Вопросы суду задавать нельзя, но Дроггсон соизволил ответить, по-простому разъяснив многомудрые юридические термины:
- Я не считаю подсудимого сутенером. Понятно?
Гномка согласно кивнула и рванулась к Сагграду, больше не обращая внимания на отца. Последовала умилительная сцена (кажется, даже Дроггсон украдкой вытер бородой повлажневшие глаза). Ларрия что-то лепетала, Сагград пылко покрывал поцелуями ее лицо и руки, а потом и вовсе подхватил на руки и закружил, рискуя сбить подвернувшегося под руку прокурора. Не желая мешать, я направилась к выходу. Волнение схлынуло, оставив безмерную усталость.
- Госпожа Анна! - окликнул меня клиент.
- Да? – обернулась я.
- Мы назовем дочь вашим именем! – пообещал он, и я поневоле усмехнулась.
Как говорится, все хорошо, что хорошо заканчивается.
Глава 3. Медики и судьи
Мечта российских врачей - чтобы бедные никогда не болели, а богатые никогда не выздоравливали. ( Михаил Задорнов )
Почему-то весной время течет, словно ручейки из тающих сугробов. Не успеешь оглянуться, как на деревьях набухли почки, сменились цветами, потом листьями. Пройдет еще немного времени, и навстречу уже вприпрыжку скачет лето. Большинство людей почему-то нежно любят жаркие летние месяцы, а вот я обожаю весну, когда весь мир кажется юным и доверчивым, ярким и пьянящим. Когда чувствуешь пронзительное счастье просто жить, дышать, смеяться, смотреть в безмятежное небо...
Той весной радость мою несколько портила унылая диета. Летом, когда царит изобилие сезонных фруктов и овощей, килограммы теряются легко и непринужденно, а вот в марте-апреле так отчаянно хочется вкусненького (хотя бы кусочек шоколадки!), что похудение кажется тягостным, как затяжной дождь. Я постепенно смирилась с урезанным рационом, утешаясь азартным подсчетом сброшенных килограммов, и думала о надвигающихся праздниках со смесью ужаса и предвкушения. Ужаса, потому что без всяких вкусностей не обходится ни одно торжество. А предвкушения, потому что я очень люблю вкусно покушать (чего тайно стесняюсь в кругу вечно худеющих коллег).
Итак, мама с папой уже сообщили, что замариновали мясо на послезавтра, и я глотала голодную слюну, представляя будущую вкуснятину. Ароматный шашлык с пылу с жару, со свежим домашним хлебом, овощным салатом и разнообразными соусами... Мм! Желудок согласно забурчал, требуя внеплановой кормежки, и повлек меня в направлении кухни...
Громкий звонок телефона разрушил кулинарное наваждение. Только бы не Инна с сообщением, что не приедет!
- Да, слушаю! – произнесла я в трубку, надеясь, что собеседнику не слышно голодное урчание в моем животе.
- Привет, - сказал мне на ухо знакомый бархатный голос. – Как у тебя дела?
- Спасибо, все хорошо, - нейтрально-вежливым тоном отозвалась я. – А ты как?
Словно школьные приятели, которые встретились через десять лет после выпуска и не знают, о чем говорить.
- Ровно, - помедлив, ответил Шемитт. – Только я без тебя скучаю. Давай в выходные встретимся?
Признаюсь, на несколько мгновений я потеряла дар речи.
- Извини, у меня другие планы! – не задумываясь, отказалась я. Только сердце отчего-то колотилось, как сумасшедшее.
- Жаль, - вздохнул он. – Тогда я перезвоню тебе после праздников.
Шемитт вел себя так, словно мы поспорили из-за пустяка. Можно подумать, я капризный ребенок! Впрочем, для дракона, давно уже разменявшего третью сотню, мои тридцать наверняка кажутся глубоким детством. Однако это не повод считать, что я поменяю свое решение, если хорошенько на меня надавить!
- Как хочешь, - делано безразлично ответила я. – Но встречаться с тобой я не собираюсь. Ни сейчас, ни потом.
Шемитт только хмыкнул в ответ и быстро попрощался. А я уселась прямо на подлокотник дивана и закрыла глаза. Фрейя, за что ты так меня мучаешь? Пусть он перестанет меня мучить, просто испарится из моей жизни!..
Из оцепенения меня вывело появление Инны.
- Привет! – радостно прощебетала она, врываясь (точнее, вкатываясь – хотя до родов ей оставался еще месяц, подруга уже напоминала колобок) в комнату. – Ты...
Тут она наконец меня разглядела и испуганно примолкла.
- Привет, - попыталась улыбнуться я. – Как дела?
Не отвечая, она взяла меня за руку и заглянула в лицо.
- Что случилось? Ань, что такое?
- Все нормально! – ответила я и, видя ее недоверие, добавила: - Правда, все уже прошло. Просто вдруг голова заболела.
- А, вот оно что... – понимающе протянула она, кажется, совсем не поверив в эту неуклюжую ложь. – Слушай, а чем там у тебя с кухни так приятно пахнет? Я умираю от голода!
- Пойдем на разведку, - предложила я. – Кажется, Нат что-то говорил о фаршированной грибами курице.
- Ууу! – подруга театрально сглотнула слюну и дернула меня за руку. – Пойдем скорее! Чего сидишь?
- Иду-иду! – отозвалась я, уже искренне улыбаясь...
Пользуясь тем, что муж Инны уехал в командировку, она осталась у меня на ночь. Мы неплохо поболтали и только около полуночи собрались спать.
- Ой, Ань, не ходи замуж! – резюмировала Инна свою прочувствованную речь о тяготах семейной жизни и придирках свекрови.
- Да ладно, неужели тебе так плохо живется замужем? – лениво спросила я, размышляя, взять ли еще бутерброд или пожалеть талию. Ладно, где наша не пропадала? Я с наслаждением вгрызлась в ломтик хлеба с семгой и потому пропустила ответ Инны.
- Ань, ты меня не слушаешь! – возмутилась она.
- Слушаю-слушаю! – заверила я, прожевав кусок. – Ты что-то говорила о горячих завтраках, которые надо готовить к шести утра.
- А еще свекровь требует, чтобы я обязательно гладила постельное белье! – мрачно добавила Инна. – Вот всю жизнь прожила и не гладила, а теперь - вот! Потому что их Максик привык к выглаженному белью! – и проговорила, явно передразнивая свекровь: - Как же так? Надо, надо гладить! Ведь это убивает микробы! Аж на десять минут, ага...
- Бедняжка! – усмехнулась я. – Все тебя обижают, в домашнюю рабыню превращают...
Муж у нее был у родителей единственным, к тому же поздним ребенком, поэтому привык, что с него сдували пылинки. Нет, Инна с Максимом действительно любили друг друга и неплохо уживались, но периодически у них случались мелкие разногласия (старательно раздуваемые свекровью).
- Да ну тебя! – притворно обиделась Инна. – Давай уже спать!
- Давай, - согласилась я, украдкой сцеживая зевок в кулак...
Но выспаться той ночью мне не удалось: меня разбудил отчаянный стук в дверь.
- Ань, вставай! – потребовала Инна из-за двери и призналась тихо: - Ань, мне страшно...
- Что случилось? – поинтересовалась я, распахнув дверь.
Лицо Инны было напряженным и испуганным.
- Кажется, у меня воды отошли, - сообщила она дрожащим голосом.
- Так, - только и выговорила я. Признаюсь, о процессе родов я имела весьма смутное представление. С силой растерла виски, пытаясь проснуться, и скомандовала: - Ты ложись пока, а я соберусь и вызову скорую. Что нужно иметь с собой, знаешь?
Подруга неуверенно кивнула.
- Ага.
- Тогда продиктуй Нату, сейчас я его разбужу! – я ринулась на кухню, собираясь стребовать с домового чашку самого крепкого кофе.
Спустя минуту в квартире закипела суматоха...
Вскоре приехала машина скорой. Инна при виде медиков вдруг перепугалась и вцепилась в мою руку.
- Ань, поехали со мной, ну пожалуйста! – умоляюще пролепетала она. – Я боюсь одна!
- Надеюсь, это не запрещено? – поинтересовалась я у доктора – женщины средних лет с усталым и безразличным лицом. Она только махнула рукой, и вскоре мы уже тряслись по городским ухабам в раздолбанной машине...
Я держала Инну за руку и говорила какую-то успокоительную чушь, пытаясь не показать, насколько растеряна. Наверное, очень страшно, когда с твоим телом происходит что-то новое, странное и неконтролируемое. Но не менее страшно наблюдать за страданиями близкого человека, не в силах ничем ему помочь. Оставалось надеяться на врачей, которые непременно разберутся и помогут. В конце концов, это ведь их работа! Жаль, что сами медики, кажется, считали иначе...
В приемный покой я прошла вместе с Инной, так что имела возможность оценить все прелести нашего здравоохранения. Серые стены, замызганная кафельная плитка под ногами, безжизненный яркий свет, но хуже всего – безразличие, паутиной налипшее на лица персонала.
- У тебя деньги есть? – первым делом поинтересовалась пухленькая медсестра, когда Инна протянула ей свои документы.
- Есть, - вмешалась я. О «бесплатной» медицине я была наслышана предостаточно, так что захватила с собой приличную сумму денег.
- А покажи! – подозрительно взглянув меня, выдала медсестра. – Вам лекарств-то много надо! А то восьмимесячные младенчики редко выживают... Слабенькие они!
Разумеется, Инна тут же расплакалась: больно, страшно, а тут еще так бесцеремонно сообщают, что ребенок, скорее всего, умрет! Признаюсь, я взбеленилась.
Конечно, я понимаю, что когда видишь каждый день всякое, чувства притупляются. Это нормально, по себе знаю. Но такое бессердечие - это слишком! Говорить такие вещи перепуганной беременной женщине, только чтобы получить больше денег...
Безусловно, зарплаты у служителей Эйр невелики, а испуганные и растерянные пациенты готовы выложить любую сумму. Соблазн велик, что и говорить, но это не повод столь беспардонно себя вести!
- А когда придет врач? - поинтересовалась я, ободряюще сжав руку Инны.
Я готова была заплатить, однако с условием, что Инне будет оказана вся возможная помощь. А в способности бесцеремонной медсестры ее оказать я очень сомневалась.
- Зачем врач? – искренне удивилась медсестра. - Вот если она не разродится, тогда врач придет резать, а пока пусть терпит.
- Где я могу найти дежурного врача? – спросила я, стараясь сдержаться и не наорать на нахальную женщину.
- А тебе зачем? - она посмотрела на меня исподлобья. – Жаловаться надумала, да? Ты к ним со всей душой, а они сразу жаловаться!
Я была в бешенстве - той его разновидности, когда голова становится ясной, а мысли кристально-прозрачными. Сейчас не время бояться или переживать. Когда все закончится, можно будет всласть потрястись, перебирая в памяти все опасности минувшего испытания.
- Разумеется, - согласилась я деланным спокойствием. Вот теперь я искренне жалела, что после университета не пошла работать в прокуратуру – такие нахальные особы уважают только силу и преклоняются перед солидными «корочками». Впрочем, можно попробовать и так, вряд ли медсестра в курсе действительных пределов моих полномочий. Я вытащила из сумки свое удостоверение и небрежно помахала им. – Я адвокат и здесь представляю интересы своей клиентки. Во-первых, я хочу узнать, какие из этих лекарств действительно ей нужны. Во-вторых, я настаиваю на постоянном присутствии врача при родах. И, в-третьих, если вы немедленно не приступите к выполнению своих обязанностей, я вам обещаю, что уже завтра здесь будет прокуратура, КРУ, представитель министерства здравоохранения и еще куча проверяющих. Я напишу такие жалобы, что у вас уволят половину персонала, а остальные попадут под суд. Надеюсь, вы знаете, что вымогательство взятки, нарушение права на бесплатную медицинскую помощь и ненадлежащее выполнение профессиональных обязанностей медицинским работником являются преступлениями? Я позабочусь, чтобы вам это разъяснили. Вам все понятно?
Я говорила негромко и вежливо, но медсестра прониклась. Ошарашенная моим напором, она безропотно показала, где найти дежурного врача. Однако это мне не помогло: он был пьян до положения риз, и на попытки его дозваться только громче храпел и нецензурно огрызался сквозь сон. Неужели ему совершенно наплевать на несчастных рожениц?! Увы, именно так и было.
Убедившись, что тут ничего не добиться, я в ярости выскочила из кабинета. Что делать? Можно позвонить Артему – он не откажется помочь, даже несмотря на некоторую натянутость наших отношений. Артем из тех, на кого можно без размышлений положиться в трудной ситуации, и он наверняка поднимет на ноги всех знакомых. Вот только сейчас уже глубокая ночь, к тому же завтра - канун Белтайна, и многие поспешили сбежать из унылого города...
Лучше для начала потрясти хорошенько ту медсестру.
Разговор наш оказался весьма эмоционален и привлекал излишнее внимание. Разумеется, я голос не повышала, а вот моя собеседница вдоволь накричалась и за себя, и за меня. Инна тем временем сидела в стороне на неудобном с виду стульчике и страдала.
- Что здесь происходит? – выглянув в коридор, строго спросила полненькая гномка, прерывая высказывания медсестры. Она взглянула на меня строго, как школьная учительница, и повторила с нажимом: - Елена, что происходит?
- Ничего, доктор Дарвальдссон! – неожиданно тонким голоском пискнула медсестра. – Эта... женщина требует врача!
- Разумное требование, - с еле заметной усмешкой констатировала гномка. – Заходите, госпожа.
И она гостеприимно распахнула передо мною дверь.
Судя по кипе бумаг на столе, доктор Дарвальдссон приводила в порядок документацию.
- Готовлюсь к очередной проверке, - объяснила она, заметив мой интерес. И, внимательно глядя на меня через очки с толстенными линзами, произнесла: - Слушаю вас!
Не потребовалось много времени, чтобы изложить суть проблемы. Договорились мы достаточно легко, мне даже разрешили навестить Инну...
Она была сама на себя не похожа - без косметики, в больничном балахоне, перепуганная. Немало труда и боли женщина вкладывает в своего ребенка: месяцы беременности, боль родов, - и это еще только начало! Впрочем, женщины рожали, рожают и рожать будут.
В палате кроме меня и Инны находились еще медсестра (к счастью, другая) и пожилая ведунья-акушерка. Врач должна была подойти чуть позже.
Я стояла в стороне, стараясь ободряюще улыбаться, и молилась про себя.
Тем временем ведунья начала чертить на ладонях Инны повивальные руны. При схватках полагалось сжимать ладони и взывать к дисам, что должно было облегчить роды и обеспечить их благополучное завершение. Некоторые современные ученые считают это пережитком старины, но при нашей медицине любая помощь будет нелишней! Достижения химии не заменяют магию: лекарства лечат на физическом уровне, а поддержка богов делает исцеление более вероятным.
Ведунья, хмуря брови, хлопотала вокруг Инны, потом подошла ко мне и тронула за рукав.
- Милая, ты б сняла амулеты-то. Я к дисам взывать буду, им чужая волшба не по нраву!
- Но у меня нет амулетов! - возразила я шепотом. - Только талисманы.
Здесь следует заметить, что талисманы всегда пассивны, они лишь призывают удачу, амулеты же действуют активно. Таким образом, первые не препятствуют иной магии, а вторые могут с ней конфликтовать.
Ведунья покачала седой головой.
- Если ты врешь, то не понимаю, зачем. А если просто не знаешь, то вот это, - она ткнула пальцем мне на грудь, - Явно амулет, сильный.
Я перевела взгляд на собственную грудь, где одиноко поблескивала подвеска на цепочке, подаренная Шемиттом в самом начале наших отношений. Изящная руна ансуз из белого металла с вкраплениями бирюзы мне нравилась, к тому же она очень мне подходила. Ансуз – это буква "а", то есть первая буква моего имени; она помогает в спорах и выступлениях; к тому же это руна Одина - моего аса-покровителя.
Вот только, кажется, у этого подарка имелось двойное дно.
- Вы можете сказать, как действует эта вещь? - поинтересовалась я негромко. Инна застонала, и медсестра принялась ее негромко увещевать. Хм, кажется, я правильно сделала, что договорилась с доктором Дарвальдссон - отношение к Инне теперь стало совсем иным.
Ведунья только пожала плечами.
- Не мое ремесло. Что-то насчет знаний. Кажется, обмен ими. Как-то так.
Я никакой информации от амулета не получала, так что, выходит, он передает сведения обо мне! А ведь Шемитт просил никогда не снимать его подарок...
Значит, Шемитт за мной следил?! Разумеется, из самых лучших побуждений - вдруг на меня нападут хулиганы или еще какая напасть случится. Только решающим наверняка было другое: он хотел в любой момент знать, где и с кем я нахожусь.