— Я не поняла, ты это хочешь, что ли?! Договаривались же: дружбу всякой там любовью не портить!
— Да ты что?! — Не Хуай Сан даже взмахнул руками, правда, после этого привычно съёжился. — И не подумал бы. Просто обычно, когда брату что-то приходит в голову, его невозможно переубедить.
Вэй Ан Ю уныло подперла щеку кулаком:
— … А то, что это для меня потрясающе выгодно, усложняет дело. Потому что дома меня даже уговаривать не станут — перевяжут ленточкой и отправят по месту назначения.
Да, не такие вещи принято обсуждать, устроившись у пруда. Здесь бы говорить о неземной любви и прочих возвышенных материях, а не о том, как бы им обоим избежать свадьбы. Впрочем, Не Хуай Сан привычно с судьбой смирился за пять минут и потому робко предложил:
— Может, это и к лучшему? Ну, в смысле, не подумай, я тебя не люблю и ты меня тоже, но тогда тебе больше не придётся избегать вопросов о замужестве. И мы сможем — и я, и ты — жить так, как мы захотим, нам ведь необязательно по-настоящему любить друг друга и всё такое… Давай попробуем просто это представить.
Вэй Ан Ю честно попыталась. Вот она, взрослая и мудрая заклинательница, возможно, даже с парой боевых шрамов, возвращается домой с ночной охоты. Накануне она часами выслеживала лютого мертвеца или злого духа; в волосах у неё запеклась кровь врагов, клинок побагровел по рукоять, но, в конце концов, чудище было повержено. Всё, чего хочется — это упасть лицом в подушку, и чтобы ни одна живая душа не посмела тронуть. И вот открываются ворота, и навстречу ей спешит Не Хуай Сан — разумеется, с веером и, возможно, ещё с какой-нибудь женской заколкой в волосах. А где-то на нём болтается пара штук детей… Тут Вэй Ан Ю вспомнила, что обычно происходит перед тем, как в семье появляются дети, и ужаснулась. Это вот его — хотя бы поцеловать, для начала? До него дотронуться? С ним проделать что-то из серии тех самых картинок — даже если взять самые незатейливые, над которыми не приходилось крутить головой, размышляя, как это человеческое тело вообще способно завязаться в эдакий узел?..
Не Хуай Сан, стремительно побуровев, прикрыл лицо ладонями, и Вэй Ан Ю тотчас охватили новые подозрения. Она с силой ткнула «жениха» в плечо:
— Ты что, представил что-то непристойное? Если так, о молодой господин Не, то никакой свадьбы уж точно — потому что я сейчас тебя убью, а за мертвецов замуж выходить не положено!
Отсутствие возражений только подкрепило возмущение — и Вэй Ан Ю попыталась перехватить явно готового бежать Не Хуай Сана. Правда, она не учла, что сама потеряет равновесие и упадёт.
Прямо на него.
Как водится, у всякой неловкой сцены всегда обнаруживается зритель. Вот и теперь замершая Вэй Ан Ю оглянулась на треск веток — но незримый наблюдатель уже удалился. Что ж, на этот раз это не его брат, но оттого не легче: только что у всего ордена появился новый повод для слухов.
Ещё неизвестно, кто из них двоих быстрее отшатнулся — и это немного успокоило.
***
Сгущались вечерние сумерки, когда Цзян Чен нашёл Вэй Ан Ю. Она так и не ушла с берега пруда; теперь, вместо бесконечного перечитывания письма, она в одиночестве пускала по воде камешки. Один, второй…
— Ты знал? Когда передавал мне письмо?
— О том, что тебе сделали предложение? Да. Но мне казалось, лучше будет, если ты сама прочтёшь.
Очередной камешек утонул, не подскочив и одного раза — с такой силой его запустили.
— С какой стати я вообще должна вскачь нестись за кого-то замуж? Мне и без того есть чем заняться.
Цзян Чен пожал плечами:
— Так ты и не должна. Можешь ведь отказаться.
— Могу ли? — усомнилась Вэй Ан Ю. — Сам знаешь, что мне скажут. Мадам Юй заявит, что с моей стороны отказываться от шанса породниться с таким могущественным кланом — недопустимая роскошь.
— Отец тебя поддержит. Как всегда.
Вэй Ан Ю отмахнулась:
— Брось. Он ведь не меньше хочет устроить мою судьбу. Я ценю это, правда, но Не Хуай Сан… кто угодно, только не он! Он не плохой, но как… как младший брат, или нет, сестрёнка! Вот ты бы женился на сестре?!
Цзян Чен поперхнулся. Случайно нащупав больное место, Вэй Ан Ю уже не могла остановиться, и на её лице расцвела ехидная улыбка:
— Шиди, что-то не так? Вот за тебя я бы вышла замуж. Сам подумай! Тогда мне не пришлось бы уезжать из Пристани Лотоса, привыкать к новым людям… звучит неплохо, а?
Покраснев не то от смущения, не то от злости, Цзян Чен выпалил:
— Да я бы на такой, как ты, никогда в жизни не женился!
— Что-то не так? — Вэй Ан Ю прижала руку к груди, точно её поразили в самое сердце. — Ах, неужто я такая ужасная сестра?
— Сестра ты неплохая, а вот жена из тебя точно выйдет отвратительная! — Цзян Чен попятился, как будто всерьёз опасался, что сейчас его силой потащат жениться. — Но план неплохой.
— Какой план? — Вэй Ан Ю на какой-то миг даже испугалась, что с таких потрясений сошла с ума — но, как оказалось, имелось в виду нечто куда более невинное:
— Если ты скажешь отцу, что любишь кого-то другого, он никогда не выдаст тебя за Не Хуай Сана. Ты же знаешь, он хочет, чтобы ты была счастлива. Тебе всего-то нужно подумать — в кого ты «влюблена». И вот не смей говорить, что в меня! Давай, подумай хорошенько.
Она наморщила лоб: да, непростая задача… Но вдруг спасительное имя попросилось на язык само.
— Лань Чжань! Да, я могла бы сказать, что влюблена в него! — Вэй Ан Ю даже подскочила, довольная тем, сколь близко лежало желанное спасение, и чуть тише добавила: — Потому что он единственный, кто ни за что, никогда, ни на том, ни на этом свете не согласится…
Уже знакомый треск веток — но на этот раз, обернувшись, Вэй Ан Ю успела заметить, что свидетель их разговора был одет в белоснежные одежды ордена Гу Су Лань.
Почему-то ей хотелось надеяться, что, если это был сам Лань Чжань, то он не слышал вторую половину фразы.
========== Злая мачеха ==========
Юй Цзы Юань была первой, кто прочёл письмо, едва сумев скрыть неподобающее статусу ликование. Впервые за долгие годы ей хотелось в открытую улыбаться от уха до уха, точно крестьянской девке.
Вэй Ан Ю выйдет замуж, покинет Пристань Лотоса, станет здесь редкой гостьей — и больше не придётся смотреть на то, как год от года она становится старше, и как подростковая угловатость сменяется ладной женственностью.
И вот сейчас эта радость ускользает из ладоней тончайшими шёлковыми нитями: сжимаешь руку сильнее в тщетной попытке удержать, но лишь ранишь пальцы. Цзян Фэн Мянь слушал — слушал эту наглую девчонку, смеющую отбирать её долгожданное счастье.
— Я очень, очень уважаю господина Не Мин Цзюе и весь его орден, но, боюсь, не могу ответить согласием, — говорит, а сама смотрит в пол; чужой мог бы подумать, что искренне стыдится своих слов и говорит через силу. Чужой не видел, как взрослела эта хитрая лисица, и какую маску беззащитности она привыкла надевать, чтобы получить желаемое. «С чего ты взяла, что у тебя есть выбор», — хочется кричать, но муж рядом, и он, как всегда, будет на стороне взбалмошной девчонки. Потому её голос спокоен и нетороплив, как течение реки, чьи берега уже скованы тонкой ледяной коркой:
— Орден Цин Хэ Не — один из самых могущественных; с молодым господином Не, как мне известно, вы ладите. Неужели ты полагаешь, что когда-нибудь получишь предложение лучше этого?
Цзян Фэн Мянь едва заметно кивает — и радость льётся в душу безудержным потоком. Пусть так и будет, пусть и он скажет ей ровно то же; тогда Вэй Ан Ю уйдёт — не на время, а навсегда.
Ах, этот невинный вид! Эту фальшь хочется соскоблить с её лица, содрать вместе с кожей. Злость распирает и рвётся наружу, норовя сломать цепь ледяного спокойствия.
— Я не могу выйти замуж за Не Хуай Сана, — Вэй Ан Ю пристально смотрит на Цзян Фэн Мяня, молитвенно складывает руки, — Я люблю другого человека.
Цепь трещит под яростным напором, и из горла вырывается требовательное:
— Кого?!
Вэй Ан Ю вздрагивает, точно всеми силами пыталась не замечать её присутствия и почти сумела о нём позабыть, и смотрит в сторону — туда, откуда за их разговором наблюдает Цзян Чен.
Спокойствие приходит снова, кристальное и чистое, потому как Юй Цзы Юань обещает себе: «Если она протянет руки к моему сыну, я её убью». Пускай же она назовёт кого-то другого; пусть живёт счастливо, как того хотел бы супруг, но как можно дальше от неё. Но прежде, чем звучит ответ, Цзян Фэн Мянь останавливает её:
— Это не так важно. Правда в том, что нет ничего ужаснее, чем связывать брачными узами тех, кто не сумеет друг друга любить.
В его словах слишком, слишком много грусти и немого укора. Вэй Ан Ю уходит, и тень той, кого Юй Цзы Юань никогда не превзойти, торжествующе смеётся из-за её плеча.
В душе Юй Цзы Юань рычат дикие псы, но никто не должен видеть, никто не должен знать. В далёком детстве она слышала много историй о злых мачехах, что сживают падчериц со свету*. Быть может, что-то в этих историях не было рассказано? О годах равнодушия, что им приходилось сносить, об этой ровной вежливости, что ранила и злила куда сильнее площадной брани? Юй Цзы Юань раз за разом наносила супругу удары в надежде, что однажды он ответит — не в любви, так в ненависти, но Цзян Фэн Мянь лишь легко улыбался и уходил, вновь запирая клокочущую ярость внутри.
Что хуже, никогда не говорят о страхе — о том, который с годами способен выесть изнутри даже самых сильных и стойких. Юй Цзы Юань часто доводилось слышать, какие слухи ходят в Пристани Лотоса о воспитаннице; никакие двери и стены не скроют, что девчонка не по статусу развязна, что не видит разницы между господами и слугами и готова всякому проезжему пьянице расточать улыбки. Счастливая случайность, не более, что ей ещё не свернули тонкую шейку. Тут и там слышится шепоток, будто бы достопочтенный глава ордена Юн Мен, господин Цзян Фэн Мянь, уставший от холода своей супруги, никогда не допустит замужества молодой госпожи Вэй, потому как бережёт её тепло для самого себя…
Юй Цзы Юань высоко поднимает голову, чтобы не видеть тех, кто разносит столь грязные сплетни.
Юй Цзы Юань боится, что сплетники окажутся правы.
Комментарий к Злая мачеха
*Такие истории были задолго до европейских сказок и вообще штука довольно древняя. Так что почему бы нет.
========== День Незамужества ==========
Не заметить странные, преисполненные то ли непонимания, то ли сочувствия взгляды по возвращении в Облачные Глубины было совершенно невозможно. Для того, чтобы под ними хранить суровую невозмутимость, нужно было быть по крайней мере камнем или Лань Чжанем, но Вэй Ан Ю не была ни тем, ни другим, а потому уже на второй день пихнула в плечо Не Хуай Сана:
— Скажи-ка на милость, почему у них такие лица, как будто меня вчера похоронили, а мне сообщить забыли?
Друг виновато улыбнулся:
— О-они узнали об истории со свадьбой. Не от меня, не думай! — он заслонился от возможных вопросов обеими руками, — В общем, они, ээ, думают, что ты немного спятила, раз отказываешься.
Возмущению не было предела.
— Я-то? Это они все дружно спятили, если возомнили, что в жизни не бывает других радостей, кроме каких-то там свадеб! Не знаю, может, им фантазии не хватает, чтобы придумать праздник по другому поводу? — Вэй Ан Ю почесала подбородок, а затем расплылась в хитрой улыбке — так было всегда, когда в её шальную голову забредала новая идея.
— Эй, все, кто меня слышит! Приглашаю вас сегодня после тренировки отметить день моего Незамужества!
Если у отдельных адептов и были сомнения в помутнении её рассудка, то сейчас они окончательно развеялись, и бедолаги шарахнулись в разные стороны. Вот и приглашай этих любителей траурных одежд на настоящие праздники после этого!
— День Незамужества? — озадаченно переспросил Не Хуай Сан. Вэй Юн энергично закивала:
— Потому что и несостоявшуюся свадьбу можно отпраздновать! Выберемся тайком на ночь, выпьем, хорошенько повеселимся… В процессе, конечно, можем нарушить парочку правил — но ведь только парочку, а не все три тысячи. Давай, будет весело!
Не Хуай Сан, то ли при виде её энтузиазма, то ли из нежелания хоть как-то сопротивляться, кивнул в знак согласия. Вэй Ан Ю огляделась в поисках подходящих жертв:
— Негоже такой чудесный день отмечать только со своим уже не женихом… Даже на таком празднике нужны гости, ну, или хотя бы один гость.
Судьба Цзян Чена была предрешена.
***
Погода к вечеру не подвела — ясная и тёплая, самое время для поздних прогулок. Да и место нашлось хорошее — поляна на окраине деревни с поваленным деревом в качестве скамьи, где к тому же никто не удивлялся разожжённому костру. Пусть собралось всего трое — и то Цзян Чена, не слишком понимающего суть собрания, приволокла за рукав Вэй Юн — это не было поводом для уныния. Виновница торжества откашлялась, привлекая внимание:
— Итак. Мы собрались здесь сегодня с великой целью: положить начало новой традиции. Отныне каждая пара, чья помолвка была расторгнута или не состоялась, сможет отметить свою взаимную нелюбовь. Первым делом я, конечно же, должна вручить тебе, Не Хуай Сан, этот замечательный подарок!
Не без опаски развернув протянутый свёрток из белоснежной ткани, в которой явно угадывалась стащенная у кого-то из адептов Гу Су нижняя одежда, Не Хуай Сан обнаружил внутри расписной веер — тот самый, трофейный. Вэй Ан Ю, избавившись от ноши, развела руками:
— Ну, по-хорошему, здесь следовало бы возвращать подарки жениха. Но ты мне ничего не дарил, а, учитывая, что твой брат решил нас женить и из-за этой штуковины тоже… Забирай в вечное пользование, о молодой господин Не, и возрадуйся, что свадьба отменяется!
Несостоявшийся жених послушно возрадовался. Цзян Чен молча наблюдал за творящимся безумием и про себя радовался, что мало кто нынче вечером додумается забрести на окраину и стать вследствие невольным свидетелем. И ведь не остановил же, не попытался отговорить… Наверное, потому, что в глубине души и самому было интересно, к чему приведёт эта история. С заговорщицким видом сестра полезла куда-то за бревно, откуда извлекла на свет несколько многообещающих сосудов и три весьма помятых пиалы, каждая из которых была вдобавок обвязана лентой.
— Что? Я просто не смогла так сразу достать кубки! На свадьбах пьют один на двоих, причём сначала половину и только потом — вторую. Я же, — всё это она говорила, разливая по пиалам вино, — предлагаю своё правило: каждый пьёт из своего, залпом и до дна!
Вэй Юн высоко подняла «кубок» над головой:
— Так выпьем же, друзья мои, за нашу неиспорченную дружбу!
Дурманящая жидкость в кубках быстро испарилась, но ещё быстрее подоспела новая порция: по случаю праздника Вэй Ан Ю спустила все вырученные за помощь тут и там средства на любимую выпивку. После второй, а затем и третьей порции жизнь стала куда веселее, и Цзян Чен, до того сомневавшийся, окончательно заразился общим безумием. Во всяком случае, он уже не возражал, когда Вэй Ан Ю с хмельным блеском в глазах кланялась во все подвернувшиеся стороны света спина к спине с Не Хуай Саном. И почти не возражал, когда она, решив, что духам предков плохо слышно, полезла на деревенский сарай.
— Осторожно! — встревоженно метался внизу Не Хуай Сан, но Вэй Юн, презрев возможную опасность, вскочила на трещащую по швам крышу; Цзян Чен быстро смирился, что опоздал: чтобы снять разошедшуюся шицзе*, надо было бы влезть следом за ней. Этот сарай стал идеальным дополнением к «новой славной традиции»: если одиночку он ещё и мог выдержать, то под весом пары непременно бы провалился.
Вэй Ан Ю, расхохотавшись во весь голос, вскинула лицо к небу, к молочно-бледному пятну Луны.
— Дорогие предки, спешу известить вас, что я остаюсь при вашем доме, и вы ещё долго от меня не отделаетесь!
— Так выпьем… ик!.. За это! — пользуясь открывшейся возможностью, Не Хуай Сан плеснул себе ещё вина. Цзян Чен, первым заметивший, что к ним направляется сонный и недовольный хозяин сарая, поспешил принять удар на себя…
Вернулись они только под утро — в основном потому, что Не Хуай Сан, непредусмотрительно оставленный наедине с вином, задремал прямо на траве и на попытки растолкать не реагировал. Он и сейчас едва переставлял ноги, позёвывал и норовил опереться на плечо Вэй Юн, бормоча что-то о том, что, может, невеста из неё получилась бы всё же неплохая. Та, убирая подальше от него последний недопитый сосуд, который планировала припрятать до лучших времён, предпочитала «этот бред» не комментировать.