Хрущев ездил в Китай, а на обратном пути завернул во Владивосток и Хабаровск, съездил в Комсомольск-на-Амуре. Здесь ему люди прямо на улице и пожаловались: с хлебом и молочными продуктами плохо, жиров нет, коров держать невозможно, потому что и кормов нет…
В Советской Гавани ситуацию описал первый секретарь горкома Иван Павлович Николаенко:
– С хлебом проблем нет, мяса не хватает, овощей почти нет. Едим сухую картошку.
Его переспросили:
– Как «сухую»?
– Такую нам привозят. Варим и едим.
– Это сельхозотделу ЦК надо выдать, – не выдержал Хрущев. – Они там сидят, ни черта не знают, а люди сушеный картофель едят.
Несмотря на обещание Никиты Сергеевича навести порядок в поставках продовольствия, жителям Советской
Гавани пришлось сидеть на сушеной картошке и яичном порошке. Хотя Мыларщиков, как тогда говорили, и снимал стружку с подчиненных.
«На местах, в областях его боялись больше, на мой взгляд, чем самого Хрущева, – рассказывал заместитель главы правительства Владимир Новиков. – Он крепко пил и «запивался», в пьяном виде требовал, чтобы его провожали с оркестром, выказывал прочие «чудачества». Но он так умел доложить Хрущеву любой вопрос, что все знали: от его доклада зависит судьба всякого руководителя – усидит он на своем стуле или нет.
Помню приезд Мыларщикова в Ленинград. Тогда первый секретарь обкома, уже будучи кандидатом в члены президиума ЦК партии, делал тем не менее все, чтобы Владимир Павлович уехал «в настроении»…
Владимир Мыларщиков был покровителем и организатором всех самых громких – и часто заведомо невыполнимых – идей, предлагавшихся Никите Сергеевичу. Два мало образованных человека, считавших себя большими специалистами в сельском хозяйстве, легко попадались на удочку шарлатанам. Разница состояла в том, что Хрущев добросовестно заблуждался. А Мыларщиков сам выдумывал такие грандиозные идеи, чтобы быть нужным хозяину. Но рязанская инициатива стала последней в биографии Владимира Мыларщикова. Хрущев в нем разочаровался. Говорят, ему постоянно докладывали о том, что завотделом злоупотребляет горячительными напитками. В июле 1959 года Хрущев снял его с должности и назначил директором специализированного треста картофеле-овощеводческих совхозов Московской области.
А рязанская инициатива уже гремела по стране.
23 января на новом пленуме обкома обсуждали, как идут выращивание и откорм крупного рогатого скота, свиней, овец, птицы.
Ларионов заявил на пленуме:
– Есть такие люди, которые говорят, что это авантюризм, но что бы ни говорили, а молоко в области есть. А сейчас дело потруднее, чем молоко, но решить это дело можно… Тем, кто сомневается, надо разъяснять и давать отпор.
Хрущев был счастлив: значит, можно! Между Хрущевым и Ларионовым было нечто общее: оба энергичные, моторные, заводные. Оба хотели многого достичь. Оба были хорошими ораторами, умели увлекать людей и заражать их своей уверенностью.
– Вы знаете, – говорил Ларионов, – в каком состоянии каждый из нас находится? Это музыкальный инструмент, струны до предела напряжены, малейшая неосторожность- струны лопнут. Но если их не дотянешь – будут фальшивить.
Первый начальник Андропова
Алексей Николаевич Ларионов родился в 1907 году в крестьянской семье в деревне Грибанихе Онежского района Архангельской области. С юных лет пошел по комсомольской линии. В 1929 году Ларионова призвали в пограничные войска, но и в окружной школе младшего комсостава пограничной охраны сделали комсомольским секретарем. Хотел учиться и поступил на подготовительное отделение Института красной профессуры в Ленинграде, но его сразу отправили заместителем начальника политотдела по партийной работе машинно-тракторной станции в Крыжополь, в Винницкую область.
Потом два с половиной года все-таки дали поучиться, а в апреле тридцать восьмого прямо из института отправили в Ярославль третьим секретарем обкома. Большая сталинская чистка открыла напористому и инициативному партработнику путь наверх. Через два года он – второй секретарь, а еще через два – первый секретарь Ярославского обкома. На этом посту и провел всю войну. Под руководством Ларионова начинал свою карьеру главный комсомолец Ярославской области Юрий Владимирович Андропов.
Осенью сорок шестого Алексея Ларионова забрали в Москву заместителем начальника управления кадров ЦК партии и заведующим основным отделом – кадров партийных органов. Новая должность могла стать стартовой площадкой для быстрого взлета. Но Ларионов, не подозревая об этом, попал в жернова ожесточенной борьбы за власть.
Ларионов стал заместителем Алексея Александровича Кузнецова, молодого ленинградца, который во время войны понравился Сталину и стал играть ключевую роль в аппарате ЦК. Кузнецова вождь сделал секретарем ЦК и начальником управления кадров. Но очень скоро Алексея Кузнецова арестовали и расстреляли по «ленинградскому делу».
А еще раньше Ларионова отправили первым секретарем в Рязань. Рязанская область образовалась в тридцать седьмом году. Она отставала от соседей. Говорят, что однажды Сталин раздраженно заметил:
– До каких пор будем терпеть эту провальную яму под Москвой? Послать туда кадрового секретаря!
В ноябре сорок восьмого первым секретарем утвердили Алексея Николаевича Ларионова. Ему был сорок один год. На пленуме обкома инспектор ЦК представил Ларионова:
– Дела в вашей области идут плохо. Направляем к вам опытного партийного работника, хорошо проявившего себя в Ленинграде и Ярославле.
Назначение Алексей Николаевича не обрадовало, это было явным понижением. Он уходил в ЦК с такой же должности, но Ярославская область была больше и важнее Рязанской. Потом он понял, как ему повезло, что его так вовремя убрали из аппарата ЦК. Когда арестовали недавнего секретаря ЦК Алексея Кузнецова, Ларионову пришлось давать показания о совместной работе с «врагом народа».
Два года, пока продолжалось «ленинградское дело», Ларионов висел на волоске, тоже ждал ареста. Обошлось. Но вскоре разразилась новая гроза. Сталину положили на стол письмо, в котором говорилось, что в Рязани нет ни хлеба, ни молока, ни мяса. В письме с ехидцей замечалось – как же так: товарищ Маленков на XIX съезде партии заявил, что зерновая проблема решена окончательно и бесповоротно, а в Рязани даже хлеба нет, не говоря уже о колбасе и масле?
Маленков поручил секретарю ЦК Аверкию Борисовичу Аристову проверить это заявление. Тот поехал в Рязань. Когда вернулся, Маленков поинтересовался:
– Как там дела? Перебои со снабжением?
– Нет, – доложил Аверкий Аристов, – какие там перебои! Просто нет хлеба в продаже, фонды им не выделили.
– Вы только, товарищ Аристов, без паники, – сказал невозмутимый Маленков. – Пишите на имя товарища Сталина результат проверки.
Не успел Аристов составить докладную, как его пригласили к самому Сталину. Вождь поинтересовался:
– Что там в Рязани?
Секретари ЦК молчали.
– Кто был в Рязани? – спросил вождь.
Аристов поднялся:
– Я был в Рязани.
– Что там? Перебои?
– Нет, – доложил Аристов, – товарищ Сталин, не перебои, а давно там хлеба нет, масла нет, колбасы нет. В очереди сам становился с Ларионовым с шести-семи утра, проверял. Нет хлеба нигде. Фонды проверял, они крайне малы.
Сталину слова Аристова не понравились. Он считал, что во всем виноват секретарь обкома партии:
– Что у нас за секретарь сидит в Рязани? Шляпа. Почему не сигнализировал нам? Снять его с работы! – кричал рассвирепевший Сталин.
Аристов все же успел вставить, что Ларионов не виноват, что такое положение с хлебом существует и в других городах. Аристова поддержал Хрущев, который не упустил случая подпортить репутацию Маленкова.
– Товарищ Сталин, наша Украина пшеничная, а пшеницы, белого хлеба в продаже не бывает, – доложил Хрущев. – Украинцы с болью говорят: прочитали доклад Маленкова, в котором сказано, что зерновая проблема решена, а нас суррогатом кормят. А украинцы привыкли белый хлеб кушать.
Сталин выслушал и распорядился:
– Дайте украинцам белый хлеб.
Он не знал, что в стране хлеба мало и давать нечего.
Ларионов едва удержался в своем кресле. Несколько месяцев в Рязани работала группа чекистов из Министерства государственной безопасности, они искали следы контрреволюционной организации. В первую очередь чекистов интересовал вопрос: кто подговорил автора письма обратиться к Сталину? Эти люди распространяют недоверие к партии и правительству, значит, они – враги советской власти.
Спасла Ларионова смерть вождя.
«Он вдохнул новую жизнь в наш город»
Когда Ларионова назначили в Рязань, многие рязанцы жили тем, что выращивали овощи и везли в столицу на продажу. По улицам еще коров гоняли. Из промышленности существовали только четыре завода – «Сельмаш», кожевенный, приборный и фабрика «Победа Октября».
Ларионов, осмотревшись в Рязани, говорил:
– Нам нужны специалисты, а кто приедет в город, где нет хорошего транспорта, жилья, институтов, театров? Если мы начнем строить заводы, открывать институты, будет с кого потянуть денежку.
Местный краевед Нина Булгакова, доктор исторических наук, профессор, отмечает, что при Ларионове за десять лет построили больше сорока промышленных предприятий, в том числе станкостроительный завод, завод тяжелого кузнечно-прессового оборудования. Дорога «Большое кольцо» связала районы области. В городе появились троллейбусы, набережная на реке Трубеж, новые жилые кварталы.
Знавшие Ларионова люди вспоминают, что энергичный первый секретарь умел разговаривать с людьми, вселять в них уверенность. Его даже обкомовские буфетчицы приходили послушать. Он был увлечен своими идеями, и это передавалось другим людям. Первых секретарей с таким сильным характером ни до него, ни после в Рязани не было.
Надежда Николаевна Чумакова в сорок девятом была секретарем обкома комсомола. Вызвал ее Ларионов:
– Нам нужны новые люди. Мы будем развивать город. На месте речки Лыбедь пруд выроем, по нему лебеди будут плавать.
И предложил стать первым секретарем горкома.
Он начал благоустраивать город – скверы, набережную сделал, заложил лесопарк, где была свалка, реставрировал Кремль, построил драматический театр, Дом политического просвещения, газифицировал город, реконструировал центральную площадь города, построил автомобильные дороги.
– При нем Рязань из города, еле-еле себя уважающего, превратилась в культурно-промышленный центр, – считает Надежда Чумакова. – Ларионов вдохнул жизнь в старую провинциальную Рязань.
Однажды первый секретарь обкома опоздал на комсомольскую конференцию, где его ждали, и радостно объяснил:
– Я думаю, делегаты простят мне мое опоздание. Причина-то уважительная, особая! Мы отправляли наши станки на экспорт, за границу. Подумайте только, лапотная Рязань отправляет металлообрабатывающие станки за рубеж! На Запад! В Бельгию! Промышленно развитую страну!
Ларионов построил в Рязани радиотехнический институт, нефтеперерабатывающий завод. Многие в городе недоумевали: зачем он Рязани? А первый секретарь оказался прав. Завод дал не только рабочие места, но и тепло городу, большие отчисления в городской бюджет.
Павел Гавриков, в ту пору первый секретарь одного из райкомов, вспоминал, как к нему на актив приехал Ларионов. На совещании председатель колхоза в Коровках Иван Васильевич Машеров обещал сдать хлеб за десять дней. Встал Ларионов:
– Иван Васильевич, могли бы не за десять, а за семь дней план по хлебозаготовкам выполнить? А мы бы заставили Сельхозтехнику продать вам грузовую машину.
Зал зашумел. Тогда в колхозах еще ни у кого не было грузовой машины.
Машеров недоверчиво переспросил:
– А не обманете? Мы не за семь, мы за пять дней сдадим. Только вы нам не одну, а две машины дайте.
В зале захохотали. Ларионов согласился:
– Хорошо. Договариваемся при всем честном народе.
Зал зашумел:
– А нам? А нам можно?
Ларионов сказал:
– Я думаю, мы всем, кто сократит сроки поставок, поможем приобрести либо машину, либо другую технику. Хватит району в отстающих ходить.
Совещание закончилось. Первый секретарь райкома поехал провожать главу области. Отъехали подальше. Ларионов попросил водителя:
– Останови.
Вышли. Ларионов сказал первому секретарю райкома:
– Здесь нас никто не услышит. Буду тебе вопросы задавать.
Гаврикову не по себе стало.
– Ты веришь, что план по хлебозаготовкам выполнишь?
– Верю, Алексей Николаевич.
– Ты понимаешь, что с тобой будет, если не выполнишь план?
– Снимут с работы?
– Не только. На бюро обкома исключат из партии. Понял?
– Понял.
План был выполнен. Гаврикова вызвали к Ларионову. Первый секретарь обкома пребывал в благодушном настроении:
– Поздравляю. Слово держишь.
Он вытащил из ящика письменного стола письма:
– Это жалобы на тебя. Твой уполномоченный по заготовкам писал. Возьми себе на память. Но с ним не связывайся. На бюро не тащи. Ты его за паникерство из партии исключишь, а он начнет на тебя и на меня писать жалобы. Ты так сделай. Будешь подводить итоги – активистов похвали, а потом скажи: «А у нас маловеры были». И эту пачку писем покажи и на него посмотри.
Умелый был Ларионов человек по части аппаратных интриг. Но это умение его и подвело. После смерти вождя Алексей Ларионов твердо ориентировался на Хрущева. Никита Сергеевич ценил рязанского секретаря. В феврале пятьдесят седьмого наградил Ларионова орденом Ленина «за высокие темпы роста производства продуктов животноводства и успешное выполнение принятых обязательств по производству и сдаче государству сельскохозяйственных продуктов».
В августе пятьдесят седьмого Ларионов отметил 50-летний юбилей. Ждал еще одной награды. Не получив, огорчился. Через четыре дня, 23 августа 1957 года, в адрес Хрущева пошло письмо:
«Нам, группе первых секретарей райкомов Рязанской области, стало известно о том, что т. Ларионову Алексею Николаевичу 19 августа 1957 года исполнилось пятьдесят лет. Откровенно, по-партийному заявляем Вам, Никита Сергеевич, и думали, как это положено в нашей партии, по заслугам отметят эту дату коммуниста, который проработал более тридцати лет на комсомольской и партийной работе, из них более двадцати лет на партийной.
Известно, что Рязанская область длительное время была одной из отстающих в стране. Теперь же мы гордимся тем, что Рязань стала крупным подмосковным промышленным и культурным центром. В области серьезно двинуто вперед сельское хозяйство. В этом известную роль сыграла областная парторганизация под руководством т. Ларионова при повседневном Вашем внимании, Никита Сергеевич, к Рязанской области.
Мы с удовлетворением восприняли оценку ЦК партии и лично Вами, Никита Сергеевич, нашей работы в связи с награждением большой группы работников сельского хозяйства орденами и медалями. Это еще больше вселило в нас уверенность и подняло всех трудящихся области на борьбу за решением поставленной партией задачи в ближайшие годы догнать США по производству мяса, молока на душу населения.
Никита Сергеевич! Мы знаем, что за последние годы был награжден ряд секретарей обкомов, председателей облисполкомов и других работников за заслуги перед партией и государством в связи с юбилеем. Нам непонятно, почему не наградили руководителей Рязанской области.
В феврале с.г. исполнилось пятьдесят лет со дня рождения председателю облисполкома т. Бобкову И.В. В тот момент нам было сказано, что его юбилей совпал с награждением за достижения в животноводстве. В августе исполнилось пятьдесят лет т. Ларионову, но и он оказался не награжденным. В связи с этим просим Вас, Никита Сергеевич, лично Вашего вмешательства и решения положительно вопроса.
В связи с этим нам хотелось бы выдвинуть и другой вопрос на обсуждение ЦК КПСС: узаконить или ввести в практику, как это сделано с персональными пенсиями, награждение не только секретарей ЦК, обкомов, крайкомов, но и райкомов партии, проживших пятьдесят лет и проработавших длительное время на партийной и советской работе.