– Папа, если ты меня ненавидишь, имей смелость заявить об этом как мужчина.
– Джесси, я люблю тебя. – Отец обнял ее, привлек к себе и поцеловал в лоб. – У тебя прекрасный французский, Джесс. Я и не знал, что ты так хорошо им владеешь.
– Ты и правда так считаешь, папа? – Невероятно. Она говорила как двенадцатилетняя девочка, жаждущая родительского одобрения.
– Да, – сказал Боб, продолжая обнимать ее. – Я действительно так думаю.
– У него фантастический английский, – сказала Пола, – а ведь ему столько же лет, сколько мне.
– Он брал частные уроки, – объяснил Боб.
– Как это? – с надеждой спросила Джесси. – Значит, он аристократического происхождения?
– Нет, – сказал Боб, – его мать была деревенским врачом.
– А его отец?
– Я не уверен, – уклончиво отвечал Боб, – но я знаю, что он не из благородных.
– Он очень независим, – сказала Шила.
– В каком смысле?
Супруги были у себя в спальне. Все остальные домашние уже крепко спали.
– Он не позволил мне помочь разложить вещи, настоял на том, чтобы все делать самому, – сказала жена и затем добавила: – Я была с ним холодна?
– Нет. Как ты себя чувствовала?
– А ты как думаешь?
– Ты была замечательна, – сказал Боб и потянулся к ее руке. Женщина отодвинулась.
– Мальчик взял этот пакет из самолета с собой в постель. У него там, должно быть, все земные сокровища. – В голосе ее звучал холодок.
– Вероятно, – сказал Боб и подумал, что может носить с собой себе в утешение девятилетний мальчик.
Мужчина следил за Шилой, когда она ушла в ванную чистить зубы. Через несколько минут женщина вернулась в ночной сорочке и купальном халате. Последнее время у Боба сложилось впечатление, что ей было явно неловко раздеваться перед ним.
– Шила, я люблю тебя.
Стоя к нему спиной, жена вертела в руках часы.
– Шила?
Она повернулась к нему.
– У него твой рот, – сказала женщина.
– Да?
– Меня удивляет, что ты не заметил.
Шила скинула халат и зарылась под одеяло. С минуту она лежала молча, а потом повернулась к нему и сказала:
– Должно быть, у нее были карие глаза.
– Я не помню.
Жена посмотрела на мужа с грустной улыбкой и сказала:
– Да ладно тебе, Боб.
Потом она взяла свою подушку и отгородилась ею в углу кровати.
– Спокойной ночи, – сказала она.
Мужчина наклонился и поцеловал жену в щеку. Она не шевельнулась. Боб обнял Шилу одной рукой, но она не реагировала. Боб смутно надеялся, что если бы они занялись любовью, им обоим стало бы легче. Теперь же видел, что они слишком отдалились друг от друга для этого.
Повернувшись на бок, он взял «Американский журнал статистики». Это лучше, чем снотворное. Мужчина вяло перелистывал неинтересную статью и думал, боже мой, я уже миллион раз это говорил. Но вдруг осознал, что это была его собственная статья. Как это скучно, подумал он. Я должен был попросить Шилу ее подправить.
– Боб?
Ее голос напугал его своей неожиданностью.
– Да, дорогая?
Он повернулся к жене. В ее лице была такая боль! И при этом она выглядела моложе и такой уязвимой.
– Что я сделала – или, точнее, не сделала?
– О чем ты?
– Я хочу сказать, ты так и не сказал мне, почему ты это сделал.
– Что сделал? – Он прекрасно знал, о чем идет речь, но хотел выиграть время.
– Что было со мной не так, что заставило тебя завести роман?
Черт, думал Боб. Почему она не понимает, что это было – что? Слабость? Случай? Что он мог сказать, чтобы успокоить и смягчить ее?
– Шила, ничего с тобой такого не было…
– Значит, тогда с нами обоими. Я думала, что мы были счастливы.
– Мы и были. И сейчас мы счастливы. – Последние слова он произнес без надежды и убежденности.
– Мы были счастливы, – повторила она и отвернулась, чтобы заснуть.
Боже мой, думал Боб, как это несправедливо. Я даже не могу вспомнить, почему это произошло.
6
– Эй, Беквит, на вечеринке есть потрясающие девушки.
– Я занимаюсь, Берни.
– В субботний вечер, когда у нас на кампусе двести красоток из Вассарского колледжа?
– У меня экзамены на следующей неделе.
– У всех экзамены. Поэтому тебе и нужна девчонка, чтобы расслабиться.
Роберт Беквит, с 1958 года студент Йельского университета, отложил учебник математики и сел на побитую молью кушетку в общежитии Брэндфордского колледжа, где жил в одном блоке с Берни Акерманом.
– Берни, ты говоришь так, как будто каждую неделю спишь с новенькой.
– Я стараюсь, Беквит. По крайней мере, в этом ты должен отдать мне должное.
– Немного стоят твои старания. Жаль мне тебя, Акерман.
– Ну что же, я хотя бы гуляю в свое удовольствие, Боб. Я стараюсь выиграть.
– И с нулевым счетом в итоге, Берн. Как и я. Но я, по крайней мере, не валяю дурака. Помимо всего, я здесь, чтобы получить образование.
Берни посмотрел на своего соседа.
– Послушай, болван, это же бесплатное сборище. Разве это не значит, что в Йеле сожительство считается частью образовательного процесса?
– Берни, я себя знаю. Я робок. Мне не хватает твоего обаяния и остроумия. Во мне нет духа соревнования…
– Иными словами, ты боишься.
– Нет, Берн, не иными, а этими самыми словами. Я боюсь.
И он снова погрузился в матанализ. Берни стоял рядом.
– Беквит…
– Берни, возвращайся на вечеринку. Завоевывай успех и предоставь мне зубрить в презренном покое.
– Беквит, я тебе помогу.
– Брось ты. Ты даже себе помочь не можешь.
– У меня есть секретное оружие, Боб.
– Так и воспользуйся им.
– Я не могу. Я ростом не вышел.
Боб снова оторвался от учебника. Берни удалось привлечь его интерес.
– Пойдешь, если я одолжу тебе мое секретное оружие? Пойдешь?
Боб выпрямился.
– Что это за оружие, Берн?
– Пойдешь? Пойдешь?
– Ладно, ладно. Вечер все равно пропал. Хоть пива выпью задарма.
Берни не стал спорить. Важно было, что он все-таки убедил Боба преодолеть его обычную робость и выйти на люди. Кто знает, с секретным оружием он, может быть, и преуспеет.
– Я приму душ, – сказал Боб, все больше нервничая.
– Ты уже принимал раз после ужина, придурок. Пошли – у нас остается только час до того, как красоток увезут восвояси в Покипси.
– Можно мне хоть побриться?
– Беквит, на тебе столько же растительности, сколько на консервированном персике. Надевай оружие и в бой.
Боб вздохнул.
– Ладно, где оно?
Глаза Берни возбужденно блеснули.
– Висит у меня в шкафу. Но пошевеливайся.
Он подпрыгивал на месте от нетерпения.
Боб достал свой блейзер, причесался и умылся. Затем, обрызгавшись во всех доступных местах одеколоном, снова вышел в общую комнату. Берни возвышался на кофейном столике, как колосс из породы лилипутов, с… каким-то предметом в руке.
– Что это такое? – нахмурился Боб.
– А ты не знаешь, что это такое, Беквит? Не знаешь? Не знаешь?
– Знаю. Галстук.
– Который означает, что его владелец – член выигравшей университетской команды.
– Но я не играл, – запротестовал Боб.
– Зато я играл, – сказал Берни.
– Но ты же менеджер, Берн.
– А что, на галстуке это написано?
– Берни, я пятидесятивосьмикилограммовый слабак.
– Зато рост у тебя шесть футов с дюймом. Надень под куртку два или три свитера, и конец делу. Поверь мне, девчонки всегда узнают галстук футболиста. Это их возбуждает. Они прямо тут же готовы выскочить из трусиков.
– Берни, оставь ты это дело.
– Пошли, Беквит. Это твой великий шанс.
Было темно, и оглушающие звуки музыки гремели в холле Брэдфордского колледжа. Тела кружились и покачивались. Разнополые толпы с противоположных сторон смотрели друг на друга, притворяясь, что друг друга не замечают.
– Берни, я чувствую себя полным идиотом.
– Это нервы, Боб. Они расходятся у игроков перед каждым матчем. Ну, с виду ты прямо Геркулес.
– Я поджариваюсь в этих свитерах.
– Ты только посмотри на них, Беквит, – сказал Берни, обозревая массовую сцену. – Я прямо умираю от такой красоты. Если мы сегодня не победим, значит, мы просто евнухи.
– Говори за себя, Берн.
– Ой! Я вижу свою любимую.
– Где?
– Там. Миленькая коротышка. Ну, я выдвигаюсь.
Он последний раз поправил Бобу галстук и ринулся в толпу.
Боб остался один. Слишком застенчивый, чтобы стоять среди танцующих, он сделал пару шагов в сторону женской половины. Взгляд его упал на высокую стройную девушку с длинными светлыми волосами. Жаль, что мне не хватает смелости, подумал Боб.
Но ее уже окружали трое из Йеля. Без шансов, подумал Боб. К тому же я просто сварился в этих свитерах. Может быть, мне лучше вернуться к себе?
– Беквит! – взревел кто-то.
Это был один из троицы, флиртовавшей с девушкой.
– Да?
– Что это у тебя на твоей тощей шее?
К своему ужасу Боб понял, что голос принадлежал слоноподобному Терри Декстеру, капитану команды-победительницы.
– Откуда у тебя этот галстук? – взревел Терри и повернулся к девушке из Вассара. – Он не имеет права носить этот галстук.
– А почему нет? – спросила она, обращаясь к Бобу. – Чей он?
– Клуба идиотов, – улыбнулся Боб. Боже, как она хороша!
– Еще чего, – сказал Терри. – Это галстук футбольной команды.
– Нет особой разницы, – сказал Боб.
Девушка из Вассара рассмеялась. Капитан разъярился.
– Беквит, не будь ты такой слизняк, я бы тебя уничтожил за твое глупое остроумие.
– Терри, – вмешался один из его подхалимов. – Парень просто пошутил. Не строй из себя придурка, потому что он придурок.
– Ладно, – рявкнул Терри, – но, по крайней мере, сними галстук, Беквит.
Боб чувствовал, что от этого требования Терри не откажется. Весь в испарине он сдернул галстук и отдал ему.
– Пока, Терри, – сказал он. Поспешно отступая, Беквит бросил «рад был познакомиться» в сторону очаровательной девушки из Вассара, ставшей свидетельницей этой кошмарной сцены.
Как только Боб выбрался в гардероб, он сорвал с себя куртку. Спасибо тебе, Берни, за это унижение. Декстер наверняка этого никогда не забудет. И ты не получишь обратно твой чертов галстук. Боб стягивал через голову первый из своих свитеров, когда до него донесся приглушенный голос:
– Можно вас на минутку?
Он высунул голову. Это была та самая девушка.
Боб настолько удивился, что даже не разнервничался. Он снова поспешно натянул свитер.
– Вы кое-что забыли, – сказала девушка. В левой руке она держала галстук.
– Благодарю вас. Я думаю, что выглядел в нем довольно глупо.
– Нет, – сказала она мягко. – Мне кажется, это свитер придавал вам странноватый вид.
– О, – произнес парень и добавил: – Я только что поправляюсь от простуды.
– О, – отвечала она. – А почему вы ушли?
– Мне в толпе не по себе.
– Мне тоже, – сказала девушка.
– У вас неплохо получалось.
– Правда? Я чувствую себя куском мяса в витрине мясного магазина.
– Эти встречи для знакомства всегда такие.
– Я знаю, – ответила собеседница.
– А тогда зачем вы пришли? – Глупый вопрос, Боб тут же пожалел, что задал его.
– Мне надоело в Покипси, – был ответ. – К тому же, можете вы себе представить, как угнетающе действуют попытки заниматься в субботний вечер в женском колледже?
Скажи же что-нибудь, Беквит. Она задала тебе вопрос.
– Не хотите прогуляться? – Господи, надеюсь, она не думает, что я хочу завлечь ее к себе в комнату. – Я… хочу сказать, по двору?
– Хорошая мысль, – поддержала его девушка. – Здесь ужасно жарко.
Они спустились по лестнице, вышли в прохладу осеннего вечера и представились друг другу.
– Я Боб Беквит. Как ты могла догадаться, я математик.
– Ты всегда себя так принижаешь?
– Только перед девушками. Я не расслышал, как тебя зовут.
– Шила – Шила Гудхарт. Я еще не выбрала себе специализацию. Это ничего?
– Это великолепно, Шила. Это свидетельствует об интеллектуальной независимости. – Девушка улыбнулась.
Они медленно ходили по двору. Оркестр было едва слышно.
– Этот колледж такой красивый, – наконец она произнесла. – Словно из какого-то другого века.
– Кстати, – сказал Боб, игнорируя собственную непоследовательность, – на следующей неделе ты занята?
– Да, – отвечала она.
– О. – Парень был подавлен.
– Я хочу сказать, у меня экзамены. Мне нужно готовиться. А если через неделю?
– А что, если я приеду в Вассар, и мы будем заниматься вместе? Я действительно имею в виду заниматься, потому что я – зубрила, и у меня тоже экзамены.
– Хорошо, Боб. Мне это подходит.
– Замечательно. – Сердце у него пело.
Через полчаса Боб проводил новую знакомую до Чэпл-стрит, где ждали автобусы. Его одолевали сомнения. Поцеловать ее или нет? Вот в чем вопрос. Наконец, он решил проявить сдержанность. Зачем рисковать? Вдруг ей не понравится.
– Так я буду ждать конца следующей недели, – сказал парень – Но я тебе позвоню в середине недели. Например, в среду в 8.15. Идет?
– Идет, – ответила девушка и добавила: – Пока.
Шила отвернулась и поднялась по ступенькам в автобус. Боб следил за тем, как она прошла в конец салона. Найдя место с его стороны, девушка села и посмотрела на него. Выглядела она потрясающе, даже сквозь грязные стекла.
Боб застыл на месте, пока автобус не тронулся и не выехал на улицу, скрывшись в нью-хейвенской ночи.
– Беквит, где ты шлялся?
– По улице, Берни.
– Я искал тебя повсюду. Ты сбежал с вечеринки?
– Нет.
– Ну и что?
– Что – «что»?
Боб помедлил, улыбнулся и наконец сказал:
– Скажем так, Берни: галстук сработал.
7
На следующей неделе Боб ее поцеловал, все было кончено: он твердо знал, что полюбил Шилу на всю жизнь. Бесполезно было спрашивать, откуда он это знал. Он был просто абсолютно уверен.
За несколько минут, предшествующих этому знаменательному моменту, когда молодые люди шли из столовой Вассара к общежитию Шилы, Боб делал последние отчаянные попытки высушить свои потные ладони. Он снова и снова тер ими о свитер – и все бесполезно. По этой причине он не мог взять девушку за руку. Вместо этого, как бы случайно и небрежно, парень обнял ее за плечи правой рукой. За этим жестом, который он мысленно репетировал всю прошедшую неделю, последовало нечто ошеломляюще неожиданное: левой рукой она обняла его за талию.
Что бы это значило, думал Боб.
На взгляд всякого случайного наблюдателя они выглядели как обычная студенческая парочка на свидании. Молодые люди сидели напротив друг друга в библиотеке, ели пасту в кафе, снова вернулись в библиотеку, где, верные своему слову, действительно занимались, изучая не только свои учебники, но и друг друга.
Последовал неизбежный обмен биографическими подробностями. Шила была младшей из трех дочерей врача из графства Фэйрфилд. Ее мать («единственная сторонница демократической партии в городе») была художественным критиком стамфордской «Газеты». Родители не только никогда не разводились, но даже и желания такого не имели. Очевидно поэтому обе ее сестры вышли замуж очень юными.
Отец Боба почти сорок лет преподавал математику в Пенне, написав за это время два учебника и собрав огромную коллекцию анекдотов («а, вот откуда у тебя чувство юмора»). Мать умерла, едва ему исполнилось семь лет, и Дэн Беквит счел за благо отправить сына в пансион. К счастью, Лоренсвилль находился в часе езды от Филли, так что выходные дни они могли проводить вместе. Будни проходили довольно уныло, пока не появился Берни Акерман. Уже тогда он был совершенно ненормальный, ходячая спортивная энциклопедия и фанатично преданный друг.
– Благодаря Берну я встретил свою будущую жену, – сказал Шиле Боб за обедом.