- Правило второе: наши отношения остаются между нами.
В ответ Райан сделал большие глаза:
- Я вообще-то и не планировал звонить в «Ориматаймс» и сливать в сеть хоум-видео.
- Откуда ты вообще про хоум-видео знаешь, гений малолетний? – Жан легонько щелкнул его по лбу. – Я говорю про всех наших, Дана, ребят, Таню и Шику…
- Да понял я, не дурак. Никто ничего не узнает! – нетерпеливо перебил Скотти.
- И последнее: я не готов отказаться от секса с бабами, - этот пункт был самым сомнительным, но Жан всегда считал, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь, - ты, думаю, тоже.
Скотти помолчал. Положил голову обратно на плечо Веньяра и прикрыл глаза.
- А если я – готов? – спросил он, дыша прерывисто.
- Скотти, - Жан взъерошил его волосы, - тебе двадцать пять. Давай будем реалистами. Мы оба мужики, я не могу подарить тебе кольцо в знак верности, нам придется врать друзьям и сослуживцам. Нужна тебе такая жизнь? Да тебе первому надоест!
- Тайлеру же не надоело! – зло возразил Райан.
- Да откуда ты знаешь? Свечку над ним держал? Ладно, - Жан притянул его, позволяя распластаться на себе – грудь уже почти не болела, - поживем – увидим.
На другой день мисс Эйч объявила о долгожданной амнистии. Перед этим, правда, пришлось попотеть. Время до обеда заняли тесты и анализы, знакомая процедура освидетельствования на этот раз тоже показалась затянутой. Обливаясь потом на кардиотренажере, облепленный кучей датчиков, Жан думал, что быть подозреваемым в государственной измене иногда куда выгоднее, чем начальником секретного отдела разведуправления. Тогда его всеми правдами и неправдами выдергивали с больничной койки, доказывая, что здоров и может давать показания. Сейчас все будто сговорились, чтобы навеки запереть в госпитале.
После обеда измученный полковник вернулся в свою палату дожидаться вердикта комиссии. Взвинченный донельзя, Жан ходил из угла в угол, матерясь сквозь зубы и призывая все небесные кары на головы нерасторопной комиссии. Ведь ясно же, что разрешат служить. Райт с пулей в голове по гарнизонам мотается, и ничего! А ему всего-то кусочек легкого отрезали, ерунда какая! Но на душе все равно было неспокойно.
- А что же вы на обед не пришли? – Иззи замерла в дверях палаты с таким трагическим выражением на лице, словно, пропустив обед, Жан немедленно должен был умереть.
- Да не хотелось что-то.
- Тогда не хотелось, а потом захочется, - всплеснула руками добрая девочка и тут же нашла выход, - а я сейчас вам кипяченого молока принесу. И пряников. Я сейчас, быстро.
Полковник не успел ничего сказать, а она уже унеслась. Вернулась спустя пару минут с подносом, на котором стояла большая кружка и лежал пакет с пряниками.
- Вот, кушайте, - улыбаясь, сказала она, - приятного аппетита!
Как ни странно, Жан тут же ощутил волчий голод, совсем как в Ходхольме, когда они с Забиякой больше суток тянули на сухарях и пастилках. А Скотти еще и не знает, что Жана выпускают. Мотается по Перекрестку в поисках террористов, бедолага. Вчера он так и уснул в кровати Веньяра. Жан не стал его будить, задремал сам, а когда проснулся, Райана уже не было.
- Смотри, что у меня есть! – вошедший Дан помахал пластиковой папкой с заключением.
- Как ты ее добыл? – вскочил обрадованный Веньяр.
- Пригрозил этим бюрократам, что пожалуюсь Рагварну, - признался Райт, - и знаешь, сработало.
- Потому что ты везунчик!
- Допивай, что ты там пьешь, и поехали домой, - Дан белозубо скалился, - все уже там, ждут только нас.
Жан одним глотком допил молоко, под смешок товарища стер с губ молочные усы и схватил куртку.
Райт шагнул к нему и порывисто обнял.
- Мне тебя не хватало, друг. Не попадайся больше!
- Вот уж дудки, - проворчал тронутый Веньяр, - сюда я больше не вернусь. Лучше пусть сразу грохнут.
- Поговори мне еще! Я тебя сам грохну! – Райт наконец отпустил его и подтолкнул к дверям.
Домой ехали, как всегда, под охраной «Зеты», и обычно молчаливые охранники сегодня просто блистали красноречием. Жан смело записывал это на свой счет, представляя, как встретят его домашние. Может, это было каким-то гребанным самообманом, но он давно называл семью Дана своей. И сам давно стал своим для Тани, Шику, Вики и ее детей, а теперь и для Скотти…
Жан вдруг понял одну классную вещь: у них сегодня будет ночь. Первая настоящая ночь. И он сделает все, чтобы Забияка не забыл ее никогда в жизни.
В доме царил переполох, словно сегодня наступило Рождество, а они пригласили на праздник самого Императора, да еще в сопровождении командора Рагварна. Веньяра чуть не сбили с ног сначала дети, потом Таня и Шику. Мэри подошла поцеловать в щеку. Уступила место Вики, которая нежно обняла Жана и шепнула: «Слава богу, обошлось!» Когда же полезли обниматься Албанец и Боцман, Дан решительно пресек нежности:
- Пожалейте его ребра! Давайте уже за стол, а?
Жан оглянулся, обвел глазами всех присутствующих:
- А где Забияка?
- Я ничего не мог сделать, Жано, - Дан смотрел прямо и твердо, - он был как кремень. Пришел утром, сказал, что хочет перейти под мое начало. Попросил трехдневный отпуск. Потом Таня позвонила, сказала, что собрал вещи и ушел.
Жан сидел, безвольно свесив руки между коленей, и смотрел на друга, как на врага.
- Не надо было его отпускать! За ним хоть зеты приглядывают?
- Приглядывают.
И то хлеб, можно будет выяснить, где поселился психанувший не по делу снайпер и поговорить по душам. Полковнику было что сказать Райану Скотти. Хотя бы о том, что так, за спиной, дела не делаются. Решил его бросить, мог бы и предупредить. А если чем-то недоволен, тоже надо было сказать. Взрослые же люди, обсудили бы, нашли какие-то пути, мать их, компромиссы…
- Расскажешь, что у вас случилось? – спросил Дан.
- Да ничего не случилось, - отмахнулся Веньяр. Ну не рассказывать же лучшему другу неприглядную правду. – Понятия не имею, с чего он взбрыкнул.
- Ты, главное, не волнуйся, Жано, - с сочувствием похлопал его по плечу товарищ, - все с Забиякой хорошо. Ну, не сработались, бывает. Я тебе Ндочи отдам.
- Да не надо мне Ндочи. Я с Райаном поговорю.
- Попробуй, - проговорил Дан, - он к тебе привязан. Ты знаешь, что было в Локе, когда тебя подстрелили?
- Он убил снайпера, который меня продырявил.
- Снайпера, пятнадцать человек и одну БМП с экипажем. И все это за пять-семь минут.
- Это невозможно! – за двадцать лет боевого стажа Жан Веньяр никогда не видел такой эффективной снайперской стрельбы.
- Нет ничего невозможного, если охренеть до нужной степени, - вздохнул Дан.
Жан опустил лицо в ладони. Он не понимал, почему Скотти ушел, и оттого было больно. Больно и обидно. Завтра он найдет Райана и поговорит с ним, объяснит, что тот зря ушел, все у них еще будет хорошо. Да иначе и быть не могло, что бы там этот ненормальный себе ни придумал!
- Иди отдыхать, Жано, - посоветовал Дан, - иди.
- Иду.
Все у них с Забиякой будет прекрасно. Лучше всех. Жаль только, что этой ночи не вернуть.
========== 12. ==========
Генерал Райт бросил курить после того, как получил в голову пулю. Полковник Веньяр частенько шутил, что ради лучшего друга пойдет на все, и когда однажды Дан взял его «на слабо», скомкал пачку сигарет и выкинул в мусорное ведро. Какая воля потребовалась ему для этого, можно было только догадываться.
Вернувшись в разведуправление, Райан Скотти не выкурил ни одной сигареты – противиться авторитету отцов-командиров было просто невозможно. Да и не было у него зависимости, так, баловство одно.
Сидя на широком подоконнике съемной квартиры, Райан смотрел, как внизу, на детской площадке с припорошенными снегом качелями Жан смолит одну за одной. С непокрытой головой на зимнем ветру травит никотином свое простреленное легкое. Придурок! Цедя сквозь зубы ругательства, Скотти слез с подоконника и открыл окно. Свесился вниз:
- Да входите уже!
Жан задрал голову, кивнул и, выкинув десятый по счету окурок, устремился к подъезду.
Райан не знал, как будет смотреть в глаза командиру, но отдавал себе отчет, что тот все равно доберется до него и заставит выслушать. Куда бы Скотти ни пошел, ему не скрыться от всевидящего ока «Зеты», а значит, Дан и Веньяр всегда будут знать, где он и что делает.
Придется поговорить с полковником и послать раз и навсегда. Объяснить, что произошло, блядь, недоразумение, что они оба, блядь, погорячились, что лучше им никогда и не вспоминать о том, что там было. Блядь!
Скотти приложил раскрытой ладонью дверь и отодвинул защелку.
Веньяр, видимо, упирался плечом в дверь, потому что буквально ввалился в маленькую полутемную квартиру Райана.
- Ну и поморозил ты меня, Забияка! – с порога наехал полковник, обхватывая его лицо ледяными ладонями. Нацелился поцеловать, но срезался о взгляд и сменил намерения. Однако руки не убрал – так и грел их о пылающие щеки Скотти.
- У меня выходной, - процедил Райан, - меня вообще могло не быть дома!
- Я же знал, что ты здесь, - хмыкнул Жан. Нос у него покраснел, а губы наоборот побелели и будто истончились. От него пахло морозом и сигаретным дымом.
- И что? Может, я не хочу принимать гостей? – тем же тоном ответил Скотти. – Обустраиваюсь на новом месте, видите?
Жан заглянул ему за спину – в единственной комнате царил кавардак. Правда, вещи были не Райана – прежние жильцы не спешили вывезти свое барахло, и их коробки громоздились по всей квартире.
- Вижу, - поджав губы, кивнул Веньяр, - ну-ну.
Скотти тряхнул головой, и полковник, наконец, убрал свои руки с его лица.
- Что, даже не предложишь чаю командиру?
- Бывшему командиру.
- А что, бывший командир не заслужил кружки чая? – засмеялся Жан, и Скотти стало тошно от того, что он делал. Но по-другому будет еще хуже. Если он не хочет потерять работу и остатки самоуважения, то должен сократить контакты с полковником Веньяром до минимума. Ничего, столько лет жил одиночкой, и еще столько же проживет. Если не грохнут, конечно.
- У меня нет чая. И посуды еще нет.
- Где ты ешь?
- А вам не все равно? Спросите у Криса, это же он за мной следит, - Скотти потер переносицу, стараясь не смотреть на Жана. Тот переступил с ноги на ногу.
- Чем я тебя обидел, Скотти?
Райан сглотнул. Он пытался найти слова, которыми можно все объяснить, но никак не находил. Жан ничем его не обидел. Он не виноват, что в воспаленном мозгу Скотти возникли какие-то бредовые фантазии.
- Ничем, сэр.
- Тогда почему ты съехал? Ушел из отдела, от меня ушел?
Скотти смотрел мимо него на дверь. Он не чувствовал тела, будто сделался стеклянным, и тронь его – рассыплется в пыль. Только бы Жан не полез обниматься, не нарушил неустойчивого равновесия, которое с таким трудом обрел Райан, включив, наконец, мозги.
- Чего ты молчишь? Скоооотти, - Жан состроил несчастное лицо обиженного в песочнице малыша, которое идиотским образом контрастировало с его погонами и должностью. – Возвращайся, а? Мы же друзья, а друзья не бросают друг друга в беде!
- Простите, сэр, - тихо сказал Скотти, внезапно с пугающей четкостью осознав, как сильно хочет, чтобы он все понял и ушел. Чтобы все закончилось прямо сейчас и навсегда. Чтобы так больно уже никогда не было. – Простите, что принял вашу дружбу… за что-то другое.
Жан сокрушенно выдохнул. Но убеждать, что Скотти ошибся, не стал.
- Значит, бросаешь меня?
- Не думаю, что сержант Ндочи работает хуже, чем я. Он точно не попадет в такую глупую ловушку.
- Я привык работать с тобой.
- Привыкайте работать с Албанцем, - отрезал Райан.
Он видел, что полковник ищет аргументы, но то ли он тоже нервничал, то ли отморозил мозги, пока курил на улице, единственным его доводом был печальный взгляд. Убойный, если честно, довод. Но пора было прекращать тянуть волынку.
- Сэр, - четко проговорил Райан, - я вас очень уважаю и благодарен за все. Но, клянусь богом, если вы продолжите настаивать, мне придется разорвать контракт с оримской армией и принять предложение мистера Уорда.
- Того гондона, который нас подставил? – потрясенно уставился на него Веньяр.
- Доказательства, - поднял брови Скотти.
Жан закатил глаза и вздохнул.
- Упрямая ты скотина, Забияка, - в сердцах бросил он, - я же привык к тебе. Всей душой привязался, понимаешь?
Скотти облизнул губы, мучительно пытаясь проглотить соленый комок в горле.
Да не всей, командир, вот в чем беда. Но и в этом вы не виноваты. Скотти сам виноват, что слишком многого хотел. Придумал сказочку про белого бычка. Решил, что хоть кому-то он нужен такой как есть, со всеми потрохами.
- До свиданья, сэр, - проронил Забияка, - будете проходить мимо…
Жан уставился с надеждой.
- Будете проходить мимо, проходите мимо.
- Как скажешь, Райан, - взгляд полковника похолодел, - как скажешь.
Он повернулся и, наконец, ушел. Скотти запер за ним, постоял, прислушиваясь, но дверь оказалась добротной и не пропускала звуков. Тогда Скотти подошел к окну, чтобы посмотреть, как Жан уходит. Оглянется на его окна? Махнет рукой на прощанье?
Полковник Веньяр, ушел, не оглядываясь.
Что и требовалось доказать.
Следующие сутки Скотти провел один, никуда не выходя из захламленной квартиры. Он не мог сейчас видеть не только Жана, но и вообще никого из людей. Валялся на кровати, закинув руки за голову, и взращивал в себе ненависть ко всему живому. Время от времени вставал, чтобы побродить по квартире, бесцельно открывал и закрывал пустые шкафчики на кухне, включал телевизор, но сразу снова выключал. Когда решил почистить пистолет, «Зеты» занервничали, раздался звонок в дверь. Парень, вроде Итан, а может, Эйтан, лично они не были знакомы, с укоризной глядя на Скотти, покачал головой:
- Не провоцируй.
Видимо, в квартире уже стояли камеры.
- Ладно, - не стал спорить Скотти, - а если я шлюху вызову, отвернетесь?
- Не провоцируй, - еще убедительнее посоветовал то ли Итан, то ли Эйтан.
Райан, вздохнув, запер дверь. К вечеру истощенный организм, в котором уже не осталось адреналина для горения, дал понять, что пора бы подкинуть ему чего-нибудь калорийного.
Видеть людей по-прежнему не хотелось, и Скотти прикидывал, протянет ли до утра. Завтра на службу, в приемной генерала есть засохшее печенье, а в коридоре уже налаженный автомат. Но в девять вечера раздался звонок в дверь.
Сукины дети, опять проверяют, подумал Скотти о «Зете», но за дверью оказалась Таня.
- Привет, Райан. Я к тебе, - на ней была ярко-красная вязаная шапочка, из-под которой торчали светлые кудри, и синяя дутая куртка, - можно?
- Можно, - Скотти отступил с дороги, - только у меня неубрано.
Таня вошла и любопытно огляделась.
- А для чего ты брал три дня отпуска? – удивилась она. – И холодно у тебя тут.
Забияка не успел ничего ответить, Таня расстегнула курточку и вытащила из-за пазухи какого-то облезлого совсем маленького котенка.
- Придется купить обогреватель, иначе он замерзнет, - непререкаемым тоном сказала Таня.
Меньше всего на свете Райану нужен был кот. Он не любил кошек, хотя и не помнил, почему. Может, потому что их не любили его родители. В любом случае, у него не было ни малейшего желания заниматься психоанализом и ухаживать за котенком.
Но генеральша уже протянула ему пищащий серо-коричневый комок. Котенок был отвратительным – в редкой шерсти, с огромными ушами и растопыренными в стороны лапами, он орал во всю свою зубастую пасть.
- Это он от голода, - пояснила Таня, - сейчас мы его покормим, и он перестанет пищать.
- Мне он не нужен.
- Домой его тоже нельзя, у Кима аллергия на шерсть, - возразила девушка, - смотри, какой хорошенький, на тебя похож.
- В котором месте?
- Глаза, как у тебя, голубые-голубые! И такой же доходяга. У тебя молоко есть?