Я упал на колени, увлекая ее за собой. Я тряс Эдну, как фруктовое деревце, но она вцепилась в меня бульдожьей хваткой. Боль становилась невыносимой. Откинувшись назад корпусом, я нанес удар свободной рукой. Удар пришелся в шею. Выпустив меня, она повалилась на пол. Моя правая рука повисла, как плеть. Но с Эдной не было покончено. Ругаясь сквозь сжатые зубы, она вновь поднялась. Ее светлые волосы рассыпались по плечам. Сделав шаг вперед, я нанес резкий прямой удар в бок. Эдна вновь оказалась на полу, но, извернувшись, как кошка, опять встала на ноги. Меня охватило чувство, близкое к панике. Это был достойный противник: сильный, ловкий и очень хорошо тренированный.
На этот раз она не бросилась на меня, а, сделав ложный выпад, метнулась вдоль сетки к выходу из галереи. Я, хромая, последовал за ней. Любой ценой нужно было помешать ей поднять тревогу. Она замешкалась на выходе из галереи, и я настиг ее. Повернувшись, она выдала мне болезненный удар в живот. Я схватил ее за талию, поволок обратно. Она брыкалась, пыталась царапаться, но я весил гораздо больше ее. Споткнувшись, я упал, и мы покатились по полу, колотя друг друга. Вначале она отвечала ударом на удар, но потом все же мои удары дошли до цели, дыхание ее стало хриплым, удары утратили силу. Кое-как поднявшись, она попыталась вновь перейти в атаку, но «прямой» в грудь откинул ее к решетке камеры сумасшедшей.
Издав хриплый стон, она сползла по решетке. Наступила небольшая пауза.
Я был вынужден сесть, так как ноги не держали меня. Внезапно две жадных руки, похожих на лапы с когтями, просунулись между прутьями решетки и схватили Эдну за горло. Эдна попыталась крикнуть, но вопль замер в горле. Сумасшедшая, что-то возбужденно бормоча, тянула ее к себе. Прутья решетки были слишком частые, чтобы прошла голова Эдны, которая не могла издать и звука — пальцы пережали ей трахею. Она пыталась отбиваться, но тщетно. Ее ноги беспомощно били по полу, нейлоновые чулки порвались на коленях.
Неспособный что-либо сделать, я с ужасом следил за этой сценой. Сумасшедшая продолжала тянуть Эдну к себе, выгибаясь всем телом. Эдна пыталась схватить ее, но руки не доставали до противника. Она смотрела на меня вылезшими из орбит глазами, изо рта высунулся язык. Ноги ее все слабее били по полу, руки безвольно поникли.
Через минуту все было кончено. От ужаса меня затошнило. Я снова двинулся к соседней камере. Сумасшедшая, выпустив горло Эдны, прыгнула ко мне, стараясь схватить за руку. Я вытащил револьвер и ударил по ее руке. Она с воплем отступила.
Даже видя перед собой эту фурию, я думал о мисс Уондерли. Она была в камере и лежала на койке с закрытыми глазами и разметавшимися по подушке волосами.
Я открыл дверь камеры и вошел. Руки сумасшедшей и тут пытались вновь схватить меня. Совершенно не владея собой, я ударил ее рукояткой револьвера между глаз. Ее глаза закатились, и она рухнула на пол. Весь дрожа, я поднял мисс Уондерли и вышел с драгоценной ношей из камеры, шатаясь как пьяный.
Старуха рядом стала вопить.
7
Я добрался до площадки перед лифтом и выглянул в коридор. Митчел, сгорая от нетерпения, ждал меня. Он сделал жест: мол, все спокойно.
Старуха продолжала выть. Я вышел на лестницу, неся на руках безжизненное тело мисс Уондерли. В этот момент Митчел тревожно махнул рукой, а сам, прыгая через несколько ступенек, метнулся вверх.
Я положил мисс Уондерли на пол и достал револьвер: с карабином в руках бежал охранник. У него не было времени, чтобы защититься, и я ударил его рукояткой по голове. Несчастный свалился как подкошенный. Его карабин упал на пол и самопроизвольно выстрелил. Пуля угодила в потолок.
Я повернулся, поднял мисс Уондерли и перекинул через плечо. Она слабо пошевелилась, но я прижал ее к себе и побежал. Послышался сигнал тревоги. Его металлический перезвон смешался с криками заключенных, звоном металлических решеток и воплями старухи.
В дальнем конце коридора распахнулась дверь, и на площадке появились два охранника. Я ранил первого в ногу, другой выскочил обратно, закрыв за собой дверь. Я выстрелил в дверь и услышал, как он застонал.
Я продолжил спуск, но уже медленнее, так как все время оборачивался. Находясь в конце своего пути, я не хотел рисковать и потерять все.
За моей спиной послышался топот. Я побежал. До первого этажа, где меня ждал Максисон, было еще далеко. Я толкнул дверь и вбежал в маленький кабинет, уложив мисс Уондерли на пол. Она открыла глаза, сделав усилие подняться, но я успокаивающе похлопал ее по плечу.
— Спокойно, дорогая. Я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда.
Мне доставило чертовское удовольствие увидеть ее глаза, когда они расширились от изумления. Она замерла, не отрывая от меня взгляда. Присев на корточки, я выглянул в коридор. Четверо охранников, один из них вооруженный автоматом Томпсона, смотрели на тела своих товарищей.
Я взял на мушку типа с автоматом. Он упал, а остальных словно ветром сдуло. Я подхватил мисс Уондерли и бегом помчался по коридору. Я уже заворачивал за угол, когда сзади раздался выстрел. Пуля попала в каблук моего ботинка. Я пошатнулся, но успел завернуть за угол.
Я вбежал в зал вскрытия и захлопнул дверь. Бледный от страха, Максисон прижался к стене. У него вырвалось приглушенное восклицание, когда он увидел меня, но он не пошевелился, он был просто не в состоянии это сделать.
Я подбежал к гробу и одним движением опустил туда мисс Уондерли. Она села, глаза ее с ужасом смотрели на меня.
— Ложись и не шуми, — прошептал я.
Но ее рот раскрылся, готовый издать крик. Вид гроба внушал ей естественный ужас. Я закрыл ей рот рукой, но она, совершенно обезумев от страха, продолжала отбиваться. У меня не было выхода. Я ударил ее в подбородок. Она упала навзничь, потеряв сознание. Я лихорадочно накрыл ее вторым дном, закрепил и надел мантию. Затем засунул за щеки каучуковые тампоны и водрузил на нос очки. Подбежав к полупарализованному Максисону, я подтащил его к мраморному столу.
— Помоги мне! — прошипел я, ухватившись за холодные и твердые плечи умершей.
Не знаю как, но ему удалось прийти в себя. Он помог мне уложить труп женщины в гроб. Я тут же прикрыл его крышкой. Только я успел это сделать, как распахнулась дверь. Флаггерти в сопровождении трех охранников влетел в зал вскрытия.
Я изобразил на лице испуг и поднял руки вверх. Максисон, тот не играл, он действительно считал, что пришел его последний час.
Флаггерти, бледный от ярости, весь в поту, мельком глянул на нас, затем его взгляд обшарил помещение.
— Никто не входил сюда? — спросил он, зловеще глядя на Максисона. Тот лишь отрицательно мотал головой, так как не в силах был открыть рот.
— Пошли! — Флаггерти подозвал охранников. Он подошел к гробу, приподнял крышку. Увидев тело, он нахмурился и вышел, злобно сжимая кулаки. Дверь за ним захлопнулась. Я вытер лоб и постарался вернуть нормальное дыхание.
— Спокойно! — сказал я Максисону. — Мы еще не закончили.
Схватив отвертку, я завинтил винты на крышке. Едва я успел это сделать, как дверь открылась и появился Клэнси. Он был багровым и едва сдерживал волнение.
— Вы знаете новость, парни? — спросил он. — Этот прощелыга Кейн проник-таки в тюрьму и утащил свою девушку.
— Не может быть! — искренне воскликнул я, вытирая лицо рукавом. — Его поймали?
Клэнси покачал головой.
— Пока нет. Но ему не скрыться на этот раз. Флаггерти просто сошел с ума. Он прочесывает тюрьму… — Неожиданно он замолчал, широко раскрыв глаза. — Кто это тебя так разукрасил?
— Один из охранников принял меня за Кейна и, прежде чем успел вмешаться Флаггерти, ударил меня.
— Они сейчас все ненормальные. Я никогда не видел сразу столько психов. Ну ничего, мы поймаем Кейна. Ему просто некуда удрать.
— Ты уверен в этом?
— Мне так кажется. А что, вы думаете, он удерет?
— А как он сюда вошел?
— Да, действительно… — Клэнси пожал плечами. — Я снимаю шляпу, преклоняясь перед его мужеством. Этот тип ловок. Очень ловок.
— Когда мы сможем уехать? — спросил я. — Мы уже сыты по горло здешними воплями и стрельбой.
— Вам придется остаться здесь. Никто не сможет покинуть тюрьму, пока Кейна не поймают.
Я очень хотел бы знать, сколько времени мисс Уондерли пролежит без сознания. И начнет ли она орать, придя в себя? Я покрылся холодным потом. Мы подождали минут пять. Вновь послышались выстрелы. Клэнси подошел к двери и выглянул в коридор.
— Скорее всего его обнаружили, — заметил он. — Это в блоке «Б».
Сигнал тревоги вновь начал звенеть.
— Что там происходит? — Клэнси был в растерянности. — Почему звенит сигнал тревоги?
Внезапно ворвался Митчел.
— Какого черта ты здесь торчишь, болван! — заорал он. — Заключенные подняли бунт! Кто-то выпустил их из камер.
Клэнси передернул затвор карабина.
— Кто мог их выпустить? — спросил он, подбегая к двери.
— Вероятно, Кейн, кто же еще, — ответил Митчел, толкая Клэнси перед собой. Он повернулся ко мне и подмигнул.
Они исчезли за дверью.
— Это Митчел выпустил заключенных! — сказал я Максисону. — Надеюсь, он выкрутится сам. Торопись! Нужно убираться отсюда, и как можно скорее!
Мы подняли гроб на плечи и вышли. Он был так тяжел, что ноги мои подгибались, не говоря уже о Максисоне, довольно субтильном человеке. Но, видимо, страх придавал ему силы. Наконец мы подошли к первым воротам.
Охранник, увидя нас, поднял карабин, положив палец на спусковой крючок.
— Все в порядке! — задыхаясь, сказал я. — У нас есть разрешение Флаггерти на выход. Дай нам поставить этот проклятый гроб. Я сейчас покажу его тебе.
Охранник заколебался. Игнорируя его, мы подошли к катафалку. Охранник последовал за нами. Затолкав гроб в катафалк, мы захлопнули дверцу. Подозрение по-прежнему читалось на лице охранника. Его толстое, потное лицо выражало к тому же сильное любопытство.
— Но Флаггерти приказал никого не выпускать отсюда, — проворчал он. — Я сам слышал его приказ.
— А я вам говорю, что Флаггерти выписал нам пропуск на выезд отсюда, — сердито сказал я. — Покажите ему! — обратился я к Максисону. — Он у вас в кармане.
Максисон машинально сунул руку в карман.
Охранник перевел взгляд на него. Это было именно то, чего я дожидался, тут же нанеся ему «прямой» в челюсть. Тот упал на колени. Я вырвал у него карабин и оглушил ударом приклада.
— Вперед! — я толкнул Максисона к катафалку.
Мы проехали двор и остановились перед другими воротами. Они были заперты. Франклин немедленно вышел из будки.
— Уносите ноги, пока не подстрелили? — со смехом спросил он.
— А то! Черт знает что здесь у вас творится! Мы оставили разрешение на выезд на первом посту. В тюрьме переполох.
Он пожал плечами.
— Меня это не касается. Не люблю драк, — он открыл ворота. — Счастливого пути!
Я нажал на акселератор. Теперь оставался лишь один барьер на нашем пути — баррикада. Держа револьвер под рукой, я выжимал максимальную скорость из тяжелой машины. Баррикада по-прежнему перегораживала дорогу, но охраны не было видно. До нас доносились лишь звуки выстрелов и крики из тюрьмы. Все силы были задействованы на подавление бунта внутри тюрьмы, так что некому было сторожить деревянное заграждение. Я вышел из машины, отодвинул заграждение, потом вновь сел за руль.
Я победил!
Глава 5
Контрнаступление
1
Роскошный номер отеля «Мартелло» в Ки-Уэст окнами выходил на Атлантический океан. С нашего балкона, защищенного от солнечных лучей бело-зеленым тентом, мы могли обозревать бульвар Рузвельта, почти пустынный из-за послеполуденной жары. Жалюзи на окнах были опущены, собаки дремали на тротуарах, совсем разомлев от жары. Справа от нас в зыбком мареве можно было различить изумрудные острова в обрамлении белой пены прибоя, над которыми висели облака. Корабли всех классов и водоизмещений шли по классическому пути течения Гольфстрим, который верно служил капитанам на протяжении вот уже нескольких веков.
В плавках и сандалиях, с огромными солнцезащитными очками, водруженными на нос, я возлежал в удобном кресле. Возле правой руки стоял бокал с охлажденным коктейлем, в левой я держал сигару, лениво поглядывая на океан.
Мисс Уондерли сидела рядом со мной. На ней был купальный костюм, обтягивающий ее тело, как перчатка. Соломенная, отделанная красной лентой шляпка защищала лицо от солнечных лучей. На коленях ее лежал журнал.
Я наклонился и протянул руку, чтобы вынуть из пачки сигарету для нее. Она погладила меня по руке, когда я взял зажигалку.
— Здесь неплохо, не так ли? — я улыбнулся ей.
Она кивнула, сняла шляпу, и шелковистые волосы рассыпались по плечам. Мы жили в отеле уже пять дней. Наше бегство из тюрьмы казалось далеким кошмаром. Мы не говорили об этом. Первые два-три дня мисс Уондерли, совершенно разбитая, плохо спала, ее преследовали кошмары. Она боялась даже выходить из номера. Ей было страшно, если кто-то входил к нам. Хэтти и я не оставляли ее ни на минуту. Хэтти — замечательная женщина. Она и сейчас была с нами.
После бегства из тюрьмы мы сели в катер Тима. Тим лично вел судно. По дороге, украдкой приблизившись к острову, я нашел там спрятанную коробку с деньгами. Не знаю, каким чудом, но мы проскользнули мимо всех кордонов полиции, которые были выставлены Киллиано. Мы прибыли в Ки-Уэст, а Тим на следующее утро вернулся в Парадиз-Палм.
Ки-Уэст — небольшой городок, жители которого занимались ловлей рыбы, черепах, добывали губку. Это спокойное, приветливое место было идеальным для отдыха. Мисс Уондерли пришла в себя раньше, чем я ожидал. Сейчас она была практически в норме.
— Все в порядке, дорогая? — спросил я, улыбаясь.
— Да, — она расслабленно шевельнулась. — А как ты?
— О, прекрасно! Это как раз такой отдых, который я хотел найти в Парадиз-Палм.
— Сколько времени мы проведем здесь? — вдруг резко спросила она.
Я глянул на нее.
— Мы не торопимся. Я хочу, чтобы ты хорошо отдохнула. Мы останемся здесь столько времени, сколько тебе захочется.
Она повернулась, чтобы лучше видеть меня.
— И что потом? — спросила она, протягивая ко мне руку.
Я нахмурился.
— Потом? Как тебя понимать?
— Дорогой, может быть, я и не имею права тебя спрашивать, но как сложатся наши отношения в будущем? — она покраснела.
— А чего бы ты хотела? — улыбнулся я. — Я же ведь не больше чем случайный знакомый.
— Если это тебя устраивает, то и меня тоже, — проговорила она внешне спокойно.
— Я без ума от тебя, — засмеявшись, признался я, — но не знаю, сможешь ли ты приспособиться к той беспорядочной жизни, которую я веду. Понимаешь, я не гарантирую тебе спокойной жизни. Я просто не представляю, что это такое. Жить со мной нелегко.
Она посмотрела на свои сложенные руки.
— Ты вернешься туда, не так ли?
— Куда «туда»? — резко спросил я.
— Пожалуйста, дорогой, — она сжала мою руку, — не обижай меня. Ведь ты же вернешься в этот город?
— Пока можешь не беспокоиться. Я еще не решил окончательно.
— Но ты определишься после возвращения Тима, не так ли? Ты ведь ждешь его?
— Ты права, — согласился я, глядя на океан. — Я действительно жду Тима.
— Когда он приедет, ты уедешь с ним?
— Возможно.
— Ты уедешь, я знаю.
— Поживем — увидим, — повторил я. — Я пока еще ничего не знаю. Все зависит от того, как будут развиваться события в городе.
Она еще сильнее сжала мою руку.
— Дорогой, я прошу тебя, не появляйся там. Ведь это же чудо, что нам удалось бежать. В этой ужасной тюрьме я уже думала, что никогда больше не увижу тебя. Но нам удалось бежать, и ты находишься рядом со мной. Сейчас я даже не представляю, что буду делать без тебя.
— Ни о чем не беспокойся. Но я должен закончить это дело. Я привык ставить точки над i. Это мой принцип.
— Дорогой, не делай этого! — ее рука дрожала. — Зачем тебе это… Откажись! Только на этот раз.