По приказу с Земли Басаргин открыл клапан и сделал два контрольных замера. Утечки не было.
– На сегодня все, «Кречеты», – сказал руководитель. – Вы хорошо потрудились. Заканчивайте.
Собрав инструменты, Михаил двинулся в сторону бытового отсека…
Когда он вернулся на борт, командир экипажа доложил о полном завершении работы по устранению неисправности.
– Понял вас, «Кречеты». Молодцы… Кстати, о вашей просьбе.
– Да, «Заря», внимательно слушаю, – встрепенулся Басаргин.
– Вашего бывшего одноклассника мы нашли. Когда будете готовы, можем соединить.
– Понял. Сейчас помогу инженеру переодеться и займу место за пультом…
* * *
– Антон! Привет! Меня нормально слышно?
– Нормально, но как будто издалека, – с нотками удивления ответил бывший одноклассник. – Привет, дружище!
– Как поживаешь?
– Ничего. Потихоньку. Уволился недавно, живу в Подмосковье. Я ж штурманом летал в дальней авиации.
– Помню-помню. Мы вдвоем с класса собирались в армию податься…
Антон Захаров, пожалуй, был лучшим другом в выпускном школьном классе. У обоих отцы летали, оба бредили небом и намеревались поступать в военные авиационные училища. Несмотря на то, что после гибели отца Олегу пришлось покинуть гарнизон и уехать с мамой в другой город, связи с Антоном он не прерывал. Несколько раз встречались, изредка писали друг другу, но потом жизнь закрутила и последние лет пять сведений о товарище Басаргин не имел. Вспомнив о Филиппове, он решил убить двух зайцев разом: найти старого друга и расспросить у него о юности будущего миллиардера.
– Слушай, Олег, а ты где? – любопытствовал школьный товарищ.
– Антон, у нас с тобой всего две минуты, так что все подробности изложу при встрече. А сейчас выслушай, пожалуйста мой вопрос.
– Хорошо, – озадаченно сказал Захаров. – Слушаю.
– Ты помнишь в параллельном классе учился раздолбай по фамилии Филиппов?
– Да, был такой.
– Ты о нем что-нибудь знаешь?
Антон явно растерялся.
– Ну… кое-что знаю. Примерно через месяц после твоего отъ-езда он вляпался в некрасивую историю. Он же в Светку Панфилову был влюблен.
– Это мне известно.
– Ну вот… Короче уговорил он ее прогуляться в лесочке и там изнасиловал.
– «Кречет», я «Заря», – решительно встрял в разговор руководитель. – Я попросил бы воздержаться от обсуждении в эфире подобных вещей. У вас еще полминуты.
– Да-да, понял, «Заря»! – прокричал Басаргин, опасаясь того, что РП прервет сеанс связи. – Антон!
– Слушаю.
– Пожалуйста, выполни мою просьбу: напиши коротко все что о нем знаешь и сбрось сообщением мне на телефон. Номер тебе подскажут.
– Хорошо, сделаю.
– Ну, до встречи. Обнимаю.
– Я уже догадываюсь, где ты, – исполненным радости голосом прокричал на прощание Захаров. – Удачи тебе и мягкой посадки! Просьбу выполню. Сегодня же выполню!..
* * *
Спустя полтора часа по закрытому радиоканалу на борт «Мир-экспресса» поступило текстовое сообщение.
В нем говорилось: «В изнасиловании Светки Панфиловой помимо Филиппова приняли участие два его дружка из города Тольятти. Мать Панфиловой обратилась с заявлением в милицию, но до уголовного преследования так и не дошло – отец Филиппова включил все связи и дело замяли. После сдачи экзаменов Светка переехала с родителями в соседнюю область, Ромку отец куда-то спрятал, так как некоторые из местных пацанов грозились отрезать ему один известный орган. Далее следы Филиппова теряются. Тринадцать лет назад я случайно попал на празднование десятилетия окончания школы, видел многих одноклассников. Местные ребята Сашка Рыбаков и Толя Тютрин рассказали, что в середине 90-х годов Роман Филиппов влился в тольяттинскую банду «Волговские», а через несколько лет стал одним из ее лидеров. За бандой числятся сотни убийств и других темных делишек. Позже Рома женился, взял фамилию супруги и уехал в Москву. Больше о нем ничего не известно. Если нужна еще какая-то информация – спрашивай. Постараюсь узнать – такая возможность имеется. Обнимаю, Антон».
В конце текста имелась приписка за подписью руководителя Роскосмоса Воробьева. «Олег Станиславович, прошу не засорять эфирное время личными просьбами подобного характера. Запрошенную вами информацию высылаю, хотя она вполне могла бы подождать до возвращения экипажа на Землю. С уважением, И.А.Воробьев».
* * *
– Ты чего не спишь? – зевнув, спросил Михаил.
– Не получается.
– Волнуешься?
– Нет. Уже привык, приспособился.
– А чего ж тогда?
Помолчав, Басаргин спросил:
– Сколько до включения двигателя?
– Полтора часа, – глянув на часы, ответил инженер.
– Все равно не засну. Пойдем к пульту – кое-что покажу…
В спускаемом аппарате Басаргин опять вывел на центральный монитор текст сообщения от школьного товарища и предложил Михаилу прочесть его.
Тот пробежал взглядом по строчкам и вопросительно глянул на командира.
– Кто такой этот Рома?
– Велесов, – коротко ответил тот.
Инженер изумленно вытаращил глаза.
– Велесов?! Миллиардер?!
– Он самый. Я с первого дня «знакомства» с этим типом мучился вопросом: где и когда мы пересекались? И рожа знакомая, и голос, и наколка на запястье. Позавчера вечером будто осенило, когда ты сказал про актера Филиппова, сыгравшего в «Двенадцати стульях». Послал запрос на Землю, вот получил ответ.
– Охренеть, – тихо проговорил Матюшин. – Я, конечно, предполагал, что среди нынешних олигархов порядочных людей не может быть в принципе, но чтоб такое!.. А вообще, знаешь, мне он изначально не понравился. Прилизанный, уложенные феном волосы, ноготки после маникюра… Ну чисто голубой!
– Как по мне, так он выглядит страшнее фотографии в паспорте. И вообще… я уверен, Миша, все перечисленное моим школьным товарищем – вершина айсберга. А если нырнуть поглубже, то узнаем еще более ужасные вещи.
– Согласен. Получается, мы с тобой полетели благодаря этому ублюдку и на украденные «бабки»?
– Ну да. Выходит, мы у него на службе. Работам на то, чтобы этот мерзкий и скользкий тип стал президентом.
Вывод не обрадовал космонавтов. Если ранее оба были на седьмом небе оттого, что судьба выдала счастливый билет, оба испытывали невероятную гордость от возможности выполнить сложнейшую миссию, то теперь появился горький осадок. Кто знал, какими путями были добыты деньги, выделенные Велесовым на полет к Луне? Кто мог поручиться, что они не запачканы кровью множества невинных людей?..
– Надо подумать, – вздохнул Басаргин.
– О том, как подпортить ему будущее? – с надеждой посмотрел на него Матюшин.
– Да. И о том, как не допустить его победы на предстоящих выборах.
Глава восьмая
Борт космического корабля «Мир-экспресс»; орбита Луны
К назначенному часу оба космонавта сидели в креслах. Включившиеся рулевые двигатели сориентировали корабль, развернув его против оси полета. Затем автоматика запустила маршевый двигатель, обеспечив экипажу на некоторое время подобие гравитации. Замедляя скорость, «Мир-экспресс» сблизился по касательной траектории с Луной, вошел в орбиту на расчетной высоте и отключил двигатель.
– Все, Олег, почти прибыли. За спиной остались триста восемьдесят четыре тысячи километров, – доложил инженер. – Внутри снова невесомость, а под нами поверхность Луны.
Расстегнув ремни, Басаргин оттолкнулся от кресла и оказался возле иллюминатора. Во время четырехдневного полета они с инженером неоднократно выглядывали наружу, пытаясь рассмотреть спутник Земли. Каждый раз он выглядел все крупнее, постепенно раскрывая свои тайны: многочисленные моря, кратеры, равнины и возвышенности. Поверхность спутника становилась ярче и светлее. И вот наконец она проплывала под кораблем так близко, что порой Олегу казалось, будто он готовится к посадке на родном Миг-29, и впереди вот-вот покажется створ взлетно-посадочной полосы.
Но створа не появлялся. Полет над Луной продолжался, и за иллюминатором один завораживающий пейзаж сменялся другим, третьим… Не ослабевало и сжимавшее грудь чувство огромной радости. Настолько огромной, что Олег не мог припомнить: а испытывал ли он в своей жизни нечто подобное?..
«Наверное, нет, – подумал он. – Во время первого самостоятельного вылета на учебной реактивной «элке» едва «не снесло крышу» от счастья, но то происходило по молодости. Тогда все постигалось впервые и походило на психоз, на коллективное приобщение к чему-то взрослому и серьезному: стрельбы из боевого оружия, прыжки с парашютом, ознакомительный вылет в зону с инструктором… Тогда было задорно, весело. А сейчас эмоции настолько глубоки и сильны, что подчас не верится в реальность происходящего».
Вдохнув полной грудью, Басаргин повернулся к Михаилу.
– Осталось отстрелить пустые баки и точно войти в орбиту, – сказал он, вновь занимая рабочее место.
– Верно. Сейчас мы этим и займемся.
В ЦУПе будто услышали их переговоры.
– «Кречеты», до сброса баков четыре с половиной минуты, – послышался ровный голос руководителя.
– Поняли. Готовы…
Через обозначенный промежуток времени в кормовой части сработали пиропатроны. Корабль вздрогнул, словно по его борту ударили чем-то тяжелым, и начал медленное вращение вокруг продольной оси. Тут же автоматика вновь включила двигатели ориентации, выровняла его и на двести шестнадцать секунд запустила маршевый двигатель для коррекции траектории и точного входа в орбиту.
Автоматика все рассчитала верно: если бы двигатель проработал меньше этого времени, то «Мир» вышел бы на вытянутую эллиптическую орбиту или вообще «просквозил» бы мимо Луны; если проработал дольше, то корабль, потеряв требуемую скорость, упал бы на лунную поверхность.
Но до поры все шло штатно, и даже включились фото и видеокамеры высокого разрешения, начав детальную съемку поверхности.
– Высота орбиты заданная – сто десять километров, скорость – тысяча шестьсот двадцать метров в секунду, – доложил бортинженер.
Космонавты обменивались радостными репликами и готовились покинуть ложементы, как вдруг на пульте вновь вспыхнули лампочки аварийной сигнализации.
– Господи, ну что теперь-то? – простонал Матюшин.
– Опять топливная система, – мрачно ответил Басаргин. – И опять где-то здорово травит – давление сыпется на глазах.
– Ч-черт… Это означает, что где-то повредило магистраль.
– В момент отстрела?
– Не исключено. Надо разбираться…
* * *
Кувыркаясь, сброшенные пустые баки ушли в направлении поверхности Луны. Корабль же, подчинившись импульсу кратковременно включенного двигателя, подправил траекторию и начал вращение с постоянной скоростью вокруг спутника Земли.
Оба космонавта находились в креслах спускаемого аппарата. Ситуация была аховой, но обстановка сохранялась рабочей. Несколько минут назад, когда Басаргин намеревался доложить в ЦУП об очередном срабатывании сигнализации, выяснилось, что связь с Землей отсутствует. Корабль в этот момент находился на границе светлой и темной сторон Луны. Вначале космонавты грешили на искажение радиосигналов, но когда «Мир», сделав пол-оборота, вновь попал в зону прямой видимости Земли, связь не восстановилась.
– Ты слышал удар после отстрела? – вдруг спросил инженер.
– Что-то такое было, – наморщил лоб командир. – Словно один из пиропатронов запоздал и сработал на полсекунды позже. А что?
– Есть у меня нехорошее подозрение.
– Ну-ка поделись.
– Боюсь, что один из баков долбанул по корпусу корабля.
– Это могло произойти в том случае, если кормовая и носовая части отделились не одновременно.
– Все правильно. Если один из импульсов запоздал, то противоположный конец бака мог задеть корпус.
Басаргин поскреб небритую щеку.
– И чем же это чревато?
– Он запросто мог повредить одну или несколько систем под обшивкой.
– Этого нам еще не хватало…
* * *
Отказы наслаивались один на другой: к потере связи и утечке топлива прибавилась неисправность маршевого двигателя.
Инженер с потемневшим и сосредоточенным лицом сидел в своем кресле. Нажимая клавиши на пульте, он выводил на экран информацию по системам и пытался понять, в чем дело. Басаргин листал сборник рекомендаций в надежде найти на его страницах хоть какую-то подсказку…
«Потеря связи – наименьшее зло. Черт с ней со связью! Без нее еще никто не умирал в космосе. У нас имеется цифровой приемо-передатчик Велесова – в крайнем случае пообщаемся с ЦУПом через него, – размышлял он. – А вот два других отказа будут посерьезней!»
Более всего озадачила неисправность двигателя. Возобновившаяся утечка топлива настораживала, но не пугала – у экипажа имелась возможность снова выйти в открытый космос, найти поврежденную магистраль и, воспользовавшись ремкомплектом, устранить ее. А вот двигатель – это реальная проблема. Настолько реальная и угрожающая, что, не избавившись от нее, можно навсегда остаться на окололунной орбите.
Подняв взгляд и осмотрев внутреннее пространство спускаемого аппарата, Олег представил, как через много-много лет российские космонавты или их коллеги из NASA войдут в «Мир-экспресс» и обнаружат в этих креслах два истлевших и покрытых инеем тела.
– Хреновый вариант, – пробормотал он.
– Что? – не прекращая манипуляций с клавишами, переспросил Матюшин.
– Говорю: сидеть в корабле и накручивать витки вокруг Луны – не вариант. Надо готовиться к повторному выходу.
– Ты прав – нужен внешний осмотр. А уж после определимся, что подлежит ремонту, а что нет…
* * *
Времени решили не терять – из-за утечки топлива дорога была каждая минута. Как и несколько часов назад Басаргин помог инженеру надеть скафандр и проверил его системы жизнеобеспечения.
– Готов, Миша? – пристегнул он к карабину чемоданчик с инструментами и ремкомплектом, а также два мощных фонаря.
– Готов.
– Фиксируй на камеру все действия и регулярно выходи на связь.
– Понял, понял…
Оставшись в спускаемом аппарате, командир откачал из бытового отсека воздух, дождался когда сигнализация оповестит о выравнивании давления и разрешил Михаилу открыть внешний люк. Тот отключил от скафандра объединенный разъем коммуникаций и направился к боковому посадочному люку…
– Я снаружи, – вскоре доложил он.
– Хорошо, действуй по плану.
Задержавшись возле иллюминатора, Олег посмотрел на проносящуюся под кораблем лунную поверхность. Выход Михаила они рассчитали правильно: корабль уходил из освещенной зоны в темную – туда, где нет губительной солнечной радиации. Над обратной стороной Луны они пробудут минут пятьдесят, за это время Михаил должен осмотреть поврежденный борт и «поставить диагноз».
А сейчас под «Миром» проплывал окраина освещенной солнцем поверхности. Ее матовый белый окрас был удивительным. Ни красных, ни желтых, ни коричневатых и никаких других оттенков. Исключительно «гипсовый» тон, местами разбавленный темными тенями от неровности рельефа. Дальше – за границей дня и ночи – начиналась сплошная чернота без малейших проблесков и намеков на отраженный свет.
Когда вошли в темную зону, о том, что под кораблем Луна Басаргин догадывался лишь по отсутствию звезд, коих за ее пределами было в избытке. Ярких, сочных и будто ставших намного ближе.
– «Кречет-2», как дела? – запросил он, вернувшись в реальность.
– Нормально. Прошел спускаемый аппарат, двигаюсь вдоль агрегатного.
– Повреждения видишь?
– Пока нет. Темно тут, как в подвале дома моей бабушки. Фонарного света не хватает – надо подобраться ближе.
– Понял тебя…
Как и в первый выход Михаил дышал очень тяжело. Какими бы не были продвинутыми и современными российские скафандры «Орлан МКС», их масса от этого не уменьшалась. Ни много ни мало – целых сто двадцать килограмм. Да, снаружи имеется удобный пульт управления с встроенным компьютером и дисплеем, сообщения на котором меняют цвет в зависимости от исправности систем. Да, находясь внутри, космонавт чувствовал себя достаточно комфортно: воздух проходил через множество фильтров и сублиматор, осушался, обогащался кислородом, подогревался или напротив охлаждался перед подачей. Да, работать на одном месте в такой универсальной одежке – одно удовольствие. Чего не скажешь о передвижении.