Потому что тогда она не стояла бы сейчас на поляне в окружении пяти солдат с Ван Лин Цзяо во главе, напряжённо размышляя, как бы выбраться из этой передряги.
— Что так смотришь? Боишься? — Она заливисто расхохоталась, чувствуя себя безоговорочной хозяйкой положения. Так и хотелось подпортить триумф.
— Вовсе нет: удивляюсь, сколь легко и охотно достопочтенные бойцы клана Вэнь подчиняются прислуге, — Вэй Ан Ю отвесила преувеличенно-вежливый поклон, взглядом ища пути к отступлению. Она не обманывалась насчёт своих возможностей: нападать нельзя, только бежать — и как раз убежать от пяти бойцов и одной обезумевшей ревнивой дряни не получится.
«Ревнивая дрянь» ухмыльнулась — сейчас она совершенно не казалась красивой.
— Напрасно стараешься. Я не приказывала им: здесь лишь те, кто, как и я, считает, что тебе лучше бы держаться подальше от господина Вэнь Чжао. Так что на твоём месте я бы была послушной девочкой — иначе кто знает, что с тобой может случиться? Этот лес такой большой. Иногда люди пропадают — и никто не может их найти…
Если шанс ничтожно мал — лучше попытаться, чем упустить его и сожалеть весь остаток дней, возможно, довольно короткий. Оттолкнув ближайшего к себе солдата, Вэй Ан Ю побежала, но в ноги тотчас кинулся подол проклятого платья. «Даже тряпка с ними заодно!», — успела подумать она в полёте. В следующий миг на неё навалились трое преследователей и втиснули лицом в землю.
Хотя Вэй Юн и пыталась про себя шутить, что и не из такого выбиралась, было совсем не весело.
Краем глаза она наблюдала, как двое оставшихся разводят огонь. Ван Лин Цзяо ходила вперёд-назад, как потревоженная кошка; будь у неё хвост — мела бы им из стороны в сторону, вздыбив шерсть. Не выдавая внешне тревоги, Вэй Ан Ю заговорила — настолько беспечно, насколько позволяла рука, вдавливающая щекой в сырую от росы траву:
— Если ты в самом деле думаешь, что дело во мне — ты действительно беспросветно глупа. Думаешь, Вэнь Чжао оставляет тем, кто ему приглянулся, выбор? Хоть раз попробуй взглянуть правде в глаза: он выбросит тебя куда подальше, как только надоешь, и никакие соблазнительницы тут ни при чём.
Спина Ван Лин Цзяо словно окаменела, но стоило ей обернуться — и первое впечатление испарилось. Она всё ещё зло и широко улыбалась:
— Давай, погромче. Хочу послушать твои мольбы.
— Не уверена, что тебя устроит «погромче». Вдруг кто-то задастся вопросом, отдавал ли господин Вэнь Чжао такой приказ? Он вроде не любит, когда портят его вещи.
Разумеется, произнося слово «вещь», она говорила о платье — не о себе.
— О, не беспокойся, после того, что мы сделаем, ты ему не понадобишься, — хватка ослабла, но не настолько, чтобы вырваться; на шею больше не давило. Ван Лин Цзяо с силой ухватила её за подбородок, развернула лицом к себе.
— Какой глаз тебе нужен меньше? Правый? Или левый?.. Отвечай, не то лишишься обоих!
— Сейчас, дай-ка подумать: это слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него так сразу! Может, дашь мне денёк-другой на раздумья? — пусть, пусть она разозлится, начнёт кричать громче: её вопли привлекут внимание, и всё ещё может обойтись… может ли? Станет ли хоть один солдат этого клана вступаться за неё?
Теперь, когда Ван Лин Цзяо была рядом, она смогла разглядеть, что именно протягивает солдат, сидевший у костра.
Раскалённое клеймо.
Если её ткнут этой штуковиной в лицо — можно забыть не только о красоте, но и о зрении. Потеря второго заботила Вэй Ан Ю куда больше, чем первое, и, будь дело только во внешности, она нашла бы в этом ряд несомненных плюсов. Вроде того, что Вэнь Чжао при виде такой «красавицы» в собственной постели перекосило бы от отвращения, и, вероятно, стошнило. Сейчас же ей впервые за долгое время в голову ударил страх.
— Даю тебе последний шанс. Говори, правый или левый? Да поспеши, пока не остыло! — Ван Лин Цзяо говорила с такой притворной заботой, словно речь шла о поданном к столу блюде. В висках застучало: ответить — значит, поддаться, да и кто сказал, что обезумевшая тварь сдержит слово? Но если молчать, если…
— Эй! Что здесь происходит? — она не знала, кто тот человек, который окликнул державших её солдат, но этого хватило, чтобы вывернуться — и броситься грудью навстречу клейму. От боли потемнело в глазах; Вэй Юн не была точно уверена, закричала ли, поняла только, что раскалённый металл встретился с плотью. Острой и невыносимой боль была краткое мгновение; затем всё исчезло, словно она перестала чувствовать вовсе, и лишь бил в ноздри запах палёного мяса.
Медленно, с трудом понимая, что происходит, она поднялась с колен и направилась к расплывающейся фигуре — замершей Ван Лин Цзяо.
— Что… такое? — с усилием проговорила Вэй Ан Ю; при каждом шаге её шатало, но в напряжённом голосе слышался вызов. Солдаты, словно окаменев, смотрели на неё — и даже не делали новых попыток удержать. Дыша сквозь стиснутые зубы, она надвигалась — и лучшим подарком был испуг во взгляде Ван Лин Цзяо, то, как она на шаг отступила, выронив то, что недавно считала грозным оружием.
— Боишься? — спросила Вэй Юн с той же притворной жалостью, с какой недавно говорили с ней — и разъярённая фурия больше не казалась грозной. К ним спешили несколько человек в одежде клана Вэнь. Одного она узнала — тот патрулировал территорию близ покоев Вэнь Чжао. И что, в самом деле, ей сделают теперь? Убьют?.. Вместо страха наружу рвался истерический смех.
Потом она, кажется, всё же ненадолго потеряла сознание. Голоса доносились, как сквозь толщу воды: кажется, тот солдат, чей приход позволил ей освободиться, говорил с Вэнь Чжао… Она сама идёт — или её несут? Нет, всё же идёт — но почему тогда такое чувство, словно это лишь дурной сон, от которого никак не получается проснуться?
И всё же она проснулась — когда её сопровождающий прямо над ухом воскликнул:
— Вэнь Цин! Господин Вэнь Чжао хочет, чтобы этой девушке залечили след от клейма как можно скорее. Займись ею.
Её привели к целительнице? Да ещё по приказу Вэнь Чжао? Звучит как странная и несмешная шутка.
— Во-первых, — холодно заметила девушка, неуловимо напомнившая Вэй Юн кого-то хорошо знакомого, — прежде чем врываться ко мне, следовало бы спросить, готова ли я вас принять.
Наверное, решила Вэй Ан Ю, она похожа на мадам Юй. И, хоть не обладает столь же высоким положением, умеет заставить даже равных себе, а то и превосходящих, чувствовать себя некомфортно. Никто не захочет спорить с целительницей своего клана: попадёшься после раненным к ней в руки, а она, припомнив, «случайно» подсыплет именно под твои повязки немного толчённого перца… Отлично. Способность шутить уже восстановилась, теперь дело за малым.
— Хорошо. Оставьте её здесь, я посмотрю, что можно сделать.
На её глазах произошло небывалое: солдаты клана Вэнь, грозные и сильные надсмотрщики, покорно попятились, точно поджавшие хвост шавки перед вожаком стаи. Когда они ушли, Вэнь Цин перевела строгий взгляд на сидящую в углу Вэй Ан Ю, прикрывающую руками след от клейма.
— Господин Вэнь Чжао хочет, значит… У тебя с ним что-то было?
Вэй Ан Ю поперхнулась и тут же дёрнулась от боли. Замешкалась она по двум причинам. Во-первых — неужели очередная девица, мечтающая прыгнуть в постель Вэнь Чжао? Только эта не станет клеймить и издеваться, скорее, по-тихому отравит. Во-вторых — а что можно ответить? Нет — хотя Вэнь Чжао почти уверен в обратном? Да — и солгать?
Вэнь Цин устало вздохнула и отставила миску с мазью в сторону.
— Давай сразу поясню. Мне абсолютно всё равно что на тебя, что на ваши отношения. Считай это любопытством: я хочу понять, почему он велел отвести тебя ко мне, а не бросил мучиться от раны.
Не то время, не те обстоятельства, чтобы доверять кому-то — но Вэй Ан Ю бесконечно устала от постоянного напряжения. Расскажет кому-то? Ну и пусть.
— Нет. Хотя он, кажется, думает, что было.
Полностью удовлетворённая ответом, Вэнь Цин кивнула.
— А теперь замри. Дёрнешься — будет больнее.
Боли пробудившемуся от туманной дымки сознанию и без того было предостаточно: заживляющие порошки лишь слегка притупляют её, зато не дают случиться заражению. Вэй Ан Ю смутно помнила что-то, кажется, с раннего детства, когда об этом рассказывала мама. Как же нелепо: одна женщина, служащая Ци Шань Вэнь, оставила на её груди печать в виде солнца, а другая, из того же ордена, теперь лечит, как одну из своих…
— Сестра, я принёс всё, о чём ты просила, — Вэй Юн обернулась на звук знакомого голоса. Минуту… сестра? Вэнь Нин тоже заметил её, следы ожога, и его глаза испуганно округлились.
— Вэнь Нин, вот это встреча! Смотри, на мне теперь тоже горит солнце! — она рассмеялась, но её смех, кажется, напугал юношу даже сильнее, чем след от клейма на груди. Он шагнул к ней, словно хотел обнять, но замер и стиснул кулаки:
— Они не должны были так. Так нельзя!
Вэнь Цин кашлянула, привлекая внимание:
— Можешь идти. Я займусь раной.
Вэй Ан Ю не знала, что помогло ей больше: травы, которыми обработали ожог, или воспоминание о том, с какой болью Вэнь Нин, такой же слуга Ци Шань Вэнь, как те, кто вместе с Ван Лин Цзяо наградили её клеймом, смотрел на выжженный отпечаток солнца. Уходя, она уже не чувствовала злости и боли; то, что кипело и бушевало внутри, медленно остывало. Всего лишь ещё один долгий день; ещё одно испытание, которое она готова пережить. И немного неожиданного тепла, которое позволит держаться ещё день после.
Вэнь Чжао, уже не стесняясь настороженных взглядов других пленниц, навестил её вечером, в общей спальне. «Наверное, — невесело хмыкнула Вэй Юн про себя, — хочет убедиться, что любимую игрушку не сломали прежде, чем это сделает он».
— Жива? Хорошо… Очень хорошо.
Она не успела отступить, когда Вэнь Чжао оттянул ворот платья, разглядывая покрывшееся сухой коркой клеймо. Он смотрел на отметину между грудью и ключицей без сострадания, скорее, с интересом, и неожиданно ткнул пальцем — так, что Вэй Юн едва не взвыла от боли, и удержалась лишь потому, что не желала доставить ему такого удовольствия.
— Знаешь, а тебе даже пойдёт. Так лучше видно, кому ты принадлежишь.
Она невольно усмехнулась. О да, это знак. Учитывая то, что украшает он её грудь, а не лицо — знак, что никогда, ни за что им не подчинить её до конца.
Даже если это будет очень больно.
Комментарий к В лучах палящего солнца: огненная печать
Вот и один из самых сильных отходов от канона: происхождение клейма, чуть менее героическое, но чуть более, учитывая общий ход истории, логичное.
Драббл относится к серии “В лучах палящего солнца”, для понимания сюжета лучше читать сначала.
========== В лучах палящего солнца: нарушенная клятва ==========
С момента, как на груди расцвело солнце, прошло два дня. По счастью, брезгливость Вэнь Чжао пересилила его же любовь к причинению боли — в эти дни он ограничивался поцелуями и поглаживаниями на грани пристойности, стараясь не разглядывать особо след от клейма. Он быстро и легко простил Ван Лин Цзяо подобную выходку — и она уже вновь увивалась подле «молодого господина», хоть и пыталась казаться пристыженной. Вэй Ан Ю же в качестве извинения наградили позолоченной заколкой, которая так славно бы смотрелась не в её волосах, а, пожалуй, в глазу Вэнь Чжао. Только эта безобидная фантазия и помогла ей от души улыбнуться, не выказав презрения.
Не дав пленникам и короткой передышки, Вэнь Чжао вновь решил отправиться на победоносную ночную охоту. Да и с чего ему-то беспокоиться? Его роль невелика: дождаться, пока тварь изранят и измотают, а после — нанести решающий удар и как можно громче кричать о великой единоличной победе. Не ему красться по кустам в страхе, что на тебя нападут со спины, и неизвестно, будет ли это чудище или кто-то из солдат, вздумавших поразвлечься. Вэй Ан Ю не боялась чудищ — но не без оснований предпочитала держаться подальше от солдат, и потому вздрогнула, когда кусты за её спиной зашевелились. Выдохнуть она смогла мгновение спустя.
— Вэй Юн, прости… прости, пожалуйста! — Не Хуай Сан, чуть не плача, опустил голову. Понять бы ещё, за что он извиняется! Видя её недоумение, он уточнил:
— Я видел, как всё было с этим клеймом. Я позвал солдат, но нужно было быстрее, или вмешаться самому, чтобы тебе не сделали больно, прости, прости! — он закрыл пылающее от стыда лицо руками; Вэй Ан Ю ободряюще похлопала его по плечу:
— Ну-ну, друг: видишь ожог? Если бы ты не позвал солдат тогда, он был бы у меня на лице. Ты помог, и помог достаточно. Да не смотри так! Я уже привыкла, он совсем не мешает. Останется шрам, ну и что? Я заклинательница, а не невеста на выданье!
Беспечную болтовню прервали крепкие объятия. Вэй Ан Ю удивлённо замерла; Не Хуай Сан, всхлипнув, уткнулся лицом в её шею и затих, ласково перебирая волосы. Она не могла смотреть на него — и смотрела вверх, на зелёно-золотой свет, пробивающийся сквозь листву. Сказанное давным-давно шелестело в шуме ветра.
«Договаривались же: не влюбляться друг в друга».
То был один из редких дней, когда Вэй Юн пожалела о собственном сумасбродстве, стоило представить, что Не Хуай Сан, быть может, вовсе не хотел расторжения помолвки, но, как всегда, не нашёл сил ни объясниться, ни настоять; а, быть может, едва завидев злость на её лице, понял, что не получит никаких иных чувств, кроме дружеских, и потому поспешил отступиться. Нет, он не выглядел несчастным в ту такую далёкую ночь, когда они, дурачась, праздновали День Незамужества, и всё же спросить сейчас: «Как давно ты?..», — Вэй Ан Ю не решилась бы и за все сокровища мира.
— И что это здесь происходит? — голос Вэнь Чжао, раздавшийся пугающе близко, не предвещал ничего хорошего. Она отпрянула, но поздно! Только слепец не заметил бы их объятий — а Вэнь Чжао, к глубокому её несчастью, не был слеп.
— Твой жених? Ну-ка, посмотри сюда! Неужто тебя не предупредили, что я не выношу, когда кто-то позволяет себе трогать мои вещи?
Не то чтобы Вэй Ан Ю питала иллюзии по поводу собственного положения, и всё же одно дело — понимать, другое — услышать вслух. Двое телохранителей Вэнь Чжао перехватили отступившего Не Хуай Сана; по счастью, Вэнь Чжу Лю ещё держался в стороне. Пусть он испугается, как обычно, промолчит, а то и вовсе извинится! Чего она не ожидала, так это упрямого шёпота:
— Вэй Юн не вещь. И не твоя.
«Ах, господин Не Мин Цзюе умер бы от счастья, узрев, как в тебе проснулась фамильная гордость; ещё бы не так не вовремя!» — Вэй Ан Ю досадливо поморщилась. Лицо Вэнь Чжао сперва позеленело, затем — покраснело от гнева:
— Ты-то смеешь мне указывать? Кажется, тебя пора бы поучить хорошим манерам!
Первый удар пришёлся по лицу, больше обидный, чем болезненный; Вэнь Чжао лишь примерялся, но второй он нанёс изо всех сил — в живот. Не Хуай Сан согнулся и закашлялся, хватая ртом воздух, но удерживающие его солдаты не дали упасть. Ещё удар, ещё один… только теперь телохранители, не дававшие ему ударить в ответ, отступили — когда поняли, что ему и на то, чтобы удержаться на ногах, не хватит сил. Вэнь Чжао подал знак — и удары посыпались уже со всех сторон; Не Хуай Сан не сопротивлялся, лишь вздрагивал, закрывая голову руками. Не похоже, чтобы кто-то планировал прекращать избиение — и Вэй Юн, испугавшись, что его, чего доброго, убьют, повисла на руке Вэнь Чжао:
— Не надо! Хватит!
— Что такое, Вэй Юн? — от того, что этот слизняк смел называть её этим именем, хотелось отрезать ему язык. — Не можешь смотреть, как бьют твоего драгоценного жениха? А ведь за то, что он до тебя дотронулся, ему следовало бы отрубить руки.
«В таком случае, первым руки следует обрубить тебе — по самое плечо», — мрачно подумала она; от одного взгляда на Не Хуай Сана, скорчившегося на траве, влажно поблескивающей от брызнувшей из его же разбитого носа крови, внутри всё закипало. Но сейчас от того, насколько хорошо она сыграет роль, зависела если не жизнь друга, то, по крайней мере, его доброе здравие; Вэй Ан Ю с лёгкой брезгливостью кинула взгляд через плечо на него, на следы крови, прикидываясь, будто вовсе не озабочена его состоянием: