плен её губы. Она начинает ёрзать подо мной, и я злюсь на то, что не успел раздеться, прежде чем
оказался на ней.
Разорвав наш поцелуй, я быстро снимаю рубашку через голову и отбрасываю её. Кэтрин же
недовольно хныкает, что нам пришлось разлучиться на мгновение и, прильнув ко мне, сама начинает меня
целовать.
Её руки скользят по всему моему телу, и я клянусь, впервые в жизни начинаю дрожать. Стараясь
обуздать дрожь, я впиваюсь руками в её густые волосы и углубляю наш поцелуй.
Кэтрин ещё сильнее ёрзает подо мной, и я чувствую, как её потребность во мне становится для неё
почти невыносимой. Она тихо стонет, и этот звук сводит меня с ума. Мой член пульсирует и капли
семени начинают просачиваться с головки.
Я разрываю поцелуй, зная, что её нужно как можно быстрее освободить, ведь я не хочу мучить её
маленькое тело нуждой. Я хочу дать ей то, чего она жаждет. Я нежно целую уголки её губ, потом шею и, добравшись до рубашки, скрывающей её от меня, тянусь к ней и разрываю её по центру.
— О боже! — задыхается Кэтрин.
Я улыбаюсь и продолжаю двигаться вниз, прокладывая дорожку из поцелуев прямо к груди. Потом
беру один из её жестких маленьких сосков в рот и с упоением начинаю сосать и покусывать его, пока она
ёрзает подо мной. Немного наигравшись с одним соском, я перехожу к другому, уделяя ему столько же
внимания.
Пальцы Кэтрин скользят по моим волосам, и это простое прикосновение заставляет меня
замурлыкать как кота у её соска. Я отпускаю его и продолжаю двигаться вниз по её телу. Её ноги уже
широко разведены для меня, но всё равно мои широкие плечи не помещаются.
Я раздвигаю её бёдра ещё шире и впиваюсь взглядом в самую великолепною киску, которую когда-
либо видел. Я облизываю губы, а Кэтрин немного приподнимает бедра. Я же приподнимаю голову, и
наши взгляды соединяются. Рот моей красавицы немного приоткрыт, и она дышит так же тяжело, как и я.
— Коул, — стонет она. — Я... Я ...
Не отрывая от неё взгляда, я провожу языком по её розовым нижним губкам и останавливаюсь
прямо на клиторе. Её голова откидывается назад, она падает обратно на подушку. Отпустив бёдра, я
раздвигаю её пухлые половые губки, желая добраться до клитора. Я пытаюсь засунуть в неё палец, но она
такая тугая, что я могу проскользнуть туда только мизинцем.
Меня сводит с ума горько-сладкое чувство, когда её теснота обвивается вокруг моего мизинца. Она
такая маленькая и тугая, что я не думаю, что смогу войти в неё. Но сейчас мне всё равно. Я бы с
удовольствием поедал бы её киску до конца своих дней и был доволен.
Я всасываю её клитор в рот, кружась языком вокруг него, одновременно двигая мизинцем в и из неё.
Киска Кэтрин сжимается вокруг меня, и её тело бьёт дрожь. Я чувствую, как её ноги начинают дрожать, и
она кричит мое имя. Сладкий нектар заливает её, и я с жадностью пью его, не останавливаясь. Тело
Кэтрин расслабляется на мгновение, и у меня получается проскользнуть в неё двумя пальцами.
— О боже, Коул, — выдыхает она.
Чёрт, мне нравится, как она стонет мое имя. Я чувствую, как больше спермы вытекает из члена, и
отступаю от Кэтрин на мгновение, но все еще продолжаю двигать пальцами в ней. Я пытаюсь держать
себя под контролем, и делаю глубокий вдох, но это не помогает.
Сладкий и невинный запах Кэтрин окружает меня и я, обезумев, с удвоенной силой работаю
пальцами. Я чувствую, что она на грани оргазма и вновь хочу испить её сладкий нектар.
Я быстро нахожу эту особую точку внутри неё и нежно потираю.
— Коул, — стонет Кэтрин, и её тело натягивается как струна.
— Давай, детка. Возьми то, что я даю тебе. Поверь, я поймаю тебя, — она немного расслабляется от
моих слов.
— Я доверяю тебе, — слышу я её шёпот, и эти слова наполняют мою грудь теплом. Я сильнее
надавливаю на её клитор и продолжаю двигать пальцами. Её ноги снова дрожат. На этот раз сильнее и
секунду спустя Кэтрин пронзительно выкрикивает моё имя, распадаясь под натиском оргазма. Её киска
сжимает мои пальцы, словно в тиски. Я же продолжаю сосать её клитор, желая продлить оргазм и успевая
поглотить каждую каплю божественного нектара Кэтрин.
Вскоре её тело расслабляется и я, поцеловав клитор, облизываю губы. Недолго думая, снимаю
штаны. Потом целую Кэтрин в губы. Глаза моей девочки закрыты, но как только я врываюсь языком в её
сладкий ротик, она медленно открывает их. Я хочу, чтобы она попробовала свою собственную страсть на
вкус.
— Хм, — стонет она и лениво целует меня в ответ.
Но я вдруг задаю ей вопрос, который задержался в глубине моего разума, как только я скользнул
пальцем внутрь неё.
— Ты что, девственница? — выпаливаю я.
Её глаза широко распахиваются от моего вопроса, и она вновь прикусывает губу. Я немного двигаю
бедрами, касаясь членом её клитора. Кэтрин дёргается, и я понимаю, что она все еще чувствительна от
двух оргазмов, которые я ей подарил.
Отпустив губу, она облизывает её, прежде чем, наконец, кивнуть мне в ответ. Я смотрю на неё
сверху вниз, и водоворот эмоций проходит сквозь меня. Мне, конечно, нравится мысль, что никто и
никогда не прикасался к Кэтрин, и уж точно не будет, но я боюсь проникнуть в неё членом.
Я БОЮСЬ ПРИЧИНИТЬ ЕЙ БОЛЬ!
— Мы… можем… остановиться… сейчас, если ты хочешь. Мы… не должны… делать больше, —
каждое слово даётся мне с трудом.
Но, не смотря на то, что я не хочу причинить ей боль, у меня всё ещё есть первобытная потребность
заклеймить её во всех отношениях. Связать со мной Кэтрин самым варварским способом.
— Я хочу… Я хочу, чтобы ты был моим первым… — шепчет Кэтрин и прикасается к моей щеке
ладонью.
— Первым и единственным, — поправляю я. После меня больше никого не будет. Я буду её первым
и последним. — Скажи это, Кэтрин, — приказываю я.
— Первым и единственным, — улыбается она.
Тяжесть, сжимавшая мне грудь, ослабевает. Я целую её, вкладывая в поцелуй всё, что могу и хочу
ей отдать. Я хочу, чтобы она знала, как много это значит для меня.
Раздвинув коленом ноги Кэтрин, я скольжу членом, имитируя секс. Несколько секунд спустя, моя
девочка начинает двигаться мне на встречу, впиваясь ноготками мне в спину.
Я задеваю головкой члена её вход и Кэтрин вздохнув, замирает. Мой взгляд прикован к её лицу, и я
тоже замираю.
— Больше, — наконец выдыхает она, и я даю ей то, что она просит.
Тихий стон срывается с губ Кэтрин.
— Ты самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни, — рычу я и одним мощным толчком
вонзаюсь в её лоно. Крик срывается с губ Кэтрин, и я, заглушив его поцелуем, не двигаюсь. Я просто
продолжаю целовать её, позволяя телу Кэтрин привыкнуть ко мне.
Я отрываюсь от её губ и покрываю лёгкими поцелуями лицо, шею и ушко Кэтрин. Я шепчу ей,
насколько она идеальна, и как долго я ждал её. Я шепчу ей, что теперь она принадлежит только мне и
пока я жив, буду давать ей всё, что она когда-либо захочет.
Скользнув рукой между нами, я поглаживаю её клитор.
Тихие стоны и вздохи срываются с её губ, и она начинает подмахивать мне. Мой член уже истекает
спермой внутри неё, но я держусь.
Я сделаю для неё всё, что угодно. Я чувствую это до самых костей. Она моя единственная. Впервые
я благодарен бомбе, разворотившей моё плечо. Именно это отправило меня домой. Отправило меня к
Кэтрин. Туда, где я и должен быть. Защищать и заботиться о ней, это самое главное в мире.
Киска Кэтрин вновь и вновь сжимается, пока я поглаживаю её клитор. Её спина выгибается, и
твердые как камешки соски прижимаются к моей груди. От этого ещё больше спермы вытекает из моего
члена, и он дергается внутри неё. Я стискиваю зубы, используя всю внутреннюю силу, оставшуюся во
мне, чтобы не сорваться и не начать сумасшедший «забег» внутри её маленького тела.
— Прости, детка, но мне нужно двигаться, — рычу я, и Кэтрин пытается двигать своими бедрами
вперёд и назад. Я немного выскальзываю из неё и снова вхожу. Полные губки Кэтрин принимают форму
буквы «O».
Я сильнее надавливаю пальцем на клитор, желая приблизить её оргазм, потому что знаю, что не
продержусь долго.
Чёрт, у меня несколько лет не было секса, хотя каждая женщина в городке, одинокая или нет, пыталась залезть ко мне в штаны. Я даже не мастурбировал. У меня вообще пропала тяга к сексу после
возвращения домой.
И вот теперь рядом с Кэтрин всё изменилось и я готов взорваться в любую секунду. Я уверен, что
мог бы провести неделю внутри неё, и даже после этого мне было бы её мало.
Я двигаюсь немного быстрее, и глаза Кэтрин закрываются.
— Смотри мне в глаза, детка. Смотри на меня, — рычу я, и она выполняет мой приказ. Взгляд
Кэтрин затуманен от страсти, и это лишает меня остатков контроля.
Наклонив бедра, я попадаю в идеальное местечко внутри неё, и она стонет моё имя. Снова и снова я
врываюсь в неё. Мои яйца сжимаются, и я чувствую, что могу лопнуть в любую секунду.
— Детка, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты кончила для меня. Отдайся мне. Мне нужно
почувствовать, как твоя киска стискивает мой член.
От моих слов тело Кэтрин содрогается, и она сжимает меня внутри себя. Я рычу и «выстреливаю»
спермой. Её так много, что она просачивается наружу. Секунды спустя, когда я, наконец, полностью
опустошаюсь, моё тело слабеет, растворяясь в Кэтрин. Я зарываюсь лицом в её шею, чувствуя, что не
могу пошевелиться.
Она же нежно гладит мои волосы, а я, поцеловав её шею, смотрю на неё.
На лице Кэтрин расцвела широкая улыбка, и я теперь точно знаю, что проведу всю свою жизнь, следя за тем, чтобы эта улыбка никогда не сходила с её лица.
Глава 8
Кэтрин
— Мне нужно накормить тебя, — бормочет Коул. Я лежу у него на груди, а он играет с моими
волосами. Он как будто очарован ими. Я качаю головой и крепче прижимаюсь к нему. Я голодна, но не
хочу двигаться. По крайней мере, пока. — Детка, тебе нужно поесть.
— Мы так и сделаем. Просто дай мне ещё немного времени. Я пока не хочу вставать, — признаюсь
я. Я люблю, когда он называет меня деткой. Каждый раз, когда он называет меня так, рой бабочек
начинает порхать в моём животе. Мне нравится это чувство. Коул рычит мне в ответ, и я улыбаюсь. Не
знаю почему, но когда он рычит, моё сердце сжимается. Мне нравится этот звук.
Мне кажется, что я люблю Коула. Я не совсем уверена в этом, потому что не знаю, что такое
любовь, но то, что он заставляет меня чувствовать, кажется и называют любовью. А ещё я не хочу его
отпускать. Слова Коула, когда мы занимались любовью, почти заставили меня плакать. Никто раньше не
говорил мне таких приятных вещей.
Мои глаза вновь наполняются слезами, и слезинка скатывается по щеке на грудь Коула, когда я
думаю об этом. Коул замирает.
— Детка, ты что, плачешь? — я поднимаю на него взгляд, и он резко перевернув меня, нависает
надо мной. В его взгляде сквозит беспокойство.
— Ты сказал, что я красивая, — смущённо шепчу я.
— Ты гораздо больше чем красавица. Ты идеальна…
Я чувствую, как краснею.
— И этот румянец… — Коул двигается против меня, и его твердый член трется о мой клитор. Я
тоже начинаю ёрзать под ним. Мне понравилось быть связанной с ним, когда мы занимались сексом. Я
никогда в жизни не чувствовала себя так. Как будто мы одно целое.
Коул рычит, и неожиданно встает с кровати, поднимая меня и ставя на ноги. Он подходит к шкафу, и я разочаровано вздыхаю, когда он возвращается в джинсах. Они не застегнуты, и я скольжу взглядом по
дорожке волос, исчезающих под поясом. Я не могу перестать смотреть на него. Он настоящий альфа-
самец. Я никогда раньше не видела столь красивого мужчины. Даже шрам на плече делает его еще более
мужественным. Как воина, который ринулся в бой и победил.
— Перестань так на меня смотреть, — рычит он, сокращая расстояние между нами. Он надевает
рубашку мне на голову. Она доходит мне почти до колен. Это еще одна армейская рубашка.
— Ты получил ранение в армии? — спрашиваю я, прикасаясь к шраму на его плече. Я знаю, что он
получил много наград и вернулся домой из-за ранения. Так вот я думаю, что это шрам последствие этого.
Коул вздрагивает.
— Да. Получил, когда был рейнджером.
— Извини, — бормочу я, опуская руку, но он хватает её и вновь прикладывает к шраму.
— Извини. Я не привык, чтобы люди видели или прикасались к нему, — голос Коула немного
оседает. — Но ты можешь потрогать, детка. Ты можешь трогать меня, где захочешь. Мне бы, например, не понравилось, если бы я не мог касаться тебя, где мне хочется.
— Ты можешь касаться меня везде, — улыбаюсь ему я и провожу пальцами по шраму. — Ты
расскажешь мне, как это случилось?
— Мы собирались штурмовать дом, и я услышал щелчок, когда один из моих парней вошел. Я
схватил его, оттянул назад. Но, к сожалению, был не достаточно быстрым, — Коул глубоко вздыхает. —
Бомба взорвалась. Я попытался заслонить парня собой, и осколки задели часть моего плеча, — я
прослеживаю пальцем несколько грубых следов от глубоких порезов. — Шрапнель. Осколки надо было
срочно достать, но полевые врачи не всегда действуют быстро…
Коул замолкает и я, приподнявшись на цыпочки, целую его.
— Мой папа тоже пострадал в армии, получив пулю в колено. Он не был рейнджером, как ты.
— Мне очень жаль, — бормочет Коул и, запутываясь рукой в моих волосах, притягивает меня к
себе. Я кладу голову ему на грудь.
— Он сам подстрелил себя, когда чистил пистолет, — признаюсь я. Коул ничего не говорит. — Он
немного взбалмошный, — добавляю я.
— Я понимаю, детка.
— А твой друг выжил? — стараюсь я перевести тему подальше от моего отца. Иногда мне трудно о
нём говорить. Временами он был хорошим отцом, а в другие – ужасным. Я не знаю, ненавижу ли я его
или люблю и не хочу думать об этом в данный момент.
— Да, он выжил. Вскоре после этого он ушёл в отставку. У него двое детей, жена и он хотел
вернуться к ним живым.
Я прекрасно понимаю это. Если бы у меня была семья, я бы не хотела делать ничего, что могло бы
навредить ей. Я бы хотела защищать их и всегда быть с ними. Это то, о чём я всегда мечтала.
— Давай, детка. Я пока приготовлю нам завтрак, а ты можешь понежиться в горячей ванне. Я не
хочу, чтобы ты заболела.
Я молчу, что уже немного «больна». Но это не простуда. Это восхитительно сладкая боль, которую я
готова переживать вновь и вновь.
Коул тащит меня с собой на кухню. Подняв меня, устраивает на кухонный островок и целует в нос.
— Я не очень-то хорошо готовлю, но могу приготовить яйца и бекон, — говорит мне он и стреляет в
меня улыбкой, прежде чем достать продукты из холодильника.
— Я умею готовить, — говорю я ему. Я болтаю ногами, пока смотрю, как он движется по кухне. Он
включает плиту и подходит ко мне. Я раздвигаю ноги, чтобы он мог скользнуть между ними. Коул
отклоняет мне голову назад, и я впиваюсь взглядом в его серые глаза, завораживающие меня.
— Тебе нравится готовить?
Я слегка пожимаю плечами.
— Я очень люблю готовить. Когда у меня есть продукты…
Коул стиснув зубы, смотрит на меня.
— Составь список, детка, и я достану из магазина всё, что тебе нужно. Хорошо?
— Хорошо. Тогда я с удовольствием приготовлю для тебя, — улыбаюсь я. Мне нравится мысль
заботиться об этом мужчине. Мысли о том, что он вернется с работы, а я буду ждать его, витают у меня в
голове. Я бы приготовила ему ужин. И его дом мог бы стать и моим.