Философы школы Вайшешика утверждали, что именно из основных атомов происходят «двойные молекулы», которые далее объединяются, чтобы сформировать большие молекулы, и приводили массу примеров, чтобы наглядно доказать свои утверждения. Например, солнечные лучи они отождествляли с основными огненными атомами, которые (как и огонь в целом) «очень быстрые», и поэтому солнечный свет распространяется очень быстро.
Кирилл замолчал и, сдерживая эмоции, посмотрел на лектора. Лектор имела слегка обалдевший вид:
– Что ж, впечатляет, – произнесла она через несколько секунд. – А если не секрет, откуда такие знания? Я спрашиваю потому – потому что уверена: девяносто девять и девять в периоде процентов студентов и слыхом не слыхивали о Вайшешика – и о Шакья тоже, кстати.
– Ну, я читал, – пожал плечами Кирилл. – Люблю читать о древних временах. В частности, об Индии. В древней Индии существовали масса философских школ, и вообще – они были очень, очень продвинутыми в науках и философии. Продвинутые для той эпохи, конечно.
– Хорошо! – преподаватель кивнула, и Кирилл сел на место. – Продолжим. Отрадно слышать, что еще кто-то любит читать, а не целыми днями пялиться в смартфон или в планшет.
Итак, в пятом столетии до нашей эры древнегреческий ученый и философ Эмпедокл постулировал и о лучах солнца, и о человеческих глазах в контексте философского течения Вайшешика: «Всё составлено из четырех элементов: огонь, воздух, земля и вода». Он полагал, что Афродита создала человеческий глаз из этих четырех элементов, и что она зажгла огонь в глазу, который «светил из глаза, обеспечивая человека зрением».
В своем знаменитом труде «Оптика» древнегреческий математик Эвклид писал, что «вещи, замеченные под большим углом, кажутся больше, те, которые замечены под меньшим углом – меньше, в то время как под равными углами кажутся равными». Далее Эвклид связал очевидный размер объекта к его расстоянию от глаза и исследовал очевидные формы цилиндров и конусов, которые рассматривал под различными углами.
После падения Греции под ударами римлян последние с великой прилежностью принялись изучать труды греческих ученых, привнесли в них много нового и дополнили их знаниями. Например, был такой ученый Лакретиус. Он являлся поклонником греческих атомистов и развивал их идеи. Он писал: «Свет и высокая температура солнца; они составлены из мелких атомов, которые, когда они столкнуты, не теряют никакого времени в стрельбе прямо поперек интервала воздуха в руководстве, переданном вспышкой…»
– Кто-нибудь из вас интересуется историей Древнего Рима? – преподаватель снова прервалась, и Кирилл сделал для себя вывод, что такова ее методика чтения лекций. Преподаватель не дает студентам уснуть, вовлекает их в разговор, переключает внимание с одной темы на другую. С точки зрения эффективности подачи материала и его восприятия – очень даже неплохо.
– Товарищ Раевский? – лектор посмотрела на Кирилла. – Вы как – интересуетесь?
– Да! – Кирилл вновь поднялся с места (вроде, говорить сидя – не очень хорошо). – Некоторыми аспектами жизни древних римлян.
– А если не секрет, какими?
– В основном мистическими, эзотерическими и религиозными.
– Очень необычный выбор, на мой взгляд, – лектор улыбнулась. – Но, как говорится, каждый выбирает материал по душе. А про Лакретиуса что-нибудь читали?
– Нет, ничего.
– Вот и отлично. Тогда для вас всех первое задание – пойти в библиотеку и написать небольшой реферат о сём ученом муже. В интернете можете не искать – там ровным счетом ноль. А вот в «Ленинке», вернее в бывшей «Ленинке», ныне – Государственной российской библиотеке – наверняка, что-то найдется. Страницы две-три машинописного текста хватит, я думаю…
* * *
– Ну что, Кирюха, как отдыхалось? – Кирилл вздрогнул от неожиданности, когда сзади раздался знакомый голос Селивана, и кто-то (судя по всему, именно Селиван) хлопнул его по плечу.
– Нормально! – он повернулся и пожал руки «сладкой парочки Бивиса и Баттхэда», как он их про себя называл. – А что это вы здесь делаете в такое время, 1 сентября, и в такой ранний час? Вы что, решили начать учиться по-взрослому?
– Да ты чё, крышей поехал? – Урман громко заржал и ткнул локтем Селивана в бок. – Слышь, кукуруза, Кирюха прикалывается. Решил, что если он ботан, то и все остальные должны быть тоже ботаны.
– Да не, – лениво протянул Селиван, – мы же понимаем, что наш Кирилл так шутит. Видишь ли, друже Кирюха, мы здесь решаем вопрос – как бы продолжить учебу.
– В смысле?
– В смысле, нам дали еще неделю, чтобы закрыть последние сессионные хвосты – по блату дали, кстати. Лично с замдекана договаривался – и вот за эту кукурузу тоже. Да, кукуруза?
– Ага. Сегодня зачет сдаем. На кафедре. Через час.
– Ну вы лапти! – усмехнулся Кирилл и взял поднос у стойки раздачи (они встретились в студенческой столовой, куда Кирилл зашел перекусить на длинной перемене). – А вам, парни, вообще бауманское образование зачем? Вы же всё равно работать по специальности не собираетесь. Да и не возьмет вас никто – вы же не знаете, с какой стороны к формулам подходить.
– А нафига нам формулы? – Селиван плотоядно проводил взглядом сексапильную студентку, сфокусировав взгляд пониже спины. – Какой от них прок-то от формул? Ты телевизор вообще смотришь? Ты там, в телевизоре, разве видел кого-нибудь, кто хоть формулу энергии Эйнштейна знает? Я, например, ни разу таких не видел – всё сплошь ворье, барыги и педики! Да кукуруза?
– Угу. – Урман потянул носом и закашлялся. – Учеба – это отстой. Я думаю, после того как диплом получу, в армию податься. Или в ментовку. А чё? Нормально. Думать не надо, ходи себе на службу и только звания успевай получать. Бабло платят реальное, ипотека на халяву, пенсия супер. Плюс, если в ментовку попадешь, на карман можно левак шинковать – ну там, проституток крышевать или мафию. А ученые? Вот кто отстой! Горбатиться за три копейки, ходить в рваных свитерках и в башмаках «Прощай молодость» – да ну нафиг. Да, кукуруза?
– Точно! – Селиван презрительно сморщился (такое чувство, что и всем телом тоже). – Хотя лично я думаю, что менты и военные – это отстой. Нужно сразу становиться миллионером – да и все дела.
– Интересно, каким же образом ты им станешь? – Кирилла разобрал смех. – Тем более сразу?
– Придумаю что-нибудь. Идей кругом – пруд пруди. Вот, например. Займусь выращиванием крокодилов. Ну, чтобы кожу крокодилью получать и из нее сумки шить. Или типа башмаки. Ну, или тачки изнутри крокодильей кожей обшивать. Ты знаешь, Кирюха, сколько стоит мерс, обшитый изнутри крокодильей кожей? Знаешь?
– Нет. – Кирилл мотнул головой. – Но уверен, тысяч пятьдесят долларов, никак не меньше.
– Эх ты, серость! – Селиван выставил на поднос сразу четыре стакана компота, и стало понятно – его мучает сушняк. После вчерашнего перепоя. – Пятьдесят тысяч баксов нынче самокат приличный стоит, а мерс с крокодилом – под лимон. Я сам ценник видел. Там еще двигло на тысячу лошадей, кузов карбоновый, все дела. Классная тачка девчонок возить. У меня обязательно такой будет. А у тебя – нет. Ты, Кирюха, пойдешь горбатить инженером куда-нибудь на завод и станешь носить носки за тридцать рублей. И жена у тебя будет толстая, некрасивая и бедная. А всё потому, что отличник.
– Вот вы придурки! – Кирилл рассмеялся и подумал про себя, что, вероятно, стать инженером ему уже не грозит. – Расскажите лучше, как много в общаге нынче бухают и как часто?..
Глава вторая. Новые предметы, старые преподаватели
– А нам снова всю программу перекроили! – такими словами встретила Кирилла Наталья (как только обнаружила его в холле общежития четвертого курса). – А ты выглядишь не очень. Совсем не очень. Проблемы?
– Да так. Мама заболела, всю ночь скакали вместе с отцом.
– Что-то серьезное?
– Нет, вроде. Доктор сказал ОРЗ, но температура выше сорока была, тошнило – в общем, маята. Но сейчас уже ничего, слава богу. Я у Толкачева отпросился, он мне разрешил в порядке исключения дома пожить. Но сегодня уже в общаге буду ночевать – нужно в учебу постепенно втягиваться. Так что ты там сказала насчет расписания? Надеюсь, в этом году Ивановской у нас не будет?
– Ага, раскатал губу! Будет и еще как. Я уже начинаю думать, что она нас до диплома пасти станет – чтобы лишний раз не расслаблялись. Короче, вот тебе расписание, знакомься:
Кирилл взял протянутый Натальей листочек:
– Программу, говоришь, перекроили? Ну, это не новость. У нас каждый год что-то меняется, и, по-моему, уже никто не помнит, что нам обещали на первом курсе. Типа: «Вы будете изучать то-то и то-то, мы вам гарантируем!». А по факту оказывается, что все предметы перепутаны, расписание составляется на ходу, и преподавателей зачастую меняют в середине семестра. С другой стороны, если заранее всё знать, будет совсем не интересно. Что у нас там?
Понедельник 14-30 – 19-05
РНД Лекция 14-30 – 15-55
РНД Лекция 16-05 – 17-30
КРС Лекция 17-40 – 19-05
Вторник 14-30 – 19-05
ИП Лекция 14-30 – 15-55
КРС Лекция 16-05 – 17-30
ФЗ (71С7)17-40 – 19-05
Среда 14-30 – 19-05
ПМ Общая 14-30 – 15-55
ПМ Индивидуальная 16-05 – 17-30
КРС Семинар 17-40 – 19-05
Четверг 14-30 – 19-05
РСИП Лекция 14-30 – 15-55
РСИП Лекция 16-05 – 17-30
ФЗ (71С7)17-40 – 19-05
Пятница 14-30 – 19-05
ПМ Индивидуальная 14-30 – 15-55
РСИП Семинар 16-05 – 17-30
ФЗ (71С7) 17-40 – 19-05
Суббота 14-30 – 19-05
РНД Семинар 14-30 – 15-55
ИП Семинар 16-05 – 17-30
ФЗ (71С7)17-40 – 19-05
– Отлично! – Кирилл усмехнулся. – А теперь, пожалуйста, будь добра – расшифруй новые, странные, незнакомые мне аббревиатуры РНД, ПМ, РСИП.
– РНД – «Религия в наши дни». Так называется предмет, и, как ты сам понимаешь, ведет его Ивановская. С чем я всех нас и поздравляю. ПМ – «Погружение в магию». Я предполагаю, что это – некий аналог МЦ, то бишь «Медиации», что была у нас на третьем курсе. Ну, а РСИП – «Разумные Существа Иного Плана». Предмет таинственный, и, как ходят слухи, именно на нем нам будут давать подробную технику взаимодействия с инопланетянами.
– Круто! – Кирилл даже присвистнул. – Подожди, я что-то такое вспоминаю. Разговор с первого курса – мы тогда сидели в столовой с Варей и обсуждали ее приятеля с четвертого курса. Как там бишь его? А, вспомнил! Семён. Варя была им сильно увлечена, но потом они как-то резко расстались. Вот слушай:
– Наверное, ты слишком высокого мнения обо мне, – Кирилл невольно смутился, – может быть, в каких-то аспектах у меня получается немного лучше, но, например, в классической медитации мне за тобой не угнаться никогда. Меня сразу уводит в сторону – в неведомые дали – а так, чтобы сидеть, как Будда Бесконечного Света, у меня не получается.
– Может, тебе и не надо, – Варя явно была польщена тем, что Кирилл поставил ее в пример, – может, ты – чистый практик, последователь не буддистских традиций, а шаманов древней Мексики. Те тоже предпочитали действие, предпочитали изучать далекие миры и путешествовать в бесконечности. Ведь сидеть в медитации – это не самоцель. Медитация – это спусковой механизм для чего-то большего. Шлюз, через который мы можем пронзать пространство.
– Хорошо, что ты так думаешь, – Кирилл немного взбодрился, – вот бы твои слова – да в уши Альбе! А то, боюсь, она мне трояк закатает за экзамен. Или и вовсе – банан. Вот я посмеюсь.
– Да ну, – Варя громко фыркнула – у тебя конкретная измена. Кушай, цветик, не бойся – никто не в силах отобрать у тебя повышенную стипендию.
– Ладно ты, – Кирилл внезапно обратил внимание, что в столовую вошел Семён, – смотри, вон твой знакомый – судя по его внешнему виду, жутко чем-то недовольный. И я даже знаю, чем. Недоволен, что ты со мной. Кстати, как он в магии? Продвинутый?
– Трудно сказать, – Варя покосилась на Семёна и отвела взгляд, – наверное, да, если учится на четвертом курсе. Только знаешь, его энергии при должном рассмотрении – очень тяжелые и мрачные. Он кажется веселым балагуром, душой компании, но с ним нужно все время держать ухо востро. И вообще – весь их курс особенный. После знакомства я пробовала увидеть их всех (в качестве тренировки) и пришла к выводу, что они сильно отличаются от нас. И девушки, и парни.
– Интересно! – Кирилл уже покончил со вторым и налег на компот с пирожным. – И чем же отличаются?
– Да всем. – Варя заговорила быстро-быстро. – Чем, например, валуны отличаются от бабочек? Валуны не летают, они тяжелые, они лежат и пребывают в своем мире, напитываясь солнечными лучами летом и промерзая зимой. И живут тысячи лет. А бабочки – всего несколько недель, зато ярко и свободно.
– Однако у тебя ассоциации, – Кирилл от удивления даже не донес пирожное до рта, – никогда не думал, что в тебе столько романтики и образного мышления.
– Отстань ты со своим мышлением, – Варя надулась, – и слушай, что тебе говорят. Они и в самом деле – как тяжелые камни. Я по секрету узнала, что вся их группа обучается по отличной от нас программе. Вернее, они выбрали особую специализацию на третьем курсе и за полтора года так изменились, что теперь и находиться рядом с ними подолгу невозможно.
– Но ты же находилась?
– Да, – Варя сдвинула брови и крепко сжала руки в замок, – да, находилась! Некоторое время, – добавила она негромко. – Но потом почувствовала, что больше не могу. Вот так-то.
– Странно все это. Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается. В преф сегодня играть будешь?..
– Ну? – Наталья явно ничего не понимала. – И какое отношение то, что ты мне рассказал, имеет к нашим делам?
– Да самое прямое. Дело в том, что три года назад «Контакты с другими существами» изучали на третьем курсе, а сразу после выбирали специализацию – в каком «магическом» направлении двигаться. Я так думаю, что все однокурсники этого Семена подсели на общение с инопланетянами (или как их правильно называть?), вот и изменились. Я как-то краем уха слышал, как Толкачев обсуждал с одним из профессоров дилемму, типа: «Может быть, вообще исключить этот курс из программы?» Мол, слишком опасно, и очень многих студентов уже «потеряли». Он так и говорил: «потеряли».
– А! – задумчиво протянула Наталья. – Т. е. мы сразу должны отнестись к новому предмету с изрядной долей осторожности. Лично мне совсем не улыбается стать питательной средой для каких-нибудь арктурианских энергетических сущностей. Мне своих северных духов и повелителей тундры за глаза хватает. Но ладно. Пошли уже на лекцию, времени-то совсем не осталось…
* * *
– Здравствуйте, здравствуйте, девочки и мальчики, зайчики и котики! – в аудиторию вошла незабвенная Анастасия Владиславовна Ивановская. Она выглядела отлично – отдохнувшей, набравшейся сил и зарядившейся новым оптимизмом. – Вот и лето прошло, словно и не бывало. Да?
Ответом ИВЕ было молчание – да и что говорить-то? Кирилл, например, вообще старательно боролся со сном – да и другие явно не были предрасположены к красноречию (тем более понимая, с кем имеют дело). Стоит только сказать что-нибудь не то, мигом подвергнешься обструкции.
– Хотите анекдот про мага? – внезапно спросила ИВА. – Свеженький, только что сорока на хвосте принесла. Слушайте!
После смерти маг подходит к вратам рая. Святой Петр говорит ему:
– Ты – маг, а магов мы в рай не пускаем.