Лоусон пытался подняться с пола, а Ромул ударил его в спину, так сильно, что, возможно, разбило бы нормального человека наполовину. Великий Зверь Ада навис над ним:
– Глупый мальчик, – сказал генерал. – Ты должен был присоединиться к нам, когда мы ещё хотели. Вместо этого ты обрёк её.
– Тебе не нужно было её убивать. Какую опасность она для тебя представляла?
– Она была полезна какое-то время, – сказал Ромул, и Лоусон не хотел думать о той вспышка огня в его глазах. – Жаль, она была не такой симпатичной. Иначе я, возможно, задержал бы её немного подольше.
Лоусон застонал. Он просмотрел на окровавленную тогу, в шаге от него. Тала была здесь, но он пришёл слишком поздно.
Ромул засмеялся.
– О, эта вещь? Нет, ты ошибаешься. Это не её.
Лоусон почувствовал скачок надежды.
– Когда ты оставил её гореть в том доме, я убил её сам. Кроме того, зачем она нужна живая, когда я мог извлечь то же самое преимущество с Ахрамин? Твоя подруга мертва уже очень долгое временя. Действительно, ты должен был послушать своих братьев и уходить подальше. Но когда ты показался в Окулюсе, было ясно, что у тебя все ещё есть надежда, точно так же, как момент назад, когда я сказал тебе, что одежда не её. Это доставляет мне большое удовольствие: наблюдать, что та надежда умирает. Надежда, которая сокрушит тебя.
Лоусон скорчился на полу, держась за голову. Раны кровоточили, а серебряный яд прокладывал путь в его крови. Он умрёт. Но это не имело значения.
Тала мертва.
С самого начала она была мертва.
Она была мертва, так как он оставил её. Она мертва…
Тала…
Это всё было мечтой: эта идея, что он мог спасти её, глупая мечта. Фантазия. Вина подталкивала его, потому что он не хотел принимать то, что произошло. Он знал, что лучше быть мёртвой, когда он оставил её псам, но он не хотел принимать этого. Он знал, но если бы он принял это, то он должен был бы также признать, что она была убита из-за него, из-за того, кем он был, кто он.
Тала оттолкнула его. Она знала, что произойдёт. Она знала, что, если бы они оставили её, псы пришли бы и разорвали её. Но она любила его, так что, она спасла его.
Тала, я подвёл тебя… и теперь я подвёл всех…
– Фенрир, – глумился Ромул. – Большая надежда волков. Человек вне времени, которого не может сдержать время. Тот, который спасёт их всех, кто освободит их от цепей. Я дал тебе выбор, чтобы присоединиться ко мне, но ты выбрал неверный вариант. Нет свободы для волков. После сегодняшнего не будет никаких волков вообще.
Ромул перешёл на балкон и дал сигнал начать нападение.
Глава тридцать шестая
– Что-то не так, – проворчал Ромул и отошёл от балкона. Истекая кровью, Лоусон слышал звуки криков и хаоса, но если Ромул не был удовлетворён, то возможно, просто возможно, его стая преуспела в том, чтобы изменить приказ. Возможно, что сабинянки выживут. А с ними и род волков.
Великий генерал повернулся к нему с угрожающим взглядом:
– Это твоих рук дело, – прошипел он. – По-другому не может быть. Приказ был ясен.
Лоусон слабо усмехнулся; если это победа, то он прочувствует её, будет смаковать её до конца.
– Слишком поздно… Ты не можешь изменить его.
– Без разницы, – сказал Ромул. – Ты был самой серьёзной угрозой Тёмному Принцу, и ты умрёшь. Сегодня.
Он ещё раз ударил Лоусона жезлом, тот отлетел к дальней стене.
Лоусон был слишком истощён, чтобы защищать себя, но ему было без разницы. Он умрёт, но он спасёт волков. Блисс была неправа; он не был Фенриром, но, возможно, Маррок найдёт способ вытащить их из Преисподней.
Ромул поднял свой жезл снова, но голос позвал его с балкона:
– Не трогай его. Ты всего лишь пёс моего отца, – сказала Блисс, входя в комнату. Она, должно быть, взобралась по стене, чтобы не быть замеченной, подумал Лоусон. Но что она делала здесь? Почему она вернулась? Почему ей было дело? Разве она не была той, которая украла меч ангела у него?
– Ах, отродье Люцифера. Он искал тебя, – сказал Ромул, улыбаясь. – Почему ты не вернулась к нему? Не трать впустую своё время с этой грязью.
Блисс улыбнулась:
– У меня сообщение для моего отца … Ари, сейчас! – сказала она, когда бросила меч Михаила Лоусону. Клинок архангела вспыхнул золотом в солнечном свете, в то время как Ахрамин выступила из тени. На ней были толстые черные перчатки, она держала тяжёлую серебряную цепь.
– Остановись, пёс. Ты все ещё моя. Я слышу твои мысли так же ясно, как я свои собственные. Ты права, веря, что умрёшь, если не будешь слушаться меня, – сказал Ромул.
С диким криком Ахрамин прыгнула и обернула цепь дважды вокруг шеи Ромула, заходя за его спину, потянула и напряглась. В тот же миг Великий зверь Ада пал на колени.
– Убери цепь! Если ты дорожишь своей жизнью, то ты сделаешь, как я говорю! – приказал Ромул, когда боролся с цепью, которая дымилась на его коже. Он был силён, но он все ещё был созданием Ада, и серебро было ядом для него.
Шрамы на шее Ахрамин начали пульсировать, и серебряный ошейник появился, когда Ромул поборол её. Она боролась и стучала по нему, воя в боли, но медленно, мучительно, она начала убирать серебряную цепь с шеи Ромула.
– Мне так жаль... – Она рыдала. – Мне так жаль, я не могу бороться с ним больше…
Они теряли время.
– Лоусон! – завопила Блисс. – Сделайте это!
С рёвом Ромул отбросил Ахрамин со спины, он повернулся, чтобы подобрать свой жезл. Ромул зарычал и подготовился нанести окончательный удар.
Но Лоусон встал. Если он мог стоять, он мог бороться, и, если он мог бороться, он мог держать меч. Он чувствовал его вес в своих ладонях, и он стоял, шатко, но стоял. Он был сломан и избит, но он был решителен.
– За Талу, – прошептал он. – За всех волков в Преисподней.
Затем он сделал выпад с клинком, который вошёл в золотую броню как масло, и он вонзил меч глубоко в чёрное сердце Ромула.
Великий зверь Ада завыл в боли, все его тело начало переходить, от волка к человеку и обратно, дрожа и дымясь, пока, наконец, маленький чёрный волк не лежал мёртвый на полу, навсегда исчезнув в тёмном дыме.
Все зашумели, и остальная часть стаи вошла в комнату. Рейф и Малкольм подбежали к Лоусону, глаза Малкольма расширились от испуга, но Эдон смотрел только на одного человека.
– Ари! – завопил Эдон, подбегая к ней; она лежала неподвижно, рядом с Ромулом. Он встал на колени и взял её на руки. – Не оставляй меня. Не оставляй меня.
Она была безжизненной в его руках, а серебряный ошейник был все ещё вокруг её шеи, но когда сердце Ромула взорвалось, ошейник развалился надвое.
Наконец, она открыла глаза:
– Я же сказала тебе, во мне всё ещё есть волк. – Она улыбнулась, и Эдон поцеловал её.
***
Лоусон упал на пол, как раз когда его раны начали заживать. Серебряный яд исчез со смертью Ромула. Он убрал меч, когда повернулся к Блисс.
– Прости, что сомневался в тебе, – сказал он, когда она встала на колени, чтобы услышать его.
– Не берите в голову, ты нашёл Талу? – спросила она.
Он покачал головой.
– Что насчёт твоей тёти Джейн? – спросил он.
– Она ушла. Я попросила, чтобы Окулюс показал её мне, когда я изменила приказ. Она сказала мне, что провела псов через проходы, но она смогла убежать в самом конце. Она уехала в Лондон, так она сказала. Она сказала мне встретить её там. Мы нужны там Голубой крови.