А. Ахунов, представляющий Институт востоковедения и международных отношений Казанского федерального университета, выделяет в данном рейтинге, прежде всего, такую его компоненту, как медиа-активность и активность на международной арене. По этой логике включение россиян ему также понятно, хотя, на его взгляд, по своей медиа-активности в рейтинг следовало включить общественного и политического деятеля, председателя Исламского комитета России Г. Джемаля. «Но, видимо, сказалось, что он мало известен за границей»10.
Для Р. Валеева, сопредседателя Совета федеральной национально-культурной автономии татар России, при всем положительном оценивании самого факта включения в рейтинг Президента РТ, тем не менее нахождение Р. Минниханова в списке не означает, что он – мусульманский деятель, а лишь подчеркивает его происхождение из народа, исповедующего ислам. «Кроме этого, татарстанский президент поддерживает традиции мусульманской религии, встречается с религиозными деятелями, особенно в последние годы, оказывает помощь в районах и городах действующим представителям духовной культуры, традиционной религии для более успешной работы»11. Все перечисленное определяет присутствие главы Татарстана в рейтинге влиятельных мусульман мира как явление закономерного порядка.
Поскольку опрошенные татарстанскими СМИ интеллектуалы, высказавшие одобрительное отношение к известным им россиянам, включенным в мусульманский Топ-500 за 2012 г., представляют собой срез общественного мнения одного из мусульманских регионов – Татарстана, дополнительно к этому были также собраны экспертные оценки руководителей мусульманских общин Центрального и Приволжского федеральных округов. С этой целью в декабре 2012 и августе 2013 г. одним из авторов данной статьи был проведен социологический опрос исламских деятелей, чьи общины входят в структуру Духовного управления мусульман Европейской части России. Опрос экспертной группы был посвящен выявлению социально-политических и ценностных установок и предпочтений сельского и городского духовенства (имам-хатыбов мечетей), а также их отношения к деятельности политической элиты и высших руководителей страны, органов государственной власти и СМИ по обеспечению взаимодействия с мусульманским сообществом. В экспертном опросе приняли участие около 50 представителей из населенных пунктов Центрального, Приволжского и Северо-Западного федеральных округов, где этноконфессиональная ситуация также отличается большой сложностью.
В качестве экспертов были выбраны слушатели курсов повышения квалификации для имамов и преподавателей исламских высших и средних учебных заведений, организованных Духовным управлением мусульман Европейской части России (ДУМЕР) совместно с Московским исламским институтом. Значительную часть экспертов составили люди, которые не только ведут религиозную деятельность, но и занимают также активную гражданскую позицию, проявляя себя в различных субъектах общественного контроля – общественные палаты (советы) субъектов и муниципальных органов, советы при федеральных, региональных органах исполнительной власти и органах местного самоуправления, общественные наблюдательные комиссии, комиссии по общественному контролю, гражданские объединения по содействию политике в области защиты и обеспечения общественных интересов.
Аудиторные анкетные опросы (две волны) были поддержаны индивидуальными интервью с их участниками, позволившими дополнительно прояснить позиции экспертов. Что касается экспертных оценок, то интересны ответы на вопрос, заданный интервьюером в ходе социологического опроса: «В список 500 наиболее влиятельных мусульман мира, подготовленный в 2012 г. экспертами Королевского центра мусульманских стратегических исследований (RISSC) в Аммане совместно с Центром принца Аль-Валида бен Талала по развитию мусульмано-христианского диалога при Джорджтаунском университете (США), включены следующие представители российской уммы (перечисление приводится в алфавитном порядке): председатель Совета муфтиев России шейх, муфтий Р. Гайнутдин, глава Чеченской Республики Р. Кадыров, президент Республики Татарстан Р. Минниханов, председатель Духовного управления мусульман Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона России, имам мечети в Санкт-Петербурге Д. Насбуллахоглу (Д. Пончаев). Разделяете ли Вы эту точку зрения?» Опрашиваемым также предлагалось составить собственный рейтинг, указав в списке только трех человек по степени их влиятельности среди мусульман. Вот как ответили эксперты (возможность авторизации ответов участников социологического опроса при публикации материалов в научных целях была с ними предварительно согласована).
А.А. Ильясов, имам-хатыб мечети, председатель местной религиозной организации мусульман г. Тамбова, член Общественного совета при Управлении МВД России по Тамбовской области. «В своем рейтинге влиятельных мусульман России Вы на первом месте определили Р. Гайнутдина, почему?» – «Гайнутдин много работает. Он дипломат, практически делает все возможное, чтобы создать нормальные, комфортные условия для российской уммы. На втором месте – глава Чеченской Республики, человек своего слова, человек дела, глубоко верующий человек. Очень многое делает не только для своего региона, но и для других российских регионов. Много строит мечетей, делает все возможное для уммы».
М.М. Исаев, имам г. Рязани, руководитель отдела образования Централизованной религиозной организации мусульман «Мухтасибат Рязанской области»: «Равиль Гайнутдин больше всех влияет на развитие ислама в России. Как муфтий – и это его первейшая обязанность – он этим постоянно занимается. Много сделано для образования имамов, мусульман в регионах». – «Рамзан Кадыров?» – «Он лидер отдельной нации, отдельного региона. Там он авторитет. Он, естественно, помогает развитию ислама, но на всю Россию он не влияет и не может влиять, потому что не является лидером всех мусульман России». – «Рустам Минниханов?» – «О деятельности Минниханова я не знаю».
М.Н. Зокиров, имам, представитель местной религиозной организации мусульман районов Северное и Южное Бутово г. Москвы «Милость». «В своем рейтинге влиятельных мусульман Вы поставили на первое место главу Чечни Р. Кадырова, почему?» – «Кадыров – настоящий лидер. Он смог остановить кровопролитие в Чечне, взять под контроль мусульман в своей республике и мусульманскую общину, пусть и небольшую, в Москве. Контролирует местных руководителей, чтобы те не спровоцировали возможные конфликты. В республике идет мирный процесс. Кадыров в Чечне во время Рамадана запретил продажу алкоголя. Материально помогает мусульманам в разных местах России. Например, в Томске он выделил средства на строительство мечети».
А.В. Демидов (Салих-хазрат Демидов), имам-хатыб г. Коломны Московской обл. «Вы согласны с экспертами списка 500 наиболее влиятельных мусульман мира?» – «Да, я согласен. Насчет деятельности Президента Республики Татарстан пока ничего конкретного не могу сказать. При том, что есть параллельные структуры (Центральное духовное управление мусульман, кавказский муфтият, РАИС, еще какие-то структуры), Совет муфтиев России на самом деле сейчас является наиболее серьезной структурой. Может, поэтому и пытаются развалить его, раздробить». – «В своем рейтинге Р. Гайнутдина Вы поставили на первое место, почему?» – «Потому что он действительно наиболее влиятелен среди мусульманского сообщества. Хотя оно сейчас выглядит фрагментарно и существуют различные течения, группы, но все равно мы видим, какую огромную работу делают муфтий Равиль Гайнутдин, СМР, ДУМЕР – и внутри России, и на международном уровне. С ним сравнить можно разве что Рамзана Кадырова, но у него все-таки более региональный уклон – Чечня, Кавказ. Но и на Кавказе все-таки население не все довольно деятельностью чеченского лидера».
Ф.И. Бибарсов, имам-хатыб Саратовской Соборной мечети, мухтасиб Духовного управления мусульман Саратовской области: «Мы видим, как Равиль Гайнутдин, как бы тяжело ни было ему принимать необходимые решения, он держит равновесие. Много пользы принес. Сколько у мусульман было проблем с запретами, и даже со стороны правительства были гонения на Совет муфтиев России, Равиль-хазрат достойно выходил из многих положений». – «Рамзан Кадыров?» – «Кадыров в своем регионе начал активно приглашать исламских идеологов, исполнителей исламских песнопений».
Разумеется, мотивы включения международными экспертами в мировой рейтинг влиятельнейших персон мусульманского мира той или иной фигуры, ассоциирующейся с религиозными, интеллектуальными, политическими и прочими элитами, могут быть самые разные – не исключаются также и политические, и чисто коммерческие. Говоря о научном подходе, напомним, что в элитологии принято выделять понятие «влияние» как в широком смысле, т.е. как способность субъекта (актора) вызывать изменения в поведении, установках, взглядах тех, с кем взаимодействует субъект влияния; а также в узком смысле – как возможность участия того или иного человека в принятии ключевых решений и / или оказании существенного влияния на этот процесс12.
В контексте выявления степени влиятельности того или иного человека (группы лиц) в мусульманском сообществе страны мы предлагаем рассматривать результат его (их) участия в принятии ключевых решений и / или оказании существенного влияния на процесс принятия ключевых решений в различных сферах деятельности на федеральном, региональном или муниципальном уровнях, которые оказывают положительное воздействие на граждан, самоидентифицирующихся с российским мусульманским сообществом (российской уммой), в целом на развитие российского мусульманства, выступающего и как уникальная социокультурная общность носителей мусульманской идентичности, сложившаяся на исторической территории России, и как значимая часть политического сообщества Российской Федерации, способствуя позитивному взаимодействию со структурами Российского государства, бизнес-сообщества и гражданского общества, включая мусульманские религиозные организации, неполитические объединения, общественно-политические движения и партии, а также с аналогичными структурами в странах постоянного проживания или временного пребывания членов мусульманского общества (уммы), сформированного исламом в соответствии с текстами Корана и Сунны.
В изучении феномена мусульманского сообщества мы оправданно придерживаемся более широкого политологического подхода с присутствием исламоведческого компонента, позволяющего идентифицировать мусульманское (исламское) сообщество как «сложное явление с множеством феноменологических характеристик в самых разных областях: экономическом укладе и социально-территориальной организации, линиях коммуникации и каналах воспроизводства и т.д.»13. Поворот к мусульманскому сообществу как к коммуникативному сообществу, в котором к базовым условиям процесса коммуникации причисляется «иммунитет против подавления и неравенства, симметричность коммуникации, руководимой одним мотивом – совместным поиском истины»14, а знание, приобретение которого есть «обязанность каждого мусульманина»15, оказывается одной из функций коммуникативного действия, ориентированного (по К.-О. Апелю16 и Ю. Хабермасу17, допускающим существование идеального «неограниченного коммуникативного сообщества») на взаимопонимание, в котором интериоризация норм осуществляется на основании убеждения или санкций, или на сложном соединении того и другого, заключенного в формуле «побуждение к одобряемому и удерживание от порицаемого»18, становится исходным пунктом его анализа как политического концепта.
«Концепт составляет ядро концепции, которая, претендуя на общезначимость, все же несет на себе отпечаток личности, ее взглядов, установок, способов постановки и решения проблем»19. В мусульманском сообществе такой центральной личностью является Пророк Мухаммад, прошедший путь от арабского проповедника, принесшего единобожие в политеистический город Мекку, до главы исламского государства, основателя и лидера мирового движения. Провозглашенная Мухаммадом доктрина ислама, который, по выражению американского исследователя мировых религий Р. Райта, «родился не с решительным и твердым характером, а как гибкий компромисс между иудаизмом, христианством и арабским язычеством»20, после смерти Пророка была за относительно короткое время «растиражирована» его последователями.
Известный иранский богослов и исследователь истории религий М.Х. Бехешти так описывает факторы, обеспечившие успех ислама по всему миру: «Говоря вкратце, исламское движение было абсолютно всеобъемлющим с идеологической точки зрения. Оно было способно дать твердые, реалистичные, полезные и практичные ответы на все вопросы. Оно возглавлялось человеком, обладавшим глубокой верой, несгибаемым духом, выносливостью и готовностью к служению. Он был лидером, который отдавал себя движению на каждом этапе его истории, который всецело делил все трудности с остальными его участниками и не был подобен руководителям, предпочитающим отсиживаться в стороне, давая другим указания. И, вдобавок ко всему, все это появилось в условиях социально-политического вакуума»21.
Концепция мусульманского мира довольно скоро превратилась из идеологии микросообщества в идеологию макросоциальной группы, оказавшейся способной конкурентно репрезентировать собственное социально-политическое бытие всему человечеству. «Как известно, политическая борьба различных микрогрупп обычно и связана с превращением защитников других концепций в своих оппонентов и даже врагов, – пишут политические концептологи С.С. Неретина и А.П. Огурцов. – В этом исток не только догматизации или иной социально-политической концепции, но и деформирующего влияния политической конкуренции на сознание общества»22.
Синтезируя характеристики ислама, одновременно основанного как религиозное харизматическое сообщество спасения и как политическое сообщество23, опираясь на определение мусульманского сообщества России как самостоятельной религиозно-политической единицы24, а также исходя из анализа политической деятельности мусульманских лидеров и исламских пристрастий известных политиков, руководителей российских регионов, показывающего, что политизация ислама в России уже состоялась25, на наш взгляд, допустимо использовать концепт политического сообщества применительно к мусульманскому сообществу26. Можно предложить трактовку этого концепта как форму и способ самоорганизации индивидов в политическом процессе социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся на основе мусульманской идентичности для достижения общих целей и строящих свои взаимоотношения в мусульманском обществе (умме), созданном исламом в соответствии с текстами Корана и Сунны, и с другими общностями и составляющими ее индивидами исходя из принципов взаимоуважения и равенства людей, свободы и взаимопонимания, гражданского согласия.
Эвристическая значимость концепта «политическое сообщество» выражается в стремлении зафиксировать разнообразие проявлений политики, «политического», обретающих форму сообществ в современном мире, в том числе в нашей стране, где сообщество российских мусульман является одной из значимых частей политического коллектива. Попытка проанализировать мусульманское сообщество как категорию политического познания открывает исследовательский вектор осмысления политического класса мусульманского сообщества России.
Как показано в ряде последних работ по проблемам формирования политической идентичности в постсоветской России, в этих процессах в настоящее время возрастает активность регионального политического класса. А.А. Гончарик, исходя из методологической основы В.П. Мохова, объединяющего позиционный и десизионный подходы, а также подхода О.Ю. Малиновой, который позволяет обосновать символическую функцию элит, выделяет две социальные страты, составляющие политический класс. Первая – политические элиты, которые обладают властью по должности и принимают решения. Вторая – интеллектуальные элиты, участвующие в производстве и конкуренции политически значимых смыслов и тем самым оказывающие влияние на процесс выработки политического курса, принятие решений. Все они не только профессионально вовлечены в политические процессы, но и участвуют в осуществлении символической власти27.