Стыдятся своего тела только калеки или моральные уроды.
Плетка била размеренно. Видимо палач уже прикидывал, когда жертва потеряет сознание. Действительно от сильный ударов люди часто отключаются. Но Клара имела крепкую голову и ее уже стегали причем публично наказывая. Так что сознание не гасло. Даже девчонка вспомнила какой-то полуфантастический рассказ. Модная тема - революция в средневековье. Комсомолка через машину времени переправилась в Британию времен Кромвеля, чтобы сделать буржуазную революцию социалистической.
Ну и её поймали пуритане, как раз когда она пропагандировала атеизм, и пыталась цитировать Марса. Вот комсомолку ведут на казнь. В домотканом рубище, босая, она шлепает по осенним лужам, а холодные ветер развевает ей красно-рыжие волосы словно боевое знамя. Нелегко комсомолке, руки сзади сковали тяжелые цепи, с утра был заморозок, и лужи покрылись льдинками. Лопаясь природные хрустали больно царапают непривычную к хождению босиком подошву городской комсомолки. Да рубище просто мешковина с дырками через которые просвечивает нагое тело, а грубая ткань вызывает зуб и желание чесаться, тем по ней ползают вошки. Наверное, не первую девку содержали в такой хламиде. А впереди еще страшнее - костер, уже сложили поленья и солому, палач подливает на хворост смолу. Чтобы в под мелкими моросящим дождиком Британии не погасло.
Девушка уже успела промерзнуть в сыром подвале, а теперь ей буквально трясет, а разбитые об камешки, и ледяную корку нежные ножки кровоточит. Они буквально с каждыми шагом взрывают и пульсируют болью. Все-таки девушка из будущего, когда уже нет тяжелого физического труда, рабочий день всего по четыре часа с тремя выходными в неделю. П тут мрачное средневековье и почти мороз вокруг...
Да описание неплохое в общем вполне заурядного рассказа. Девушка страдает, глаза невольно слезятся, но она клянется сама себе - что никогда не попросит пощады, а умрет бесстрашно, как Жанна Дарк. На эшафоте ей ждет дополнительное унижение, за ранение пытающего задержать комсомолку стражника еще сверх сожжения сотня плетей. И пороть будут по голой спине, поесть сорвав рубище.
Толпа орет оскорбления, публика свистит и бросает в девчонку камешки и нечистоты. Ей попадет острым в лицо, по щека потекла кровь, но комсомолка не дрогнула. Сама величественным движением, словно соболью шубу скинула рубище и встала спиной. И ей били, свистела плетка, летели кровавые брызги. А комсомолка молчала, лишь на последнем сотом ударе не выдержав и потеряв сознание. После чего на нее вылили ушат ледяной воды и привели в чувство. Но и на этом не кончилось, на плеча палач прежде чем сжечь на костре решил поставить тавро. Вернее не палач, а такой был приговор суда.
Тоже странно, зачем клейми девушку, если её все равно сожгут. Но приговор: розги, клеймение и сожжение. И это пришлось испытать потерявшей второй раз сознание комсомолке с двадцать первого века. И наконец сам костер: огонь медленный, вырывающиеся язычки кусают девчонку за зверски сбитые и изрезанные пятки. Ножки покрываются волдырями, горит надетое на избитое тело рубище... И разумеется хорошая концовка - явились бравые комсомольцы вооруженные пистолетами испускающими тепловые лучи. Девушку спасли, подлечили - после чего шрамы сошли и она стала еще краше, чем прежде...
Палач перестал бить... Живучая жертва не роняла голову на бок, или на грудь, но на удары не реагировала.
Главный истязатель похоже окончательно овладел собой и негромко приказал:
- Жаровню с маслом!
Это один из самых эффективных видов пыток. Жертве смазываешь подсолнечным или оливковым маслом подошву ног и на расстоянии зажигаешь пламя. Примерно пять - десять минут истязуемая будет испытывать сильнейшие муки. При этом ничего страшного не происходит, только появятся небольшие волдыри на ступне. Через два-три дня пытку можно повторить не рисская оставить жертву инвалидом. А вот когда растягиваешь на дыбе следует быть очень осторожным, да и кнутом до смерти запороть недолго.
Жаровня испускает несколько огоньков, что женские подошвы грелись равномерно. Можно регулировать расстояние и силу огня - тоже техника.
Клара чувствует подошвами жар, и перед её внутренним взором проноситься пустыня. Да она словно древняя славянская рабыня, поймана арканом, идет раскаленному летнему песку Каракум. Путь очень долгий, огрубевшие ноги крестьянки, поначалу стоически выносили переход. Но вот привычную русскую землю се травами, дубравами, свежей пашней сменил песок и крупный, горячий гравий пустыни.
На родной земле, даже если шишечки, колючки, веточки, и бугорки попадались под огрубевшие мозолистые подошвы крестьянки, то ей казалось, что это приятная неровность и щекотка.
А тут песок колюч и горяч, и он обжигает даже через мозоли... А когда идет долгие десятки верст, то толстый защитный слой подошвы как бы стирается и тут чувствуешь пол собой геенну.
Но надо крепиться, не упасть, не потерять сознания. Чтобы тебя потом прикололи, а идти. Тем более крестьянке тяжело, а как барышням, которым даже по дерну босой пройтись колко.
Вот кажется с нею и Мишка. шагает. Почти черный от загара стал, а волосы белые. И ничего, пылит босыми, ороговевшими пяточками по раскаленной пустыне, и даже что-то насвистывает. Поворачивается к ней и подмигивает:
-Не раскисай Клара! Мы крепкий русский род и пустыня нас не сожрет!
И девушка улыбается в ответ... Тем более, ходят же какие-то негры босиком по пустыне, а значит и они это смогут!
Впереди шагают позвякивая цепями мальчишки, и их босые, загорелые ноги маршируют строго в ногу. Пацаны-пионеры как на параде оттягивают носки, и ровно ложится на жгучий песок, жесткая подошва детей-героев. Хотя видно, что ступни красные от жара и выглядят ошпаренными, но на лицах только улыбки и ни одно морщинки.
Русь крепка! А Мишка даже ей советует:
- Может споешь!
И девушка прямо на дыбе запела вслух;
Над пропастью вишу - погасли чувства,
Вонзилась в сердце острая игла!
Чтоб выжить нужно храбрость и искусство,
Пред смертью Богу я не солгала!
От гнева то, бледнея, то краснея,
Застыли в напряжении чресла!
В петле-удавке ноет моя шея,
Я крест тяжелый в вечность понесла!
Перед Всевышним мне неловко,
Хотя Христа люблю страсть горячо!
Но он настолько свят, а я плутовка,
Под плеть подставлю спину и плечо!
Россия ты священное названье,
Там все мои надежды и друзья!
Я обращусь к престолу в покаянье,
Ведь без Иисуса жить и петь нельзя!
О Родина ты далеко, но слышу,
Когда шумят березы и дубы!
И дети бегают, играются на крышах,
Их защитим от горя и беды!
Отчизна, ты и близко и далека,
Но буду помнить в поле васильки!
И даже если я уйду до срока,
Останутся на память вам стихи!
После чего Клара наконец по настоящему отключилась. Растерянные немецкие палачи погасили жаровню и недовольно бурчали.
Главный истязатель плаксивым тоном заметил:
- С ней придется повозиться долго, я это знаю!
Наблюдавший за всем этим полковник СС Клейн, вышел из-за палароидного стекла и уверенно произнес:
- Во всяком случае её упрямство подтверждает - она что-то знает и об кладе.
. ГЛАВА ? 4
Дар попадать в иные измерения - это конечно же великий и бесценный дар, но... Вот не всем так везет как Олегу Рыбаченко, которых хоть и помучился, но все-таки выжил. А ведь бывает и хуже. Мальчишка у которого теперь было немало свободного времени вдруг увидел еще одно перемещение в параллельный мир. Самый заурядный российский школьник Вася попал с 2013 года в сорок третий. Как раз первого мая на семьдесят лет назад. Провалился в заурядную дыру пространства, а в своей реальности дополнил обширный список пропавших без вести.
Мальчишка лет тринадцати, чуть выше среднего для своего возраста роста, полноватый, но совсем не широкий костью, растеряно топал под дороге. В первые минуты он и понять не мог, что случилось. Время изменилось это факт, и город вокруг него тоже.
Вася шагал в куртке, джинсах, кроссовках и модной кепке. Первого мая еще было прохладно, и он не спешил оголяться. Тут уже хотя еще по погоде не лето, носилась многочисленная босоногая и полуголая детвора. Совсем не избалованная сытыми благополучие двадцать первого века.
Вася не сразу сообразил, что к чему иначе бы постарался вести себя поосторожнее. А так он шел хлопал глазами, не понимая, что оказался в оккупированном немцами Минске. И что тут его яркая, новая куртка и дорогие кроссовки привлекают чрезмерное внимание.
Немецкий патруль притормозил пацана... Знай Вася немецкий, может быть и сошло ему с рук, но как самый обычный пацан, он этого языка почти не знал - если не считать выражения - хенде Хох( руки вверх!). После чего мальчишка оказался в комендатуре.
Там ему еще повезло, что не стали по настоящему пытать. Просто забрали модную одежду с двадцать первого века, а также часы с сотовым телефоном, в замет выдали - простые штаны и рубашку, отправив на каторжные работы в Германии.
Вася очень перетрусил, и покорно кричал:
- Сталин капут! Не бейте меня!
Вполне естественно поведение, которое понравилось немцев, и во всяком случае позволило избежать серьезных пыток. Но пребывание в переполненной людьми тюрьме это уже пытка. Особенно учитывая очень скудное питание. Впрочем, Вася отсидел с мальчишками лишь пару дней. После чего их погрузили на поезд и отправили на Запад. По пути вообще практически не кормили, а давали только воду... Затем после выгрузки пришлось топать босиком, чтобы добраться до рынка. Конечно немецкие дороги гладкие, не такие колкие как в горах. Но даже об ровный асфальт при долгом переходе сбиваются ноги у городского и изнеженного пацана. Да и ходить долго тяжело - все тело непривычного к трудностям мальчишки ноет.
Тоже все как обычно, вроде пацан занимался борьбой, но лишь когда было настроение, по физкультуре оценки средние или чуть выше среднего. В таких условиях и переход мука. Хорошо еще что в колоне гнали не только мальчишек, но и людей пожилых, так больше времени давали отдыхать и отдышаться. Но все равно Вася на привале, перекусив скудной пайкой, падал на тюк соломы и сразу же засыпал. Во сне сбитые подошвы переставали пылать, а голод притуплялся.
Но все равно мучительно снились приготовленные мамой сытые обеды и торты, приходилось глотать слюнку.
В Германии май уже теплый месяц, климат помягче, и особых проблем из-за холода не было. Можно было спать, где-то сгрудившись с мальчишками в сарае и не мерзнуть. И погода пока царила солнечная, и приходилась шлепать мокрыми и замершими.
На невольничий рынок они прибыли какому-то местному празднику. Вася стоял в одном ряды с пожилыми людьми - мужчинами и женщинами. За ним на голову возвышался седой, усатый дядька. А сам попаданец с двадцать первого оказался почему-то отделенным от прочих мальчишек.