Собрав все в кучу, прикинул общий вес груза с учетом винтовки и прочего колюще-режущего инструмента (дирк, топорик, нож). Набралось изрядно. Почти сорок фунтов.
За час до полудня вся отдельная егерская команда — девятнадцать человек, включая самого мастер-сержанта Худа и двух капралов, бодро погрузилась на борт вместительной одномачтовой посудины без единого намека на паровик. Устаревшая конструкция. Идти на ней можно было и на веслах, которые располагались по восемь в уключинах с каждого борта. У речного кораблика имелся шкипер, он же рулевой, он же лоцман и четыре матроса. На носу размещалась однофунтовая медная пушечка на вертлюге, так, скорее, для придания военного образа насквозь гражданской посудине.
Дул довольно свежий ветер с моря, что не могло не радовать егерей, это означало, что в ближайшие часы им не придется вкалывать на веслах. Многие еще не до конца пришли в себя от попойки. Так что большинство бойцов, включая и того самого капрала Вирета, у которого я по непонятной, но счастливой случайности выиграл на спор (со слов сержанта, сам я сколько ни старался, ничего вспомнить не мог) карабин, разместив ранцы и подстелив одеяла, быстро уснули.
Остались бодрствовать лишь часовые, сержант и я. Что поделать, мне просто не хотелось спать, слишком много и сразу переменилось в жизни. От такого и голова кругом может пойти. Времени оказалось в избытке, и я, помня приказ командира, потратил его с пользой — накрутил патронов. Занятие это неспешное, руки работают, голова свободна, так что можно наблюдать и думать. Делу это не помеха.
Мы плыли мимо холмистых, местами поросших густым смешанным лесом берегов. Река неспешно несла свои воды к океану, а кораблик со скоростью узлов в пять-шесть тянулся против течения, подгоняемый восточным ветром. День уже был в самом разгаре, ощутимо припекало. У обреза воды копошились птицы, в реке плескала рыба, в тихих заводях и старицах цвели кувшинки. Несколько раз замечал зверей, выходящих на водопой. Кабаны, олени, дикие быки. Охота в здешних краях должна быть богатой.
Конечно, горный Ардайл окрестности ничуть не напоминали, но вот суровая и дикая, без единого намека на человеческое присутствие природа — роднили эти такие далекие друг от друга земли. А сказать по правде, для меня дикие леса куда привычнее и безопаснее всякого города и скопища людского. И вот парадокс, впервые за последние три месяца на душе стало спокойно. Можно сказать, вернулся в родную стихию, снова в руках оружие, рядом — опытные воины. И кто на нас?
Патронов накрутил восемь десятков — ровно по числу ячеек. Набил ими патронную сумку (шесть десятков зарядов) и два поясных подсумка (по десять в каждый). Заметив, что сержант достает свою трубку, перебрался поближе к командиру и задал несколько наводящих вопросов. Это с виду Худ суров, а при случае очень даже любит поговорить. Нужны только повод и тема. А сведений и полезных знаний у командира — более чем достаточно. Только слушай и запоминай.
— Сержант, а что там, дальше? — махнул рукой на запад.
— Правильный вопрос. Дальше огромный остров или даже целый материк. И много всякого. Сам скоро увидишь.
— Есть ли поселения еще кроме нашего?
— Есть, как не быть. Только они не подконтрольны Империи.
— То есть мы сейчас пересекаем границу?
— Нет тут никакой границы. Весь остров-материк Государь Император объявил своими владениями. Так что лучше сказать, мы не границу пересекаем, а выдвигаемся в разведку на временно неподконтрольные закону и власти земли. Так-то.
— Я еще хотел спросить. Армейские маги ведь умеют зелья и эликсиры варить, тогда почему у солдат их нет почти ни у кого?
Набив и раскурив трубку Родни задумчиво глядя на проплывающие мимо берега начал свои пояснения.
— Волшебство дело такое. Вот ты про нашего армейского мага спрашиваешь, мол, что ж он нас лишними снадобьями не снабжает… А по мне и без них обойдемся. Или сами раздобудем. Так-то оно вернее и надежнее. От магов лучше держаться подальше. Даже если они служат с тобой в одном легионе. Запомни, у их волшебств всегда свои дела на уме. Мы для них — разменная монета и инструмент, при том не из дорогих. Вот ты что с метлой делаешь, если она ломается или просто не нужна? Можешь и выкинуть или отставить куда в темный угол. А для магов мы и есть такая метла, сор заметать… Но и понять их можно. Живут маги — очень долго. Имеют могущество огромное и власть. Сколько их всего? Тысячи на весь мир, не больше. Так что думать они должны на века вперед. Планы строить и карьеру свою, борьбу за власть и богатства, не нашего калибра, Каржас, другие. Тут речь про источники маны, могущественные артефакты и тайные знания.
Эти слова заставили меня вздрогнуть. Получается, что сейчас я сам являюсь натуральным объектом интереса для любого волшебника. А сержант между тем продолжал, размеренно пыхая трубкой.
— Самый старый маг, которого мне довелось видеть, перевалив далеко за пятьсот лет, выглядел живчиком. И даже молодые, кто одних с нами лет, даже твоего возраста, они на себя эти пятьсот лет словно примеряют заранее, промысливают как и чего делать. Такие дела. — И убежденно повторил. — Чем меньше мы попадаемся к ним в лапы, тем нам же и спокойнее. А зелья — сами покупаем или еще как добываем. Только никто обычно про то не говорит, все же вещь преизрядно дорогая. — Подумав, он добавил. — Но если командование требует, то и маги свою работу делают, обеспечивают нас всем необходимым.
— А куда мы направляемся, господин сержант?
— В картах понимаешь?
— Топографических? — уточнил на всякий случай.
— Хех, вроде того. Смотри, — Худ развернул планшет, — вот река, вот Нимфей, вот гора Митра, вот горы, которые сейчас у нас с севера. Здесь, в ста пяти верстах от устья реки озеро. Туда мы и идем. Дальше на запад полуостров кончается, и начинаются великие Становые горы. А вот на юг от реки, идет цепь невысоких гор, которые называются Белыми. Здесь, от озера на север и начинается старая легионерская дорога, вдоль которой стоят руины лимеса — пограничной черты. Форты, дозорные башни и три крепости. Одна тут, — и он ткнул пальцем рядом с озером, откуда и брала свой исток Пента, — вторая ровно по середке, звалась Оссиум, стоит на большом холме, а третья на берегу моря. Крепость называлась прежде Карасса, теперь там одни руины. А вот и город в паре дюжин верст от нее на запад, уже за лимесом — Гераклея Поларис, теперь его называют просто Вольным. Вот там нас через две недели и будет ждать морской бот, посланный из крепости. Надо будет пройти всю линию и не по прямой, а такой змейкой, захватывая и сам лимес, и руины поселков, ферм, усадеб к востоку от пограничной черты. Там и старых курганов, катакомбных захоронений хватает. Понятно, часть разграблена, но много и уцелело.
— А вы там уже бывали?
— Два месяца назад. Все было тихо. Но вот недавно пришли дурные вести. Так что надо все проверить. Пока что Империи не хватает сил восстановить лимес, но хотя бы проверить чего тут творится и показать, что власть все равно есть, мы должны. За день на барке, если ветер удержится, пройдем примерно восемь десятков верст. Будем и в сумерках идти, сейчас ночи светлые. Переждем темноту и дальше двинем. Рано утром ужена озере окажемся. И двинемся на север. Там получается еще полторы сотни верст. По лесам и буеракам. Идти будем сторожко. Без спешки.
— Еще один вопрос. Как в нашей команде принято добычу делить? — Тема эта для меня совсем не праздная. Война и мародерка — всегда идут рука об руку. Для солдата это куда более надежный источник обогащения, чем жалование.
— Ха, еще и в бою не был, а про добычу думаешь? Сразу видно опытного бойца. Все, что сам взял на убитых тобой врагах — твое. Остальное в общий котел. И делится на двадцать пять долей. Три доли мне, как командиру, по две капралам и старшим дозоров, по доле на рядовых егерей — без разбора на новиков и ветеранов.
— Но это же двадцать четыре доли?
— Ха, ловко считаешь, Каржас, молодец. Еще одна доля идет или на помощь раненым, если надо будет, или как команда приговорит — самому шустрому и полезному. И вот еще что. Если кто-то сможет поднять очень ценную добычу, то команда может решить оставить его без общей доли. Все по справедливости.
— Ясно. Буду иметь в виду. — Не очень понятно, в чем тут справедливость, но логика понятна. Получится хапнуть большой куш, не егози и не требуй еще кусок.
Ветер продолжал радовать и гнал нашу барку вверх по течению реки. Шли до глубоких сумерек и только когда на темнеющем небосводе стали появляться первые звезды, спустили парус и встали на якорь. Егеря вышли на берег и развели костры. Меня первым делом отправили собирать хворост. В ночном лесу было очень темно, но каким-то чудом смог найти поваленный ствол. Точнее, моя нога нашла, крепко приложившись о бревно. Хорошо, что ботинок крепкий, а так бы пальцы точно отшиб. Ухватил и приволок лесину прямо к огню. Всё, мой служебный долг исполнен.
Пока одни кашеварили, другие готовили лагерь к ночлегу, заметил, как мучительно медленно карябает сержант что-то карандашом в блокноте при свете небольшой свечи. Лицо его выражало настоящую муку. Невольно посочувствовав ему, подошел и заглянул через плечо.
— Каржас? Чего смотришь? — с неясной пока интонацией тут же спросил Худ. Мне даже показалось, что он рад отвлечься от писанины.
— Простите, сержант, я не знал, что это секретное дело.
— Хмм, ничего секретного. Майор приказал заносить ежедневно наблюдения и на карте отмечать все места, в которых увидим что-то подозрительное. А я, видишь, так растак, писать не мастак. Читать то выучился хорошо, а это дело так и не освоил толком. Ты случаем, не учен письму? — С внезапным озарением поинтересовался Худ.
Врать командиру было просто не возможно. Предчувствуя грядущие проблемы, честно признался.
— Учился. Я школу окончил в Ардайле. Так что писать хорошо умею. И считать. И карты понимаю.
— Тогда слушай мой приказ, — без лишних раздумий распорядился Худ. — Назначаю тебя, новика-кандидата Каржаса писарем отдельной егерской команды. И не переживай особо, за твой труд накину крону в месяц. Неплохая прибавка.
— Есть, — уже куда бодрее откликнулся я. Перспектива за так тянуть дополнительные обязанности мне совсем не улыбалась, но крона серебром, это ведь двенадцать крон за год. Отличный приварок.
— Тогда так. Будешь каждый вечер заполнять книжицу, записывай туда кратко, сначала я тебе сам буду диктовать. И на карте будем помечать. А как вернемся в крепость — станешь ведомости заполнять, письма и отчеты писать. Работа не пыльная. Зато будешь в курсе всех секретов, хех. Вот ведь какова польза от образования…
— Понятно.
— Давай, садись и пиши. На чем я там остановился?
— … прошли семь верст до форта номер четыре, господин сержант.
— Ага, тогда так…
Вот так я и стал писарем у сержанта Худа. Что ж, худа без добра не бывает. Хех.
Утро не принесло неожиданностей. Ежась от прохлады и речной сырости, егеря умывались и быстро жевали свой завтрак. Потом снова загрузились на борт. К тому времени солнце поднялось над вершинами сосен, и подул ветерок. Парус наполнился и потянул барку дальше на запад. Благодать. Честно, думал, придется садиться на весла. Через пару часов пути мы вышли к озеру. Дальше на запад и север высоко вздымались вершины гор, а вот с юга и востока водоем окружали холмы, по левую руку от нас, на южном берегу, занимая добрую половину большого холма, мрачно чернели руины крепости. Вид они имели явно заброшенный и нежилой. Разве что дикие птицы во множестве облюбовали стены и башни. Само озеро сияло чистой водой, отражая небесную синь и рассыпая солнечные блики по кротким волнам. Красота. Почти правильный круг верст десять в поперечнике и к тому же глубокое, дна даже сквозь такую прозрачную толщу не разглядеть.
Долго наслаждаться видами нам не дали. Подошли к изрядно порушенному причалу, ловкий матрос соскочил на каменный пирс и поймал конец, брошенный с барки. Мы сгрузились на берег и постояли, наблюдая за уходящей вниз по течению баркой. Впереди две недели лесного пути по диким краям. Подробно осматривать местность сержант не стал. В крепость отрядили двух егерей, просто для проверки — нет ли следов и отметин новых внутри. Легионеры быстро вернулись. Никаких новостей. После этого команда привычно построилась и тихо зашагала в лес.
Отряд шел четким, давно отработанным построением. Нас восемнадцать плюс сержант и у каждого свое место. Впереди головной дозор. Четверка разведчиков во главе с капралом, из числа самых опытных ветеранов, притом глазастых и быстрых. Их задача успевать первыми. При любом раскладе. А там как пойдет. За головным дозором группа управления с сержантом Худом, парой самых метких стрелков, егерским санитаром-медиком и мной, порученцем, связным, писарем и просто новиком, которого на серьезное место ставить рано. Отстав на десяток шагов от нас, шли правый и левый дозоры. По три егеря в каждом. Их задача понятна, если дойдет до драки, держать свою сторону или обходить врага по флангам. Командуют там старшие егеря Садр и Трой. Замыкал цепочку тыловой дозор. Трое бойцов и капрал Ансельм. Если надо идти назад, отряд не станет переползать и меняться местами, все просто повернутся и тыловой дозор сразу станет головным. Всего делов.
У разведчиков кроме винтовок есть и метательное оружие. Ножи, топорики, у одного даже копьецо короткое, с широким длинным наконечником и с отличным балансом. Носил он его в чехле за спиной. Довелось посмотреть, как этот копьеносец со своим оружием работает — что и говорить, просадил дерево толщиной в полфута, не меньше, насквозь одним броском. Если такое прилетит, «счастливчик» не жилец, это не пулю словить. Не знаю, где он такое раздобыл, может, в его краях так принято? Но главное, бесшумность. Разведка должна первой заметить врага и постараться сразу его уничтожить без лишнего шума.
Командиром у них тот самый капрал Вирет, страстный любитель огнестрела. Кроме винтовки и ножей у него за спиной двуствольный обрез ружья изрядного калибра — лупар — волчья смерть, снаряженный картечью. Так сказать, средство усиления для боя накоротке. У четвертого бойца в головном дозоре в специальном подсумке лежали две гранаты. Большой пользы от них в лесу нет, зато шуму и дыма в случае чего — хватит, чтобы успеть сменить позицию и занять подходящее укрытие. Это бывает важно, если противник все же успел первым. Тыловой дозор, по сути, копия головного. Их периодически выводят вперед, чтобы дать отдых основной группе разведчиков. Всю эту науку мне коротко пояснил сержант еще на барке и на нашей первой стоянке — у озера.
«Запоминай Каржас. Правила имперских егерей-федератов. Слушай, не перебивай. Будут вопросы, потом задашь». И началась лекция. Все сказанное отложилось в памяти сразу и накрепко. Опыт охотника в этом деле сослужил хорошую службу. Читать следы, слушать лес, тихо передвигаться. По сути, егеря и были охотниками, выслеживающими свою жертву. И очень метко стреляющими. Вот только добычей их были не звери, а люди. Вооруженные, готовые убивать. Самая сложная и опасная цель. Потому и правила в походе были очень строгими.
Пока отряд на тропе, все соблюдают тишину. Тем более никто не курит, не отвлекается. Про выпивку и думать невозможно. До возвращения в крепость — сухой закон. Егеря в лесу вообще больше знаками или шепотом переговариваются. Лес шума не любит. Но на стоянке — вечером, после того как выставят посты вокруг — есть время и для разговоров вполголоса.
Длительная ходьба по лесам и горам даже сопряженная с необходимостью постоянно бдить за «своим» участком окрестностей отлично способствует размышлениям. А что еще делать то? Ноги сами шагают, глаза и уши отслеживают все вокруг считай, что сами по себе. И голова остается свободна для мыслей. Правда, к вечеру от усталости в ней остается только одно — поскорее бы пожрать и завалиться спать. Но вот утром, после отдыха и кормежки настроение бодрое и благодушное. Тем более окрестности на диво хороши. Смолистые ароматы огромных то ли кедров, то ли сосен — у нас в Ардайле, да и нигде в Империи такого не встречал, запахи прелой хвои и мха, мягко пружинящих под ногами — зеленоватый сумрак и звуки лесной жизни. Все это не могло не настраивать на философский лад.