Он посмотрел еще, нет ли вестей от Амоса и Наоми, и несколько огорчился, не найдя их. Потом записал каждому по сообщению и отослал.
В большой комнате звенели детские голоса, три беседы велись одновременно, и каждый говорящий старался перекричать остальных. Алекс, не обращая внимания на шум, вышел в местную директорию и стал искать знакомые имена. Знакомые по военной службе. Таких были десятки. Мариан Костлоу, Ханну Метцингер, Аарон Ху. Он искал в директории старых друзей, знакомых, врагов — всех, кто был еще на Марсе, не ушел со флота, кто мог вспомнить его хотя бы настолько, чтобы согласиться выпить вместе с ним пива и поболтать.
К вечеру он нашел троих и каждому отправил сообщение, а потом запросил связь с Бобби. Через несколько секунд та появилась на экране. Вместо больничного халата на ней была рубашка с зеленым воротом, а вымытые волосы она заплела в косу.
«Алекс, — начала она, — не сердись на моего братца. Намерения у него добрые, но сам он тот еще хрен».
— У каждого есть родственники, — отмахнулся Алекс. — Чем все кончилось? Ты сейчас у него или у себя?
«Ни то, ни другое, — ответила Бобби. — Мне пришлось нанять уборщиков — отмыть пол от крови, и еще я заказала основательную проверку охранной системы, чтобы понять, как эти типы вошли».
— Да, после случившегося нельзя жить спокойно, — согласился Алекс.
«Верно. Но, если нападение повторится, я не желаю подставлять Бена и его жену под огонь. Потому я перебралась в отель. Там своя охрана, и мне по карману заплатить за то, чтобы она была вдвое более бдительной».
На заднем плане Минь призывала к тишине. В ее голосе звучал смех, и в протестах детей тоже. Сердце у Алекса сжалось. Он не подумал о возможности еще одной атаки — а должен был.
— В том отеле найдется свободный номер?
«Наверное. Хочешь, узнаю?»
— Нет, я сейчас соберу вещи и сам приеду, если ты не против. Если не у них, так еще где–нибудь найдется.
«И в любом случае там не будет Минь», — добавил он мысленно.
— Мне в ближайшие дни придется поболтать кое с кем. Кое–что проверить.
«Я тебе здорово благодарна, Алекс, — откликнулась Бобби. — Надо обсудить, как тебя обезопасить. Не хочу, чтобы ты сунулся в ловушку».
— Да и я не рвусь. Слушай, у тебя, наверное, нет в распоряжении корабля?
Бобби моргнула, не уловив связи.
«Какого еще корабля?»
— Маленького и быстрого, — объяснил Алекс. — Мне, может, придется слетать в Пояс. Холден просил кое–что разузнать.
«Знаешь, вообще–то есть, — призналась Бобби. — Авасарала оставила мне старую гоночную шлюпку, которую мы когда-то отобрали у Жюль–Пьера Мао. Она тянет из меня соки за стоянку, но, может, когда–нибудь в ней возникнет нужда».
— Шутишь? Она подарила тебе «Бритву»?
«Не шучу. Думаю, это был такой способ заплатить мне, не давая денег. Авасарала, верно, удивляется, что я ее до сих пор не продала. А что? Что–то случилось?»
— Скажу, когда узнаю, — пообещал Алекс. — Может, случилось, а может, и нет.
«Но в любом случае, — думал он, — я увезу тебя туда, где до нас с тобой будет чертовски трудно добраться».
Глава 16
Холден
Камеры системы безопасности охватывали почти все общественные помещения Тихо. Широкие коридоры и узкие переходы, ремонтные тоннели, кабины управления. От глаз охраны были скрыты только кабинеты и частные квартиры. Даже в кладовых и мастерских камеры фиксировали всех входящих и выходящих. По идее, это должно было упростить задачу — но не упрощало.
— Вот оно, — сказал Холден, ткнув пальцем в экран.
Под его ногтем открылась дверь номера Моники. Вышли двое в голубых спортивных костюмах без надписей и эмблем. Темные облегающие шапочки, рабочие перчатки. Они вдвоем везли контейнер из керамопластика — в таких продовольственная служба и система жизнеобеспечения транспортировали биоматериалы. Сырую грибковую массу, которой остается придать вкус и текстуру, чтобы превратить в еду. При нужде — фекалии, питательный субстрат для грибков. Магнитные крепления удерживали контейнер на тележке — индикатор на боку показывал, что он герметичен. В этом контейнере могла, пожалуй, поместиться женщина. Или труп женщины. Те двое вошли часом раньше. Моника — через сорок минут после них. Что бы с ней ни произошло, она должна была быть в этом ящике.
Фред, хмуро склонившись к экрану, пометил контейнер и ввел приказ отслеживать его. Холден не мог угадать мыслей старика, но в глазах того стоял гнев. Гнев и еще что–то.
— Ты их узнал? — спросил Холден.
— В базе данных их нет.
— Как же они попали на станцию?
Фред зыркнул на него.
— Разбираемся.
— Да, извини.
Двое на экране — Холден был почти уверен, что оба мужчины, — завели контейнер в ремонтный тоннель. Слежение автоматически переключалось с камеры на камеру. В узком проходе контейнер задевал стены и застревал на поворотах.
— Двери и углы, — пробормотал Холден.
— Что?
— Ничего.
Камера показала, как люди и тележка скрываются в дверях склада. Помещение было полно палет с такими же контейнерами. Подведя тележку к свободному месту, мужчины отключили зажимы и перевалили контейнер на налету. Фред разделил экран, добавив к приказу следить за тележкой наблюдение за людьми. В одном окне осталось помещение склада, а камеры, транслирующие изображение в два других, провожали мужчин по общему коридору.
На складе включились после обеденного перерыва два меха-погрузчика. Они продолжали строить штабеля из контейнеров. Двое мужчин зашли из коридора в туалет и не вышли обратно. Система слежения поморгала и включила зеленую рамку, обозначавшую переход в реальное время. Короткие переговоры с управляющим склада показали, что двое мужчин не прячутся там. Они просто исчезли. Тележка — еще на архивных кадрах — затерялась среди множества таких же тележек. Фред прокрутил запись вперед. Погрузчики подъезжали и уезжали. Палеты громоздились друг на друга.
— Статус на данный момент, — приказал Фред, и изображение, моргнув, осталось на той же камере. Контейнер все еще находился на складе. — Ну что же, — бросил Фред, поднимаясь, — день будет не из приятных. Идешь?
Контроль среды на складе не регистрировал отклонений, но Холдену все мерещился пробивающийся сквозь смазку и озон запах. Запах смерти. Мехом–погрузчиком управляла девушка нежной внешности с прямыми каштановыми волосами, такими же темными, как ее кожа. Пока погрузчик разбирал контейнеры в обратном порядке, на ее лице сменяли друг друга волнение, любопытство, сдержанный ужас. Холден и сам чувствовал, как сжимается комок у него в желудке. Моника ему говорила, что опасно вовлекать в расследование новых людей. Холдена не отпускала мысль: все, что они сейчас увидят, будет на его совести.
И ему придется все исправлять. Насколько еще можно исправить.
— Этот, — обратился к девушке Фред. — Поставь сюда.
Она переместила контейнер на пол. Со стуком включились магниты. Индикатор по–прежнему показывал: «герметично». Даже если Монику засунули туда живой, воздух у нее кончился много часов назад. Мех попятился, присел на коленчатые лапы из титана и керамики. Фред шагнул вперед, поднял ручной терминал, ввел пароль и сигнал отключения. Надпись на индикаторе сменилась. Фред открыл крышку.
Изнутри шел густой органический запах. У Холдена он вызвал яркое воспоминание о детстве на Земле. Мать София выращивала на кухне травы, и земля из подготовленных к посадке горшков пахла именно так. Контейнер доверху был заполнен мягкой коричневатой массой грибкового белка. Фред нагнулся, запустил руки в комковатую массу. Прощупывал, нет ли тела. Потом он распрямился с испачканными по локоть руками, земным движением покачал головой — нет.
— Ты уверен, что это тот ящик? — спросил Холден.
— Уверен, — кивнул Фред, — но все равно давай проверим.
Еще несколько часов девушка разбирала палету за палетой, а Фред с Холденом вскрывали контейнеры. После того как дважды включился тревожный сигнал, извещающий о засорении воздуха протеиновой пылью, Фред велел недоумевающей погрузчице остановиться.
— Здесь ее нет, — сказал он.
— Вижу. Странно, а?
— Да.
Фред пальцами протер глаза. Сейчас он выглядел старым. Устал. Но стоило ему подтянуться, и он снова показался сильным и властным.
— Либо они где–то по дороге подменили контейнер, либо подправили запись.
— Оба варианта плохи.
Фред покосился на девушку, которая уже складывала вскрытые контейнеры, чтобы отправить их на переработку. Заговорил тихо, чтобы слышал только Холден:
— Оба варианта означают, что они хорошо разбираются в системе слежения, но не имеют допуска, позволяющего полностью стереть запись.
— Это сужает круг подозреваемых?
— Немного сужает. Может быть, группа черных оперативников ООН. Они на такое способны. Или марсиане.
— Но ты ведь так не думаешь?
Фред поджал губы. Он взял в руки терминал, резко, отрывисто отстучал серию команд. Включился сигнал тревоги, и на всех дисплеях, от панели управления меха до замка дверей, загорелась зелено–золотистая иконка готовности. Фред, удовлетворенно хмыкнув, запихнул кулаки в карманы.
— Ты запер всю станцию? — поразился Холден.
— Да, — сказал Фред. — И не открою, пока не получу ответов на некоторые вопросы. И не верну Монику Стюарт.
— Хорошо, — кивнул Холден. — Сурово, но хорошо.
— Может быть, я немного разозлился.
***
Все, что осталось в комнатах Моники, было разложено на серо–зеленых керамических столах в лаборатории службы безопасности. Ни крови, ни снимков, зато следы ДНК тысяч людей, контактировавших с объектом за последние недели, — большей частью недостаточные, чтобы установить личность. Все, что осталось. Матерчатая сумка бездумно улыбалась раскрытой молнией. Блузка, в которой Холден видел Монику несколько дней назад. Искалеченный ручной терминал с разбитым экраном. Все, что не относилось к имуществу станции. Слишком мало, неужели это все? Холден сообразил, что ожидал увидеть все вещи, накопленные Моникой за жизнь. Может, у нее есть еще что–то в другом месте, а может, и нет. Если Монику не разыщут живой, вполне вероятно, это будет все, что после нее осталось.
— Вы это что, всерьез? — кажется, уже в третий или четвертый раз повторил Сакаи. Главный инженер покраснел, сжал зубы. Он прибыл в помещение службы через несколько минут после Холдена с Фредом, и Холден немножко удивился, когда Фред не вытолкал постороннего за дверь. — Я только на этой неделе должен принять восемь кораблей. Что мне делать? Прикажете им пристроиться на нашу орбиту и висеть там, пока мы не соизволим их принять?
— А хоть бы и так, — отозвался Фред.
— Нам должны отгрузить материалы по дюжине контрактов!
— Я в курсе, мистер Сакаи. — В негромком голосе Фреда не было гнева.
От его холодной вежливости у Холдена зашевелились волосы на загривке. Сакаи тоже что–то почувствовал. Его это не остановило, но обвинительный тон сменился заискивающим:
— У меня договоры на два десятка работ вне станции. На нас многие рассчитывают!
Плечи Фреда на миг ссутулились, но голос остался таким же властным:
— Мне это известно. Мы откроемся, как только появится такая возможность.
Сакаи заколебался, хотел еще что–то возразить, но только коротко, раздраженно вздохнул и вышел, впустив главу службы безопасности. Вошедшую узколицую женщину Фред называл Драммер, но Холден не знал, имя это, фамилия или прозвище.
— Как дела? — спросил ее Фред.
— Справляемся, — отозвалась она с незнакомым Холдену акцентом. Женщина оглянулась на него, коротко кивнула и снова обратилась к Фреду: — Мы можем уведомить людей, как скоро ожидается открытие станции?
— Сообщите, что все восстановят при первой возможности.
— Да, сэр. Благодарю, сэр. — Драммер повернулась к выходу.
— Драммер! Закройте за собой дверь, хорошо?
Глаза ее сверкнули, он метнула взгляд на Холдена и отвернулась. Ничего не сказала, но, выходя, плотно притворила дверь. Фред горько, устало улыбнулся.
— Сакаи прав. Я из–за одной пропавшей женщины закрыл, считай, целый портовый город. За каждый час закрытия Тихо потеряет тысячи кредитов по десяткам контрактов.
— Значит, надо найти ее быстро.
— Если ее уже не скормили утилизатору и не разложили на воду и несколько активных молекул, — заметил Фред и, помолчав, добавил: — Я включил обзор наружного пространства. Если ее выкинули в космос, скоро будем знать.
— Спасибо, — кивнул Холден, привалившись к столу. — Я слишком редко об этом говорю, но я ценю твою помощь.
Фред кивнул на дверь:
— Видел ее? Драммер?
— Конечно.
— Я работаю рядом с ней три года. И еще десять лет ее знаю.
— Хорошо, — отозвался Холден.
— Спроси ты меня вчера, я бы сказал, что готов доверить ей свою жизнь.
— А сейчас?
— Сейчас на станции есть ровно один человек, который наверняка не выстрелит мне в затылок, если я стану упорствовать, — это ты, — сказал Фред.
— Довольно неуютная ситуация.
— Действительно! Я это вот к чему, Джеймс: я рад, что ты ценишь мою помощь, но прямо сейчас ты мне нужен как личный телохранитель. Я взамен постараюсь помешать тем, кто вздумает пристрелить тебя.
Холден задумчиво кивнул. В мыслях у него шевельнулась еще не оформившаяся идея. Голова закружилась, словно он смотрел вниз с высокого обрыва.
— Мы вдвоем против пронизавшего весь АВП заговора?
— Пока у меня не будет доказательств обратного — да.
— Действительно неуютно, а?
— Да, не то, о чем я мечтал, — согласился Фред. — Но кто-то сумел обвести вокруг пальца мою систему безопасности, а то, что раскопала твоя приятельница, их спугнуло и заставило проявить себя.
— Пропавшие корабли, — начал Холден. — Я о них кое–кому рассказывал.
— Так не делают.
— Задним числом я жалею, что не держал язык на привязи, но…
— Я не о тебе, — перебил Фред. — Тот, кто внедрился в систему безопасности противника, никогда не выдает, что ему это удалось. Таков основной принцип информационной войны. Пока враг не знает, что у него утечка, ты продолжаешь собирать сведения. Никто не станет выдавать себя, разве что ставки уж очень высоки или…
— Или?..
— Или врагу, за которым вы следите, уже немного осталось. Не знаю, пропавшие ли корабли так кого–то всполошили, что он наделал глупых ошибок, или положение Тихо настолько непрочно, что они меня уже не опасаются.
— Ты, кажется, вполне хладнокровно все это воспринимаешь.
— Паникую изнутри, — поднял бровь Фред.
Холден осмотрел кучку оставленных Моникой вещей, словно они могли что–то добавить. Ручной терминал растерянно мигал. Блузка бессильно и грустно свисала со стола.
— Вы что–нибудь извлекли из терминала? — спросил он Фреда.
— Нам к нему не подключиться, — ответил тот. — Диагностика не работает или требует особого допуска. Журналисты!
Холден взял терминал в руки. На разбитом дисплее беспорядочно были разбросаны светящиеся участки. Какой–то смысл угадывался только в мигающей красной кнопке в правом углу и очень крупных буквах NG SIG. Когда Холден стукнул пальцем по кнопке, экран коротко вспыхнул. Кнопка исчезла, на месте букв возникло светло–коричневое пятно, пересеченное линией, — кусочек головоломки в шуме помех.
— Что ты делаешь? — спросил Фред.
— Здесь была кнопка — я ее нажал.
— Господи боже. Вот так ты всю жизнь, а!
— Нет, ты послушай. Она… кажется, я принял входящий сигнал.
— Откуда?
Холден помотал головой и снова повернулся к вещам Моники. Слабый обрывок мысли, зудевшей в мозгу, с облегчением проскользнул в сознание.
— Ее видеорекордер, — сказал он. — У нее был маленький, переносный. Нарочно сделан незаметным, чтобы люди забывали, что говорят в камеру.
— И?..
— Его здесь нет, — развел руками Холден.
Фред сжал губы, шагнул вперед, впился взглядом в хаос огоньков на разбитом экране. Холдену в них почудилось движение — может быть, изменилась картинка? За дверью кабинета звучали голоса: чем–то возмущался мужчина, и ему холодно, отрывисто отвечала Драммер.