Праздновать победу, впрочем, было рано. Передых передыхом, но и жрать что-то надо. С водой было попроще. Естественные углубления на крыше здания сохранили пару относительно чистых луж, а найденные в аптечке таблетки опреснителя, дали вполне приличное питье. От жажды умереть сложно, однако все еще стремно пить. Была бы хоть фляга вискаря или спирта, что совсем другое дело. Разбавил водичку и пей в относительном спокойствие. Теперь спать. Один воронкой кверху, второй на посту, и бдит, а через пару-тройку часов меняются.
- Я первый покараулю. Ложись давай. – Настраивал Зяму на верный лад полковник. – А ты, как встанешь на пост, мордой не свети. Слушай больше. В тишине звуки, знаешь, как издалека слышны?! И главное запомни, едва невмоготу стало, в сон клонить начало, сразу меня буди, не миндальничай. Мне спящий часовой не нужен. Лучше я постою, тебя подменяя. Понял?
- Да чего тут не понять, дядя Ваха. – Зяма согласно кивнул и, устроившись на полу, подложил под голову кулак. Спать ему так было не в первой, так что буквально через несколько минут раздалось мирное сопение.
Ночь прошла спокойно. Зураб трезво оценил обстановку, посчитал видимо потерянное снаряжение, и чтобы не устраивать лишней истерики, решил бойцов в ночь не пускать. Не мог же он снабдить их ночниками, всех поголовно? Всем ресурсам и возможностям есть разумный предел. Да и воевать по ночи надо еще уметь.
К утру пришел голод, и если весь прошлый день держались на старых дрожжах, то ближе к шести, когда начало, наконец, светать, желудок полковника предательски разговорился.
- Что делать будем, дядя Ваха? – Вставший ни свет, ни заря, Зяма кипел жаждой деятельности, и даже нога, обработанная обеззараживающим и перевязанная чистым бинтом из аптечки, похоже, мало беспокоила. Моральный дух оборванца, впервые за долгие годы, вскарабкался на новую высоту.
- Как что, валить из города. Мне в один населенный пункт надо позарез.
Вахитов вдруг понял, что стремительно теряет силы, и осел на землю. Таблетки, комплекс таблеток, которые прошлый полковник завещал ему для остановки вируса, видимо окончательно вывелись из организма с потом и мочой.
- Дядя Ваха, дядя Ваха! Что чувствуешь? – Зяма подхватил товарища и, приложив немало усилий, опустил его на землю. Полковник весил килограмм на тридцать больше чем его новый компаньон.
- Кружится все, в голове ухает. – Поделился Ваха. – Мерзко как-то, но вроде на Супердрянь не похоже.
- Много их разновидностей. – Развел руками Зяма, но в голосе его сквозила тревога. – Одна вообще мозг выключает, бродишь припадочный, будто труп ходячий. Другие заставляют кровь кипеть, третьи делают кости ломкими, и это далеко не все. Надо тебе укольчик, дядя Ваха.
Когда Вахитов очнулся, он долго не мог сообразить, где он находится и что произошло. Картинка прошедшей недели казалась какой-то нереальной, будто привидевшимся ночным кошмаром. Такой можно легко забыть, как забывается все плохое в момент пробуждения. Стоит лишь встать с мягкой постели, пройти в ванную, набрать из-под крана пригоршни холодной воды и плеснуть себе на лицо. Вода смывает все, от грязи, до морока. Вода лечит. Но воды не было, в привычном понимании этого слова. Лишь кто-то смочил грязную тряпицу и приложил ее к губам.
- Дядя Ваха, ты как? А как я испугался!
Полковник прочистил горло. Место укола, куда старательный Зяма засандалил сначала вакцину, а потом видимо и антидот, неприятно саднило. Не совсем умея действовать иглой, он посадил синяк. Полагая что лекарства много не бывает, Зиновий использовал весь комплект и, похоже, был горд собой. Непонятно что, но что-то тут сработало. Слабость и тошнота, которые нахлынули изначально, ушли. Во рту все равно был неприятный вкус, но силы быстро возвращались. Они пришли буквально с первыми глотками воды.
- Долго я в отключке был? – С тревогой в голосе поинтересовался у товарища Вахитов.
- Да почти день. – Признался Зяма. – Тут патрули шастали, под каждый камушек заглядывали. Штуки эти поверху летали, так чтобы не заметили, я тебя ветошью и картоном прикрыл.
Зяма кивнул в угол, где складировал средства маскировки. Надо же, не растерялся. Уволочь на себе не сумел, так хоть прикопал, и на том спасибо.
- Рация еще что говорила?
- Рация? – Оборванец пожал плечами. – Они, похоже, поняли, что мы их слушаем. Часа два еще бакланили, а потом кто-то, голосом сильно на Зураба смахивающий, сказал что-то про двести четыре и все, затихло. Я включал пару раз, так только шипит. Колесики там всякие крутил, кнопочки мацал. Все без толку.
- Ну ладно. – Вахитов проверил, на месте ли автомат. Все хорошо. Оружие стояло в углу, прислоненное к стенке. Там же лежала и початая бутылка воды. Жрать хотелось неистово, и это не могло не радовать. Хочешь кушать, значит на поправку пошел. Чудное лекарство, чудное и сильное. – Надо выбираться отсюда. Как это вообще сделать-то можно?
- Надо к базарчику шкандыбать, дядя Ваха. – Зяма махнул куда-то в сторону. – Там не Зурабова земля, нейтральная территория. Народ торгует, чем богат. Купцы да караваны столуются. Сделки крупные заключают, на покупку да перевозку. Я там, наверное, тебя оставлю. Дальше не потяну. Вон и лекарство чудное теперь есть.
В довершении своих слов Зяма похлопал по карману, где видимо до этого схоронил комплект антидота с вакциной. Так и есть, из рваного кармана просвечивала упаковка с надписью В-45.
- А мне там что делать?
- Как что? Наймешься в караван, ты, вон, крепкий. Оружие теперь есть, можешь кого и поохранять, а караваны, они что, торговые. Им на делишки феодальные тьфу, и размазать. Есть товар, везут. Нет товара, в обратную сторону топают. Кто пешком, кто на лошадках. Говорят, еще по воде караваны водят, но это не проверено. В районе Кронштадта, парни мне рассказывали, вода, будто зеленым светит. Туда ни один черт никого не затащат. Потерянная земля. Дальше зараженные, как вурдалаки. Рыскают, рычат, ум потерянный ищут. Не подступиться нынче к воде. Коли бы кто занялся.
Про зараженных кое-что слышал Вахитов. Разные отрывочные сведения поступали из областей, пока еще связь была, да и потом, когда все основные каналы накрылись, несколько мощных независимых радиостанций с серьезным оборудованием освещали обстановку, так сказать, оставаясь в эфире до последнего патрона. Говорили, наверное, и на закрытых военных частотах, с шифрованием, но до них так просто добраться было нельзя. Несколько раз прозвучала фамилия Татаринов, но больше вскользь. То тут он всплывал в любительском радиоперехвате, то там. Завяз он тогда крепко, но похоже в обстановку вникал и дело военное знал, и применял на практике. Вот бы такого Татаринова в подмогу, да до тех мест, где он себя проявил, добраться сложнее, чем в космос.
Ну да ладно, надо работать, с чем есть. Дальше такой невероятной прухи не предвидится. Кому рассказать, и правда, не поверят. Будто подстроено все, будто спланированно и расчерчено карандашом по бумаге.
До рынка пришлось идти несколько дней, хоть напрямки за пару часов, наверное, добрались бы. Дожидаясь темного времени суток, где ползком, а где вприсядку, передвигаясь от тени к тени, две сгорбленные фигуры ползли по городу, скрываясь от бойцов Зураба. Те расстарались не на шутку. Где только столько транспорта набрали? Весь исправный, переделанный чуть ли не в танк. Только башни с орудием и не хватает, но будет вариант, и ее, наверное, приделают.
Что уж дальше произошло, судить было сложно. Патрули сошли на нет, квадрокоптеры перестали шелестеть винтами в воздушном пространстве, и вообще, вся истерия по поводу беглецов постепенно успокоилась. Видимо Зураб рассудил, что чем больше он трепыхается по поводу парочки, тем ниже падает с таким трудом завоеванный авторитет. Так в итоге до границы и добрались.
Город, в котором засела банда, стал прибежищем для всяческого рода любителей острых ощущений. Чего тут только не было, на потеху публики. Зураб, наверное, не предполагал, что же у него выйдет в финале строительства собственной империи, но в какой-то момент на месте мертвого поселения, появилась сначала одна стена, потом другая, а внутри этого периметра возник игорный бизнес, бизнес удивительный по своей причудливости и многообразию. Рулетка, карты, собачьи бои, найти себе развлечение можно было на самый искушенный вкус. Однако даже Зураб понимал, что на все лапу не наложишь, да и некоторые запасы, вроде потенциальных жертв для своих кровавых игрищ, лучше держать под рукой.
Зураб жил не только на азарте. За карточным столом или на ревущей трибуне порой произносилось такое, что не услышишь даже на самом защищенном радиоканале. Соглядатаи, камеры видеонаблюдения, воздушная техника, все это служило неплохим приростом в бандитский общак. Зураб снабжал информацией и информацию же получал. Тем и жил, и жил, надо сказать, лучше многих. Идея отстройки чистого города, была еще одним его проектом. Найдя место почище, где нет ни радиации, ни очевидных очагов инфекции, он приказал выдраить его до блеска, снова оградил забором, поставил водонапорную башню, с десяток домиков-вагончиков, распорядился засеять газон. По периметру чистого города постоянно дежурила охрана. Патрули расхаживали по его улицам, не как угроза, а как помощь и только самые верные, заслуживающие безоговорочного доверия, допускались внутрь. Там же никакого автоматического оружия. Кобура на поясе, значок безопасности на груди, все чин чинарем, не подкопаешься. Тут же была и своя радиостанция. Сутки напролет крутили музыку от самой попсовой, до заслуживающей уважения, и из динамиков радиоприемников лилась она в дома. В проекте даже было собственное кабельное телевидение, но пока компенсировали просмотром старых фильмов на большом проекционном полотне. Кинотеатр под открытым небом, частичка утерянного мира, такого родного и такого теперь нереального.
Попасть в этот рай на земле было не так-то просто. Зурабу должны были что-то предложить, и деньги в этом случае совершенно не котировались. В ход пошли частные коллекции, редкие монеты, картины, предметы искусства. Поговаривали, что львиная доля шедевров из запасников Эрмитажа осела в подвалах Зураба, и слухи эти были не лишены оснований. Деньги, они что, пыль, а вот Ван Гог и Айвазовский, они вечны в своих полотнах. Настанет день и это будет востребовано как никогда. Осталось только этого дня дождаться. Могли попасть в рай на земле и хорошие специалисты. Хирурги, механики, оружейники, инженеры всех возможных направлений. Сюда выстроилась целая очередь из желающих, ну а пока они ждали, некоторые даже с семьями и детьми, им приходилось жить тут, на рынке, и платить за кров и пищу чем придется.
Рынок, это целое государство, принадлежащее всем и никому одновременно. Рынок это открытая зона торговли, где заключались копеечные сделки и снаряжались дорогие караваны. Сюда свозилось все, что добыли, произвели или вырастили, и чем сложнее был процесс, тем выше цену гнул продавец.
Было тут и одно неписаное правило, которого придерживались все, независимо от количества бойцов и авторитета главарей. Никаких разборок на территории рынка. Если не сошелся в цене, или считаешь, что тебя обнесли как лоха последнего, изволь свалить прочь и стрелку забивать где-то подальше, так чтобы и выстрелов не слышно было. И не дай бог, кто-то рискнул устроить тут побоище. Вставали все, от мала до велика. Брали в руки что попадется, и планомерно делали из наглеца двухсотого, а если тому удавалось уйти от справедливого возмездия, то не один уважающий себя торговец, или вооруженная группировка дел с ним не имели, и при случае пытались нашпиговать свинцом.
Именно тут и предстояло разобраться с делами, и каким-то образом добраться до Николаева, наукограда, где возможно хранились все самые страшные тайны этого мира. Вахитов, если честно признаться, совершенно не понимал с чем ему предстоит работать. В былые времена помог бы интернет, но такая роскошь сейчас отсутствовала, так что пришлось действовать по старинке. Проще всего узнать о чем-то у человека, который отдыхает и расслабляется. Легче получить такую информацию в баре, коих на торговой территории было целых три.
В первый Вахитова и Зяму просто не пустили. Стоявшие у входа вышибалы, завернули парочку без объяснения причины. Второй был пуст и безлюден. Несколько перевернутых столов и осколки на полу говорили о том, что кто-то тут накануне прекрасно отдохнул и размялся. Вот бы раньше сюда попасть, да вот карта не так легла. Третий бар порадовал. Вывески тут не было, не стояли здоровяки, проряжая толпу желающих попасть на вечеринку, зато из приоткрытой двери несло первачом и жареной картошкой. Запах был настолько завораживающий, что ноги сами понесли внутрь.
Народу в питейном заведении было немало, несмотря на ранний час, однако внутрь пройти так просто не получилось. Охрана остановила Вахитова в тамбуре, пришлось сдать огнестрельное и колюще-режущее. Зяму тоже охлопали по всем местам, и только убедившись, что все сдано, выдали на двоих один номерок, деревянный брусок с выжженным номером. По нему потом можно было получить свое оружие. Дело правильное, дело полезное. А ну, как взбредет в голову кому по пьяной лавочке с собутыльником закуситься? Проблемы никому не нужны.
Жизнь бурлила, жизнь кипела, и наплевать было на то, что там за порогом этот мир треснул по швам и начал разваливаться на куски. Несколько отдельных групп коротали время за своими столами, разместившись так, чтобы не пересекаться. Наверное, они не враждовали, но зубы скалили. Четверка мрачных личностей у самого бара, была одета в горки, почти по образцу. Одинаковое снаряжение и обувь говорили о том, что парни одеваются в одном «магазине». Горки пили пиво, и о чем-то беседовали в полголоса, иногда переходя на шепот. Однако, что такое шептать за барной стойкой? Да это тоже самое, что кричать в пустой комнате.
Другая группа, усевшаяся напротив входа, и бдительно следившая за всеми, кто входил, Вахитову понравилась меньше всего. Дерганные какие-то, взгляды настороженные. Одеты разномастно, и совершенно невпопад, но вещички добротные. Большая часть с чужого плеча. Так и разит от них падалью, хоть и образно. Пахнут бандиты, а это именно они, хорошо. Чистые, выбритые, ногти на руках и то догадались подстричь, и очень уж цветом лица отличаются. Все верно, ждут кого-то. Вот он и появился, такой же несуразный и упакованный. Держит в руках рюкзак. Успокоилась компания, повеселела.
Но это все пустяки. В дальнем углу трое, плотно сбитые, коротко стриженные. Кто в кожанке, кто в армейском, но обувь одинаковая. Взгляды внимательные, но спокойные. У одного проводок ларингофона торчит. Тоже чего-то ждут, но решили скоротать время. Алкоголь не пьют, значит по делу, в отличие от всех остальных. Особенно выделяется один, уже в годах, немого старше самого Вахитова. Старше, и смутно знакомый. Увереннее всех, жесты властные, хоть и не на показ. Это больше привычка чем наигранная крутость. Такой, похоже, командует, командовал и будет командовать. Очевидно, командир группы.
- Эй, вы двое, нам тут побирушки не нужны. Если есть, чем платить, то платите, если нет, так проваливайте на все четыре стороны.
Бармен перевесился через стойку и тряхнул куцей бородой в несколько волосков. Потный лысый череп поблескивал в дневном свете. Электричества в зале разумеется не было, зато была панорамная крыша которая прекрасно пропускала солнечные лучи, а на вечер предполагались стеариновые свечи, пачка которых был аккуратно положена в уголке, подальше от лап загребущих.
И тут Вахитов осознал, что совершенно не понимает модель экономики, которая тут главенствовала. Натуральный обмен, это почти наверняка, вот только стоимость и нужность того или иного предмета, способного пойти по бартеру, еще определить нужно. С патронами расставаться глупо, с лекарствами и подавно. Оружие и так на учете стоит. Так что же этому козлобородому предложить. Как всегда выручил Зяма. Он-то амнезией не страдал, и не мог похвастаться длительным проживанием в бункере со всеми удобствами. Сработала и природная смекалочка. Вытащив из кармана единственный сейчас совершенно бесполезный предмет, портативную рацию с посаженной батареей, он выложил ее на прилавок.
- Вот, дядя, дивись. Только зарядить надо. Будет тебе шипение со всеми удобствами.
Бармен взял рацию, повертел ее в руках, попытался включить и встретился с глумливой улыбкой Зямы.
- Разряжена, дядя. Я же говорю, зарядить надо.