Клейн сделал паузу и продолжил:
- Ребенок конечно сообщил нам то, что лично ему более всего запомнилось. Во время войны новые ботинки роскошь, а погода еще позволяла ходить малолетним оборванцам босиком. Да и мальчик натер себе ноги и снял башмаки, сказал, что их не стоит сбивать. Ты же на это ответила - знал бы малыш какие сокровища держишь в руках. Витька тут переспросил - какие сокровища... Ты улыбнулась в ответ и сделала вид будто ничего не говорила!
Следователь замолчал, молчала и Клара. Да ей вспомнился загорелый, костлявый от недоедания под оккупаций, но широкий в плечах мальчишка. Он тогда решительно снял переставшие нравиться ботинки, а сзади пятки, и мизинцев натерлись маленькие волдыри. Хотя Витя поначалу очень обрадовался подарку. С начала войны у него остались только валенки. Не повезло, что домик умудрился сгореть в первые дни войны, когда в общем и не было массированных бомбардировок. Дети два брата и девочка спаслись тогда босиком и полуголые. Пристали к пионерскому лагерю, там как раз ребята не носили на лето обуви, чтобы быть к природе и закалятся. А мать их пропала без вести. Считалась погибшей... Хотя трупа не нашли, и вроде она и не ночевала в это время в домике. Очень же был капитаном подводной лодки. После освобождения большей части Крыма отец разыскал младшего брата Мишу и Надежду. Девочку когда фашисты опасно приблизились к Крыму успели эвакуировать, но Мишка конечно отказался - хотел подобно старшему брату стать подпольщиком.
Ну это у нее, что мысли ушли немного в бок. Да мальчик лишь зимой надевал валенки, и конечно обрадовался предмету роскоши, причем заграничного фасона. Но с непривычки сильно натер ноги - путь долгий. Да не разношенные башмаки, даже за полчаса и или час могут растереть ножки детям. Витька себя ребенком разумеется не считал, и терпел до последнего. Затем скинул ботиночки, и удовольствием пошлепал голыми подошвами по каменистой дороге. Мозолям на мальчишечьей ступне даже приятны и немного щекотные камешки. Правда, Клара опасалась, что немцы могут и польститься на хорошую обувь при ощупывании вещевого мешка. А прямо с ног, не каждый рискнет снимать.
Высказала свои соображения Вите. Мальчик предложил, измазать ботинки и снизить привлекательность добычи, для мародеров. Кларе это показалось неправильным. Она знала, что в ботинках не только шрифт, а еще и другие секреты.
Вопрос полковника-следователя застал Клару почти врасплох:
- А почему, простому мальчишке подарили в путь столь роскошные ботинки, что их любой полицай может содрать. Шрифт можно и в куда более простой обувке передать?
Клара и сама много не знала и только могла догадываться. В данном случае партизаны выделяли мальчика-связиста, хотя логичнее было бы его наоборот сделать ближе к серой массе. Сама Клара тоже предпочитала ходить как подавляющее большинство молодых, крымских баб босой. У нее тоже опят и плена и каторжной работы. И женщина босиком с обутым в дорогу обувь мальчиком - это все равно, что себе повязку с серпом и молотом на руку повесить.
В общем спрятали они ботинки в вещевой мешок, рассчитывая на авось.
Во время перехода мальчишка предложил сменить ботинки на продукты, а записку или шрифт спрятать в другом месте. Витька резонно ей заметил:
- Что при доскональном обыске все равно найдут, а при поверхностном, можно и в трусах спрятать.
Но Клара строго придерживалась инструкции - ничего не доставать. Кроме, того следовало показать бугристую подошву этой недешевой обувки - кое-каким людям. Так что действительно логика подсказывала, что подошва иностранных ботинок заключала определенную информацию. Но разумеет, саму Новик в тайны не посвятили, сказали только то, что ей необходимо для выполнения задания.
Может и в самом деле, она принесла какие-то секретные сведения об чем-то. Но намеков на клад ей не делали. А на счет сокровищ в руках, так Клара как раз имело ввиду, что они выполняют важное задание, а это тоже в какой-то степени сокровище. Может ли быть что-то дороже служения Родине.
Полковник внимательно смотрел на хорошо освещенное лицо Клары. Женщина молодая, почти девушка, но кажется старше из-за умного и мужественного выражения лица, и пары уже сходящих под глазами синяков. Красивая, конечно. Достаточно крепкая, атлетическая чтобы не казаться жердью, но мускулатура сухая, без жирка. Глаза такие голубые, светлые и чистые... Очень похожа на женщину-арийку с плаката, особенно если смотрит пронзительно сверля очами. Только черты лица, чуть более округлые и скуластые, что характерно для славян, но в данном случае в меру. От чего Клара казалась девушкой с мордашкой классического типа - эллинской богини. Шея тоже крепкая, но не толстая, в меру длинная. Приятная собеседница, с голоском который наверное мог бы в самые заурядные строки вливать ручейки солнца, и торнадо эмоций.
Полковник представил себе, что будет когда ласкового следователя сменит злой, и как такая красота сожмется под ударами бича и ему чуть не стало дурно. Клейн тихо произнес:
- Все что знаешь лучше всего расскажи прямо сейчас и мне. Если ты не дашь никаких показаний, то тебя уже через час начнут истязать...
Клара печально заметила:
- Это неизбежно! Я не могу предать Родину!
Полковник СС шепотом заметил:
- Тебе будет очень больно... И самое главное пытки и истязания могут продлиться не один месяц, причем будут очень изощренные и разнообразные. И ты не выдержишь... Все равно сломают!
Клейну действительно стало жалко такую красивую и почти арийскую девчонку. Арсенал истязаний очень богат и....
Клара придав усилием воли своему голосу видимость равнодушия ответила:
- И через пытки надо пройти... Витя прошел и не сломался. Его расстреляли, когда наши войска уже подходили к Симферополю. Я же надеюсь, погибнуть, когда снова Красная Армия придет в Крым.
Полковник тут ощутил в себе чувство досады и злобы. Вся ласка с него улетучилась и он прошипел:
- Клянусь ты доживешь до того момента, когда наши войска будут шествовать парадным строем по Красной площади. А потом, если тебе будет просто петля - считай крупно повезло!
Клара выдержала довольно жалкую попытку просверлить себя взглядом и голосом полным решимости, заявила:
- А теперь я буду молчать! И не одного не скажу вам более!
И стиснула себе зубы. А Клейн нажал на кнопку звонка - сигнал, что он закончил допрос...
Пленница хотя и старалась держаться прямо и показывать свое мужество, конечно внутри себя сильно испугалась. То что теперь ей предстоит пройти, через ад имеющий больше кругов, чем преисподняя Данте, очевидно. А то что у нее хватит мужества все это стоически вытерпеть нет. Но надо...
Вести пленнику никуда не стали - фашисты уже успели что-то техническое сварганить. И обычный, вполне цивильный кабинет, стал превращаться на глаза в пыточную. Блага уже заготовленные шкафы. А вот появился и палач.
Точнее предводитель палачей. Он оказался неожиданно маленьким и щуплым, в темных очках закрывающих больше половины лица и в белом халате. Тонкие резиновые перчатки на руках и тоже кипенного цвета шапочка - типичный докторишка.
Обычно средневековые палачи отличались большим ростом и крупным телосложением. Причина простая - следует отрубить голову приговоренному к смерти одним ударом. А это нелегко. Кто сомневается пускай попробует перерубить простое полено всадив топорищем с боку. Неожиданно выясниться, что вроде бы не толстое дерево упорно сопротивляется. А у человека на шее и жилы, и мясо, и кость и еще кожа.
Если не перерубить с одного удара голову, то палачу позор, а жертве лишние муки.
Впрочем, подельники как раз оказались двухметровым громилами, в полтора центнера весом каждый. Они также в громадных, зеркальных очках и по садистки усмехаются.
Тонким, писклявым голосом палач приказал:
- Обнажите её!
Клара захотелось тут заорать, но она вспомнила, что поклялась молчать. Так и сопротивляться следует молча. На ней впрочем был лишь тюремный, полосатый халат, теплые меховые тапочки и трусики. Лифчик во время войны дефицит, так что кроме трусов на ней осталось только казенное. В камере и в самом деле тепло, да зима пока не показала морозных зубов.
Клара сопротивлялась молча, и не слишком активно. Громадные мужчины намного сильнее, руки у них тоже медицинских перчатках и довольно ловкие. Ничего не порвали... И никаких жестов, которые обычно позволяют в отношении женщин самцы не делали. Просто выполняли свою работу.
А вот самый маленький наоборот визгливый. Приказывает:
- А теперь закрепите её стоя!
Это не совсем дыба, а более сложное приспособление куда вставляют руки и ноги. Оно может и растягивать и встряхивать.
Лодыжки ощутили колкость и холод титана. Затем поднятые вверх кисти руки, сдавили металлические кольца. Это неприятно и уже само по себе довольно болезненно. Хотя пока руки из плеч не вырывают. И вообще палачи не торопятся. Пускай жертва сама погадает, что её ждет.
Клара в костюме Евы очень сексуально выглядит. Тело закаленное тяжелой работой, отличается хорошими пропорциями и совсем не деформировано как это часто встречается у женщин постарше. И при этом девушка старается придать себе вид королевы.
Малорослый главарь палачей подал знак: послышался скрип приспособление начало подниматься, растягивая ладное женское тело. Оковы впились в запястья девчонки, послышался скрип костей, точнее хруст. Босые ноги девушки оторвались от пола, и титан вдавился к косточки. Пресс и жилы Клары сильно напряглись и подпольщица не выдержав невыносимой боли в плечах и связках простонала. Обычная растяжка бывает очень болезненной. Точнее это боль одна из самых сильных. Механизм приводился движением через пульт дистанционного управления. Тоже технологии на службе палачей. Кроме того динамометр показывал какую нагрузку испытывает растянутое тело.
Главный палач пропищал:
- Стоп!
Жестокая боль словно зафиксировалась. Она пульсировала, начиная от предплечий, кончая сбросом в круглые, девичьи пяточки. Причем Кларе и в самом деле казалось словно, молоточек лупит её по подошве. А вот стыда от наготы не было - этих тварей за мужчин нельзя считать, а животных нечего и стыдиться.
Хотя несколько капелек пота скатилось с загорелого и сильного тела девушки.
Старший палач равнодушным тоном спросил:
- Где находится большевистский клад?
Акцент в голосе был, но явно не немецкий, а какой-то восточный. Может это японец подумала Клара. Девчонка отчаянно пыталась отвлечься от боли. Самый лучший способ это думать об чем-то постороннем или рассматривать окружающую тебя обстановку. Однако смотреть на многочисленные разных форм клещи, плоскогубцы, пассатижи, крючья, шомпола и прочие атрибуты пыток страшновато. А на самих палачей тривиально противно. Вот и плита электрическая засветилась - значит будут что раскаленное к её телу прикладывать.
Девчонка вспомнила сказку про Мальчиша-кибальчиша. Как его пытали в этом прозаической поэме не говориться. Главный буржуй сказал:
- Сделайте ему такую муку, страшнее которой нет на свете!
Но что это такое не понятно. Может раскаленными щипцами сдавили мужское совершенство? Такая пошлая мыслишка вызвала у Клары смешки, и она захихикала - уж очень забавно получалась.
А главному палачу это не понравилось и он проорал:
- Бей ей!
Палач с семихвостой плеткой уже стоял в ожидании. На тупом лице если даже снять большущие очки никаких эмоций. Ни сладострастного садизма, ни наоборот малейшего сочувствия. Человек или зверь в человеческом облике просто выполняет свою работу со всей немецкой добросовестностью и аккуратностью. Эмоции проявляет только главный палач.
Удары выдерживают размер: первые не самые сильные, так нельзя чтобы жертву сразу же охватил шок и она ничего не чувствовала. Надо чтобы боль нарастала. На коже вздулись первые багровые полоски. Клара стиснула зубы и молчала. Пока еще можно терпеть и вывернутым суставам гораздо больнее. Затем сила ударов возросла. Багровые полосы перекрестились и лопнула кожа. Полись первые капельки крови, дыхание девушки стало тяжелее, а губу она прикусили сильнее. Палач продолжал без эмоций и рвения бить. Спустился пониже, со спины на ягодицы, потом мастерски шлепнул по внутренней наиболее чувствительной стороне ступни. Клара охнула, уж очень интенсивно пальнуло от пяток до затылка, но чрезвычайным усилием воли сдержала крики. Удары продолжались, доходя до шеи и спускаясь обратно, от сотрясений, словно буйки на волнах колебались её полные с алыми сосками груди. Причем с ровным загаром. Клара любила купаться в море нагой, да и в советские времена, как-то немодно стало девчатам демонстрировать излишнюю стеснительность. Действительно к чему стыдиться наготы? Наоборот это естественно и близко к природе.