Болит… надо перевязаться. Благо никого не удивит, что у меня в автомобиле есть аптечка, причём весьма неплохая. Я её уже давно засветил, даже выслушал несколько шуточек на тему чрезмерной предусмотрительности. Заблаговременная и тщательная подготовка – это хорошо. Хотя и об импровизации также забывать не следует. Только сочетание этих двух сторон одной медали даёт действительно хороший результат.
Нога. Пуля прошла насквозь, что неплохо. Кость тоже не задета – опытный жандарм знал, куда именно надо стрелять. Чтобы добиться такого результата.Обеззаразить рану. У-у-у! Болит то как… И быстро тампоны, после чего начать бинтовать. Кровопотеря – она совсем не к месту, шататься от слабости мне никак не улыбается. Бок… Пуля лишь скользнула, разорвав кожу, не более того. Иллюзия того, что я чудом избежал по-настоящему опасной раны. Продезинфицировать, перебинтовать и вообще не проблема.
Зашевелились! А пока звучали выстрелы, добропорядочные советские граждане сидели себе по домам, аки мыши в норах, и ожидали, пока всё закончится. И лишь теперь кто-то появился на балконах, раздавались крики о том. что нужно звонить в милицию, проверить, нет ли раненых. Только крики, потому как пока никто проверять не решался. Ну, помимо Ларисы, которая успела войти через чёрный ход, проскользнуть до квартиры, набросить на себя обычную женскую одежду и, хлопнув дверью, выйти уже через парадный ход. И сразу кинуться ко мне, без криков-причитаний, но с искренним беспокойством. Хоть всё и было чётко распланировано, но форс-мажорные обстоятельства, от них никто не застрахован.
- Ты как, Алекс? – негромко, почти шёпотом спрашивает она, помогая мне встать и выбраться из изрешеченного пулями салона. Ну а где мне ещё быть, не бинтоваться же на асфальте сидючи, право слово.
- Живой и даже не особо простреленный, - цежу слова сквозь зубы. – Болит. И пару недель ограниченно работоспособен.
- Больница…
- Первые дни по любому придётся, - тяжко вздыхаю я. – И заранее готовься, охранять меня, а может и нас. будут на порядок сильнее. Ч-чёрт!
- Что случилось?
- Нога как не своя. И когда уже хоть милиция, хоть кто другой приедет?Беременные черепахи!
О, легки на помине. Похоже. кто-то из жителей дома таки да вызвал доблестную милицию. Это хорошо. Больше всего мне хочется отправиться туда. где можно лечь, получить дозу обезболивающих лекарств и попробовать отрешиться от непередаваемых ощущений вызванных раной в бедре. А вот в обморок хлопаться нельзя, я, чай, не выпускница института благородных девиц. Проклятье… как же всё это мерзко.
Вижу выходящих из автомобиля людей в милицейской форме, которые., загодя увидев «картину боя», выходят с револьверами в руках. Поэтому удостоверение сотрудника ОГПУ в раскрытом виде, да в их сторону, чтобы сразу заметили. Не они тут банкуют, совсем не они.
- ОГПУ, начальник оперпункта Фомин. Вызывайте моих коллег. Попытка покушения на меня. Срочно! – взгляд в сторону Лары. – Лариса, я тут сам, граждане милиционеры помогут. А ты домой с одним из них. Телефоны знаешь. Расскажи кратко, а он пускай подтвердит. И мне бы в больницу.
- Так вот же машина, Алексей…
Хм, и точно. Это простого человека не повезут, зато сотрудника ОГПУ – легко и без вопросов. Власть ОГПУ над иные ведомствами близка к абсолютной. Поэтому…
- Выполнять!
Вытянулись в подобие стойки «смирно». И сразу засуетились. Один ко мне. помогать добраться до машины. Второй, тот с Ларисой. Ну а что касаемо третьего, он оставался караулить место происшествия. Тоже дело полезное, как ни крути. Эх, больница, где ты? Надеюсь, что быстро доберёмся. Я хоть и перевязался, но медик из меня тот ещё…
Глава 10
Глава 10
СССР, Москва, октябрь 1932 года
Пребывание в больнице – гадость! Я всё понимаю о необходимости оного, нообщая обстановка. Атмосфера, присущая подобным местам меня категорически раздражали. Следовательно мне надо было выбраться отсюда на домашнее долечивание как можно скорее. Хорошо ещё. что это и впрямь можно было сделать, ведь даже рана бедра оказалась довольно чистой и без признаков воспаления. Помогла быстрая обработка, равно как и то, что в меня стреляли не просто так, а с целью ранить, но не так чтобы серьёзно и тем паче без последствий.
Доставили меня в больницу быстро, можно даже сказать с ветерком. Затем был осмотр, квалифицированная медицинская помощь, то бишь профессиональная обработка раны, новая, куда как более грамотная перевязка, уколы, таблетки и всё в этом роде. Лишь после этого меня отправили в отдельную палату. Правда попытались было отобрать пистолеты… Оба, то есть «парабеллум» и малыша модели «браунинг». Того самого, которого я так ни разу и не использовал по прямому назначению. Получилось лишь с первым, потому как второй пришлось бы вырывать у меня из рук, а это было бы… не совсем разумно.
Всё? Как бы не так! Менее чем через час у входа в палату расположились двое охранников. Сначала из числа милиционеров, а потом их сменили другие, относящиеся к сотрудникам ОГПУ. Как я это узнал? Так уши у меня ничуть не пострадали, надо было лишь внимательно прислушиваться к происходящему за дверью. Мда... уж. Если так быстро установили не просто охрану, а из числа сотрудников, то информация успела дойти до важных персон. До Артузова точно, может и до других, не менее, а то и более главных. Даже любопытно стало. Увы, но вымотанность и прекратившиеся наконец вспышки боли поневоле тянули в сон. Опасения? А чего именно мне опасаться, позвольте полюбопытствовать? Уж точно не повторного «покушения». Кошмары мне тоже с определённых пор не снились. Оставалось лишь зевнуть, устроиться поудобнее, дабы даже случайно не потревожить раны, после чего… заснуть. Крепко и без сновидений.
Утро добрым бывает, но не так чтобы всегда. Особенно для меня и это конкретное. Боль… вернулась. Несомненно она была слабее, да и проснувшись, я сразу принял очередную дозу обезболивающего, но это же не панацея, а всего лишь частичное снятие симптома. Окончательно раны заживут ещё ой как нескоро. Затем утренний осмотр врача. Кстати, врача действительно хорошего, ещё той, старой школы. В глазах никакой симпатии к пациенту, лишь выполнение долга. Молодец, доктор, хорошо хоть не лебезишь, изображая любовь к тем, кто разрушил привычный, родной для тебя мир. Жаль, что не могу сказать это вслух, но… так уж карты легли. Может быть потом, через несколько лет, ты и сам всё узнаешь.
А после обхода ко мне пустили посетителей, неожиданных в какой-то мере. Я думал, что первой, как и полагается, пустят Ларису. Ан нет, не тут то было! Появились представители «родной чекистской братии». Их я ожидал, спору нет, и сначала всё выглядело именно так. как и ожидалось. Появился субъект в форме с двумя кубиками в петлицах, а за ним ещё один в штатском, явно в более высоком звании. Это было заметно как по его поведению, так и по реакции «двухкубикового» чекиста. Оба незнакомые, но оно и неудивительно. Оперативный или Секретно-политический отдел, тут и гадать нечего. Они были… ожидаемы. Зато появившийся третий являлся гостем неожиданным. О нет, в перспективе я ждал его, но или несколько позже. или вообще не здесь. И был этим третьим ни кто иной как сам глава ИНО Артур Христианович Артузов, мой непосредственный начальник.
Вот и что тут сказать? Ничего. Лишь изобразить на лице подобающие эмоции, а именно смесь удивления с толикой радости, после чего сделать вид, что пытаюсь подняться, принять более подобающий при явлении высокого начальства вид.
- Не пытайся! – одновременно со словами рука Артузова вытянулась в запрещающем жесте. – Если будет легче, считайте, что это приказ, товарищ Фомин.
- Слушаюсь, - не стал я спорить, но внимательно посмотрел в сторону двух незнакомых мне чекистов. Глава ИНО не дурак, наверняка сейчас скажет.
- Сотрудник особых поручений Лацис и начальник оперпункта Петренко из Секретно-политического прибыли сюда. чтобы вы полностью рассказали им о произошедшем покушении. Любая мелочь может быть полезна. Я тут не совсем официально, но вы и сами понимаете настоящую причину.
- Конечно.
- Это хорошо. Лично вы догадываетесь, кто именно стоит за покушением? – тут начальство изволило хитро как сверкнуть глазами. - Нам уже известно, но хочется знать, вы успели понять?
Намёк на проводимую мной работу? Пожалуй, именно он и есть. Что ж, мне ответить легко. Причём не абы что. а именно то. что сейчас будет лучшим из вариантов.
- У меня были две основные кандидатуры в разработке и элемент возможного риска. Я запросил известные вам материалы и более других заинтересовали две персоны. Во-первых, член Реввоенсовета Георгий Леонидович Пятаков, который затем стал не кем-нибудь, а целым Председателем правления Госбанка СССР. Во-вторых, очень хорошо вам известный Меер Абрамович Трилиссер. Большие подозрения вызывала первая кандидатура. Ну и был маленький шанс, что их обоих просто могли выдвинуть как ложные цели, своего рода страховку.
Я говорил и видел, как все трое слушают, а Петренко – тот, что в штатском - ещё и стенографировал в своём блокноте всё, что мной произносилось. И глубокое удовлетворение на лице Артузова, смешанное с некоторым… страхом? Нет,сСкорее уж предчувствием не самых приятных хлопот. Оно и понятно, ведь одна из названных мной фамилий и была специально подобранным «козлом отпущения». Неудивительно, что следующими словами, произнесёнными главой Иностранного отдела, были:
- Те двое, кого ты застрелил, были из окружения Трилиссера. Ещё один, может двое, ушли.
- Я видел одного, Артур Христианович. Раненого куда-то в бок.
- Ты видел одного, но мог быть ещё один, за рулём автомобиля, - со снисходительной усмешкой поправил меня начальник. – Их сейчас ищут. А Трилиссер уже задержан. Ему многое предстоит объяснить. Старую связь с Блюмкиным и его защиту вплоть до самого расстрела. Встречи с Серебрянским незадолго до вашей поездки к Троцкому «на огонёк», контакты с иными людьми. И деятельность Рабоче-крестьянской инспекции вызывает вопросы, слишком он… накрутил. Раньше это было просто странно, а теперь даже подозрительным не назвать. Заговор! – поднятый вверх указательный палец и глубокомысленное выражение лица чуть было не заставили улыбнуться. Ну-ну. И сразу же полная серьёзность. – Почему Пятаков?
Та-ак. Тут лучше чуток замедлиться, словно бы сразу не понял суть.
- Ну ведь… Если Трилиссер уже задержан, то при чём здесь…
- Сосредоточьтесь, Фомин! Я понимаю, что рана, затем обезболивающие, но попробуйте мыслить на полных оборотах.
- Ах да, простите, - теперь сделать мало-мальски виноватую физиономию. – Нет явного лидера, есть несколько «центров силы».
Артузов кивает, явно будучи довольным восстановлением привычного уровня мышления своего сотрудника, то есть меня, ну а двое чекистов из Секретно-политического тут сейчас явно вместо мебели. Или пишущей машинки плюс свидетелей. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.
- Пятаков…
- Конечно, Артур Христианович. Человек, способный быть жёстким, проявлять необходимую жестокость по отношению к врагам, убивать лично и посредством приказов, то есть обладающий нужными качествами характера, - предельная осторожность, Алекс, предельная. Никто не должен понять твоё истинное отношение к этой твари, уничтожавшему всех, не щадившему, ни женщин, ни стариков, вообще никого. – Имелись и связи с Троцким, что неудивительно по причине его нахождения в Реввоенсовете сначала Шестнадцатой, а потом Шестой армии. Всегда был близок к «левой оппозиции».
- Характер и вхождение в РВС не являются поводом для подозрений. Членство в оппозиции и связь с Троцким уже важнее, но… Ты руководствовался иным.
- Конечно, - пробую чуть повернуться, но укол боли показывает, что это не было очень уж хорошей идеей. - Его карьера.
- Что не так с карьерой? Он уверенно двигался вверх, даже был Председателем Госбанка, а сейчас тоже на значимом посту
Скептически улыбаюсь. Артузов сам сказал то, что требовалось мне надо лишь чуточку заострить внимание на акцентах сказанного.
- То-то и оно, Артур Христианович! Он рвался вверх, делая шаг за шагом, потом добился очень значимого поста Председателя Госбанка, а потом… Сначала отстранение от должности. Потом назначение всего лишь заместителем председателя Высшего совета народного хозяйства. Очень значительное понижение. Такой человек мог затаить злобу.
- Обиду?
- Нет, именно злобу, - настоял на своём я. – Обида бывает у таких как Смирнов, Преображенский, даже Рютин. Тут именно злоба! Человек ещё в двадцатом году в полной мере ощутил вкус ВЛАСТИ. А потом изо всех сил шёл к ней и стал очень важной частью советской власти. И вдруг его, такого заслуженного и проверенного… скинули.
- Отстранили, после чего перевели на другую должность, - распечатал уста Петренко, оторвавшись от своего блокнота. - Его неудачно проведённая кредитная реформа была достаточным основанием.
Раздраженный взмах рукой начальника Иностранного отдела. В сути жеста можно было не сомневаться, он однозначно заменял слова: «Заткнись и не мешай!» Артузов был не чета тем двум. Он хорошо понимал сказанное мной. равно как и возможные действия любителя безграничной власти, которого буквально силой оторвали от «живительного источника», пересадив к корыту с мутноватой тёплой водицей. Неравноценная такая замена.
- Если мог один, то и другой… - Петренко! Запишите, что я, как зампред ОГПУ, рекомендую товарищу Молчанову обратить внимание на окружение замнаркома тяжёлой промышленности Пятакова. Проверить связи с Трилиссером. Любые. И с окружением последнего. Осторожно, не привлекая внимания. Ни в коем случае не спешить,. Если не подтвердится – хорошо. Если он связан с террористами – спугнуть его не имеем права.. Выполнять!
- Но у нас при…
- Выполнять, начальник оперпункта Петренко! – рявкнул на нижестоящего аж целый зампред ОГПУ, то есть человек, стоящий лишь на одну ступень ниже вершины в организации.
Хорошо рявкнул, душевно. Оба чекиста из молчановского отдела вымелись из палаты быстрее, чем успели это осознать. Попасть под вспышку ярости – искусственную, но они это или не поняли, или просто решили зря не рисковать – чекиста такого уровня им явно не хотелось. Зато я это понимал, потому и посмотрел на начальство этак вопросительно. Слов тут точно не требовалось, Артузов и сам скажет, если есть чего, без моей инициативы, сейчас определённо лишней.
- Трилиссер ошибся, послав убивать тебя связанных с ним людей. Это хорошо для нас всех.
- А что плохо, Артур Христианович?
- Состоявшееся покушение, чуть было не достигнувшее цели. Тебя спас случай и хорошая подготовка, - покривился глава ИНО. – Расстрел машины с малого расстояния, с двух сторон, в подходящем месте. Ничего не напоминает?
- Убийство директора Торгсина, - кинул я пробный шар.
- Да. Тот же организатор, может и среди исполнителей был один или двое побывавших в обеих акциях. Но плохо для нас не это, Алексей. Получается, что мы, Иностранный отдел, гадали на звёздах, не зная точно, откуда будет нанесён удар. И предотвратить не смогли, только чудом не допустив выполнения троцкистами угрозы, которая во всех газетах Европы прозвучала.
Вот он о чём беспокоится! Понимаю и сочувствую. Нет, в вину такое не поставят, но определённый осадок останется. То есть большой успех вследствие ареста Трилиссера, которого несомненно сделают центральной фигурой предстоящего процесса, но в то же время… Осадочек нехороший у понимающего народа и особенно лично Сталина-Джугашвили. Артузов же, как я понимаю, хочет этот нюанс по возможности сгладить. Но как? Последние слова нуждались в озвучивании.
- И что тут можно сделать?
- Есть у меня одна мысль, нужно только твоё согласие. Готов меня выслушать? – киваю, показывая полнейшую готовность, после чего начальство изволило продолжать. – Можно сделать так. что мы готовились к предстоящему покушению, ожидая его со стороны Трилиссера и Пятакова.
- Только Пятаков был признал более подозрительным, поэтому большую часть ресурсов пеербросили в его направлении. Отсюда и случившееся. Всё замолчать не получится, поймут. А вот так… лучше, чем ничего не делать.