- Уходи отсюда, - бросив взгляд в сторону роженицы, отрезала ведунья. – Штука у тебя сильная, и носишь ты ее давно. Так что даже если выкинешь, все равно не избавишься. Так что иди себе, погуляй. А ей ты все равно ничем не поможешь!
Что мне оставалось делать? Схватки становились все чаще, и Инне действительно было не до меня...
Эту ночь я провела на скамейке перед больницей. Ехать домой я боялась, вдруг срочно понадобится купить какое-то лекарство или еще что-то понадобится. Часы текли как патока. Не зря ведь говорят, что хуже всего ждать и догонять.
Я просто сидела на лавочке и молилась, крепко-крепко сжимая в руке ту самую подвеску. Может, она сумеет донести до асов и ванов мои молитвы?
Молю вас, дисы, и тебя, благая Фригг, пусть только все будет хорошо! Пусть Инна благополучно родит, пусть ее ребенок будет здоровым. Молю вас, боги! Не так уж часто я к вам взываю...
Инна родила в девять утра, и мне даже разрешили взглянуть на ребенка. Мальчик был совсем крошечным, а маленькие ножки и ручки имели странный багровый оттенок.
- Доктор Дарвальдссон, у них все в порядке? – негромко спросила я, остановившись на пороге.
Инна подняла на меня покрасневшие глаза и устало улыбнулась.
- Все хорошо, - заверила гномка с улыбкой, прямо лучась удовольствием от осознания хорошо сделанной работы. – У мамочки пара разрывов, но совсем небольших. Для первых родов, да еще при таком крупном ребенке, могло быть намного хуже. Можете обрадовать папашу – богатырь у него!
- Обязательно! – пообещала я и сказала уже громче: - Ин, ты отдыхай, а Максу я позвоню. Думаю, он уже к вечеру примчится!
- Хорошо, - отозвалась Инна, кажется, с трудом удерживая глаза открытыми. – ты приедешь вечером?
Очень странно, когда рождаются дети у школьных друзей, которых ты помнишь еще беззубыми первоклашками. Когда появляется ребенок, женщина меняется на глазах, у нее появляются новые интересы, непонятные мне страхи и проблемы. А мне, признаюсь, очень не хотелось, чтобы Инна от меня отдалилась. Оставалось лишь надеяться, что у нее хватит сил и времени общаться со мной хоть изредка.
- Постараюсь, - улыбнулась я и отправилась домой. Меня еще ждала работа...
По дороге я старалась освежить в памяти детали сегодняшнего дела.
Ко мне обратилась пожилая гномка, которая просила оформить право собственности в порядке наследования по закону. Я изучила документы и написала исковое заявление, в котором подробно изложила подсчеты долей наследников и обоснование прав почтенной Урлисы Картсон на часть спорного домовладения.
Основная сложность наследственных дел состоит в том, что граждане частенько оформляют наследство, оставленное еще бабушками и дедушками их родителям, а то и вовсе прабабушками и прадедушками. В связи с этим возникает куча проблем, поскольку многие документы оказываются утеряны. К тому же за долгий срок в составе наследников происходят значительные изменения – кто-то рождается, женится, умирает... За каких-то двадцать-тридцать лет могут смениться три поколения! Вот и получается порой, что есть пять-десять человек, каждому из которых причитается хоть крошечная, но все же доля.
И все это нужно просчитать и отразить в иске!
В итоге для адвоката самой полезной из школьных дисциплин является арифметика, а именно простейшие действия с дробями. Однако простейшими они являются только с точки зрения математики, а юристу приходится учитывать множество нюансов: кто умер раньше, кто жил или не жил с наследодателем, какая степень родства...
В данном случае моя клиентка претендовала на наследство после смерти отца и матери, при этом кроме нее у покойных имелось четыре сына, два из которых к настоящему моменту умерли тоже. В суде первой инстанции я не участвовала, и решение, которое она швырнула мне на стол месяц назад, неприятно меня поразило: в иске ей отказали. Разумеется, я написала апелляцию, и вот теперь ее должны были рассматривать...
До назначенного часа оставалось всего полтора часа. Нужно заглянуть домой, перекусить, переодеться и взять документы (естественно, в больницу я их с собой не захватила).
Я тяжело (сказывалась бессонная ночь) поднялась по лестнице – лифт опять не работал. В дверь позвонить не успела, она распахнулась при моем приближении.
- Ну что там?! – вопросом встретил меня Нат. Судя по встрепанной бородке и теням вокруг глаз, ему тоже поспать сегодня не довелось.
- Все хорошо, - устало улыбнулась я, перешагнула через порог и прислонилась к шкафу, закрыв глаза. Голова отказывалась соображать, под веки будто песка насыпали... Нужно срочно взбодриться!
Домовой оценил мой потрепанный вид и развил бурную деятельность: напоил меня каким-то гадким чаем и заставил нюхать на редкость вонючую жидкость. Впрочем, я не спорила, Нат не только за хозяйством следит, но и в травках разбирается.
Ледяной душ, маска на лицо и две чашки кофе окончательно привели меня в чувство. Домовой чуть ли не силком впихнул в меня легкий завтрак и принес отглаженный костюм. Еще немного косметики, и теперь, глядя на меня, уже не казалось, что я ушла в запой.
Все же не зря говорят, что это в двадцать лет можно не спать всю ночь и выглядеть по-прежнему цветущей, в тридцать такие фокусы уже не проходят. Экстренные меры способны взбодрить, но потом придется расплачиваться, отсыпаясь почти сутки, ведь ресурсы организма не бездонны.
Напоследок я нарисовала на запястье руну совуло и вышла из дома. Такси уже ожидало меня, так что, слава Одину, на место я прибыла заблаговременно и даже успела немного пообщаться с клиенткой. Кстати говоря, в заседание я решила ее с собой не брать, опасаясь взрыва праведного негодования. Благо, закон допускает рассмотрение дела в апелляции даже в том случае, если стороны не явились вообще.
Здание апелляционного (областного) суда меня всегда тянет назвать Дворцом правосудия, настолько оно роскошное и впечатляющее. Правда, с правосудием случаются накладки, но это уже совсем другой вопрос...
Предъявив удостоверение, я вошла внутрь и присела на первый попавшийся стул.
Все, чьи дела назначены на этот день, дожидаются вызова в большом холле, где секретари громко объявляют, какое дело будет сейчас слушаться, и проверяют документы его участников. Для адвокатов здесь всегда присутствует элемент неожиданности, поскольку заранее не известен ни зал суда, ни даже точный состав коллегии судей (ее формируют для каждого дела).
На этот раз позвали меня достаточно быстро, чему я была искренне рада. По правде говоря, несмотря эликсиры, чувствовала я себя не слишком хорошо. Хорошо хоть заседание здесь обычно не длится дольше часа, а чаще занимает всего минут пятнадцать-двадцать. Судьи на момент рассмотрения дела уже имеют о нем четкое представление и определились с позицией (хотя бывает, что она коренным образом меняется в процессе слушания).
В этот раз с коллегией мне не повезло: одна судья язвительно комментировала чуть ли не каждую реплику, вторая дремала, и только третья интересовалась делом всерьез.
Надо сказать, что решение суда первой инстанции было настолько нелепым, что даже поверить сложно: моя клиентка просила признать за ней право собственности отца и матери, а отказали ей в наследстве после смерти брата. Мол, сестра - наследник второй очереди, а у покойного имеется жена и несовершеннолетний ребенок!
Как же халатно нужно относиться к рассмотрению дела, чтобы даже не понять сути иска?!
Именно это я пыталась донести до судей апелляционного суда, только, естественно, в более мягких выражениях. Неспециалисту, пожалуй, могут показаться пугающими эти все подсчеты и подробное выяснение, кто и когда умер. Мы, юристы, особый народ. Наверно, мы даже мыслим по-своему. Неудивительно, профессия всегда накладывает на человека свой отпечаток.
Слава Тюру, я смогла доказать правильность своей позиции и добиться желаемого результата.
Из здания я вышла уже «на автопилоте», зато довольная. Ко мне, конечно же, тут же кинулась клиентка.
- Ну что там? - взволнованно спросила она, едва не хватая меня за лацканы пиджака.
- Все в порядке, - устало заверила я. - Все, что вы просили, получите. Через пять дней нужно подъехать сюда и получить копию решения, а потом зарегистрировать ее в БТИ. Если возникнут вопросы, то мой телефон вы знаете.
- Так решение отменили? - уточнила клиентка. - Взаправду?
- Конечно, - подтвердила я. Невыносимо хотелось спать, так что задерживаться не было ни малейшего желания. Вообще-то обычно я терпеливо повторяю по пять раз одно и то же, разжевывая клиентам все тонкости, но сейчас у меня просто не было сил.
Клиентка довольно улыбнулась, едва не подпрыгивая на месте (в исполнении коренастой гномки это смотрелось чудно) и выдала:
- А как судью накажут?
- Какого судью? - не поняла я, испытывая непреодолимое желание закрыть глаза.
- Ну как же! Судью Долженко, она же решение неправильное вынесла! - убежденно ответила гномка. - Теперь отвечать надо!
Я вздохнула. Как же граждане верят в справедливость и законность! Право слово, умиляет.
- Ничего ей не будет, - я подняла руку, останавливая ее возмущение. - Послушайте, можно, конечно, написать жалобу, но смысла нет. Судья не несет ответственности за принятые им решения.
Я сказала клиентке чистую правду. Максимум, можно добиться выговора для судьи, и то в случае явных нарушений закона с его стороны. Например, однажды судья выдал мне заверенную копию решения, а после, прочитав в жалобе о допущенных ошибках, означенные ошибки просто... исправил! В апелляции подмена вскрылась и в итоге дело я выиграла, однако взамен заработала ненависть данного судьи.
Такова наша реальность – клиенты приходят и уходят, а судьи остаются. Эдакие столпы правосудия.
Гномка настаивала, распаляясь все больше и больше, и ее пухлые щечки даже тряслись от негодования. Я пыталась ее успокоить, но безуспешно, и в конце концов не выдержала:
- Послушайте, можете обратиться к другому адвокату. Я свою работу выполнила, желаемый результат вы получили. А теперь извините, я тороплюсь.
- Но как... - запнулась клиентка, взирая на меня круглыми глазами навыкате.
- Извините, - еще раз повторила я. – Но это все.
Тут как раз просигналило такси, и я поспешила к нему (хотя, признаюсь, мелькнула у меня мысль, что к возмущенной гномке не стоило поворачиваться спиной).
Сон манил меня, как, наверное, наркомана манит желанная доза.
Но, оказавшись, наконец, дома, я первым делом отправилась вовсе не в спальню, а в кабинет. Добыла из недр стола лист бумаги и ручку, и принялась писать.
"Благодарю за заботу, но больше это не пригодится. С уважением, Анна Орлова".
Осталось приложить к записке кулон и попросить Ната поскорее отправить его дракону.
По здравом размышлении, на Шемитта я зла не держала. Защитник - это просто громкий титул, а образ мыслей. Мы просто "не сошлись характерами", как я привыкла писать в сухих строчках исков о разводах.
Не хватало привычной тяжести кулона - я носила его, не снимая, целых восемь месяцев.
Но так нужно. Все закончилось, давно пора поставить окончательную точку.
Последняя нить порвана...
Глава 4. Мадам Брошкина
"Она такая, никакая. И что он в ней нашел?! А я такая, вся такая, растакая. Но мой поезд ушел" (А. Пугачева)
Утро началось с танца с саблями. Правда, вместо сабель были тесаки (условно – кухонные ножи, но для членовредительства они годились не меньше, чем для разделки мяса).
Означенной кухонной утварью потрясал орк, господин Дабруриг, требуя от меня защиты и справедливости, а от богов – кары на головы обидчиков. Небеса молчали, я подчеркнуто ласковым тоном обещала воздать и покарать (раз уж небеса остались глухи).
Собственно, господина Дамрурига можно было понять, он попал в очень неловкую историю. И дело даже не в том, что подозревали его ни много, ни мало, в разбое, повлекшем тяжкие последствия, а... Впрочем, обо всем по порядку.
Итак, Дабруриг, хоть и неоднократно судимый, последние годы жил тихо и мирно. Он купил давно желаемый домик в деревне, где и трудился в поте лица, разводя кроликов, кур, поросят и прочую живность.
И все бы ничего, но заподозрила его родная милиция в совершении особо опасного преступления. А там и, как водится, на рассвете пришли брать...
Дабрурига взяли под белы (точнее, зелены) рученьки, стукнули пару раз лицом о стенку, да и затолкали в милицейскую машинку. Задержание прошло без сучка и задоринки (а также без глупостей вроде протокола задержания), так что приободрившиеся милиционеры не стали терять времени даром. Решили они, что дважды ездить в далекое село им лень, времени вагон... В общем, заодно провели и обыск, изъяв из дома Дабрурига его мобильный, небольшую сумму денег, а также мамины золотые колечки и сережки.
Как известно, милиционеры наши питают неизъяснимое отвращение к формальностям, так что и здесь обошлось без глупостей вроде получения санкции и привлечения понятых. Правда, к их чести, ценности не пропали где-то по дороге, а были переданы следователю.
Разумеется, я тут же написала жалобу в прокуратуру по поводу незаконного обыска.
Но бравая милиция не растерялась! И получила я совершенно шикарный ответ за подписью начальника следствия. Дескать, ни-ни, как можно, никто никакого обыска не проводил, а изъятые ценности находились... на самом задержанном!
Представляю эту картину! Милиция звонит в дверь пять утра, и открывает Дабруриг во всеоружии: в сережках, женских колечках, с мобильным наперевес и с купюрами в зубах...
Правда, орк отчего-то комизм ситуации не оценил. Бедняга топал ногами, брызгал слюной и орал. Его, правоверного орка, посмели заподозрить в нехорошем!
С трудом успокоив разбушевавшегося клиента, я заверила его, что непременно обжалую этот ответ. И выпроводила восвояси, поручив принести справку от врача, что уши у него не проколоты. Клиент предлагал показаться судье лично и продемонстрировать уши, пальцы и что угодно еще, я же настаивала на сборе соответствующих бумаг. «Без бумажки ты букашка!» - это сказано о наших судах...
Я едва успела выпить чашку кофе, когда в дверь консультации снова постучали.
- Можно? – просунув голову в дверь, стеснительно пропищала женщина. – Вам же Наталья звонила, да?
- Да, - согласилась я, торопливо дожевывая печенье. Гадалка Наталья периодически подбрасывала мне дела в благодарность за то, что однажды я вытянула ее из весьма неприятной истории. – Вы Лидия Градова?
Она робко кивнула. Больше всего госпожа Градова напоминала мышку. Мелкие заурядные черты, волосы стянуты в скромный хвостик, наряд предельно благопристойный и консервативный.
- Да, это я, - а руки ее непрестанно комкали носовой платок.
Я постаралась тепло улыбнуться, указала рукой на кресло.
- Проходите, присаживайтесь. Рассказывайте, в чем проблема.
- Хорошо, - она глубоко вздохнула, собираясь с решимостью, и принялась говорить...
Ситуация была как будто целиком заимствована из дешевого дамского романа. В скромную библиотекаршу влюбился весьма богатый мужчина, господин Водный. Где уж они умудрились встретиться, сие для меня осталось тайной. Неужели богатые господа ходят в библиотеку? Так или иначе, парочка встретилась и, как это говорится в тех самых романах, "воспылала взаимными чувствами". Чувства оказались настолько сильны, что господин Водный подал на развод, хотя обычно сильный пол предпочитает не рушить семьи, а подпитывать связью на стороне угасшие было чувства.
Впрочем, мужчины за сорок склонны к фокусам. Как говорится, седина в бороду...
Однако жена сочла, что новая любовь благоверного является следствием приворота, и обратилась в суд.
Как известно, необоснованное магическое воздействие на человека является преступлением. Такие деяния делятся на две группы: нид (проклятие) и мансег (приворот). Однако дела о проклятиях возбуждаются прокуратурой по факту, а вот о приворотах – по жалобе частного обвинения. Проще говоря, наличие мансега приходится доказывать самому потерпевшему.