В голове у Ядвиги тоже проходили весьма бурные процессы. Звездочки, фейерверк, вспышки…. Но круче всех оказались бабочки. Они расправляли крылья, оплетая разум сладкой пеленой и предвкушением.
Ядвига решила, что наступил «тот самый» момент. Она ни за что на свете не позволит Степану отступить. И если понадобиться — сама привяжет его к кровати.
Прикусив язык, Ягушка заставила себя молчать, словно боялась спугнуть нечаянную удачу. Ее руки нырнули под мягкую ткань футболки, ладони накрыли мышцы, распластались по горячей коже.
— Никакой бутафории? — все же Ягушка в любой ситуации оставалась собой.
— Все натуральное, — пробормотал Степан, он уже, обхватив ее голову руками, покрывал короткими жадными поцелуями ее лицо.
Но как бы сильно он ни хотел заполучить свою Ягу, отголоски мозга настойчиво подсказывали, не торопиться. Ведь он все о ней знал. Знал о ее прошлом и о е страхах. Он не хотел быть просто лекарством от прошлого для нее. Хотел большего.
— Ягуш, родная, — слова сливались с движениями губ и рваным дыханием, — Ты понимаешь, что сейчас случится?
— Вполне, — выдохнула Ядвига и оцарапала короткими ногтями спину Степана, отчего тот не смог сдержать дрожи желания, — А вот ты, судя по всему, не очень.
Выдержка Ажурова дала сбой. И, подхватив девчонку под бедра, он шагнул к мягкой кровати. Поцелуи становились жарче, руки — требовательнее, а касания — откровеннее.
— А кто будет закрываться, шалуны? — незнакомый голос сорвал пелену, сковавшую тело Ягуши.
Девчонка вскинулась, осоловевшим взглядом посмотрела на распахнутую настежь дверь, ведущую в коридор. Невысокая девушка — блондинка смотрела на них, опираясь рукой о стену. С ее футболки на Ягушу смотрела Смурфетта, слала воздушный поцелуй и сексуально улыбалась. Смурфетта. А вот гостья — задумчиво молчала.
В голове Ядвиги щелкнули тумблеры, включился свет, мозги вернулись на место. Но сердце гулко колотилось о ребра, принося физическую боль. Или душевную? А, собственно, не важно.
Медленно моргнув, Ядвига наглухо запахнула халат на груди, отбросила руки Степана.
Тот упал на спину на постели, нащупал подушку, накрыл ею голову. Кажется, громко ругнулся, но не суть.
Тем временем Ядвига поднялась на ноги. Сжала руки в кулак. И когда Степан на миг отодвинул подушку от своего лица и приподнялся на локтях, то со всего размаху двинула ему в челюсть.
Костяшки хрустнули, Ядвига затрясла ладонью, Степан подскочил на ноги.
— Твою мать, Ядвига! — взревел Ажуров, пытаясь схватить мечущуюся по комнате девчонку, — Дай посмотрю!
— Пошел на хрен, бабник! — не менее грозно кричала Ядвига, не обращая внимания на гостью.
— А она мне нравится! — широко улыбалась девушка, — Красивая и вредная! Но удар у нее явно хромает.
Прыгающая Ядвига была поймана и прижата к кровати крепким бедром. Степан, фиксируя девчонку на своих коленях, тщательно осматривал руку.
— Пусти! — шипела Ядвига.
— Не в этой жизни, Ягодка, — пробормотал Степан, поднимаясь вместе с ней на ноги, — Лед приложим. Но нужно бы сделать рентген.
— Есть предложение лучше, — язвила Ядвига, — Отреннтгеним твои мозги! Все равно в них пусто!
— Ты и без рентгена с этим справляешься, — хмыкнул Степан, а когда он с Ядвигой на руках приблизился к девушке, широко улыбнулся, — Ядвига, знакомься, это Емельяна.
— Больно надо мне знать всех твоих баб, — Ядвига отвернулась, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Рука болела, а сердце кровоточило.
— Он для меня слишком стар, — словно по секрету прошептала Емельяна.
— Вот от тебя, доча, я не ожидал такой подлости, — наигранно обиделся Степан, и поставил Ядвигу на ноги рядом с девушкой, — Ягуш, Емеля — моя дочь.
— Занавес! — пробормотала Ядвига, широко распахнув глаза, пристально изучая девушку, — Ты уникум, Кружавчик! Во сколько ты ее родил-то?
А вот Емельяне Ядвига тепло улыбнулась, чувствуя, как сердце вновь начинает биться, сильно, без намека на боль.
— Физиологически, только зачал, — подмигнула Емеля и, привстав на цыпочки, чмокнула отца в щеку.
— Не понял! Ты чего? Пила? — рявкнул Степан, принюхиваясь к дочери.
Ядвига нахмурилась. Прикинув, что девчонка еще несовершеннолетняя, повернулась к Степану.
В следующее мгновение звонкая пощечина рассекла тишину спальни. А Ядвига, подбоченившись, принялась сверлить Степана злым взглядом.
— Как ты ребенка воспитываешь?! — завелась Избушкина, — Девочка ночами шорохается по городу, еще и не трезвая! А в какой компании? Ты это знаешь? Лучше бы за ней приставил Тиму, чем за мной!
— Определенно одобряю, — махнула рукой Емельяна, — Что ж, знакомство отложим на утро. А я спать.
— Стоять! — рявкнул Степан, чувствуя, как щека начинает гореть. Если удар кулаком Ядвиге не удался, то пощечина оказалась очень даже приличной.
— Пап, я утром все объясню, — донеслось из соседней спальни, — А ты пока лед приложи, рентгент сделай, ну или братика мне. Порядок действий выберите сами, не маленькие.
— Жду утром толковых объяснений! — крикнул Степан дочери в спину, а сам потащил упирающуюся Ядвигу на кухню, оказывать медицинскую помощь. Заодно пропустить грамм пятьдесят чего-нибудь горячительного. Поскольку иного успокоительного у него в квартире не было.
***
— Значит, Емельяне семнадцать? — и все-таки, любопытство взяло верх над обидами, и Ядвига первой нарушила повисшее за столиком уютной кухни молчание.
— Значит, — кивнул Степан.
В руках он вертел невысокий стакан, заставляя янтарную жидкость перекатываться по толстым стенкам. А сам, не отрываясь, наблюдал за Ягушкой. Девушка сидела на диванчике, подтянув колени и устроив на них подбородок. Ее взгляд замер на нетронутом ею куске торта, в котором она лениво ковыряла вилочкой. Торт был вкусным, просто аппетит, как выяснилось, пропал.
— В юности я ничего не видел дальше перчаток, плотно занимался боксом, отец не приветствовал моего увлечения, и я свалил из дома. Мой тренер подсказал, где можно срубить быстрые бабки. Свою первую победу я отмечал с приятелями. В шестнадцать, когда скачут гормоны, зашкаливает адреналин, и ты мнишь себя королем жизни — легко забыться, — спокойно говорил Степан, как-то грустно ухмыляясь, словно он сожалел о своем прошлом.
— И ты забылся, — подсказала Ядвига. Ее голос был очень тихим, словно она боялась нарушить тишину.
— И я, — кивнул Степа, его рука машинальным движением скользнула к шее. Возможно, он и сам не замечал этого. Но Ядвига заметила. И что-то щелкнуло в ее чуднОй голове. Ей захотелось облегчить боль Кружавчика, ставшего за несколько дней едва ли не самым близким человеком в ее жизни.
— Садись, — Ядвига сдвинулась дальше от края дивана, уступая место мужчине.
Степан не показал, что удивлен ее поведением. Но быстренько подсел, пока его врединка не передумала. Он устроился так, чтобы Ягушке было удобно разминать мышцы на его шее. И понял, что улыбается. Однако и разговор был еще не окончен.
— Мать Емели не была неопытной юной девчонкой, — продолжил рассказ Степан, — Она сама подкатила ко мне в клубе, точно знала, чего хочет. В отличие от меня. Иллюзий на ее счет у меня не было. Наутро разбежались. А вот концерт по заявкам телезрителей начался через месяц.
— Кружавчик, даже в шестнадцать нужно знать о безопасном сексе, — мягко попеняла ему Ядвига, и в ответ получила насмешливый взгляд.
— Я же не в лесу родился, — хмыкнул Степан, — Но вышло так, что я попал в ту самую сотую долю процента, о которой предупреждает Минздрав.
— Хорошо, что ты в свои шестнадцать не подхватил ничего венерического, — тихо захихикала девушка, — А Емельяна, наверное, замечательная.
— Угу, — согласился Степан. Под ее руками он буквально млел, а от тихого голоса, раздававшегося практически над ухом — возбуждался. Так и сидел, млея и возбуждаясь. Убойная, признаться, комбинация.
— Ты женился на ней? На маме Емели? — спросила Ядвига, когда Степан вдруг замолчал.
— Боже упаси! — пробормотал Ажуров, — Такую ведьму я бы и врагу не пожелал. И без меня нашлись кандидаты.
— Меня ты тоже как-то назвал ведьмой, — напомнила Ядвига.
Степан повернул голову, вздохнул. Перехватив руки Ягушки, лежавшие на его шее, притянул девчонку ближе. Она не сопротивлялась. Несмотря на легкую улыбку, глаза Избушкиной были грустными. И Степа откинулся на спинку дивана, устраивая Ядвигу удобнее на своих коленях. Его рука скользнула в волосы, немного влажные и прохладные.
— Ты другая, — проникновенно проговорил он, склоняясь ниже.
— Ты милая, а она стерва! — раздался сонный голос с порога.
Босые ступни прошлепали по теплой плитке. Емеля подошла к холодильнику, распахнула дверцу. Вынула пакет сока и присела напротив парочки.
— Емеля, она твоя мать, — с упреком проговорил Степан.
Ядвига, разумеется, собралась тихонько выскользнуть из рук Степана. Но мужчина был категорически против. Прижал к себе покрепче, еще и подбородок упер в макушку, чтобы не думала вертеться.
Избушкина недовольно фыркнула, скосила недовольный взгляд на мужские руки, обнимавшие ее за плечи.
— Это не меняет того, что она эгоистичная стерва, — закатила глаза Емеля,
— Емельяна! — недовольно шикнул на дочь Степан.
Девушка в ответ показала язык, отрезала кусок торта, подхватила стакан и собралась умчаться в свою комнату.
— Посиди с нами, малыш, — остановил Степан дочь уже почти на пороге.
— Вам и без меня жарко, — подмигнула девушка Ядвиге, но потом передумала, — А хотя, да, я, пожалуй, посижу с вами.
И как только Емельяна вернулась на свободное место за столом, то тут же приступила к допросу.
— Значит, ты хакер? — пошла девчонка в наступление, — А можешь взломать комп директора? А то сидит у меня в заднице такой огромной занозой!
— Сейчас встану, возьму ремень, и тогда директор покажется тебе милой сказкой, — пригрозил Степан, — По какому случаю, кстати, состоялось распитие алкоголя?
— День Рождения у подружки, — пожала плечом девчонка, — Два коктейля, и я поняла, что мне интереснее с тобой, чем с пьяными подростками.
— Ой, ли? — хмыкнул Ажуров.
— Ладно, врать не стану, — подняла руки вверх Емеля, — Любопытство меня погубит. Но мне действительно было интересно узнать, что за девушка мотает твои нервы. Кто-то ведь должен, пока ты совсем не зачах.
— Добрая у меня дочь, — вздохнул Степан.
Ядвига наблюдала шуточную перепалку отца и дочери, украдкой улыбалась и понимала, что эти двое любят друг друга. Жаль, что у самой Ягушки отношения с оставляют желать лучшего. Вернее, их вообще нет.
— Кстати, готовься, скоро матушка явится по твою душу, — фраза Емельяны сбросила с Ядвиги приятную негу, — Она считает, что ты должен предпринять какие-то меры по моему воспитанию. Я совсем, оказывается, отбилась от рук.
— Бедаааа, — вздохнул Степан, и уже серьезнее, — Как явится, так и отъявится.
— В последнее время она лютует, — грустно вздохнула девушка, — Я сказала, что останусь у тебя, пока ее заскоки не пройдут.
— Ты знаешь, твоя комната всегда твоя, — улыбнулся Степан.
Емеля кивнула, убрала за собой посуду. Громко зевнула, махнула рукой отцу и его девушке, к которой он накрепко, судя по всему, прилип, и утопала в спальню.
— Она славная, — наконец, проговорила Ядвига, когда молчание, повисшее на кухне, немного затянулось.
— Вся в меня, — без ложной скромности похвалил сам себя Ажуров, но в его взгляде притаилась грусть, — Что ж, завтра рано вставать. Пора бы и на в постельку.
— Я сплю на диване! — спохватилась Ядвига.
— Брось, Ягушка, — улыбался Ажуров, — Час назад ты готова была меня привязать к кровати, только бы я не передумал. Что изменилось?
— Твоя несовершеннолетняя дочь сопит за стенкой! — возмутилась Ядвига громким шепотом, — Ты подумал о ее неокрепшей психике?
— Ягодка, — покачал головой Степан, — У нее психика — дай Бог каждому.
Ядвига хотела возмутиться, возразить, но Ажуров, вздохнув, поднял ее на руки и понес в свою спальню.
Степан понял, что Ядвига готова начать паниковать. Сам не понял, откуда взялись эти страхи у нее. Но она вот-вот скатится в истерику. Создавалось впечатление, что сейчас в его руках была совершенно другая девушка, не та, что вышла больше часа назад из ванной.
Вздохнув, Степан прикрыл глаза. Приглушенный свет спальни вырывал из темноты испуганный взгляд девчонки.
— Я ничего не сделаю против твоей воли, — хрипло пообещал Степан, и глаза Ядвиги взметнулись к его лицу.
— Я … сама не знаю… не знаю, что происходит со мной…. — едва слышно прошептала Ядвига.
— Все хорошо, родная, — Степан осторожно погладил ее волосы, скользнул пальцами к вискам, щекам и вновь зарылся руками в волосы, перебирая, — Я обещал, что мы будем обо всем говорить.
— Зачем тебе это нужно? — Ядвига несмело накрыла крепкие и надежные руки Ажурова своими подрагивающими ладонями.
— Если скажу — ты умчишься от меня прямо в халате, — Степан склонился ниже, коротко поцеловал в нос, и легонько толкнул Ядвигу на постель.
Та не удержала равновесия и плюхнулась спиной на матрас. Степан медленно выключил свет и, сбросив одежду, лег на свою сторону. Первые секунды Ядвига лежала, не знала, куда деть руки, ноги, всю себя. Но Ажуров решил эту проблему. Вздохнул, обнял, прижал к себе спиной так, что Ягушка не могла даже дернуться, не говоря уже о побеге.
— Сладких снов, Ягодка, — пробормотал Степан, поглаживая ладонью прохладные девичьи пальцы.
Ядвига молчала. Ей было слишком уютно в его руках. Словно оказалась дома, в полной безопасности, под надежной защитой. И это не было иллюзией. Это была реальность.
Несмело, точно несмышленый ребенок, делающий первые шаги в жизни, Ядвига приподняла свободную руку и медленно, миллиметр за миллиметром, накрыла ею ладонь Степана.
— Утром ко мне приходит фея, так что, не пугайся, — пробормотал Степан, перехватывая ее ладонь и переплетая пальцы.
— Постараюсь держать себя в руках, — улыбнулась в темноту Ядвига.
— Ага, так я и поверил, — уже засыпая, прошептал Степан, его губы сами собой прижались к плечу, выглянувшему из-под ткани банного халата, — Ты спишь как убитая.
— Скажи спасибо, что не храплю, — обиделась Ядвига.
— Храпишь, я даже записал видео с твоим храпом, — уже на грани сна пробормотал Степан, — Умиляюсь каждый раз, когда вижу, как ты мило пускаешь слюни.
— Бессовестный врун, — ворчала Ядвига. Но Степан не ответил, он уже крепко спал, прижимая Ягу к себе.
Некоторое время Ядвига лежала неподвижно, отсчитывая удары своего сердца и ровные вдохи Степана. А потом осторожно, стараясь не разбудить Ажурова, повернулась на другой бок.
В комнате было темно, но не настолько, чтобы не суметь рассмотреть черты лица мужчины, волею судьбы оказавшегося рядом с девушкой.
Он был красивым. Пожалуй, это главное, что могла сказать о нем Яга.
Сильным — что немаловажно.
А еще умным.
И заботливым. Внимательным к ней и к дочки. Особенно к дочери.
Удивительно, почему именно такой мужчина в свои тридцать четыре был холост.
Ядвига заставила свои мысли остановиться. Слишком опасной была именно эта тема. Уговаривая себя уснуть, Ягушка осторожно подняла руку и провела ею по красивому носу кончиками пальцев. Их приятно кололо от тепла. И Ягушка принялась дальше исследовать лицо мужчины. Любопытство полностью затмило любые страхи и недоверие. И сейчас Ягушка могла признаться самой себе. Степан — ее ни капли не пугал. Скорее, наоборот, заводил, иногда бесил, заставлял улыбаться и чувствовать себя в безопасности. А еще она очень сильно, практически, до боли и до дрожи хотела его прикосновений. Везде. Несмотря на тщательно скрываемые и запрятанные в самом дальнем уголке памяти воспоминания, она хотела, чтобы именно этот мужчина касался ее.
Воспоминания, когда она сегодня вышла из ванной, вернулись, подсказывая, что белья на ней нет, но сушится в ванной, создавая уморительный контраст с темной плиткой и черными полотенцами. А еще, халат под одеялом распахнулся, открыв доступ мужским рукам. Ядвига осмелела настолько, что закинула ногу на талию Ажура. Устроилась удобнее, обняла, положила голову на плечо, крепкое, словно высеченное из камня. Прикрыла глаза.