Артузов призадумался, стоит ли поступить именно так, с моим уточнением. Потом, приняв решение, кивнул.
- Так действительно правдоподобнее. Тогда уже сегодня мои люди составят все необходимые документы. часть из которых тебе придётся подписать. Прошедшим числом.
- А Вячеслав Рудольфович?
- Неужели ты думал, что у меня получилось бы обмануть самого Менжинского? – ухмыльнулся зампред ОГПУ. - Он это и предложил, не желая неприятностей для себя. Ты же знаешь, он тяжело болен, доживает последние не месяцы, конечно. но несколько лет. И хочет их провести так, чтобы сохранить имеющееся и без волнений. Мне нет причин идти против его пожеланий.
Недоговаривает начальство. А может просто не желает воду в ступе толочь, лишний раз произнося то, что обоим присутствующим очевидно. Артузов всеми силами будет стремиться к тому, чтобы стать преемником Менжинского. Он уже подошёл вплотную по формальному признаку, остаётся лишь произвести впечатление. на кого? Уж точно не на самого Вячеслава Рудольфовича, там и так всё в порядке. Сталин-Джугашвили. Вот главное и единственное олицетворение извращённой силы красного голема. Отсюда и эти финты, цель которых – изобразить Иностранный отдел самым эффективным подразделением ОГПУ, а его главу высокопрофессиональным и к тому же безопасным лично для Сталина человеком.
Выгодно ли это нам? Более чем. Артузов будет лучшим вариантов в кресле Председателя ОГПУ. Его мастерство и опасность будут скомпенсированы охотой на ведьм, которая вот-вот начнётся, равно как и тем. что я буду знать почти всё о его планах. Как ни крути, а мне он… Нет, не доверяет – о доверии со стороны такого матёрого чекиста говорить не стоит – но уж точно считает полезным подчинённым сейчас и союзником в будущем. Не удивлюсь, если в его голове успели проклюнуться мысли о подъёме меня на свой нынешний пост. Со временем, конечно.
Повеселел Артузов, заметно так, словно тяжёлый груз с плеч сбросил. И это хорошо, ведь в копилку моего авторитета упало ещё несколько монеток… золотых. И разговор аккуратно так свернул, хотя перед уходом сказал ещё нечто важное.
- Пятакову теперь несладко придётся. Виновен он или нет, но Секретно-политический всю его жизнь наизнанку вывернет. И если найдут хоть самые незначительные признаки…
- В компанию к Рютину, Смирнову и прочим?
- Я этого не исключаю, - процедил глава Иностранного отдела. – Там, наверху, и раньше опасались, а после вчерашнего покушения на тебя стали гораздо сильнее беспокоиться за собственные жизни. Охрану уже увеличили. Сильно. А ты, Алексей, выздоравливай, мне твоя голова нужна.
- Голова скоро будет в порядке, а вот нога подвела, - отшутился я. – Впрочем, если разрешите работать большую часть времени дома, а заезжать лишь для доклада и за особо важными документами…
- Разрешаю!
- И ещё помогите со скорейшей отсюда выпиской.
И хочется, и колется, и мама не велит. Примерно такие эмоции читались на лице Артузова. Неужто опасается повторения покушения? Забавно, но похоже так оно и есть. И ведь нет способов убедить его, что второй попытки быть в принципе не может.
- Я не буду возражать против охраны, если вы обеспокоены безопасностью. Но очередная попытка меня убить, она маловероятна.
- Этого нельзя исключать, - подтвердил мои догадки глава ИНОР. – Ладно, будет тебе выписка… вместе с усиленной охраной. Только потому, что нужно, чтобы ты эффективно работал. Раз уж «дома стены помогают», то будут тебе и дом, и стены. Доволен?
- Благодарю, Артур Христианович, - искренне улыбнулся я, даже актёрствовать не пришлось.
- Тогда отдыхай. Охрана в коридоре, никого постороннего не пропустят, только по составленному мной списку. Жена твоя в него входит, не волнуйся.
- А эти, расспросы-допросы?
- Подождут, - небрежно отмахнулся Артузов. – Вкратце ты уже рассказал,другие сотрудники отдела всё оформят и принесут на подпись. Главное другое – ТЕ бумаги.
- Которые «задним числом?
- Они. Ну всё, отдыхай, поправляйся и жду твоего возвращения к работе. Сам понимаешь, ничего не кончилось, Трилиссером тут не ограничится.
Это я хорошо понимал. И был рад аж до потери пульса! Как только Артузов вышел из моей палаты, я широко, от всей души улыбнулся, будучи уверенным, что сейчас можно на несколько секунд снять столь утомляющую личину.
Началось! Точнее началась. Та самая «охота на ведьм», столь ожидаемая и всеми силами приближаемая. Тут все как в романе Джерома Клапки Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Если человек открывает справочник существующих болезней и начинает «примерять их на себя», то практически гарантированно найдёт нечто в реальности отсутствующее лично у него, но вполне подходящее по симптомам. Дальше – больше. В конце концов обнаружится, что единственное, чего у него нет – это «воспаления коленной чашечки», да возможно «сенной лихорадки». А остальное… Вот именно такого самодиагностирования я и желаю «коллегам» по ОГПУ.
Пока же мне стоит попробовать немного подремать. Если получится, конечно. Затем и Лариса навестить должна, что хоть как-то примирит с окружающим бедламом. И вообще, надо завтра, край послезавтра, начать прощупывать почву относительно выписки с целью долечиваться дома. Вдруг да получится, особенно учитывая соизволение высокого начальства.
***
Выпустили меня, увы, без малого через неделю. И то с печальными вздохами и чёткими указаниями относительно постоянных визитов врача и приёма лекарств по составленному графику. Вроде рана хорошо заживала – на бедре. Про царапину вдоль ребёр и говорить не стоило – а всё равно, слуги Гиппократа, они такие.
Что я делал в больнице? Отсыпался за долгий бессонный период, принимал периодически заглядывающих посетителей – в основном из числа чекистов – да работал в свободное время. Не напрягаясь, само собой разумеется, но не лежать же мне кверху пузом в пошлейшем ничегонеделании. К подобному состоянию я категорически не привык-с. Плюс чтение прессы, которую мне приносили ежедневно.
Пресса. Да, на первых полосах всех значимых советских газет только и было, что яростные крики о «гнезде троцкистов-террористов», окопавшихся прямо под боком у самого ЦК ВКПб. Гневные речи членов совнаркома и лично Иосифа Виссарионовича Сталина-Джугашвили о том, что никто из убийц и предателей советского государства не уйдёт от заслуженного наказания. И уверения в том. что открытый процесс над самыми важными персонами из числа арестованных начнётся уже в этом году.
Ну-ну! О нет, насчёт даты процесса я охотно верю, с ним действительно затягивать не станут. Зато про «самые важные персоны» - тут ещё вилами по воде. Уверен, что если в разгар этого самого процесса случится ещё одно или два громких политических убийства, то это пойдёт на пользу всем… кроме самого советского государства. Как раз московская и ленинградская группы успеют как следует освоиться, привыкнуть к здешней обстановке и будут способны выполнять порученное им.
Зато я наконец был дома. После больничного бытия воистину рай на земле!Несмотря на то, что лежал в отдельной палате и в максимально возможных для этого заведения комфортных условиях, сравнивать невозможно. Хотя нет, одно сравнению поддавалось. Что именно? Количество охраны. У парадного входа, у чёрного, поблизости от дома. Видно было, что Артузов не бросал слова на ветер, серьёзно обеспокоился возможностью вторичного покушения. Лару это особенно сильно забавляло. При одном лишь взгляде из окна на охранников, то и дело меняющихся. Её разбирал даже не смех, а гомерический хохот. Оно и понятно, ведь они охраняли нас… от нас самих. Полный оксюморон!
Наряду с доставлением Ларисе минут здорового, продлевающего жизнь смеха. были в этой плотной опеке и неслабые минусы. Ей стало гораздо сложнее контактировать с группой Ларионова. Можно, но по большей части эпизодически и с предосторожностями. Такова была плата за переход к следующему этапу плана. И в скором времени мы готовы были сделать очередной шаг. Но пока…
Пока, спустя всего три дня после выписки из больницы, ко мне возжелали нагрянуть гости из числа «уважаемых коллег». И нагрянули, пёсьи дети! Стоило заметить, что сам не то что согласился, но всячески приветствовал их появление в количестве аж четырёх штук то бишь экземпляров. Почему? Видимость поддержания близких, воистину «дружеских» отношений. Двое, сотрудники особых поручений Виталий Поморин и Степан Лидов, из числа сотрудников Пятого отделения ИНО, того самого, которое работало по РОВС и иным белоэмигрантским организациям; один, старший сотрудник особых поручений Михаил Каганов из Секретно-политического; и последний,Давид Вартанян, в звании обычного сотрудника из Оперативного отдела.
Зачем они мне понадобились? Не сегодня, конечно, а в целом. Ответ прост – информация. Важнее всего, само собой разумеется, творящееся в Иностранном отделе ОГПУ вокруг РОВС и иных организаций поменьше масштабом. Но и дела Секретно-политического и Оперативного отделов не стоило упускать из виду. Вот отсюда и вынужденная необходимость поддержания псевдодружеских отношений с этими четырьмя и приятельских со многими другими коллегами, сожри их крысы и клопы. В разговорах со своими, тем более получившими неслабую такую известность, языки у многих развязываются. Кусок сплетен оттуда, случайная оговорка отсюда, пьяное откровение или похвальба о собственных успехах… Сложи всё это вместе и получишь вполне себе полную картину о происходящем в том или ином отделе.
Корысть, я думаю – нет я даже уверен – была не только с моей стороны. Эти четверо наверняка хотели «прицепиться ко мне», словно рыбы-прилипалы к акуле. Дабы впоследствии прорваться на более высокие уровни иерархии внутри ОГПУ. Устраивало ли меня это? Более чем. Обычное дело, к тому же меня не без оснований считали тем же самым относительно главы Иностранного отдела. С учётом, разумеется, собственных реальных достижений, которые внутри ОГПУ точно не были тайной.
Вот и сидели они все за хорошо, богато накрытым столом. Лариса расстаралась, закупив в близлежащем магазине, коммерческом естественно. Надо заметить, что цены в коммерческих были откровенно заоблачными, особенно если учитывать тот факт, что с двадцать девятого года в СССР вновь возродилась сложная карточная система нормирования различных товаров. В пределах, так сказать, низшего прожиточного минимума для основной массы населения. А дальше, с учётом «полезности для партии», шло существенное повышение. Иными словами, по фиксированным карточным ценам подавляющим процентом населения выкупалось лишь то, что не позволяло окончательно ноги протянуть. Остальное – или у перекупщиков или в коммерческих. Прямо возврат к началу двадцатых во всей красе! Был перерыв на НЭП да и сплыл. Советское бытие… оно такое советское, что даже слов нет, если исключить матерные.
Театр двух актеров… это я про Лару и собственную персону. Я играл роль товарища по партии и ОГПУ, а она выступала в амплуа недалёкой, но верной жены ответственного товарища, мечтающей исключительно о красивой жизни и карьере в одном из столичных театров. К слову сказать, её уже обещали туда устроить, правда. сперва на эпизодические роли. Ну а как иначе? Людям. тесно связанным с ОГПУ, в СССР отказывать было категорически не принято. Хотя бы из чувства самосохранения.
Та-ак, вот уже и вторая бутылка коньяка дно показала. Разговоры стали куда как более откровенные, не чета прежним, когда в основном о состоянии моего здоровья речь шла, да о красоте Ларисы и недостатке оной в большинстве «советских гражданок с правильной биографией».
- Одни хлопоты в нашем отделе, - кручинился Стёпа Лидов, зажёвывая коньяк ломтиком лимона. - Эти клятые беляки из РОВСа чем дальше. тем злее. К стенке бы их и из пулемёта, как тогда, в Гражданскую!
- Ой ты там был, на гражданской, - с ноткой издёвки протянул Вартанян. – Мы тут все из молодых, не заставших.
- Давид, не шерудись! – а это уже Виталий Поморин за коллегу по Пятому отделению вступиться решил. – У нас и впрямь плохо стало. Агентов офицерьё наших почистило. Кто мёртв, кто просто пропал.
- Под землёй или в воде, - понимающе ухмыльнулся Каганов из СПО. – И я слышал, что научились, клятые. Хуже, чем при Кутепове стало. Миллер то ничего был, только говорил. А этот, Туркул который… У-у, вражина! Сколько он там у них главный?
На этот вопрос я лучше сам отвечу.
- Скоро будет три месяца, как он занял пост Председателя РОВС.
- У-у, - тоскливо загудел Лидов. – Всего три месяца, а хлопот, как за всё время от Ктепова.
- Вот и скажи, чем он ваш отдел так извёл? – подначил того Давид. – Сам начни, Виталик тебе поможет, а мы послушаем. Может и хозяин дома чего посоветует.
- Не-не, я по другому направлению, - заранее открестился я от подобной чести. – И так голова пухнет от объёмов информации, которую приходится туда загружать. Зато послушаю и даже утешительный стакан налью. Хоть виски, хоть рома, хоть чего угодно ещё, что только в доме есть. Не годится, когда такие бравые чекисты носы вешают.
Вот по поводу виски гости соблазнились ещё сильнее. Коньяк – это дело привычное. Пусть даже с хорошим в СССР не так чтобы очень. Виски же – явление более экзотическое. Нет, в ОГПУ, через собственные распределители, и не такое можно было достать, но знак оценили. Дескать, не абы чем угощают, а по высшему разряду.
Большую часть того, что дополняя, а порой и перебивая друг друга, рассказывали Лидов и Поморин, я знак получше их двоих вместе взятых. Но до чего же приятно было смотреть на их душевные страдания и слушать тоскливо-злобные излияния душ… прелестно. Ситуацию ничуть не портило то, что мы с Ларисой продолжали играть роли, всем своим видом выражая полную поддержку и глубокое сочувствие.
- Деньги у этого Туркула появились. Не то, деньжищи! – шипел змеюкой Лидов. – Раньше, при прежних руководителях, золотопогонники чуть не с сумой по миру ходили, прося пожертвовать на их замыслы. А теперь что?
- Таперича всем нуждающимся пособие платят, - вторил приятелю Поморин. – Ананасы в шампанском жрать не станешь, но на жизнь хватает, можно и не работать. У, эксплуататоры трудового народа! Тока-тока хлебнули помоев из ушата, а тут опять снова-здарова!
Пока гости не дорогие, но званые продолжали злобиться насчёт улучшения финансового положения РОВС, я волей-неволей вспомнил источник оного. Счета Троцкого были выпотрошены доверенными лицами Туркула до дна, средства же перегнаны на другие счета, но в той же Швейцарии. И теперь РОВС, постоянно страдавший от жуткого безденежья, получил мощнейшее финансовое вливание. Однако…
Да, было и то самое «однако». Не токмо счетов Троцкого ради, но и счетов иных революционеров для! Ведь перед тем. как пристрелить бывшего председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам, я с ним долго и обстоятельно беседовал. Да так, что и не захочешь, а расколешься до головы до жопы. Вот, помимо всего прочего, он выдал и информацию о тех, кто наравне с ним сразу после революции выводил в банки Европы и США огромные суммы. Дзержинский, Зиновьев. Урицкий, Ганецкий. Сам Ленин наконец. И предупредил, выплевывая очередную порцию зубов, что счета Дзержинского уже растащены Менжинским, Аграновым. Мессингом и прочими из числа чекистской верхушки. Да и большую часть счетов Урицкого тоже того, распотрошили по разным адресатам, выбив из родственников пароли и номера счетов, оставив лишь детишкам на молочишко.
А вот у Крупской пока ничего существенного не изъяли, по словам Троцкого, хотя у Сталина и имелись подобные мысли. Но пока, только пока он не рисковал «Раскулачивать» вдову того, для кого аж целый зиккурат выстроили и готовились сделать оный еще более монументальным. Хотя пригляд за ней был очень даже серьёзным. Просто так не подберёшься. Это вам не Ганецкий, бывший управляющим Народным банком РСФСР сразу после революции и продержавшийся на этом посту довольно долгое время! Очень, очень вкусная и полезная цель дляполучения доброго куша денег для деятельности РОВС в особо крупных масштабах.