Югославский король задумчиво смотрел на гостя, вращая в руках наполненный красным вином бокал. И вино в этот момент казалось ему чрезвычайно похожим на свежую кровь. Ту самую, которой он насмотрелся. Ту, которую ещё явно предстоит увидеть в больших количествах. Но лучше, когда кровь принадлежит врагам. Именно в этот момент он окончательно решил не просто дослушать до конца, но и сделать определённые шаги навстречу. Ведь угрозу со сторону СССР нельзя было не учитывать. Если же появится реальный шанс уменьшить её… глупо не воспользоваться.
- Познавательно. И достойно всяческой похвалы в ваш адрес и в адрес тех, кто сумел осуществить столь умелую комбинацию. Вы ослабляете своих врагов. Но ослабляют не просто так. а с конкретной целью. Кутепов мечтал о том. что внутри СССР поднимутся восстания. Вы же не романтик-мечтатель. Тогда что?
- Используя засланных в СССР агентов в ближайшие годы мы можем добиться хаоса, всеобщей подозрительности и очень заметного снижения боеспособности Красной армии. К моменту, когда я стал Председателем, в РОВС было более пятидесяти тысяч бойцов списочного состава, из них немногим менее двадцати активного, готового в месячный срок «встать в строй». Сейчас идёт перевод «списочного состава» в активный, равно как и усиление за счёт КИАФ, иных, менее значимых структур, а также «свободных стрелков».
- Успехи?
- Более половины членов КИАФ, недовольные бездействием руководства и самим Кириллом Владимировичем Романовым, уже изъявили желание присоединиться к РОВС. Немала часть движения «младороссов». Те люди. которые недовольные соглашательской политикой руководства и тем более попытками искать компромиссы с коммунистами. При благоприятном стечении обстоятельств мы в следующем году готовы будем заново сформировать до десяти дивизий, должным образом вооружённых и оснащённых.
- Своеобразный Экспедиционный корпус… Внушительно.
Карагеоргиевич призадумался. Десять дивизий, пусть даже пехотных, вооружённых стрелковым оружием – это внушало уважение. Его гость был настроен решительно, явно рискнув поставить на карту всё, что имелось. Деньги, агентуру в СССР, оставшийся от некогда могучей русской армии личный состав. С другой сторону, а был ли у него выбор? Или рискнуть всем, или медленно «умирать от истощения», надеясь неведомо на что, находясь за пределами своей страны.
Становилось понятно, что Председатель РОВС хотел от него. Поддержки. Но вот какой именно, на каком уровне? Это и предстояло выяснить.
- Разумно было бы обратиться к Англии и Франции. Союзнический долг, прошлые сражения против Германии, - закинул пробный шар король. – Армии этих стран помогали Белой армии в гражданской войне.
- С такими помощниками врагов порой не нужно, - оскалился Туркул. – Они нас окончательно предали в двадцатом. Никакой значимой помощи даже при эвакуации из Крыма. Затем Галлиполийские лагеря, нахождение в которых было почти таким же удобным. Как у военнопленных. А затем они признали СССР и радостно принялись устанавливать общие финансовые интересы. На словах и бритты и французы против советов, а на деле всё обстоит немного по-другому. Вы же, Александр Петрович, до сих пор не признали СССР как глубоко чуждое достойному человеку образование на месте России, которую вы хорошо знаете.
- Могу вас понять, Антон Васильевич. Но моя страна, при всём сожалении, не относится к числу великих держав. Прискорбно, но я вынужден быть реалистом. Хотя на публике говорю порой совсем другое. Сила СССР и наша, они несравнимы.
- РОВС от моего имени просит совсем не того, о чём вы могли подумать. Не военной помощи, хотя видит бог, мы бы от неё не отказались.
- Тогда…
- Места под переподготовку ветеранов и подготовку новобранцев. Возможность закупить с помощью вашего военного министерства винтовки, ручные пулемёты, грузовые автомобили. Частным лицам это куда сложнее. Возможности для некоторых солдат и офицеров пройти обучение управлению техникой. Танки, танкетки, по возможности современные самолёты.
Тут Александру и думать особенно не пришлось. Если у РОВС есть деньги и организация желает их потратить на закупку оружия, используя его военное министерство как посредника – почему бы и нет. Обучение же специальностям танкистов и лётчиков – оно тоже возможно. Пусть и в ограниченных количествах. Чрезмерно истощать моторесурс двигателей король не собирался. Всё должно быть в меру, в том числе помощь.
- Это допустимо. Но вы только начали, да, Антон Васильевич?
- Обманывать вас не входило в мои намерения. Просто сначала я изложил самые… обычные просьбы, которые не должны были вызвать у вас ни удивления, ни затруднений. И благодарен за то, что вы готовы их выполнить. И от своего лица, и от лица всего РОВС.
- Дальше… дальше.
- Нам нужно будет другое место. То, через которое мы сможем добраться до границ нынешнего СССР. Ваше королевство, к моему огромному сожалению, не имеет общих границ с Советским Союзом.
- Кароль II не мой вассал, - невесело усмехнулся Карагеоргиевич. – Он движется в фарватере британской политики. Уже потому, что любит получать подачки…
Осекшись, югославский король посмотрел на довольного Председателя РОВС, который словно только и ожидал этих его слов.
- Румыны, - развёл руками Туркул. – Верно про них говорил великий Бисмарк, недоумевая, являются ли они нацией либо профессией. Нам не требуется от них поддержка, нужен только проход по территории. Тот, за который придётся заплатить. И опять же, одно дело, когда просят потерявшие собственную страну изгнанники. Другое, если предложение прозвучит пусть и по неофициальным каналам, но от легитимного правителя, обладающего политическим весом в Европе.
- Кароль II довольно жаден. Достанет ли вам денег, Антон Васильевич?
- У него сложности, Александр Петрович. С этим… Корнелиу Кодряну и его «Легионом Архангела Михаила». Мутная организация, признаться. Если играть на противоречиях, то он будет куда более податлив. А деньги, они ему нужны.
- Такие действия могут дать желаемый результат. Но если ваша борьба с советами увенчается успехом…
Лидеру РОВСа не надо было объяснять дважды. Да и не рассчитывал он на то, что серьёзные услуги будут оказаны просто так, из одной лишь нелюбви к СССР и симпатиям к той, прежней России.
- У обновлённой России будут возможности вознаградить союзника, который оказал неоценимую помощь. Доля в концессиях, возможность перевооружить вашу армию современными танками и самолётами на крайне выгодных условиях, прочие привилегии. Россия всегда была богатой страной, лишь большевики получают рубль, чтобы девять спустить в мусорные отвалы. Мы готовы подписать необходимые соглашения уже сейчас. Однако…
- Да?
Если вы позволите начать нашим людям перемещаться на земли Югославии уже сейчас, то пока этого будет достаточно. А спустя несколько месяцев в СССР должны произойти знаковые события. Они окончательно убедят вас не только в искренности наших намерений, но и в тех возможностях, которыми мы обладаем.
- Пусть будет так,- отчеканил король. - Границы Югославии откроются для всех членов РОВС. Будут выделены подходящие земли, открыт доступ к инструкторам нашей армии и части техники. Я буду ждать, чем таким особенным вы сможете меня удивить. И, как жест доброй воли, пошлю к королю Румынии своего специального представителя. Тайно, без огласки, прощупать почву относительно предстоящих переговоров. Вы удовлетворены?
- Всецело, Ваше Величество,
- Тогда поднимем бокалы за успех наших начинаний. А потом… Дела. Антон Васильевич.
Туркул понял, что аудиенция подходит к концу. Однако поводов расстраиваться у него не имелось. По сути необходимые договорённости были достигнуты, частям РОВС разрешили использовать территорию королевства как базу. Да и переговоры с Румынией, хоть и на предварительной стадии – тоже очень важное дело. В дальнейшем, после тех событий, которые планировались к реализации в СССР, появятся совсем убедительные доказательства серьёзности целей РОВС и возможности их осуществления. Оставалось только выждать, одновременно воплощая в жизнь то, на что и теперь хватало сил и возможностей.
Глава 11
Глава 11
СССР, Москва, ноябрь 1932 года
Процесс пошёл! Точнее сказать, он не просто начался, но набрал обороты, перемалывая судьбы людей, словно бешеная мясорубка. Та мясорубка, куда бросают людей, в то время как судьи с прокурорами – абсолютно подконтрольные воле партии – крутят ручку, а на выходе получается фарш мелкого помола из костей и жизней, крови и судеб, дерьма и боли. Привычное дело для СССР, где сначала выносится приговор, а уж потом начинается профанация суда.
Только вот сейчас было большое отличие от всего происходящего ранее. На сей раз подследственными оказались свои же. Те самые, приложившие свои скрюченные лапки к крушению империи, уничтожению лучшей части русского народа и… недоумевающие, истошно вопящие на тему того: «Почему именно мы?!» А почему бы и нет? Что Французская революция, что Октябрьская… Они были чрезвычайно схожи истоками, повадками организаторов, бессмысленной жестокостью. И обе, словно свиньи, охотно пожирали своих детей, смачно при этом подхрюкивая и перерабатывая бывших верных функционеров в кучи дымящегося навоза, который выпадал аккурат из-под революционного хвоста. Сейчас навоз отдавал непревзойдённым ароматом троцкизма, ну а в следующий раз… Неприкосновенных тут не было, просто мало кто имел достаточно мозгов, чтобы понять сей факт, провести исторические параллели и сделать должные выводы.
Одно название дела чего стоило! «Дело антисоветского троцкистко-террористического центра», изволите ли видеть. Такое название прямо намекало относительно того, что приговоры будут расстрельными. Может и не для всех без исключения, но для главных фигурантов точно. А их, фигурантов, хватало. Так и подмывало воскликнуть: «Какие лица, какие имена!»
Главными персонами, которым было явно не избежать скамьи подсудимых, являлись бывший замнаркома Рабоче-крестьянской инспекции и бывший же видный чекист Трилиссер, а также некто Пятаков, гнуснопрославленный резнёй в Крыму и бытием на посту Председателя Госбанка СССР. Так сказать, «примы» на готовящейся судебной сцене. Затем шли люди калибром чуток помельче: Рютин и Смирнов, лидеры одноимённых оппозиционных партийных групп; Преображенский, Тер-Ваганят и прочие «близкие сподвижники», видные персоны среди теоретиков, но неожиданно для себя самих обвиняемые но самым что ни на есть террористическим статьям. Про мелюзгу даже упоминать не стоило, хотя она присутствовала в довольно большом количестве, выхватываемая из числа помощников, подчинённых, приятелей. Главное требование было одно – причастность хотя бы краем к критике курса Сталина-Джугашвили и симпатии троцкистской идеологии либо к самому покойному Льву Давидовичу.
Ах да, чуть было не забыл! Имелась и ещё одна группа, стоявшая особняком и привлекающаяся по более мягким статьям. Кто входил в её состав? Зиновьев, бывший некогда одним из доверенных советников Ленина и председателем Коминтерна; Каменев, ещё один близкий соратник Ильича, член Политбюро ЦК, но не особо стремившийся к видным постам, предпочитавший играть роль «серого кардинала»; ну и несколько их ближайших соратников, которые сами по себе ничего значимого не представляли. В чём был смысл отделённости сей группы от остальных? Её членов пока не собирались расплющивать в тонкий блин, решив ограничиться высылкой в далёкие и не сильно уютные для жизни края. Ну и ободрать как липку, взамен уверений в собственной безопасности получив доступ к зарубежным счетам.
Счетав зарубежных банках! Они были важны, чего скрывать. Не зря же группа Монахова пару недель назад прихватила за жирные бока бывшего главу Народного банка РСФСР Якуба Ганецкого по партийной кличке Машинист. Это было легко сделать, ведь начальнику Государственного объединения музыки, эстрады и цирка особой охраны не полагалось, разве только личный водитель. Достать его можно было во множестве мест, куда он то и дело заезжал с целью лично проконтролировать и получить очередную толику денег, до которых был страсть как жаден. На том и погорел!
Дальше всё по отработанному сценарию. Вывоз пленника в укромное место, где не видно происходящего и не слышно даже самых истошных криков. Допрос с применением разного рода… инструментов. Вуаля, всё готово, извольте получить результат. А результат был на загляденье. Как всегда. Именные счета выцарапать было малореально, зато номерные – иное дело. Швейцарские же счета революционеров практически все были такими, безликими. Причина подобного подхода? Опасения того, что даже не шибко брезгливые владельцы швейцарских банков могут экспроприировать счета тех, кого их страна до сих пор приёмом посольства и то не удостоила. Зато безликие – это совсем другое дело.
Сто тридцать миллионов. Именно эту цифру – с некоторым округлением – выжмут доверенные люди Туркула из банков альпийской горной страны. И опять же не выведут куда-то, а переведут на счета там же, но уже под своим контролем. Затем, аккуратно и осторожно, начнут перекачивать уже на счета организации. Относительно малыми дозами, маскируя под вклады различных дарителей, желающих остаться анонимными.
Но не только деньгами и собственной смертью был полезен Ганецкий. Он по совместительству стал ещё и ценным источником информации о некой группе лиц, непосредственно замешанных в подготовке той проклятой революции, обрушившей могучую империю и нашу Родину. Печально известный Парвус был лишь едва-едва приподнявшейся над водой верхушкой айсберга. А вот за его спиной стояли куда более серьёзные персоны. Знал ли их сам Ганецкий? Увы, конкретных имён он назвать не мог. Зато дать, скажем так, несколько «нитей Ариадны» оказался в состоянии. Для находящихся в пределах СССР они были абсолютно бесполезны, зато для РОВС будут весьма полезны. Опасно пребывать в неведении относительно того, какие именно силы стояли за самим фактом рождения красного голема. Кто был заинтересовал в появлении на сцене мировой политики столь монструозного создания. А заинтересованные были, это очевидно уже по той причине. что слишком многие и палец о палец не ударили, дабы обрушить голема ещё на этапе зарождения оного.
Впрочем, Ганецкий – это уже пройденный этап. Зато готовящийся открытый процесс над «троцкисто-террористами» - дело близкого будущего. Они готовились, но и мы на месте не сидели. И цели… тоже были разные.
Что действительно мне мешало, так это охрана. Артузов всерьёз был обеспокоен, а потому не выпускал меня из-под наблюдения. Точнее сказать наблюдали не за мной, а за теми, кто мог бы подобраться со злыми намерениями. Увы, суть оставалась неизменной. Встретиться с Павлом Игнатьевичем или Ларионовым могла только Лариса, да и то с большими предосторожностями. Звонок по телефону тоже не был хорошим вариантов. Мало ли, вдруг работникам коммутатора дан приказ слушать и записывать все разговоры, входящие на мой номер и исходящие с него? ОГПУ, оно вполне способно сделать нечто этакое, ничуть от подобного афронта не страдая.
Прав был Туркул, когда во время нашей с ним беседы говорил о необходимости передать группе Ларионова руководство над другими, оставив для себя лишь общий контроль. И вместе с тем от этой правоты тошно на душе становилось. Рядом был единственный человек из той ещё прежней жизни, а я с некоторых пор был лишён возможности с ним встретиться. Плата за безопасность! Не только свою, но и его тоже, и всей организации, которая вновь восстанавливалась на территории СССР.
Зато у меня была Лариса. Не просто красивая девушка, отличающаяся хорошо развитым умом, но и агентесса высшего разряда, подготовленная к самым разным жизненным ситуациям. Не зря она выбрала прикрытие начинающей актрисы. Оно позволяло ей даже сейчас постоянно отлучаться в театры, галереи, на выступления певцов. Мотивация подобного была совершенно естественной, особенно для тех, кто за ней присматривал. Дальше дело техники. Вот и сейчас она без каких-либо проблем прикрывалась маской артистки, встречаясь с членами группы Ларионова в не самых обычных местах.