Как считал арабский историк Амин Саид, Вильсону на какое-то время будто бы «удалось обмануть мировую общественность»18. Однако другой, еще более известный историк, Абдаррахман ар-Рафии, указал, что уже в апреле 1919 г., когда Вильсон вопреки своему якобы антиколониализму вполне официально признал протекторат Англии над Египтом, произвольно провозглашенный Лондоном вопреки воле египтян, народ Египта «начал понимать, что представляют собой в действительности пункты Вильсона, и ему стало ясно, что в них нет ничего серьезного»19. Подобные настроения среди арабов далее распространились еще больше, так как политика США была не менее колониалистской по своей сути, нежели политика Англии и Франции, отличаясь от нее лишь большим ханжеством и лицемерием. Уже весной 1918 г. в арабских странах стали создаваться комитеты действия против «соглашения Сайкса – Пико»20. Разоблачение советским правительством этого тайного заговора колонизаторов против арабских народов явилось одним из стимулов подъема освободительной борьбы арабов. Доказательство тому – революционные движения 1919–1921 гг. в Египте, Ливии, Ираке, Сирии, Ливане, Палестине, Тунисе и Марокко. Характерно, что именно в это время на Парижской мирной конференции разрабатывалась по инициативе США система мандатного управления, которая была в дальнейшем применена именно к тем арабским странам, раздел которых предусматривался «соглашением Сайкса – Пико». И не менее характерно, что В.И. Ленин еще в 1919 г. заклеймил систему мандатов, заявив, «что это – раздача прав ничтожной части населения земли на эксплуатацию большинства населения земного шара»21.
При реализации своей программы империалисты, несмотря на подавляющее военное превосходство, столкнулись с мощным сопротивлением арабов, 1 тыс. сирийцев погибла в боях с 50-тысячной Французской армией у горного прохода Майсалун. Французы овладели Дамаском, но борьба продолжалась (например, только в 1922 г. сирийцы восставали 35 раз). К лету 1924 г. французы потеряли в этой борьбе до 9 тыс. военнослужащих22. Сирийский комитет единения арабов заявил в декабре 1920 г.: «Правительство Ленина и его друзей и поднятая ими Великая Революция для освобождения Востока от ига европейских тиранов почитается арабами великой силой, способной дать им счастье и благополучие. Счастье и покой всего мира зависят от союза арабов и большевиков. Для достижения своей великой цели большевики жертвуют многим… Да здравствует Ленин, его товарищи и советская власть! Да здравствует союз всего ислама с большевиками!» В 1922 г. Комитет национальной независимости Ирака послал в Москву заявление о том, что «народ Месопотамии не остановится ни перед какими жертвами, чтобы отстоять свою независимость». Показательно также заявление в 1927 г. лидера панарабистов и вождя друзов Сирии эмира Шакиба Арслана: «Я не коммунист, не читал Маркса, но знаю, что Ленин был первым, кто внушил пролетариату чувство братской дружбы к народам колоний»23. В 2001 г. о двух веках дружественных отношений с Россией говорил премьер-министр Ливана Рафик аль-Харири, подчеркнувший: «Наши взгляды с Москвой совпадают по многим вопросам»24.
Все эти заявления были тесно связаны с борьбой арабов Ирака, добившихся в 1921 г. признания их государства, Египта, пережившего революции 1919 г. и 1921 г., во время которых египтяне называли создававшиеся ими органы власти русским словом «совет»25. Также с борьбой берберской Республики Риф на севере Марокко в 1921–1926 гг. было связано заявление ее руководства: «Россия освободилась от своих угнетателей, и мы идем по ее пути»26. Дольше всего сопротивлялись французским и испанским колонизаторам арабы и берберы Марокко (до 1934 г.), а итальянским фашистам – арабы Ливии (до 1932 г.). И для них, как и для народов Алжира, Палестины и других арабских стран, российский Октябрь послужил несомненным примером мужества и стойкости.
Изменения в глобальном политическом ландшафте // «Пути к миру и безопасности». Спецвыпуск: Проблемы терроризма, насильственного экстремизма и радикализации (российские и американские подходы), М., 2017, № 1 (52), с. 55–63
Ключевые слова: международная система, глобальный миропорядок, иерархия на мировой арене, центры влияния, изменение в расстановке сил, основные международные игроки, мегаблоки, негосударственные акторы.
Барановский В.Г., академик РАН, доктор исторических наук, профессор, член дирекции Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН)
В статье академика В.Г. Барановского (ИМЭМО РАН) рассматриваются изменения, происходящие в современной международно-политической системе на глобальном и региональном уровнях. Автор отмечает, что современный политический ландшафт трансформируется и это вовсе не являются «концом истории», как это воспринимают некоторые аналитики, оказавшиеся под влиянием идей Ф. Фукуямы. На данный момент происходит эволюция международной системы в целом. Данный процесс начался как замещение классической биполярности времен «холодной войны» на рубеже 1980–1990-х годов и продолжается в настоящее время. На сегодняшний день можно констатировать, что основные черты возникающего миропорядка обозначились уже достаточно четко.
Далее в разделе «Общие характеристики формирующейся мировой системы» автор формулирует следующие основополагающие характеристики мировой системы, которая находится в процессе становления.
1. Полицентризм новой мировой системы, хотя также необходимо учитывать и другие формулы, которые предлагаются для описания конфигурации складывающегося миропорядка, такие как «однополярный мир», «новая биполярность» (с разным составом участников), хаотизация международных отношений («игра без правил»), «концерт наций» (на основе договоренностей в рамках узкого круга крупнейших держав). Подобные формулировки могут достаточно адекватно описать некоторые траектории современного международного развития, но они не подходят для обозначения его конечного вектора. Автор подчеркивает, что именно полицентричная организация миропорядка как организующее начало международно-политической системы – это наиболее значимая и широко принимаемая антитеза биполярности. Такая позиция далеко не всегда доминировала, так как синдром «победы в холодной войне» и распад Советского Союза вызвали к жизни представления об однополярном мире и соответствующим образом сориентировали политику США и их союзников. Однако эти представления оказались лишь временной и малосостоятельной антитезой более фундаментального и долговременного феномена полицентричности в международной жизни.
В обозримой перспективе – это тенденция к формированию полицентричного мироустройства, а в более отдаленном плане – ее необратимость. Полицентризм – это отнюдь не синоним гармонии на мировой арене. Cо временем придется все в большей мере учитывать, что полицентричная система международных отношений тоже иерархична и борьба за место в этой новой иерархии будет нарастать во всех сферах – экономической, научно-технологической, культурно-идеологической, военно-политической. Сегодня уже четко видно, что происходит структурная перестройка международно-политической системы – параллельно и в связи с изменениями в расстановке сил на мировой арене и роли главных субъектов мировой политики.
2. Изменение ядра международной политической системы. За неформальное право войти в состав этого ядра (которое ассоциируется с более высоким статусом и более широкими возможностями влияния) конкурируют между собой более десяти государств мира. Прежде всего, это Китай и Индия, чье укрепление позиций все больше сказывается на региональных и глобальных балансах экономических и политических сил, и экстраполируется на обозримую перспективу. Автор тем не менее отмечает, что необходимо принимать во внимание тот факт, что роль Китая и Индии будет в очень значительной степени зависеть: во-первых, от запаса их внутренней социально-экономической прочности и, во-вторых, от характера их влияния вовне. В отношении двух этих факторов существует значительная доля неопределенности, что будет требовать от всех международных игроков достаточно осторожной и сбалансированной политической линии. Весь вопрос в том, насколько они будут готовы следовать такому императиву.
3. Постепенное становление многоплановой, вариативной и лабильной иерархии в международной системе отношений. Такой вид иерархии не выстраивается в виде раз и навсегда зафиксированной схемы, а может менять конфигурацию и структуру в зависимости от особенностей конкретной сферы, соотношения сил, характера взаимоотношений между вовлеченными в нее государствами, а также воздействия других внешних факторов. Это может не только порождать напряжения и коллизии, но и вместе с тем создавать дополнительные возможности, что придаст системе больше гибкости и позволит легче адаптироваться к новым проблемным ситуациям. Иерархия не будет оставаться неизменной как применительно к международной системе в целом, так и в отдельных ее сегментах, что создаст потенциал неустойчивости и нестабильности. Но значимость данного фактора станет постепенно сокращаться по мере общей структуризации международной системы, а также роста экономической и политической взаимозависимости.
4. Постепенное относительное ослабление позиций США при сохранении их огромного влияния на международную жизнь. Роль США в экономике, финансах, торговле, науке, информатике будет оставаться уникальной на достаточно длительную перспективу. По размерам и качеству своего военного потенциала США не имеют себе равных в мире (за исключением российского ресурса в области стратегических ядерных сил). США могут быть как источником серьезных конфликтов на международной арене (на почве ориентации американской внешней политики на однополярность), так и агентом кооперативного взаимодействия с другими участниками международной жизни. Определяющими здесь будут готовность элит США сдерживать свой гегемонистский синдром, способность соотносить свои интересы с интересами других участников международной жизни, умение формулировать амбиции на языке ответственного лидерства. Автор предполагает, что традиционная полемика между сторонниками изоляционизма («США должны заниматься прежде всего своими внутренними делами») и активного вмешательства в международные дела будет время от времени обостряться и даже выдвигаться на первый план, хотя и с более современными акцентами и нюансами. Президентство Д. Трампа покажет, насколько реалистичны предположения о том, что сфокусированность на внутренних проблемах способна привести к сокращению внешнеполитической активности США. Пока такой сценарий не кажется реалистичным.
5. Перераспределение удельного веса между различными центрами влияния, ослабление способности оказывать воздействие на другие государства и внешний мир в целом. Традиционно обладающие весомым потенциалом в этой области государства сталкиваются с проблемами в своем развитии, хотя и сохраняют значительный ресурс влияния. Все более заметной становится роль новых игроков из Азии, Африки и Латинской Америки, а к упомянутым Китаю и Индии добавляются прежде всего Бразилия и ЮАР.
Исследователь отмечает тот факт, что широко распространенное в информационном поле представление об ослаблении Запада зачастую явно преувеличивает масштабы этого явления, хотя центр развития мировой экономики и международной системы все же смещается в направлении Восток / Азия. Именно сюда переключается внимание глобальных экономических акторов, которых привлекают растущие рынки, впечатляющая динамика хозяйственного роста, мощная энергетика человеческого капитала. И здесь же действуют одни из наиболее острых рисков и угроз безопасности – это очаги терроризма, этноконфессиональные конфликты, распространение ядерного оружия, территориальные споры.
Все более заметно присутствие на международно-политической арене исламского фактора. Пока нет оснований видеть в этом формирование какого-либо единого центра силы из-за отсутствия политической, экономической и идеологической целостности исламского мира. Его внутренняя фрагментация по национально-государственному, внутриконфессиональному (сектарному), клановому и иным признакам делает образ «столкновения цивилизаций» метафорой, вряд ли пригодной для адекватного описания системы международных отношений как на глобальном, так и на региональном уровнях.
Еще одним важным фактором, который выделяет автор статьи, является формирование новых политико-экономических мегаблоков и проектов – таких, как Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП), Транстихоокеанское партнерство (ТТП), Экономический пояс Шёлкового пути (ЭПШП), Евразийский экономический союз (ЕАЭС). В формирующейся международной системе данному компоненту, несмотря на его вариативность, будет принадлежать значимое место.
Автор определяет две траектории главного системного вызова в рамках складывающегося миропорядка – это становление новой конфигурации сил на всех уровнях и отношения «центр–периферия» по проблемам развития в самом широком смысле слова (технологии, информация, ресурсы, финансовые инструменты, человеческий капитал, перемещение людей и т.п.).
В разделе статьи «Линии противоречий и размежевания» автор анализирует противоречия в отношениях между различными центрами силы на глобальном и региональном уровнях. Самое крупное размежевание, по мнению В.Г. Барановского, происходит по линии Россия – Запад, взаимное отторжение которых иногда трактуют как второе издание «холодной войны», иногда – как проявление геополитического соперничества. Здесь важен сам масштаб явления, так как размежевание между Россией и США / НАТО идет по широкому кругу вопросов: от расширения альянса на Восток, соперничества на постсоветском пространстве, кризиса на Украине до применения силы без санкции СБ ООН, планов создания европейской системы ПРО и конфликта в Сирии. Ситуацию во взаимоотношениях с Западом вряд ли удастся исправить быстро и малыми усилиями. Еще одна разделительная линия обозначилась между Китаем, с одной стороны, и США с их азиатскими союзниками – с другой, и она имеет все шансы стать более значимой, оттеснив противоречия по линии Запад – Россия на задний план. Однако оба размежевания могут оказаться взаимодополняющими: их логика способна подталкивать Россию и Китай к сближению и стимулировать курс на становление ОДКБ / ШОС / БРИКС в качестве экономического и политического противовеса Западу. Вместе с тем серьезные противоречия имеются внутри самих объединений ОДКБ / ШОС / БРИКС (между Индией и Китаем, Индией и Пакистаном, странами Центральной Азии), и они являются иногда более острыми, чем противоречия между этими странами и Западом.
Другие конфигурации размежевания, казалось бы, могут возникать на почве противодействия исламскому радикализму. Теоретически этот тренд мог бы работать на сплочение в треугольнике Россия – Запад – Китай, ставя их по одну сторону баррикад. Но это слишком далеко идущая гипотеза, пока не находящая подтверждения на практике.
В разделе «Пути, формы и проблемы международного сотрудничества» исследователь определяет перспективы функционирования новой международной системы и предлагает пути ее развития. Автор констатирует, что кардинальной перестройки уже существующих структур международного взаимодействия в обозримом будущем не просматривается, и поэтому в качестве реалистической перспективы он определяет упрочение миропорядка в этой области, а не его фундаментальную трансформацию.