Россия и мусульманский мир Научно-информационный бюллетень 2014 – 12 (270)
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!
ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!
Современная Россия: Идеология, политика, культура и религия
Рейтинг межэтнической напряженности регионов Российской Федерации
Центр изучения национальных конфликтов (http://roscink.ru/) и «Клуба регионов» в период с сентября 2013 по март 2014 г. в соавторстве с 81 экспертом провел пилотное исследование уровня межэтнической напряженности в регионах России. По результатам исследования была составлена интерактивная карта конфликтов (активная зона рисков – красная, оранжевая и желтая) и опубликованы в открытом доступе краткий анализ ситуации в сфере межэтнических отношений и основные выводы. Выводы сопровождаются подробными выкладками по каждому из регионов, входящих в зону риска, и комментариями экспертов. На сайте проекта можно также детально ознакомиться с методологией исследования, списком экспертов и авторским коллективом, здесь же мы публикуем ключевые итоги и выводы пилотного проекта.
Распределение регионов РФ по уровню напряженности выглядит так:
– Неоднократные случаи массовых насильственных действий: Дагестан, Москва, Санкт-Петербург, Ставропольский край, Татарстан.
– Неоднократные организованные массовые ненасильственные конфликтные действия; зафиксированы случаи этнически мотивированного насилия; политическая активность с эксплуатацией этнической тематики: Астраханская область, Краснодарский край, Московская область, Нижегородская область, Ростовская область, Самарская область, Саратовская область, ХМАО, Челябинская область.
– Неоднократные случаи целенаправленных насильственных этнически мотивированных действий; массовые ненасильственные действия: Башкирия, Владимирская область, Волгоградская область, Воронежская область, Ивановская область, Ленинградская область, Липецкая область, Новосибирская область, Омская область, Пермский край, Свердловская область, Томская область, Хабаровский край.
– Преимущественно ненасильственные конфликтные действия; единичные не связанные друг с другом случаи этнически мотивированных насильственных действий: Адыгея, Алтайский край, Архангельская область, Бурятия, Забайкальский край, Иркутская область, Калужская область, Камчатский край, Карелия, Кемеровская область, Кировская область, Коми, Курганская область, Курская область, Мордовия, Мурманская область, Новгородская область, Приморский край, Псковская область, Рязанская область, Тверская область, Тульская область, Удмуртия, Чувашия, Ярославская область.
– Отсутствие зафиксированных конфликтных действий либо несколько онлайн-действий; отсутствие доказанного насилия по этническому признаку: Амурская область, Белгородская область, Брянская область, Вологодская область, Еврейская АО, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Калининградская область, Калмыкия, Карачаево-Черкесия, Костромская область, Красноярский край, Магаданская область, Марий Эл, Ненецкий АО, Оренбургская область, Орловская область, Пензенская область, Республика Алтай, Сахалинская область, Северная Осетия, Смоленская область, Тамбовская область, Тува, Тюменская область, Ульяновская область, Хакасия, Чечня, Чукотка, Якутия, ЯНАО.
По понятным причинам Крым остался вне поля исследования.
Анализ межэтнической напряженности в регионах России
По мнению авторов исследования, российское общество остается расколотым в социальном, идеологическом, культурном и национальном отношениях. В 2013 г. проблема межнациональных отношений вышла на первый план. Массовые волнения в Пугачеве, Бирюлеве и других местах показали, что одной только пропагандой дружбы народов невозможно преодолеть межнациональную рознь.
На смену проблеме сепаратизма пришла новая угроза – рост ксенофобии и связанных с нею экстремистских идеологий. В настоящее время рост межэтнической напряженности констатируется всеми опрошенными экспертами, и очевидно, что необходимы обстоятельное изучение данного феномена и долгая работа по снятию напряженности и предотвращению конфликтов.
Проведенный мониторинг открытых источников показал, что в общей сложности с 1 сентября 2013 г. по 20 марта 2014 г. в России произошло 570 этнически мотивированных конфликтных действий различной степени интенсивности (от размещения ксенофобного контента в Интернете до массовых столкновений с применением оружия и смертельным исходом). Можно прогнозировать: если эффективность государственной национальной политики останется на столь же низком уровне, межэтническая напряженность в обществе будет расти, а география конфликтов расширяться.
Протестные настроения, вызванные социально-экономическими проблемами, несовершенством политической системы, коррупцией, все чаще выражаются в форме национализма, в том числе радикального. Между тем федеральный центр фактически перекладывает ответственность на регионы и муниципалитеты, требуя от них не допускать проявлений ксенофобии. На местах поставленную задачу считают трудновыполнимой. Показательна ситуация, когда на введенную в субъектах РФ должность ответственного за межнациональные отношения нет соискателей.
Проблема требует глубокого изучения и гибкого реагирования на вызовы, которые имеют глобальный характер. Общемировой тренд – демографическое давление бедного аграрного Юга на индустриальный и более богатый Север – повторяется и в России. Глобальная исламизация непосредственно влияет на этнокультурную ситуацию в российских регионах, причем не только мусульманских.
Трансграничность и оперативность интернет-СМИ и блогосферы лишают чиновников на местах возможности замять межнациональный конфликт или подать его как бытовой. Избежать нагнетания ситуации и перерастания ее в социальный взрыв можно только грамотными решениями, принимаемыми с учетом общественных настроений.
Основные выводы
1. При сохранении существующих условий (государственная национальная политика, динамика миграции и т.д.) можно прогнозировать лишь нарастание межэтнической напряженности в регионах России.
2. Нерегулируемая внешняя и внутренняя миграция неизбежно ведет к росту этнической преступности, усилению конкуренции между местными и приезжими и, как следствие, к росту ксенофобии.
3. Очевидно наличие основных центров межэтнической напряженности, и, судя по всему, региональная власть в них не сможет справиться с угрожающей ситуацией своими силами.
4. Наиболее острая межэтническая ситуация сложилась в нескольких регионах, однако любой конфликт на национальной почве в столице автоматически повышает уровень ксенофобии в целом по стране.
5. Во многих регионах межнациональная напряженность носит латентный характер и может вылиться в стихийный протест под влиянием резонансного преступления с участием приезжих.
6. Все чаще этнически окрашенными становятся конфликты, причины которых следует искать не только в межнациональной, но и в социально-экономической и политической сферах. В пользу этого говорит, в частности, тот факт, что почти все массовые этнически мотивированные протесты местного населения в последние годы случались в неблагополучных городах (Пугачев) или районах (Бирюлево).
7. Распространение радикального ислама повышает вероятность конфликтов даже в тех регионах, где представители разных национальностей мирно сосуществуют (Татарстан).
8. Причина межнациональных конфликтов заключается также в культурной изоляции мигрантов, что ведет, с одной стороны, к неадекватному поведению выходцев с Кавказа и из Средней Азии, с другой – к формированию образа врага-мигранта в сознании русской молодежи. Отдельной проблемой является низкий уровень информированности населения как о других этносах, так и о тематических мероприятиях, целью которых является сближение культур.
9. На федеральном уровне национальная политика фактически отсутствует, в регионах же губернаторы и мэры реагируют на проблемы ситуативно и постфактум. Общепринятых эффективных моделей предотвращения межэтнических угроз до сих пор не создано. В то же время развитие средств массовой коммуникации повышает требования к скорости и публичности реакции власти, и это необходимо учитывать.
10. В настоящее время государство в сфере урегулирования межнациональных конфликтов пока лишь усиливает карательную функцию, эффективность которой спорна. Карательные меры применяются интенсивно, но беспорядочно, а понятие «экстремизм» трактуется произвольно. В отдельных регионах за относительно безобидные записи в социальных сетях выносится большое число обвинительных приговоров, что вызывает возмущение граждан. В итоге относительно спокойная ситуация становится напряженной.
11. В результате отсутствия общей практики правоприменения за одни и те же правонарушения в разных регионах применяется разная мера наказания. Отсутствует единый стандарт реагирования должностных лиц на инциденты в межэтнической сфере, что приводит либо к попыткам их замалчивания, либо к неуместным высказываниям, которые лишь провоцируют межэтнические конфликты.
12. Анализ межэтнических конфликтов в регионах показывает, что их число заметно снижается при высокой динамике политико-экономических процессов. Так, в период Олимпийских игр и политического конфликта на Украине число конфликтов существенно уменьшилось.
13. Принцип субсидиарности можно реализовывать, передавая часть полномочий и ответственности общественным советам при органах власти и мотивируя их к участию. Подобная стратегия вовлечения позволит наладить сотрудничество, в том числе с умеренными националистами и выиграть борьбу за молодежь.
14. В отсутствие государственной политики активного вмешательства идеологический вакуум интенсивно заполняется различными организациями, в том числе исповедующими деструктивные, антисоциальные идеи. Необходимо помнить, что националистические идеи носят во многом абстрактный характер, поэтому одна лишь борьба с организациями не даст желаемого эффекта. Вовлечение молодежи в регионах в общественно полезные проекты становится не благим пожеланием, а жизненно необходимым средством снижения риска спонтанных социальных извержений.
Современные кризисы и конфликты: Особенности, сценарии развития и предотвращение
Причины возникновения и особенности современных конфликтных и кризисных ситуаций
Как показывает опыт прогнозирования геополитической обстановки последних лет, зарождающиеся кризисы и конфликты не поддаются своевременному распознаванию и диагностике. Примерами тому являются многочисленные «цветные революции» и протестные движения, имевшие место на постсоветском пространстве и Ближнем Востоке, к которым экспертное политологическое сообщество было не готово, несмотря на повторявшиеся предпосылки и сценарии организации подобных «революций». Волны «арабских революций» в государствах Северной Африки и протестных движений на Украине, в Киргизии, Грузии и Молдавии даже привели к устранению правящих режимов в результате применения технологий манипулирования сознанием человека. Образно говоря, триумф социальных сетей обусловил фиаско политической прогностики, которая использовала компаративный подход к анализу и прогнозированию политических процессов, применявшийся еще в эпоху биполярности, когда две сверхдержавы определяли основные параметры мирового развития, а страны – участницы военно-политических союзов соблюдали блоковую дисциплину и активно поддерживали политику США или СССР на международной арене. В те времена в прогнозировании применялась линейная экстраполяция развития обстановки от текущего состояния на государственном и международном уровнях. В настоящее время ситуация коренным образом изменилась. Социально-политические процессы, протекающие в государственных и международных системах, приобрели свойства нелинейности развития и турбулентности проявления из-за появившихся возможностей практически для всех членов социальных сетей влиять на развитие политических процессов. Все это значительно осложняет выявление и диагностику зарождающихся конфликтов и кризисных ситуаций.
Как показывает анализ, в 90-е годы прошлого века в мире насчитывалось 170 конфликтных зон, из которых 30 – в активной фазе. Однако в начале нынешнего века их число начало снижаться и в настоящее время стабилизировалось на отметке 5–7 вооруженных конфликтов1. Зато возросло число внешних и внутренних их участников.
Главной особенностью современных кризисов и конфликтов внутригосударственного и регионального масштабов является широкое прямое или косвенное вовлечение в них заинтересованных внешних субъектов международной политики, стремящихся оказывать военную, финансовую и информационную поддержку одной из сторон в своих интересах, а также влиятельных международных организаций. Как показывают события в Ливии и Сирии, это не позволяет властям страны считать такой конфликт своим внутренним делом, даже если он и оказывается таковым с международно-правовой точки зрения.
Второй особенностью большинства современных конфликтов является их ценностное измерение, реализуемое в форме борьбы этнических и культурно-конфессиональных идентичностей. При этом ценностный фактор часто используется в качестве идеологического обоснования и пропагандистского прикрытия для сторон конфликта. Вместе с тем сегодня можно привести немало примеров, когда несовместимость интересов преодолена, а конфликт не утихает из-за иррационального стремления лидеров радикальных движений сражаться до конца «за веру» или «во имя подлинной независимости нации». Объясняется это тем, что идеи защиты национальных интересов и достоинства нации, «истинности веры» сегодня можно использовать в качестве мобилизационного резерва.
Третьей особенностью современных конфликтов является их тотализация, означающая вовлеченность в конфликт широкой международной общественности. При этом инструментом тотализации выступают СМИ и социальные сети, создающие общественное мнение, которое влияет на позиции глав государств и международных организаций.
Таким образом, значительное число внешних и внутренних участников конфликта, его нечетко очерченные географические границы, взаимообусловленность многих социально-экономических, конфессиональных и гуманитарных аспектов делают его развитие труднопредсказуемым и превращают его анализ и прогноз в сложнейшую задачу со многими неизвестными. Частота конфликтных и кризисных ситуаций в современном мире обусловлена высоким уровнем конфликтогенности внутригосударственных и международных отношений, который определяется следующими факторами:
– соперничеством ведущих мировых и региональных субъектов международной политики за сферы военно-политического влияния, источники сырья и рынки сбыта на постсоветском пространстве и в регионах Ближнего Востока с использованием стратегий непрямых действий и «мягкой силы»;
– возросшей активностью дипломатических, неправительственных организаций и специальных служб, поощряющих, организующих и финансирующих оппозиционные силы в их борьбе с действующей властью, причем организаторы протестных движений иногда привлекают для участия третьи страны (как это было в Ливии и Сирии), вербующие и обучающие наемников и финансирующие их деятельность.
Сценарии политических переворотов были успешно реализованы на Украине, в Грузии, Киргизии и Молдавии, а также в государствах Северной Африки, надолго дестабилизировавших социально-политическую обстановку в этих странах. При этом движущей силой подобных «революций» является молодежь в возрасте до 30 лет, доля которой в общей массе населения растет. Ожидается, что к 2020 г. она составит в Азии 47%, на Ближнем Востоке и в Северной Африке – 57, к югу от Сахары – 70%2. При этом в большинстве стран данных регионов в ближайшей перспективе условий для успешной социальной интеграции молодежи в общественные структуры не предвидится, что сделает ее источником грядущей социально-политической нестабильности и конфликтов.