62. Автоматизированные централизованные базы персональных данных о пассажирах и персонале (экипаже) транспортных средств // ФГУП «ЗащитаИнфоТранс» (URL: http://www.z-it.ru/projects/egis-otb/ acbpdp (дата обращения: 09.02.2017)).
63. Безопасность в информационном обществе: вызовы нового века. Пресс-выпуск 3282 // ВЦИОМ (URL: http://wciom.ru/index. php?id=236&uid= 116024 (дата обращения: 09.02.2017)).
64. В России появится единая база с данными всех граждан страны // RTU (URL: https://russian.rt.com/article/314043-v-rossii-poyavitsya-edina-ya-baza-s-dannymi (дата обращения: 08.02.2016)).
65. Реестр организаторов распространения информации в сети «Интернет» // Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (URL: https://rkn. gov.ru/opendata/7705846236-InformationDistributor/ (дата обращения:
06.03.2017) ).
66. Решение Комитета по безопасности и противодействию коррупции от 12.02.2014 № 91 /3 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 01.03.2017) .
67. Справочная информация: «Перечень нормативных актов, относящих сведения к категории ограниченного доступа» // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 27.02.2017).
Ограничение доступа к информационным ресурсам в сети Интернет (практические проблемы признания информации запрещенной к распространению) (Санкт-Петербург, Россия)
М.З. Али
Аннотация. В статье на примере реальных судебных дел о блокировке сайтов рассматриваются сложности, с которыми сталкиваются суды при определении оснований для признания информации запрещенной к распространению. Кроме того, дается оценка правильности соблюдения процессуальных норм и принципов при рассмотрении таких дел.
Ключевые слова: судебная практика, блокировка сайтов, распространение информации.
1. История вопроса
Начиная с 2012 г. Закон об информации стал дополняться специальными статьями, регулирующими ограничение доступа к информационным ресурсам в сети Интернет, первой из которых стала ст. 15.1, предусматривающая создание «Единого реестра доменных имен, указателей страниц сайтов в сети «Интернет» и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети «Интернет», содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено» (далее – Единый реестр), а также основания включения в него адресов, отсылающих к сайтам с запрещенной информацией. По сути, это положило начало полноценному законодательному закреплению оснований для блокирования интернет-сайтов, процедура которого осуществляется через Роскомнадзор и приводится в действие операторами связи.
В соответствии с подп. 1 п. 5 ст. 15.1 Закона об информации к запрещенной для распространения в Интернете информации стала относиться: (а) порнография с участием несовершеннолетних; (б) информация о способах создания/использования наркотических средств; (в) информация о способах самоубийства; (г) сведения о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправного деяния;
(д) информация, нарушающая запрет на проведение азартных игр в сети Интернет.
Кроме того, отдельным подп. 2 и. 5 ст. 15.1 Закона об информации установлено, что решением суда запрещенной может быть признана и иная информация на усмотрение суда.
В дальнейшем Закон об информации пополнился нормами об ограничении доступа к информационным ресурсам и по иным основаниям, в том числе: при наличии на них «пиратского» контента (ст. 15.2, ст. 15.6), призывов к массовым беспорядкам/экстремизму (ст. 15.3); при неисполнении обязанностей организатором распространения информации в сети Интернет (ст. 15.4); информации, обрабатываемой с нарушением законодательства в области персональных данных (ст. 15.5).
Обобщая имеющиеся на сегодняшний день основания для блокировки сайтов, можно отметить, что такие ограничения доступа могут быть направлены как на защиту общественных интересов (например, для целей пресечения экстремизма), так и на защиту частных интересов конкретного лица (например, для защиты его персональных данных или интеллектуальной собственности).
Регулярное введение законодателем специальных оснований для блокировки интернет-сайтов, однако, не означает, что ранее требование о блокировке информационного ресурса в Интернете было невозможным в принципе. Она могла быть и ранее предписана в судебном решении для целей реализации тех или иных норм законодательства.
Как следует из п. 1 ст. 10, и. 5 ст. 15 Закона об информации, свободное распространение информации гарантируется при условии соблюдения требований и ограничений, предусмотренных законодательством. Следовательно, если распространение информации нарушает законодательство, то такое распространение может быть ограничено. В соответствии с этим судебная практика по блокированию интернет-ресурсов появилась еще до введения ст. 15.1 Закона об информации.
В рамках рассмотрения вопроса об основаниях ограничения доступа к сайту до введения специальных норм показательной представляется правовая позиция, сформулированная в Определении ВС РФ от 10.05.2011 № 58-Впр11-2. Согласно данной позиции, предоставляя техническую возможность доступа к запрещенной законом информации, оператор телематических услуг связи «фактически выступает ее распространителем в отношении других лиц». Имея техническую возможность, он должен в силу закона принять меры по ограничению доступа к интернет-сайту.
Данная правовая позиция практически по сей день достаточно часто используется судами для удовлетворения требований прокуроров об ограничении доступа к тому или иному ресурсу.
Более того, как указал Санкт-Петербургский городской суд в определении от 11.03.2014 № 33-3652/2014, наличие в Законе об информации порядка ограничения доступа к сайтам, установленного ст. 15.1, не освобождает оператора связи от обязанности ограничить доступ к материалам, даже не включенным в Единый реестр, если такие сайты содержат информацию, признанную запрещенной.
В связи с этим следует признать, что введение специальных оснований для блокировки информации, во-первых, конкретизировало случаи, когда такое ограничение доступа к информации возможно, а во-вторых, обеспечило существование специального поэтапного механизма блокировки. Данный механизм подразумевает участие Роскомнадзора, хостинг-провайдеров и операторов связи, и в большинстве случаев он включает стадию уведомления владельца сайта о планируемом ограничении доступа к сайту, что дает последнему возможность устранить нарушение добровольно.
Тем не менее нельзя признать, что в законодательстве были выработаны в достаточной мере полные и системные подходы к ограничению доступа к сайтам в сети Интернет, ввиду чего и законодательные основания для блокировки сайтов, и практика их применения возникают весьма хаотично, что приводит к появлению достаточно спорных правоприменительных актов.
Особую актуальность в проблематике ограничения доступа к информации в Интернете придает статистика блокировки сайтов. По данным ресурса «Роскомсвобода» блокировке в России за все время подверглись более 3,99 млн доменных имен, из которых более 2,57 млн заблокированы по решению суда. Можно обратить внимание и на то, что Международная неправительственная организация «Репортеры без границ» отнесла Российскую Федерацию к числу «врагов Интернета».
В рамках настоящей статьи хотелось бы остановиться на возникающих в правоприменительной практике проблемах, связанных с признанием судами информации, запрещенной к распространению в порядке ст. 15.1 Закона № 149-Ф, в том числе с основаниями и порядком признания информации в качестве таковой.
2. Проблема ограничения доступа к информации, за распространение которой предусмотрена административная или уголовная ответственность
Как было сказано выше, суд, руководствуясь ст. 15.1 Закона об информации, вправе признать запрещенной в том числе ту информацию, которая прямо не поименована в качестве таковой в Законе.
Как правило, суды в таких случаях ссылаются на п. 6 ст. 10 Закона об информации, устанавливающий запрет на распространение информации, которая направлена на пропаганду войны, разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти и вражды, а также иной информации, за распространение которой предусмотрена уголовная или административная ответственность.
К информации, распространение которой дает возможность применения блокировки на основании и. 6 ст. 10 Закона об информации, относятся, в частности:
(1) информация с ограниченным доступом, в том числе сведения, составляющие личную или семейную тайну, коммерческую, налоговую или банковскую тайну, государственную тайну;
(2) сведения, содержащие клевету или оскорбление;
(3) агитационные материалы, распространяемые в нарушение закона;
(4) информация, составляющая кредитную историю.
Однако на практике достаточно часто суды подменяют понятие информации, за распространение которой предусмотрена административная или уголовная ответственность, понятием информации о действиях, за совершение которых предусмотрена административная или уголовная ответственность.
Такого (ошибочного, по мнению автора) подхода придерживается в том числе ВС РФ.
В частности, Определением ВС РФ от 26.02.2013 № 6-КГПР13-1 были отменены постановления нижестоящих судов по делу, в котором прокурор требовал прекратить доступ к «вредоносным интернет-ресурсам», содержащим сведения о способах приготовления взрывных устройств. ВС РФ не согласился с доводами нижестоящих судов о том, что информация на сайтах не признана в установленном порядке экстремистским материалом, а также о том, что бесспорных доказательств возможности с использованием данной информации изготовить взрывное устройство («бомбу»), пригодное для совершения террористического акта, не было представлено. Отправляя дело на новое рассмотрение, ВС РФ указал, что «предоставление возможности доступа к информации о способах приготовления взрывных устройств с использованием информационно-телекоммуникационных услуг сетей, в том числе сети Интернет, фактически является информационным пособничеством террористической деятельности, создающим опасность причинения вреда жизни и здоровью граждан, безопасности государства, за осуществление которого предусмотрена у головная ответственность».
Таким образом, мотивы, приведенные судом, противоречат смыслу и. 6 ст. 10 Закона об информации, который явно устанавливает запрет на распространение сведений, только если само по себе распространение информации образует состав административного или уголовного правонарушения.
Ожидаемо, что такая практика ВС РФ дает нижестоящим судам возможность придерживаться столь же произвольного подхода к толкованию Закона об информации.
К примеру, Кронштадтский районный суд Санкт-Петербурга признал запрещенной размещенную в сети Инструкцию по даче взятки полицейскому, сославшись лишь на то, что непосредственно дача взятки является уголовно наказуемым деянием.
Аналогичным образом Санкт-Петербургский городской суд, поддерживая решение суда первой инстанции об ограничении доступа к интернет-сайту в другом деле, сослался на то, что на нем размещена информация о способах взяточничества и уклонения от уголовной ответственности, тогда как положениями ст. 290, 291 УК РФ установлена уголовная ответственность за получение и дачу взятки.
Еще в одном похожем деле Алтайский краевой суд также призналзапрещенной информацию об изготовлении взрывчатых веществ. При этом суд сослался на ст. 223.1 УК РФ, согласно которой незаконное изготовление взрывчатых веществ предусматривает уголовное наказание.
Во всех перечисленных случаях суды не упомянули, какой нормой предусмотрена административная или уголовная ответственность за распространение заблокированной ими информации. По сути, суды берут на себя роль законодателя, дополняя по своему усмотрению основания для блокировки интернет-ресурсов.
Такой расширительный подход к определению оснований для ограничения доступа к интернет-сайту может привести к весьма абсурдным результатам правоприменения. Сведения о совершенных преступлениях и способах их совершения нередко содержатся в художественных произведениях или даже в обучающих материалах по криминалистике. Однако это вовсе не значит, что такого рода информация действительно запрещена на территории Российской Федерации и ее распространение должно приводить к блокировке информационного ресурса.
3. Проблема использования судами произвольных оснований для ограничения доступа к интернет-сайту
Еще одним серьезным недостатком текущей судебной практики по делам об ограничении доступа к информации является использование судами не основанных на законе мотивов к блокировке того или иного ресурса, которые не имеют отношения к той или иной норме законодательства в принципе.
Можно считать показательными апелляционные определения Тульского областного суда от 06.06.2013 по делу № 33-1377, от 16.05.2013 по делу № 33-1209, от 16.05.2013 по делу № 33-1184, от 04.04.2013 по делу № 33-831/13, а также кассационное определение Тульского областного суда от 12.01.2012 по делу № 33-79.
В указанных судебных актах в качестве мотива к блокировке интернет-сайта указывалось, что «наличие доступа неограниченного круга граждан к сайтам с азартными играми способствует подрыву морально-нравственных устоев общества и вырабатыванию психологической зависимости граждан от азартных игр».
В то же время суд не приводил конкретных, основанных на законе, доводов к тому, почему сайт с азартными играми (а) подрывает морально-нравственные устои и (б) способствует психологической зависимости от азартных игр, а также почему (в) данные обстоятельства должны быть поводом для блокировки ресурса.
По сути, суд самостоятельно создал критерий по признанию информации, запрещенной к распространению, с одной стороны, взяв на себя полномочия законодателя, а с другой – нарушив принцип свободного распространения информации (разумеется, при условии соблюдения ограничений, установленных законом).
Интересно, что использование такой вольной мотивировки для блокирования онлайн-казино встречалось и в практике иных судов.
Например, Московский городской суд в апелляционном определении от 28.01.2015 по делу № 33-2697 указал, что предоставление доступа к онлайн-казино «подрывает основы материального благополучия неопределенного круга лиц, посягает на общественную нравственность посредством создания условий для вовлечения в азартные игры несовершеннолетних лиц».