— Но ехать они могут только с тем, что привезли с собой. — добавил Этельстан. — Если украдут хоть козу — я уничтожу всех!
Отца Бледода угроза, похоже, не напугала. Должно быть, он ее ожидал и, как и Этельстан, понимал, что это просто формальность, Этельстан хотел одного — чтобы чужаки убрались прочь из Мерсии.
— Твои козы в безопасности, господин. — со скрытой насмешкой сказал священник. — а вот сын Грифида — нет.
— А что с его сыном?
Священник махнул рукой в сторону арены.
— Он там, господин.
Этельстан повернулся и посмотрел на арену, ее освещенные кострами и полузасыпанные снегом багровые стены.
— Я намерен. — сказал он. — убить всех, кто внутри.
Священник перекрестился.
— Кадваллон ап Грифид — заложник, господин.
— Заложник! — Этельстан не смог скрыть удивления. — Хочешь сказать, что Цинлэф не доверяет Грифиду из Гвента?
Священник смолчал, но принц и не нуждался в ответе. Сын Грифида, явно взят в заложники в качестве гарантии, что валлийские воины не изменят Цинлэфу, А это, подумал я, означает, что Грифид дал Цинлэфу повод для недоверия.
— Сколько воинов из этих семидесяти четырех еще живы? — спросил я.
Этельстану не понравилось мое вмешательство, но он промолчал.
— Шестьдесят три, господин. — ответил священник.
— Вы потеряли одиннадцать человек, штурмуя стены? — спросил я.
— Да, господин. — отец Бледод запнулся. — Мы установили лестницы напротив северных ворот, господин, и взяли башню. — Он имел в виду один из двух бастионов у римских ворот. — Мы выбили сайсов с бастиона, господин.
Он явно гордился тем, чего добились воины Грифида, и имел на это полное право.
— И вас отогнали от ворот. — спокойно отметил Этельстан.
— Да, ты отогнал, мой принц. — ответил священник. — Мы взяли башню, но удержать не смогли.
— И сколько «сайсов» погибло у ворот в бою с вами? — Я воспользовался словом, которым Бледод называл саксов.
— Мы насчитали десять трупов, господин.
— Нет. — сказал я. — сколько людей Цинлэфа погибло вместе с вашими.
— Ни одного, господин. — отец Бледод не скрывал презрения. — ни одного.
Теперь Этельстан понял, куда я клоню, Цинлэф отправил валлийцев в атаку и не поддержал их. Валлийцы сражались, а саксы позволили им погибать, и это вызвало недовольство Грифида и его людей. Они могли бы оказать нам вчера сопротивление, но предпочли не сражаться, поскольку утратили доверие к Цинлэфу и его делу, Этельстан рассматривал воинов, выстроившихся за священником.
— Что может предложить Грифид в обмен на жизнь сына? — спросил он.
Священник отвернулся и заговорил с невысоким широкоплечим воином с золотой цепью на шее, У Грифида из Гвента было хмурое лицо, седая спутанная борода и слепой правый глаз — белый, как снег. Щеку пересекал шрам, указывая, куда именно пришелся удар клинка. Разумеется, он говорил на собственном языке, но я услышал горечь в его словах. Наконец, отец Бледод опять обернулся к Этельстану.
— А что принц желает получить от Грифида?
— Я хочу услышать, что он мне предложит. — отвечал Этельстан. — Чего стоит сын Грифида? Серебра? Золота? Лошадей?
За этим снова последовал краткий обмен репликами на языке валлийцев.
— Он не станет предлагать золото, господин. — сказал священник. — но заплатит тебе именем человека, который его нанял.
Этельстан рассмеялся.
— Его нанимал Цинлэф! Мне это уже известно! Ты зря тратишь мое время, отче.
— Это не Цинлэф. — заговорил на корявом английском сам Грифид.
— Конечно, не Цинлэф. — с насмешкой подтвердил Этельстан. — Он просто послал кого-то тебя подкупить, У дьявола всегда находятся злодеи, чтобы сделать его работу.
— Это не Цинлэф. — снова сказал Грифид и добавил что-то на своем языке.
— Это был не Цинлэф. — перевел отец Бледод. — Цинлэф ничего не знал о нас, пока мы не прибыли.
Несколько мгновений Этельстан молчал. Потом протянул руку и осторожно снял свой плащ с плеч отца Бледода.
— Скажи Грифиду Гвентскому, что я сохраню жизнь его сына, и завтра в полдень он может уйти, В обмен на жизнь сына он отдает мне имя врага, а еще золотую цепь со своей шеи.
Отец Бледод перевел это требование, и Грифид неохотно кивнул.
— Он согласен, мой принц. — сказал Бледод.
— А цепь. — добавил Этельстан. — цепь мы отдадим церкви.
— Задница. — тихо пробормотал я так, чтобы не услышал Этельстан.
— И Грифид Гвентский. — продолжал Этельстан. — пообещает удерживать своих людей от набегов на Мерсию в течение одного года. — Это тоже было принято, хотя я подозревал, что требовать такое бессмысленно. Требовать от валлийца покончить с воровством можно с таким же успехом, как от дождя не литься целый год. — Встретимся завтра. — закончил свою речь Этельстан.
— До завтра, эдлинг. — сказал Грифид. — до завтра.
Он удалился вместе со своими воинами и отцом Бледодом, Снег повалил сильнее, снежинки крутились в свете костров.
— Мне иногда сложно не забыть. — сказал Этельстан, наблюдая, как они уходят. — что валлийцы христиане.
Я улыбнулся.
— В Диведе правит король по имени Хивел, Он бы тебе понравился.
— Я слышал о нем.
— Он славный малый. — сказал я с теплотой и сам удивился своим словам.
— И христианин. — поддразнил меня Этельстан.
— Я же сказал — славный, а не идеальный.
Этельстан перекрестился.
— Завтра мы все должны быть славными. — сказал он. — и сохранить жизнь валлийцу.
И выяснить имя врага, Я был почти уверен, что уже знаю это имя, но все же не наверняка, Я точно знал одно — настанет день, и я убью этого человека. Так что валлиец должен остаться в живых для того, чтобы умер саке.
Эдлинг, или этелинг — валлийский титул, означающий сына короля и наследника, Грифид из Гвента, которого я принял за вождя клана, возможно, и сам был каким-то мелким королем. Этот титул он использовал, чтобы польстить Этельстану, поскольку никому не известно, кто станет наследником короля Эдуарда, Этельстан — старший сын, но церковь распространяла злонамеренные слухи, что он бастард, и почти все олдермены Уэссекса поддерживали Этельвирда, второго сына Эдуарда, законного безо всяких сомнений.
— Нужно было сделать королем Уэссекса меня.
— сказал я Этельстану на следующее утро.
Он поразился. Наверное, еще не полностью проснулся, и ему показалось, что он ослышался.
— Тебя?!
— Меня.
— Но почему?
— Думаю, королем должен быть самый красивый мужчина в королевстве.
Этельстан наконец понял, что я шучу, но был не в настроении веселиться, только фыркнул и пришпорил коня. Он вел шестьдесят своих воинов, а я — всех своих, кроме тех, что охраняли арену, где нас ждал отец Бледод, Я велел валлийскому священнику присоединиться к нам.
— Как еще мы узнаем мальчишку Грифида? — пояснил я.
Вдалеке слева множество людей Цинлэфа уже уходили на восток вместе с женами и детьми, Я послал Финана с двадцатью воинами распространить весть, что они должны убираться, не то столкнутся с моими воинами, и маленький отряд Финана не встретил сопротивления. По крайней мере, в этой части Мерсии мятеж подавили без боя.
— Отец Свитред. — сказал Этельстан, пока мы наблюдали, как побежденные уходят восвояси. — посчитал, что нужно убить каждого десятого. Он говорит, таково римское правило.
— И почему ты так не сделаешь?
— Думаешь, стоит? — спросил он.
— Нет. — твердо сказал я. — думаю, нужно их отпустить, Большая часть этих людей — не воины. Они простые люди, возделывают поля, растят скот, копают канавы и сажают сады. Это плотники и суконщики, кожевенники и пахари. Они пришли сюда, потому что им приказали, но, вернувшись домой, снова возьмутся за работу. Они нужны твоему отцу, Мерсия ему ни к чему, сели станет голодной и бедной.
— От нее мало толку, сели она бунтует.
— Ты победил. — ответил я. — и большинство этих людей не отличит мятежа от пердежа. Их сюда привели, так что просто позволь им вернуться домой.
— Отец может с этим не согласиться.
Я усмехнулся.
— Так почему твой отец не отправил подкрепление?
— Он болен. — сказал Этельстан и перекрестился.
Я дал Тинтригу обойти непогребенный труп одного из убитых вчера воинов Цинлэфа, Снег мягким саваном окутал мертвое тело.
— И что не так с королем? — поинтересовался я.
— Беда. — коротко сказал Этельстан.
— И как же это лечить?
Несколько шагов он проехал молча.
— Никто не знает, что у него за болезнь. — наконец заговорил он. — отец растолстел и задыхается. Но, слава Богу, бывают дни, когда ему становится легче, Он еще может ездить верхом, любит охотиться. Он еще может править.
— Проблема. — сказал я. — в том, что старый меч попал в новые ножны.
— Что это значит?
— Похоже, новая жена совсем его заморила.
Этельстан вскинулся, но не стал со мной спорить, Вместо этого он поднял взгляд на прояснившееся за ночь небо. Яркое солнце отражалось от снега, «Быстро растает. — подумал я. — так же быстро, как окончилась осада».
— Полагаю, он ждет, когда погода улучшится. — продолжал Этельстан. — это значит, он скоро придет, И королю не понравится, сели мятежники останутся безнаказанными.
— Так наскажи их предводителей. — сказал я. Предводители мятежа, по крайней мере, в северной Мерсии, загнали себя в ловушку внутри арены.
— Я так и сделаю.
— И тогда твой отец будет счастлив. — я направил Тинтрига ко входу в арену, где уже ждал Финан.
— Бее в порядке? — спросил я.
В полночь Финан со свежими воинами сменил Берга на страже у арены, Этельстан тоже прислал с десяток людей, и они, как и Финан, выглядели замерзшими и усталыми.
Финан сплюнул, выказывая презрение к захваченным на арене врагам.
— Они предприняли одну хилую попытку выбраться, Не перелезли даже через собственную баррикаду, Теперь хотят сдаться.
— На каких условиях? — спросил Этельстан, Он услышал Финана и подъехал ближе, пришпорив коня.
— Изгнание. — лаконично ответил Финан.
— Изгнание? — резко переспросил Этельстан.
Финан пожал плечами, понимая, каков будет ответ.
— Они согласны отдать свои земли и отправиться в изгнание, мой принц.
— Изгнание! — воскликнул Этельстан. — Передай им, что я отвечаю — нет. Они могут сдаться на мой суд, либо пусть сражаются.
— Изгони их в Нортумбрию. — злорадно предложил ему я. — Нам нужны воины. — Я имел в виду воинов, чтобы противостоять неизбежному вторжению, которое поглотит Нортумбрию, когда Мерсия покончит со своими проблемами.
Этельстан меня проигнорировал.
— Как ты с ними разговаривал? — спросил он Финана. — Кричал в проход?
— Нет, мой принц. Ты можешь туда войти. — Финан указал на ближайшую лестницу, ведущую вверх, к многоуровневым сиденьям.
Видимо, на рассвете Финан приказал разобрать баррикаду у входа и провел отряд воинов наверх, к сиденьям арены, чтобы оттуда присматривать за попавшим в ловушку врагом.
— Сколько их там? — спросил Этельстан.
— Я насчитал восемьдесят два, мой принц. — ответил Финан, шагнув вперед, чтобы взять под уздцы лошадь Этельстана. — Внутри могут быть еще несколько человек, которых мы не заметили, И конечно, некоторые из тех, кого мы видели, слуги. Есть и женщины.
— Все они мятежники. — рявкнул в ответ Этельстан.
Он спешился и в сопровождении своих воинов зашагал к лестнице.
— Что он собирается делать? — Финан посмотрел на меня.
— Убить их.
— Но он оставил в живых валлийцев?
— По одному врагу за раз.
Финан обернулся посмотреть, как Этельстан и его воины поднимаются по ближайшей лестнице.
— А он изменился, да?
— Изменился?
— Строгим стал. Помнишь, как он любил посмеяться?
— Он был мальчишкой. — ответил я. — и я пытался научить его вести себя как король.
— Ты хорошо его выучил, господин.
— Чересчур хорошо. — пробормотал я.
Этельстан стал все больше напоминать своего деда, а король Альфред никогда не был мне другом, Я относился к Этельстану как к сыну. Защищал его, когда он был ребенком. Учил его навыкам воина, но за последние несколько лет он окреп и поверил, что судьба ведет его к трону, несмотря на препятствия, которые честолюбцы воздвигают у него на пути, И я знал, что, став королем, Этельстан бросит на Нортумбрию мечи и копья, завоюет нас, потребует от меня присяги и захочет, чтобы я ему повиновался.
— Будь у меня хоть крупица здравого смысла. — сказал я Финану, спешиваясь. — я перешел бы на сторону Цинлэфа.
Он рассмеялся.
— Еще не поздно.
— Судьба неумолима. — ответил я, и это правда. Судьба безжалостна, И жребий решает все. Мы приносим клятвы и делаем выбор, но судьба принимает решение.
Этельстан мой враг, но я поклялся его защищать.
Поэтому я приказал Финану оставаться снаружи арены, объяснил, что делать, а потом последовал вверх по лестнице за своим врагом.
— Бросить оружие. — крикнул Этельстан воинам на арене. — и опуститься на колени!
Он снял шлем, чтобы люди в ловушке безошибочно его узнали, Этельстан обычно коротко стриг темные волосы, но за время осады они отросли, и холодный ветер трепал их, закручивая темно-синий плащ вокруг одетой в кольчугу фигуры, Принц стоял в середине строя неприступных воинов в кольчугах и шлемах, со щитами, на которых изображен знак Этельстана — дракон, изрыгающий молнию. Позади них, на засыпанной снегом скамье, стоял отец Свит-ред, высоко поднимая над головой деревянный крест.
— Какова будет наша участь? — крикнул мужчина с арены.
Этельстан не ответил, а только посмотрел на него.
Второй человек выступил вперед и встал на колени.
— Какова наша судьба, принц? — спросил он.
— Мой суд. — он ответил голосом столь же холодным, как и засыпанные снегом трупы, мимо которых мы проехали по пути на арену.
Воцарилась тишина. На арене находилась, наверное, сотня лошадей, В основном оседланные, подготовленные для отчаянного прорыва сквозь входную арку, а перед ними, прижимаясь друг к другу, как и лошади, стояли люди Цинлэфа, Я поискал глазами его самого и, наконец, увидел позади толпы, у оседланных лошадей. Высокий и привлекательный, Этельфлед он нравился, и она выбрала его мужем для своей дочери, но если и есть на свете такое место как христианские небеса, и она смотрит с них сейчас вниз, то наверняка одобрит мрачную решимость Этельстана убить Цинлэфа.
— Твой суд, принц? — стоящему на коленях человеку хватило ума именовать Этельстана принцем и спрашивать покорно.
— Это то же самое, что и суд моего отца. — жестко ответил принц.
— Мой принц. — позвал я его тихонько.
Он стоял всего в двух шагах, но сделал вид, что не услышал.
— Мой принц. — позвал я уже громче.
— Тише, лорд Утред. — ответил Этельстан, не обернувшись. Он говорил негромко, но в голосе чувствовалась ярость из-за того, что я посмел вмешаться.
Я хотел сказать, что он должен предложить помилование, Не всем, конечно, и уж точно не Цинлэфу, В конце концов, они мятежники, но Скажи сотне человек, что они столкнутся с беспощадным судом, и увидишь сотню отчаянных, которые будут драться, но не сдадутся. Но если некоторые посчитают, что им оставят жизнь, они усмирят остальных, и никто из наших людей не погибнет. Однако пока казалось, что Этельстан не готов к милосердию. Это мятеж, а мятежи разрушают королевства, так что мятежники должны быть окончательно уничтожены.
Отец Бледод подобрался ко мне и встревоженно дергал за рукав кольчуги.
— Сын Грифида, Кадваллон, господин. — сказал он. — высокий безбородый парень в темном плаще.
Он ткнул пальцем.
— Тихо! — рявкнул Этельстан.
Я увел валлийского священника по нижнему уровню, чтобы Этельстан не услышал.
— Здесь половина в темных плащах. — сказал я.
— Рыжий парень, господин.
Он показал, и я заметил высокого юнца с длинными темно-рыжими волосами, собранными на затылке, Он носил кольчугу, но не имел меча, то есть, и в самом деле заложник, хотя теперь это больше не имело значения.