Бромхед нахмурился. Действительно, прокол. Он забыл о Джо Хэндли, ночном детективе. Умный парень, пожалуй, слишком умный. Бромхед знал, что на девятнадцатом этаже в отдельных номерах жили четыре пожилые пары. Едва ли кто из них мог пригласить в гости молодую блондинку в два часа ночи. Однако эта блондинка поднялась на девятнадцатый этаж и исчезла, как сквозь землю провалилась. Хэндли не любил загадок, поэтому наверняка попытается докопаться до истины.
К счастью, он заступал на пост в девять вечера и уходил в семь утра, то есть не мог увидеть Шейлу без парика. Дневной детектив, Фред Лоусон, проработавший в отеле многие годы, толстый, глупый, ленивый, не представлял никакой опасности, но вот Хэндли мог опознать Шейлу независимо от цвета волос, с париком или без оного.
— Джеральд сводит меня с ума, — продолжала Шейла. — Ему все время что-то нужно. Теперь он требует, чтобы я приходила к нему каждую ночь. Ревнует к Паттерсону. Целыми днями ему нечего делать. Денег, которые я ему даю, на неделю не хватает. Мы не можем больше ждать. Я намерена сказать Паттерсону, что согласна на все.
— Но операция-то рассчитана на длительный срок, — напомнил ей Бромхед. — Я предупреждал вас об этом. Поспешив, мы можем все испортить.
— Легко вам так говорить, — фыркнула Шейла. — Вам не нужно держать в руках Джеральда и Паттерсона. Я уверена, что Паттерсон выполнит любое мое желание. Абсолютно уверена… Ждать больше мы не можем.
Бромхед помялся, потом пожал плечами:
— Хорошо. Тогда завтра?
— Да. — Она взглянула на часы. — Должно быть, он уже дома. — Сняла трубку и набрала номер. Ей ответили длинные гудки, и она уже собралась положить трубку, когда в ней раздался недовольный голос Паттерсона:
— Да? Кто это?
— Почему вы такой сердитый, Крис? Я вам помешала?
Бромхед одобрительно кивнул. Ну и артистка эта женщина! Да от одного ее голоса можно потерять голову.
— Шейла… — Тон Паттерсона сразу изменился. — Я уж думал, что вы так и не позвоните. Я не видел вас всю неделю. — В трубке слышалось его неровное, частое дыхание. — Я как раз собирался в гольф-клуб. Вы что, прятались от меня?
— Нет, конечно… — Она выдержала паузу, затем продолжила: — Мы можем завтра встретиться?
— Разумеется. Cнова поедем в «Золотой петух»?
Вновь она помедлила с ответом.
— Я думаю, Крис… на этот раз найдем более тихое место. Мне хватит сандвича с копченой семгой и вас.
Паттерсон шумно вздохнул.
— Вы это серьезно?
— Крис… пожалуйста…
— Я все устрою. Давайте встретимся в том же месте и в то же время.
— Хорошо… и, Крис, куда мы поедем?
— Тут есть один мотель. Там очень хорошо, вам понравится.
Шейла глянула на Бромхеда.
— Вы говорите не про «Звезду», Крис?
— Вы знаете этот мотель? — изумился Паттерсон.
— Вчера мы проезжали мимо него. Изумительное место.
— Да, да… и ваше мнение о нем не изменится, уверяю вас. Я обо всем договорюсь. Шейла…
— Не сейчас, — твердо оборвала его Шейла. — Завтра, в шесть.
— Прекрасно… чудесно… великолепно!
Она положила трубку.
— Мотель «Звезда»? — переспросил Бромхед.
Шейла кивнула.
— Ловко вы это проделали. Я буду там в семь. До этого ничего ему не позволяйте… вы понимаете?
— Да.
Они переглянулись.
— Если б не этот маленький подонок, я бы не сомневался, что все выйдет в лучшем виде. Но с ним мы не можем слишком долго выжидать.
— Выжидать нам некогда и без него. Меня тревожит детектив.
— Забудьте о нем… Это досадная случайность. Моя вина, упустил его из виду. — Бромхед встал. — Сначала разберемся с Паттерсоном. А на следующей неделе решим, что делать с Джеральдом. Теперь вы не сможете видеться с ним по ночам. — Бромхед помолчал. — Мне не хочется тратить лишние деньги, но, возможно, придется выпроводить его отсюда. Пусть поживет в Лос-Анджелесе. Найдет чем заняться, имея в кармане долларов пятьсот, не так ли?
— Я уже думала об этом, но сомневаюсь, что он уедет. Он… влюблен в меня. Теперь вот ревнует к Паттерсону. Деньги, мол, для него ничего не значат, ему нужна только я. Да и потом, где мы найдем пятьсот долларов?
— Это не проблема. — Бромхед подумал о Солли Марксе. — Пожалуй, мне следует переговорить с Джеральдом. — И впервые за время их знакомства Шейла увидела, как с лица Бромхеда соскользнула маска благообразного шофера. Скулы заострились, глаза превратились в две серые льдинки. Перед Шейлой стоял безжалостный убийца, готовый смести с пути любую преграду… По ее спине пробежал холодок.
Но тут же лицо Бромхеда изменилось, глаза подобрели, черты смягчились.
— Прежде всего беремся за Паттерсона. Завтра вы уйдете около шести?
— Да.
— Перед уходом возьмите у меня «жучок». Он с присоской и очень маленький. Закрепите его на гладкой поверхности. К примеру, под столиком у кровати.
Шейла кивнула.
— Все идет нормально. — Бромхед двинулся к двери. — А тревоги оставьте мне. Заверните парик и плащ в бумагу. Завтра я избавлюсь от них.
В вестибюле Бромхеда остановил Фред Лоусон.
— Привет, Фред, — поздоровался Бромхед. — Я тебе нужен?
Лоусон, высокий толстяк с редеющими черными волосами, маленькими хитрыми глазками и крошечным ротиком, затерянным на его массивном лице, кивнул:
— Хочу отнять у тебя пару минут, Джек.
— Сейчас начнется трансляция матча… А в чем дело?
— Я тебя долго не задержу. — Они прошли в кабинет Лоусона, так именовалась каморка размером с чулан для щеток. — Хочу тебя кое о чем спросить. — Лоусон сел на стол, указав Бромхеду на единственный стул. — Тебе не встречалась в отеле высокая, хорошо сложенная блондинка лет тридцати в светло-коричневом плаще?
У Бромхеда екнуло сердце, но лицо осталось спокойным.
— Блондинки тут встречаются, — он улыбнулся, — а вот к плащам я как-то не приглядывался. — Его изворотливый ум пытался найти выход из этой щекотливой ситуации. Если сейчас полностью отстраниться, Хэндли не успокоится и будет давить на Лоусона. А уж когда о загадочной блондинке узнает управляющий… — Чем тебя заинтересовала блондинка, Фред?
Лоусон пожевал нижнюю губу.
— Это все Хэндли… Он меня в гроб вгонит своей подозрительностью. Говорит, что видел женщину, которая в два часа ночи поднялась на лифте на девятнадцатый этаж. Молодую блондинку, в светло-коричневом плаще. Попытался остановить ее, но та прошмыгнула в лифт и уехала. Он поднялся следом, но женщина исчезла. Я проверил девятнадцатый и восемнадцатый этажи, но ни о какой блондинке там не слыхивали. Следовательно, остается квартира в пентхаусе. Хэндли хочет, чтобы я поговорил с миссис Морели-Джонсон, но я подумал, что предварительно лучше посоветоваться с тобой. Старушке это не понравится… Не так ли?
— Ты прав. — Бромхед уже решил, что надо сказать. — Я говорил ей, что это рискованно, но она хотела показаться доброй. Я виноват, Фред. Мне следовало ее остановить, но тогда я как-то не воспринял этого всерьез…
Лоусон вылупился на него.
— Кому ты говорил? Что ты несешь?
— Мисс Олдхилл, разумеется. Видишь ли, Фред, она тут новенькая, старушка ее любит и…
Лоусон замахал рукой:
— Подожди, подожди. Ты имеешь в виду новую компаньонку… Олдхилл?
— Да. У нее есть подруга… та девица в светло-коричневом плаще. Она ехала в Лос-Анджелес и на денек задержалась здесь, чтобы повидаться с Олдхилл. У девчушки с деньгами не густо… Кстати, не только у нее, так? В автобусе она познакомилась с парнем, который предложил показать ей город. Она спросила Олдхилл, можно ли ей переночевать у нее, чтобы не платить за отель и сэкономить десяток-другой долларов. Олдхилл посоветовалась со мной. Я предупредил ее, что в «Плаза-Бич» такое не принято, но если девчушка проскользнет незамеченной… кому какое дело? Моя ошибка, Фред. Я не ожидал от Хэндли такой прыти… Так что могу только извиниться.
Лоусон тяжело дышал, хмуро глядя на Бромхеда.
— Это же строжайше запрещено, Джек. У меня могут быть серьезные неприятности. Уж тебе-то следовало знать об этом.
Бромхед многое знал о дневном детективе. В том числе и о взятках, существенном приварке к его жалованью.
— Ты прав. Если ты сможешь забыть об этом… я это запомню. — Он помолчал, потом продолжил: — Только вчера я разговаривал со старушкой. Хочешь верь, хочешь нет, но она не подозревает о существовании детективов в отеле. Она полагает, что обслуживающий персонал отеля очень внимателен к ней, и хочет как-то их отблагодарить. Я обещал подумать, что можно сделать. — Бромхед улыбнулся. — Ты забываешь… я запоминаю… идет?
Но Лоусон продолжал хмуриться, разглядывая свои толстые руки. Бромхед буквально слышал, как скрипят его заскорузлые мозги.
— Даже не знаю, что и ответить тебе, Джек. Хэндли такой сукин сын. Что я ему скажу?
Но Бромхед нашелся и тут:
— Скажи ему, что говорил со старушкой и та подтвердила, что девушка — ее гостья.
Лицо Лоусона просветлело.
— Да… это идея. Ладно, Джек, я тебя понял… а ты — меня.
— Старушка дает мне деньги для служащих отеля. Так чего нам ждать? — Бромхед достал бумажник, раскрыл, вытащил стодолларовый банкнот и положил перед Лоусоном. — Как ты думаешь, Фред?
Банкнот тут же исчез в руке Лоусона.
— Разумеется, Джек, но предупреди Олдхилл, чтобы больше она этого не делала. Иначе я могу потерять работу.
— Не будет. Я поговорю с ней.
— А другая девица все еще наверху?
— Она уехала на автобусе, что отправляется в половине восьмого. Тебя, должно быть, не было в вестибюле.
В это время Лоусон всегда завтракал в своем кабинете.
— Это точно, — подтвердил он. — Меня не было.
— Так что она уехала. — Бромхед поднялся. — Еще увидимся, Фред, и спасибо тебе. Скоро Рождество. Я позабочусь, чтобы старушка вспомнила о тебе. На Рождество она особенно щедра.
Когда Джо Хэндли заступил на дежурство, Лоусон, по штату его начальник, сурово отчитал ночного детектива:
— Слушай сюда, Джо… Не суй голову, куда она не лезет. Смотреть, разумеется, надо в оба, но не мешает иногда шевелить мозгами. Я переговорил с миссис Морели-Джонсон. Женщина, из-за которой ты поднял столько шума, ее гостья. Миссис Морели-Джонсон не понравились мои расспросы. Она тут большая шишка… так что в будущем будь осмотрительней.
Но Хэндли уперся:
— Она вышла на девятнадцатом этаже. Почему сразу не поехала в пентхаус?
Лоусон об этом не подумал, но попер напролом:
— Хватит! Миссис Морели-Джонсон поручилась за нее. Этого более чем достаточно.
— Значит, эта женщина поднялась по пожарной лестнице…
— Я же сказал — хватит! — рявкнул Лоусон. — Лучше принимайся за работу! Твое время уже пошло!
Хэндли понял, что Лоусона подкупили. И решил больше не поднимать вопрос о блондинке, хотя забывать о ней не собирался.
Полоска света из полуоткрытой двери ванной чуть освещала уютно обставленную спальню. Большая часть комнаты находилась в темноте.
Большая двухспальная кровать стояла в самом темном углу, и лишь два горящих уголька сигарет указывали, что она не пустует.
Паттерсон лежал расслабившись, полностью удовлетворенный. В его голове прокручивались последние полчаса. Женщина, составившая ему компанию в этот вечер, оправдала его надежды. Нет… это неправда. Превзошла все его ожидания. Уж она-то знала, как получать и как дарить наслаждение. Он не мог пожаловаться на недостаток женщин. Но никто из них не годился Шейле в подметки. Он глубоко затянулся, выдохнул дым через ноздри. Да, он оказался прав, уговорив старушку взять компаньонку помоложе.
— Крис… сколько времени? — спросила из темноты Шейла.
Паттерсон даже вздрогнул. Кого волнует, сколько сейчас времени? Но всмотрелся в фосфоресцирующие стрелки часов.
— Почти половина восьмого… А что?
— Я должна вернуться к одиннадцати.
Ну почему женщине в такой момент хочется поговорить, думал он. Тут Шейла не оригинальна. Женщины, похоже, и не догадываются, что иногда можно и помолчать. Разве они не понимают, что, поднявшись на вершину блаженства, мужчина хочет отдохнуть, подремать, повторить пройденное, но уже мысленно.
— Ты успеешь. — Он загасил окурок, смежил веки. У них еще два с половиной часа. Если она даст ему вздремнуть минут двадцать-тридцать, он сможет показать ей, что такое настоящая любовь.
— Ты доволен, Крис?
— Ты просто чудо.
Он не шевелился, не открывал глаз. Может, она все-таки замолчит и тоже вздремнет?
— Мне никогда не было так хорошо, Крис. А тебе?
Паттерсон чуть не застонал. Отдыха, похоже, не предвидится.
— Мне тоже.
Последовала долгая пауза.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне об этом.
— Что именно? — В голосе его проскользнули резкие нотки.
— Скажи, пожалуйста: я, Крис Паттерсон, утверждаю, что лучшей женщины, чем Шейла Олдхилл, у меня не было.
И чего только не лезет в голову этим бабам, подумал Паттерсон.
— Послушай, дорогая, я хотел бы немного поспать. А потом мы сможем повторить все сначала. Как насчет этого?
— Скажи мне, Крис. Я хочу услышать об этом от тебя, а потом мы поспим… Я обещаю.
О Боже! Эти женщины! И, чувствуя, что иначе ее не угомонишь, пробубнил:
— Я, Крис Паттерсон, ответственно заявляю, что из всех женщин, с которыми я спал, Шейла Олдхилл самая восхитительная. Пойдет?
— Благодарю тебя, дорогой. — Шейла думала о том, что эти слова уже зафиксированы на пленке подслушивающего устройства в мини-«остине», подаренном миссис Морели-Джонсон Бромхеду. — Мне очень хотелось услышать это от тебя… а теперь поспи.
Паттерсон тут же уснул. Шейла полежала полчаса, затем встала, прошла в ванную, приняла душ. Она все время помнила о Бромхеде, сидящем в машине неподалеку от мотеля.
— Главное, не спеши, — инструктировал он ее, передавая микрофон. — Второго такого шанса может и не представиться.
Выходя из ванной, Шейла широко распахнула дверь, осветив спальню. Паттерсон тут же проснулся, сел.
— Ты чего вскочила?
— Принимала душ. — Обнаженная, она прошлась по комнате. Свет падал на нее сзади, и Паттерсон сразу же возбудился.
— Иди сюда.
— Крис… я хочу поговорить с тобой.
— Успеется… иди сюда.
Шейла накинула халат, заботливо предоставленный мотелем.
— Крис… ты представляешь, как это опасно? Вполне возможно, что больше нам встретиться не удастся.
— Что значит… опасно?
— Опасно для тебя.
— Перестань, Шейла. Ты имеешь в виду банк? Ерунда. В этом мотеле мы все равно что в сейфе. Никто ничего не скажет.
— Я имею в виду не банк, но миссис Морели-Джонсон.
— Ее-то чего опасаться? Я не понимаю тебя, Шейла.
— Она влюблена в тебя.
— Чепуха. Я знаю, что она неравнодушна к мужчинам. В свое время у нее были десятки любовников, но сейчас-то ей, слава Богу, семьдесят восемь! — Паттерсон рассмеялся. — Конечно, она смотрит на меня как на своего cказочного принца, но это ничего не значит… для меня. Я ей подыгрываю. Это входит в мои обязанности. Но скажу тебе честно: от ее девичьих ужимок меня тошнит. — Тут он понял, что, пожалуй, сболтнул лишнего. — Иди сюда, дорогая. Мы теряем время.
— Времени нам хватит. — Шейла подошла к кровати, села подальше от Паттерсона. Она не знала, хватит ли мощности микрофона, если она будет говорить с другого конца спальни. — Если она узнает о нашей связи, то очень обидится. Ты это понимаешь, Крис?
— Как она узнает? Сейчас не время говорить об этом. — Он включил лампу на столике у кровати, приподнялся на локте, вгляделся в Шейлу. Лицо ее обратилось в маску, их опять разделил барьер. Причины он не находил, но встревожился. — В чем дело, Шейла?
— Я тебя не понимаю, — ответила та. — Я же видела тебя со старушкой. Неужели ты все время играешь? Ты такой милый… обаятельный… и вдруг я слышу, что тебя от нее тошнит.
— Ну почему мы должны сейчас говорить об этой глупой старухе? — взвился Паттерсон. — Иди сюда! Я тебя хочу!
— Ты думаешь, она глупа?
— А ты нет? — Паттерсон не на шутку рассердился. — Ты хочешь, чтобы я все разложил по полочкам? Ей семьдесят восемь, а она по-прежнему тщеславна, падка на лесть. Наполовину ослепла, но все еще пялится на молодых мужчин. Если это не глупость, то что же? Как это называется?