Похоже, того же мнения придерживался и Барбосса. Он взял со стола заряженный пистолет и приказал, направив его на пиратов:
— Говорите. И поживей.
Пираты отступили на шаг назад, нервно поежились, а затем наперебой, взахлеб доложили Барбоссе о том, что были атакованы три судна из его флотилии.
— Теперь все ваше серебро, которое было у них на борту, перекочевало на морское дно, — цветисто пояснил Маллрой. — Из экипажа каждого корабля капитан Салазар оставил в живых по одному человеку, чтобы было кому рассказать о том, что произошло. Салазар обещает в скором времени потопить весь ваш флот.
Слушая бестолковую болтовню своих матросов, Барбосса все сильнее хмурил брови, размышляя о самом главном, что следовало из их бессвязного рассказа. Итак, Салазар восстал из мертвых. Сам по себе этот факт не казался Барбоссе таким уж удивительным.
Барбосса в свое время сам перенес наложенное на него проклятие и потому знал, что море умеет возвращать то, что все считали навсегда потерянным. И то, что Салазар начал нападать на пиратские суда, Барбоссу тоже не удивляло. Салазар и в той, прежней жизни отличался беспощадной жестокостью и ненавистью к пиратам. В те времена именно он, а не Барбосса внушал ужас каждому, кто плавал по морям под «Веселым Роджером». Нет-нет, ничто из рассказанного матросами Барбоссу не удивило, а вот разозлиться и заволноваться заставило.
Если Салазар действительно вернулся с того света, чтобы мстить, это значит, что везению Барбоссы пришел конец. Но Барбосса совершенно не был готов к такому повороту событий.
Он повернул голову, чтобы посмотреть в большие иллюминаторы на задней стене каюты. Если все, что говорят эти бездельники, правда, ему потребуется помощь, причем помощь не простая, особая. Чтобы сражаться с противником, на котором лежит проклятие, нужно иметь в союзниках того, кто владеет искусством черной магии. И по счастью, Барбоссе было к кому обратиться.
Барбосса остановился перед тюремной камерой, всмотрелся внутрь, но никого не увидел, слышал лишь негромкое монотонное пение.
Барбосса глубоко вдохнул. Конечно, лучше, когда тебя от морской ведьмы, которую держат под стражей в тюрьме, отделяют прочные стальные прутья, но, стоя по разные стороны решетки, сделку не заключишь. Да, Барбосса знал, как опасно заходить в камеру к знаменитой морской ведьме по имени Шанса, да к тому же без предупреждения, но...
Впрочем, она же ведьма, а потому можно надеяться на то, что Шанса уже узнала о его появлении с помощью своего колдовского дара. Ну, а на крайний случай всегда можно крикнуть, позвать на помощь, и сразу же должны прибежать солдаты. С ружьями...
Барбосса отодвинул засов, открыл зарешеченную дверь и вошел в камеру. Женщина в темной одежде стояла посреди камеры над дымящимся горшком спиной к Барбоссе и монотонно напевала. Откуда-то появилась крыса, вскарабкалась по руке женщины к ней на плечо и удобно устроилась на нем, свесив вниз свой голый хвостик.
— Я ждала вас, капитан. Чаю хотите?
Женщина медленно повернулась, и в слабом свете огня Барбосса увидел, что за время, прошедшее после их последней встречи, Шанса нисколько не утратила своей странной, удивительной, волнующей красоты. Все тот же пронзительный, проникающий насквозь взгляд, все те же высокие, четко очерченные скулы, все те же загадочные татуировки, покрывающие руки, ноги и даже гладко обритую голову ведьмы. Шанса спокойно гладила своими длинными сильными пальцами сидевшую у нее на плече крысу, и Барбосса готов был поклясться, что вся фигура ведьмы окружена тонким бледным ореолом излучаемой магической энергии.
Приметив еще нескольких крыс, вылезших из горшка, в котором ведьма заварила свой «чай», оказавшийся густой ядовито-зеленой жидкостью, Барбосса отрицательно покачал головой.
— Я пас, — сказал он и, увидев, как опасно прищурилась ведьма, поспешно добавил: — Спасибо, что-то не хочется, правда.
Переведя взгляд в дальний темный угол, Барбосса рассмотрел там тускло белеющие человеческие кости, и их вид подсказал ему, что не стоит затягивать официальную часть и лучше всего немедленно перейти к основной цели своего визита.
— Как ты помнишь, давным-давно мы с тобой заключили одну сделку, — начал брать быка за рога Барбосса. — Я спас тебя от виселицы...
— ...а я за это наложила проклятие на твоих врагов, — закончила за него морская ведьма. — Но теперь ты пришел ко мне, дрожа от страха, потому что власть над морем перехватил у тебя мертвец.
Барбосса кивнул, хотя это было известно ему и без ведьмы.
— Что этому мертвецу нужно от меня? — спросил он о том, чего не знал.
Шанса повернулась к своему горшку, заглянула в него и ответила:
— Ему нужен не ты, капитан. Он ищет Воробья.
— Джека? — переспросил Барбосса, закатывая глаза. Шанса утвердительно кивнула, и Барбосса с трудом подавил стон. Ну, конечно, как он сразу не догадался? Разумеется, в этом деле не обошлось без Джека с его фантастическим невезением. Неудачи и напасти буквально гоняются за ним, как котята за клубком ниток.
Шанса снова заговорила, продолжая смотреть в горшок: <
— Джек поплывет за Трезубцем вместе с девушкой и «Жемчужиной».
— Но Трезубец невозможно отыскать! — воскликнул Барбосса. Сидевшая на плече морской ведьмы крыса встревожилась, пошевелила усиками и недовольно зашипела. Не обращая внимания на недовольство грызуна, Барбосса продолжал расспрашивать морскую ведьму. Нет, не в Джеке было дело, на него Барбоссе было совершенно наплевать. И не в Трезубце тоже. Барбосса нисколько не сомневался, что этот волшебный предмет — всего лишь миф, сказка. Капитана волновала только его собственная судьба.
Шанса жестом подозвала Барбоссу к себе, и он вместе с ведьмой склонился над горшком. Сквозь клубы пара постепенно проступала, становилась все яснее сцена — большой темный корабль с порванными парусами и дырявыми бортами, догоняющий беспомощное пиратское судно. Еще несколько секунд, и «Немая Мария» пошла на абордаж, с нее на пиратское судно муравьями посыпались жуткие, вооруженные саблями мертвецы из экипажа Салазара. Картинка была немой, но Барбосса и без «звука» отлично представлял себе дикие вопли, которые издавали сейчас пираты, погибающие от руки призрачных мертвецов.
С побледневшим как мел лицом Барбосса отпрянул назад.
— Мертвецы захватывают море, — спокойно, негромко сказала Шанса. — Но они не могут сойти на берег, путь на сушу для них закрыт. Перебирайся на землю, Барбосса.
— На землю? Вместо моря? И что я буду делать на суше — коров разводить? — поморщился Барбосса. — Молоком торговать, сыр делать... а мертвецы пускай разрушают все, что мне с таким трудом удалось создать, да? Пусть грабят мои сокровища?
— Как знаешь, капитан, — невозмутимо пожала плечами морская ведьма. — Сам решай, стоит ли твое сокровище того, чтобы рисковать за него жизнью? И даже умереть?
— Да, стоит, — не раздумывая ни секунды, ответил Барбосса и энергично кивнул головой. — Я пират. Всегда им был и всегда останусь. Скажи лучше, как мне спасти то, что мне принадлежит?
Шанса залезла в свой карман, что-то вытащила оттуда в сжатом кулаке, покачала, словно прикидывая на вес, и, наконец, разжала пальцы. Барбосса удивленно выкатил глаза. На ладони Шансы лежал любимый компас Джека. Ведьма дала компасу соскользнуть с ладони, он повис и закачался в воздухе на своей цепочке.
— У Джека был компас, который указывает, где находится то, чего ты больше всего желаешь в эту минуту. Но стоит предать этот компас, и он... начнет указывать на то, чего ты больше всего боишься.
— А больше всего любой пират сейчас боится Салазара, — закончил мысль Барбосса, жадно шевеля пальцами. — Как ты его достала?
— У меня есть свои каналы, — загадочно ответила морская ведьма. — А теперь поспеши, приведи их к Джеку раньше, чем он найдет Трезубец, и тогда ты вернешь все свои сокровища.
Барбосса медленно протянул руку и взял у Шансы компас, а ведьме взамен протянул небольшой черный мешочек. Шанса высыпала из мешочка на ладонь несколько золотых монет и кивнула. Сделка состоялась.
Но теперь Барбоссе предстояло заключить еще одну, гораздо более трудную сделку, с мертвецом.
— Солнышко встало, и ты поднимайся, пират! Умирать пора!
Дверь камеры, в которой сидел Джек, с грохотом отворилась, вошли двое солдат, подхватили пирата под руки и поволокли к выходу.
Джек вяло тащился между ними и казался на удивление спокойным — на удивление, потому что, если верить одному из солдат, его вели убивать.
Идя по коридору, Джек услышал, как в одной из камер кто-то напевает. Песенка была ему знакома, как и певший ее голос.
— Папа? — с надеждой спросил Джек. Когда он в последний раз виделся с отцом, тот предостерег его против поисков Источника молодости. Тига тогда назначили Хранителем пиратского кодекса чести, и к этой должности обычно несерьезный пират отнесся с необычайной серьезностью.
Тиг лучше, чем кто-либо, знал все морские уголки и закоулки и всевозможные уловки тоже знал, поэтому встреча с отцом в нынешней ситуации была бы для незадачливого Джека королевским подарком судьбы. Но, поравнявшись с камерой, из которой доносилось пение, Джек увидел, что это не его отец. — Дядюшка Джек? — воскликнул он.
— Джеки, мальчик мой! — радостно откликнулся сидевший за решеткой человек. Да, это был дядя, Джек узнал его даже в царившем здесь полумраке. Джек и его дядя были не только тезками, они и внешне очень походили друг на друга — одинаковые дреды, одинаковые карие глаза (только у дядюшки они уже слегка помутнели от возраста и были обведены не углем, а густой сетью морщинок). — Как дела, малыш?
— Да не жалуюсь, в общем-то, — ответил Джек. Непринужденно так ответил, будто они с дядюшкой Джеком не в тюрьме разговаривали, а в баре за кружкой пива. — А у вас?
— Лучше не бывает, — весело откликнулся дядюшка Джек. — Вот сижу целое утро, жду, когда меня пороть поведут, — он наклонился ближе к решетке и прошептал: — Сервис у них здесь, доложу я тебе, совсем никудышный.
— Безобразный, — согласился Джек.
Дядюшка Джек оглянулся, потом жестом
подозвал Джека к себе. Джек, насколько мог, вытянулся в крепких руках сопровождавших его солдат.
— Вода в океане становится красной от крови, Джеки, — прошептал дядюшка. — По возможности старайся оставаться на суше, в безопасности.
— Но именно на суше меня и собираются казнить... — нахмурился Джек.
— И это очень хорошо, и это очень правильно, — перебил его дядюшка, а затем добавил, хихикнув: — Я когда-нибудь рассказывал тебе анекдот про скелет?
Джек вздохнул. Анекдот про скелет дядюшка рассказывал ему уже, наверное, раз сто, не меньше. Между прочим, не очень смешной анекдот, если честно.
Когда дядюшка закончил рассказывать анекдот, Джек сказал ему:
— Ну, что ж, очень рад был повидаться... — Он подумал, чего бы пожелать дядюшке, и добавил: — Желаю удачной порки.
— Спасибо. А тебе хорошей казни, — ответил дядюшка Джек. — Да, если тебя решат четвертовать, попроси, чтобы это сделал Виктор. У него самая легкая рука из всех палачей.
Британским солдатам надоело слушать эту светскую болтовню, и они бесцеремонно подтолкнули Джека в спину — шагай, мол. Жаль, конечно, было Джеку прерывать такую приятную беседу, но что поделаешь.
Солдаты выволокли Джека за ворота тюрьмы и отвели на главную площадь городка Сен-Мартен, которую уже заполнили зеваки — мужчины, женщины и дети, пришедшие посмотреть на «спектакль» и повеселиться. Они уже вовсю кричали, смеялись, шумели, отпускали шуточки по адресу построенных в ряд преступников, приговоренных к смертной казни. Джек занял свое место в ряду смертников, повернул голову, увидел стоявшую вместе с несколькими другими «ведьмами» знакомую девушку — ту самую, из картографического магазина — и коротко кивнул ей.
— Какой способ казни выбираешь, пират?
Джек поднял взгляд и увидел стоявшего перед собой высоченного конвоира. Какой способ казни он выбирает? Вопрос, конечно, интересный. Оригинальный. Как он хочет умереть? Джек никогда раньше не задумывался над тем, как он хочет умереть. Вариантов так много...
Словно прочитав его мысли, конвоир продолжил:
— Хочешь, чтобы тебя повесили, расстреляли, или предпочтешь испробовать но-нейшее изобретение — гильотину?
— Гильотину, — немного подумав, ответил Джек. — Слово, по-моему, французское, а я люблю французов. Они майонез изобрели. Отличное изобретение! Наверное, гильотина — это тоже неплохо.
Конвоир круто развернул Джека на месте, и тот увидел перед собой гильотину. «Да, — подумал Джек, — не все изобретения у французов такие же удачные, как майонез». Стоявшее перед Джеком устройство казалось ожившим кошмаром. Огромное, тяжелое и острое как бритва лезвие висело на веревке, поднятое к вершине двух боковых опор с пазами, по которым падающее лезвие должно было скользить вниз. Топор на веревочке, проще говоря. А внизу, прямо под Топором, между боковыми стойками была прибита невысокая планка с полукруглой выемкой... для шеи. Джек тяжело сглотнул. Нет, он передумал, он отказывается от гильотины. Расстрел. Да, старый добрый расстрел — это намного приятнее. Особенно если перед залпом тебе завяжут глаза...
— Принесите корзину!
Поздно. Как ни сопротивлялся Джек, солдаты скрутили его, связали руки за спиной, положили ничком — шея в той гнусной выемке, голова свисает над пустой — пока что! — корзиной.
— Послушайте, у меня появилась хорошая идея, — сказал Джек. Голос его из-за сдавленной шеи звучал приглушенно и невнятно. — А что, если нам попробовать прелестное традиционное забивание камнями до смерти, а? И зрители заодно слегка разомнутся.
А неподалеку, почти напротив Джека, к своей неминучей смерти готовилась Карина Смит. Уже стоя на высоком помосте виселицы с наброшенной на шею петлей, она заговорила, обращаясь к жителям Сен-Мартена. Карина, разумеется, понимала, что достучаться до них практически невозможно, но что делать, если нет здесь других людей. Просто нет, понимаете? А сказать напоследок все, что ты о них думаешь, хочется.
— Люди добрые! — начала Карина. — Знайте, что я не ведьма! Конечно, вам этого не понять, но я не стану вас винить за это. Куда уж вам понять что-либо, убогие! У большинства из вас мозгов не больше, чем у козла...
— ...А разве осужденным к смерти больше не предлагают плотно позавтракать перед казнью? Ну и порядки у вас тут!
Выкрик Джека прервал страстную речь Карины. Она сердито взглянула на пирата.
— Послушайте, это неприлично — перебивать даму! Потерпите немного! — Карина была знакома с Джеком Воробьем недолго, но, тем не менее, достаточно хорошо, чтобы составить о нем вполне определенное мнение.
— Извините, но мне некогда ждать, мне вот-вот отрубят голову! — крикнул в ответ Джек.
— А меня повесят и шею сломают, — возразила Карина.
— Ну, вам легче, ведь при повешении шея не всегда ломается сразу, — успокоил ее Джек. — Однажды при мне вешали одного господина, так он почти целый час болтался в петле и все никак задохнуться не мог. Так что вполне возможно, что и у вас еще будет время прошептать все свои последние слова, может быть, даже не по одному разу. А вот моя голова очень скоро упадет в эту корзину и будет молча, печально смотреть на голодное тело, с которым ее разлучили!
— Убейте, пожалуйста, этого гнусного пирата, — сухо обратилась к своим палачам Карина. — Я подожду.
Услышав это, Джек завозился, заелозил на своей гильотине и галантным тоном ответил:
— Нет-нет, даже слышать ничего не желаю. Первыми проходят дамы... То есть я хотел сказать, ведьмы...
— Сколько раз повторять, я не ведьма! — взвилась Карина. — Ты что, тупой, что ли?
— Конечно, тупой, если у меня, как ты говоришь, мозгов меньше, чем у козла! — не полез в карман за словом Джек.
— Хватит! Прекратить! — разнесся над площадью громкий «командирский» голос лейтенанта Скарфилда. — Убить их обоих!
Джек закатил глаза вверх, глядя на подошедшего к гильотине палача, лицо которого было скрыто под черной маской. Ничего удивительного, черная маска — рабочая одежда людей этой профессии. Палач протянул вперед обтянутую толстой черной перчаткой руку, приготовился нажать рычаг, который освободит топор.