Только вот окружающий мир к тому моменту отступил на второй план.
Портал на ощупь был гладким и холодным, как кусок шелка. А еще он отчаянно боялся соваться нежными черными щупальцами в мраморную неизвестность королевского дворца, чуя злобную настороженность тамошних охранных заклинаний. Пришлось мысленно тянуться вперед, в каменную громаду летней резиденции Его Величества, вкрадчиво воркуя, баюкать призрачных стражей; а когда те отказались расслабляться, изменять их, подстраивая так, чтобы они не мешали проникнуть внутрь.
Кажется, завтра дворцовых магов ожидает немалое потрясение, подумала я и мрачно улыбнулась своим мыслям.
Те, что мгновением раньше виделись мне настороженными охотниками и голодными псами, разлетелись стаей свободных птиц, создавая под высокими потолками царство иллюзий, и кроха-портал, глядя на меня, тоже наконец решился.
Махонькое темное пятнышко рывком раздалось вширь и ввысь, поднимая ветер. Искаженное пространство жалобно ныло и корчилось, пытаясь выпрямить на себе непрошенные складки, а портал — теперь уже готовый, стабильный и надежный — лишь сжимал его еще сильнее, в корне гася все попытки сопротивления.
Все еще касаясь гладкой шелковой стены, я шагнула внутрь, жестом поманив за собой спутников.
Нет, так дело не пойдет, рассеянно думала я под потрясенным взглядом Лийнаэла и раздосадовано-недоумевающим — Устина. Кажется, прочтенные книги особо погоды не сделали — я по-прежнему вела себя как слепой котенок, сунувшийся исследовать мир за пределами уютной кошачьей коробки. Чуть оступись — вот тебе и щель в полу, где застревают неокрепшие лапки, и хищно скалящаяся из угла жирная крыса, почуявшая добычу, а то и открытый люк в подпол…
Портал снова сжался до крошечного черного пятнышка, прыгнул в руку, не желая отходить далеко. Я почесала ему макушку, оглядываясь — и ничего не видя.
Диллиан, потерянный мальчишка, влюбленный паренек, Владыка Хеллы, рассерженный мужчина, не сумевший защитить ту, что дороже всего… случайно ли? Диллиан, Диллиан… что же ты задумал, предатель? Зачем тебе траш? Или же в центре замысловатой паутины сидит Эртрисс, сбежавшая от проклятого кавалера? Но приемы Инквизиции не менялись многие века, и новые заклинания ей тоже не требуются.
Зачем? Какого черта им от меня надо?
Вопросы, вопросы…
Нет, все-таки прежде чем его спасать и тащить к шаману — надо бы переговорить с Диллианом самой.
Летняя резиденция представляла собой утопленный в зелени садов десяток островерхих башенок, связанных между собой сетью подвесных мостов. Внутри свободно разгуливали сквозняки, разнося удушающий запах цветов; некоторые окна полностью закрывала сплошная стена плюща. Кругом статуи и колонны, под потолком — сине-золотые фрески, изображающие людей у моря: видимо, иллю-страции к какому-то местному мифу. От того, что Устин тряс меня за плечи, пытаясь привести в себя, казалось, что прибой там вполне настоящий.
Я перевела взгляд с потолка на ташия, и он поспешно отстранился.
— Знаешь, — задумчиво заговорил Лийнаэл, выглядывая в окно, — эту сплетню я меньше чем за десять зол никому не расскажу.
— Хорошо, — почему-то раздраженно скрипнул зубами Устин, — и за сколько ты вообще забудешь, что есть человек, способный перехватывать чужие порталы?
— Да бог с ними, с порталами, — тотчас же заухмылялся недоэльф. — А вот чтобы ты баб обнимал…
— Не обнимал я ее!
— Кто это тут баба?! — одновременно возмутились мы с Устином — каждый о своем.
И переглянулись, готовясь рассмеяться, — но таший слегка порозовел и тотчас же отвел глаза, так что я гнусно хихикала уже в одиночку, чувствуя себя похабной теткой в возрасте, засмущавшей юнца, у которого едва усы проклюнулись.
— Вы бы потише, — посерьезнел наконец Лийнаэл. — Нам и так очень повезло, что комната пуста…
Я заткнулась, воровато озираясь, и именно этот момент резная дверь и выбрала, чтобы с томительным скрипом открыться внутрь.
Кажется, разобраться в том, что я натворила, в ближайшее время опять не получится…
* * *
…В повседневной жизни она, как и я, отдавала предпочтение свободным штанам и спортивного покроя туникам, собирала волосы в «конский хвост» и ленилась наводить полную боевую раскраску, подрисовывая только глаза. Но отчего-то все эти такие привычные и родные черточки, собранные воедино у растрепанной, смертельно уставшей женщины со светящимися магией запястьями, производили впечатление полной, абсолютной чуждости, отстраненной и пугающей. Будто и не копия, мой двойник, а…
Но почему без иллюзии-то?
Последний вопрос я произнесла вслух, не дожидаясь реакции Эртрисс на наличие трех посторонних персон посреди дворца. Потянувшиеся было за оружием (черт, где они его прятали все это время?!) мужчины замерли, неуверенно переводя взгляд с меня на мою копию и обратно. Запястья леди ди Дара погасли; она едва заметно пошатнулась и тотчас же выпрямилась, так же неуверенно рассматривая моих сопровождающих и меня саму.
— Эльмира? Как это тебя… как будто иллюзии и нет! А душа внутри!
— Тут я, — нахохлилась я. — Просто подозреваю, что иллюзия эта наложена как часть меня самой. — И покосилась на Устина: его лап дело, то-то мне казалось, что наваждение ложится слишком плотно и врезается в тело, как чрезмерно тесная оде-жда…
Таший, слегка смутившись, молча махнул рукой, словно сдергивая занавесь — и мне резко стало легче дышать. Подняв ладони к лицу, я убедилась, что ко мне вернулась привычная городская пыльность вместо загара. Иллюзия пропала.
— Ааафигеть, — тихонько выдохнул Лийнаэл. — Хеллька! Вы близнецы?
— Хеллька здесь она, — поправила я, некультурно показав пальцем на Эри. — А я татарка по отцу.
— Двойники, — понятливо кивнул недоэльф.
— А ты-то кто такой? — снизошла до него Эртрисс.
— Прошу простить мою невоспитанность, миледи, — мигом склонился в придворном поклоне Лийнаэл, подметая пол полями несуществующей шляпы. — Позвольте представиться: Riy'naeru d'Atai, младший сын Дома Черных Сов. — Подняв голову, он одарил Эртрисс сияющей улыбкой профессионала, почуявшего выгоду.
— Очень приятно, — принимая игру, моя копия присела в положенном реверансе. — Я глава хелльской Инквизиции, леди Эртрисс ди Дара. — И, резко выпрямившись, повернулась к Устину, вопросительно вскинув брови, — с ним она явно не собиралась разводить китайские церемонии. — А ты, должно быть, из общины ташиев. Но с каких это пор Медведь племени имеет право на колдовство?
Медведь племени?
Устин упрямо стиснул зубы.
— Это внутреннее дело, леди ди Дара.
— Вот как, — на удивление мирно улыбнулась Эртрисс. — Что ж, полагаю, вы поймете, если я скажу, что дальнейший разговор касается только нас с Эльмирой.
Лийнаэл заметно поскучнел.
— Не поймем, — твердо заявил Устин, выступая вперед и загораживая меня. — Шаман дал недвусмысленные указания на этот счет. Вы ведь собираетесь вытащить Владыку Диллиана из летней резиденции?
— Зачем? — непонимающе хлопнула ресницами глава хелльской Инквизиции.
— То есть как зачем? — я тряхнула головой, окончательно перестав что-либо понимать. — Разве он не пленник здесь? Да и ты тоже.
Эртрисс опустила глаза, зябко передернув плечами.
— Это как посмотреть. Нас никто взаперти не держит. Сейчас даже идут переговоры о торговом союзе, но… скорее на условиях Его Величества Шантина III, нежели на взаимовыгодных.
— То есть он согласился вести переговоры со свергнутым Владыкой? — с крайне заинтересованным видом склонил голову к плечу Лийнаэл.
— Его Величество сказал, что нет смысла ждать три месяца, пока Диллиан вернет себе трон, — поморщилась Эльмира. — Но, по-моему, этот аррианский пройдоха просто пользуется моментом, когда Ди опасается требовать слишком многого.
— А ты на его месте поступила бы иначе? — презрительно хмыкнул таший.
— Нет, — спокойно отозвалась Эртрисс. — Но я хелльская пройдоха, мне можно.
Две гостевые комнаты на троих — по сути, не так уж плохо, как могло быть: нас сюда никто не звал, и Его Величество Шантин III имел полное право послать меня со всеми сопровождающими обратно в посольство, а то и подальше. Но, видимо, аррианские обычаи гостеприимства такого не позволяли — или мы тоже могли пригодиться.
Как-то само собой вышло, что все новые знакомые собрались у меня, стоило им осмотреть свои комнаты — такие же пустые и насквозь продуваемые, с плющом вместо занавесей и фресками под потолком. Никаких приборов для освещения я не заметила; в центре стоял низкий столик без стульев, а в углу, под окном, робко притулилась невысокая кровать с тумбочкой. Ни ковров, ни мягких подушек — аррианцы восхищались бы Спартой, если б им кто-нибудь про нее рассказал.
Молчаливая девушка с мускулатурой, которой мог бы позавидовать сам Диллиан, без видимых усилий притащила огромный поднос со снедью, поставила на столик и, вежливо поклонившись, бесшумно исчезла; Лийнаэл проводил ее недовольным взглядом, но тотчас же засиял, изучив содержимое тарелок, и, кажется, на ближайшие полчаса был потерян для этого мира.
— Однако и аппетит ж у местных недоэльфов, — хихикнула я, неуверенно присматриваясь к крупному плоду, напоминающему грушу, только морковного цвета и в окружении радостно-зеленых листочков. Больше всего почему-то смущало то, что местных правил поведения за столом я совершенно не знаю, и может оказаться, что сей фрукт (овощ?) предполагается есть каким-нибудь из столовых приборов, сваленных в кучу в центре подноса.
— Как ты сказала? Недоэльфов? — Лийнаэл даже перестал обгладывать здоровое птичье крыло.
— Ага, — смущенно подтвердила я и, наплевав на этикет (все свои же!), схватила загадочный плод руками. — Ты ведь не сказал, в каком поколении у тебя были эльфийские предки… — плод оказался дико кислым, как лимон, и я быстро отложила его в сторону.
— Да они, собственно, до сих пор есть, — комментарий Устина, наворачивающего второе крыло, показался мне злорадным.
— В предыдущем, — с недовольным видом покосившись на ташия, буркнул Лийнаэл. — Так что извольте называть меня полуэльфом, а то «недоэльф» звучит как-то… как если бы я назвал тебя недочеловеком.
— Пардон, не подумала, — я опустила глаза, чтобы не дать ему понять, что попал он в самое больное место.
— А куда Эртрисс ушла? — почуяв перемену настроения, встрял Устин.
— Черт ее знает, — пробормотала я. Действительно, куда? — Сказала, что незаконченные дела остались… гм, Лийнаэл? Что-то не так?
Полуэльф, до того сидевший в прострации, тупо уставившись в пространство перед собой, помотал головой, словно отгоняя нежеланную мысль, фыркнул и вгрызся в птичью ногу. Когда только крыло приговорить успел?
— Вше так, — с набитым ртом ответил он.
— Кстати, — вспомнила я — опять совершенно некстати: — Устин, а что за звание такое — Медведь племени?
— Это пусть лучше Riy'naeru объясняет, — нахмурился таший.
Лийнаэл, напротив, тотчас же оживился:
— За пару зол готов хоть картинку нарисовать и на примере показать! — жизнерадостно пообещал он, потирая ладони, а потом, бросив косой взгляд на мрачного Устина, мигом скис. — В общем, Медведь — это первый воин, который выбирается раз в пять лет на ритуальной охоте. Охотятся, естественно, на медведей, но только взрослых самцов. Самки и детеныши не считаются. Кто притащит больше шкур — тот и победитель.
— А почему Устин не имеет право на колдовство?
— В племени ташиев строгое разделение обязанностей. Первый воин занимается разведкой и — реже, чем стоило бы — охотой и битвами; шаман общается с джунглями, колдует и дает советы, а решения о необходимости действий Устина и Делоко выносят старейшины, — тотчас же отозвался Лийнаэл. — По идее, — уже не так уверенно добавил он. — У Медведя вообще не должно быть магических способностей, они пропадают, стоит лишь выйти на охоту…
— Все идет наперекосяк, — тихо проговорил таший, не поднимая глаз от своей чашки. — Наш храм… алтарь разрушили! Не знаю чем, но его переломили пополам, как и башню Делоко. А когда стало понятно, что силами шамана его не восстановить… я мало понимаю в этом, но брат сказал, что это нормально, когда без посторонней помощи не обойтись, первый воин тоже становится колдуном. Но очевидно же, что и вдвоем мы не осилим! А теперь еще и старейшины чем-то заболели, пахнет магией, но не лечится, и нам с Делоко приходится вкалывать за всех… — он замолчал, обхватив ладонями чашку, покачал ее, отрешенно глядя на то, как темная жидкость бьется о стенки посуды, и, натянуто улыбаясь, поднял голову. — Ничего, справимся. Все будет хорошо.
— Как башню Делоко? — зачарованно повторила я.
Устин перестал напрягать лицевые мышцы и уставился на меня бешенными глазами — кажется, его озарила та же мысль.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как увлеченно чавкает птичьей ногой донельзя счастливый Лийнаэл.
* * *
Листья плюща тихо шелестели на слабом ветерке, порой впуская в комнату ажурные кусочки золотисто-алого аррианского рассвета; те расслабленно ложились на пол и руки, и казалось, что их можно просто приласкать — и тогда они не убегут, вспугнутые шорохом зеленых занавесей, а свернутся на коленях уютными резными клубочками, грея и успокаивая.
В углу, на жесткой спартанской кровати, беззастенчиво посапывал, завернувшись в плащ, уставший Лийнаэл — я впервые в жизни встретила существо, у которого во сне действительно детское лицо, а не хмурая физиономия замученного взрослого. Спящий полуэльф вызывал этакое почти материнское умиление, и мне многого стоило удержаться, чтобы не подоткнуть одеялко, не поцеловать лохматого засоню в нос и не шикнуть на Устина, нервно нарезающего круги по комнате.
— Нужно как можно быстрее вернуться в общину! — несмотря на взволнованность, говорил он шепотом, периодически косясь на спящего Лийнаэла. — Если ты сможешь помочь, это будет… да я… в общем…
— В общем, мне не дает покоя одна мысль, — прервала я его. Шепотом. — Как часто Делоко ошибается?
— Да никогда, — чуть удивленно ответил Устин. — На то он и шаман. А что?
— Он сказал, что Диллиан в Ямах, — напомнила я. — И что-то мне подсказывает, что Ямы — это отнюдь не летняя резиденция Его Величества.
— Это городская тюрьма, — озадаченно отозвался таший. — Но как… неужели из-за разрушения алтаря еще и Делоко теперь может ошибаться, как… обычный человек?.. — Устин опустился на пол, скрестив руки на груди, и бессмысленно уставился в какую-то точку перед собой. — Да что же это творится-то!
— А ты уверен, что это из-за алтаря? — земной опыт общения с суевериями и храмами упорно твердил, что алтарь — штука легко заменимая и вообще нечего фигней страдать, религиями спасаться от собственного неведения да слабоволия. Хотя, если вспомнить безумную улыбку Делоко и лозу, растущую прямо из его те-ла…
— Да из-за чего ж еще, — отмахнулся Устин. — Джунгли ослабевают от вырубки, это да, но не настолько же, чтобы позволить морочить голову собственному шаману! — забывшись, он заговорил в полный голос, но быстро спохватился и с опаской взглянул на кровать.
Лийнаэл продолжал мирно посапывать в сгиб локтя. Поняв, что моя возможность выспаться на относительно нормальной постели упорхнула птицей в окно — будить полуэльфа у меня рука не поднимется, а дрыхнуть в одной комнате с посторонним мужчиной воспитание не позволит, — я тяжело вздохнула и поднялась на ноги.
— Раз уверен, идем, — сказала я, отряхивая штаны.
— Вот так сразу? — замялся Устин, подняв голову. — Посреди ночи?
— А когда? — я пожала плечами, не к месту спохватившись, что забыла спросить у своей копии, нашла ли она новую филактерию. — Эртрисс скоро перепрячет душу, и тогда мои способности сойдут на нет. Чего кота за хвост тянуть?
— Нечего, — согласился таший, обреченно потерев глаза. — Иди сюда, наложу иллюзию.
Путь занял больше времени, чем обычно. Видимо, потому, что сонный Устин уж очень вяло оттаскивал меня от местных достопримечательностей и мостков, под которыми искрилась красным золотом прохладная вода (да, да, я сунулась в ручеек и с радостным воплем обрызгала ташия, и что с того?!). Чужой, но от этого ничуть не менее привычный и прекрасный, город кружил в паутинке улочек, открывая все новые и новые диковинки, и покидать его совершенно не хотелось. Но пришлось.